Первый порыв злобы и ярости оставил их, и теперь они отступали,
поняв, что добыча ушла у них из-под носа и отомстить не удалось.
Харкорт снова повернулся и посмотрел вниз, в глубь долины. Это было
узкое ущелье, усеянное скатившимися вниз валунами и заросшее угрюмыми
вековыми деревьями. Над ним, как растянутое одеяло, висела тяжелая тишина.
Снизу, пыхтя и задыхаясь, поднимался аббат. Он подошел и остановился
прямо перед ним.
- Идиот проклятый! - выкрикнул он. - Ты собирался сражаться с ними?
Принять бой, чтобы прикрыть наше отступление? Неужели ты не поверил
коробейнику?
- Нет, не поверил, - ответил Харкорт. - С какой стати я должен ему
верить? С его дурацкими раковинами, со всеми этими разговорами про Колодец
Желаний, про то, что надо опасаться драконов...
- Раковина сообщила нам про это место, - возразил аббат. - А там, в
обители Древних, коробейник стоял плечом к плечу с Шишковатым и Иоландой.
- Да, как будто, - сказал Харкорт. - Но даже Иоланда не была в этом
уверена.
- Оурррк! - прокричал попугай.
- Пойдем, мой друг, - сказал аббат Харкорту. - Оставь пока всякую
мысль о том, чтобы сражаться с Нечистью. Сейчас, во всяком случае, нет
нужды с ней сражаться. Будь благодарен за то, что мы еще живы.
- Я благодарен за это, - ответил Харкорт.
- Тогда пойдем со мной.
Они вместе спустились вниз, обходя валуны и деревья, и увидели, что
остальные уселись в кружок между скатившимися вниз валунами.
Иоланда подбежала к Харкорту.
- Значит, ты в безопасности! - воскликнула она. - Я так беспокоилась!
Когда я оглянулась, ты все еще стоял на вершине. И как будто спорил с
коробейником. О чем ты с ним спорил?
- Он не спорил, - сказал аббат. - Он остался наверху только для того,
чтобы прикрыть наше отступление.
- Это неправда, - заявил Харкорт. - Я просто не поверил ни одному его
слову.
- Ты не веришь ничему, что не можешь потрогать руками, - сказал ему
аббат. - Чарлз, ты полон противоречий. Ты романтик, ты циник...
- Господин аббат, - перебила его Иоланда, - сейчас не время
философствовать. Мы наконец в безопасности, это самое главное.
Она взяла Харкорта под руку и подвела его к остальным, сидевшим
посреди круга, образованного валунами.
- Я хотел бы знать, что нам делать дальше? - спросил Харкорт. -
Теперь, когда мы укрылись в этом безопасном убежище, нам придется сидеть
здесь? Мы не сможем выйти отсюда из страха перед вездесущей Нечистью?
- Об этом можно будет поговорить потом, - сказала Иоланда.
К ним подошел Децим.
- Ты когда-нибудь слышал о таком месте? - спросил он.
- Я все еще не могу поверить, - ответил Харкорт. - В любой момент
чары могут рассеяться, и Нечисть набросится на нас.
- Можешь не бояться, - сказал коробейник. - Это место существует уже
много столетий. Я сам здесь прятался, когда Нечисть начинала особенно
свирепствовать и от нее больше негде было укрыться.
- Но что это? - спросил Харкорт.
- Здесь, - ответил коробейник, - похоронен тот неведомый легендарный
святой, чья душа, говорят, заключена в призме. Пусть его душа была
украдена, все равно его нужно было где-то похоронить. Вы ведь знаете
легенду?
- Значит, призма спрятана где-то поблизости? - выпалил аббат.
Коробейник удивленно взглянул на него.
- Нет, об этом я ничего не слыхал, - сказал он.
- Гай, сейчас не время, - остановил аббата Харкорт.

Глава 24.
Уже совсем стемнело, с ужином было покончено, в костер подбросили
побольше дров, чтобы он ярче горел, и все расположились у огня. Четыре
горгульи стояли на часах между валунами, окружавшими привал, вглядываясь в
темноту.
Харкорт сидел в задумчивости рядом с остальными, не вслушиваясь в их
разговоры. Днем они успели осмотреть зачарованную долину. В том месте, где
они в нее вошли, она была похожа на узкое ущелье, но потом становилась
шире, окаймлявшие ее холмы понемногу отступали все дальше и обрывались у
реки, куда впадал ручеек, бежавший по дну долины. У подножья холмов по обе
стороны долины тянулись ряды валунов, которые в незапамятные времена
скатились со склонов или отделились от возвышавшихся повсюду скал. Ближе к
середине долины валунов было меньше, но вся она заросла вековым лесом;
местами могучие деревья теснились почти вплотную друг к другу. Подлеска
под ними почти не было, но кое-где землю ковром покрывали цветы.
Над долиной постоянно висел туман, в котором скрывались окружающие
холмы. Там, где находилось солнце, в сером пологе тумана проступало
светлое пятно, но самого солнца видно не было. Вокруг стояла глубокая
тишина, все звуки казались смягченными и глухими. Даже сухие листья на
земле были постоянно влажны и не шуршали под ногами.
Несколько раз Шишковатый и Харкорт поднимались по склонам холмов до
тех пор, пока туман не начинал редеть, и смотрели, нет ли поблизости
Нечисти. Но никого не было видно.
- Все равно они здесь, - сказал Шишковатый. - Никуда они не ушли.
Подстерегают нас.
- Скоро они не уйдут, - сказал Харкорт. - Они знают, что мы в
ловушке.
- Можно попробовать пересидеть их, - сказал Шишковатый. - Рано или
поздно им надоест.
- Рано или поздно у нас кончатся запасы еды, - возразил Харкорт. - С
самого начала у нас их было не так уж много, а теперь прибавилось еще три
едока.
- В ручье есть рыба, - сказал Шишковатый. - Тут, пожалуй, найдется и
дичь. Я видел несколько кроликов. Время от времени сюда могут забредать
олени.
Харкорт покачал головой.
- Наступит день, когда нам придется прорываться отсюда с боем.
- Об этом нужно будет как следует подумать, - сказал Шишковатый. -
Может быть, общими усилиями что-нибудь придумаем.
- Я не совсем понимаю, что происходит, - признался Харкорт. -
Коробейник дал нам понять, что это место зачаровано, потому что здесь
похоронен святой, который пытался изгнать Нечисть. Как по-твоему, может
захоронение само по себе стать источником чар?
- Должен сказать, - ответил Шишковатый, - что я не так уж хорошо
разбираюсь в чародействе. Но мне кажется, что одно только захоронение вряд
ли может быть источником таких могучих чар, какие, по всей видимости, дают
знать о себе здесь.
- Значит, чтобы навеки сохранить бренное тело нашего святого, это
место должны были заколдовать несколько чародеев, - сказал Харкорт. - Или
один, но необыкновенно одаренный.
- В свое время, - сказал Шишковатый, - в этой стране, наверное, было
немало чародеев - и достойных уважения, и злонамеренных. И, может быть,
здесь все они объединили свои чары, чтобы воздать должное тому, кто был
могущественнее их всех.
- Ты хочешь сказать, что этот святой мог быть чародеем?
- Нет, ничего подобного я не хочу сказать. Скорее всего, он был
поистине святым. Только иногда мне кажется, что разница между святым и
чародеем не так уж и велика.
- Иоланда сказала мне одну странную вещь, - заметил Харкорт. - Она
сказала, что коробейник - чародей с очень скверной репутацией. Намекнула,
что он гораздо могущественнее, чем старается казаться, и вынужден
притворяться ничтожным, чтобы не привлекать лишнего внимания.
- На мой взгляд, этот чародей и впрямь не такая уж важная персона.
- Возможно, так он только маскируется, - возразил Харкорт.
- Может быть, но я бы на него много не поставил.
Сейчас, сидя у костра, Харкорт припомнил, что, когда они ходили по
долине, он испытывал какое-то странное чувство. Вся эта местность казалась
не вполне реальной. Там, за завесой тумана, где поджидала Нечисть, все
было ясно и просто. Сюда Нечисть вступить не решалась, а под ногами даже
не шуршали лежащие толстым ковром сухие листья. Пламя костра отчасти
ослабляло ощущение нереальности, а освещенные им валуны и неподвижные
фигуры горгулий, стоявших на часах, выглядели вполне реальными, так что
странный мир этой долины как будто немного отступил, но отступил совсем
недалеко, на какие-нибудь несколько шагов.
- Мне кажется, у нас две проблемы, - говорил тем временем Децим. -
Точнее, одна проблема и один вопрос. Проблема в том, как нам отсюда
выбраться. А вопрос в том, как мы вообще здесь оказались и куда намерены
отсюда двигаться.
- По справедливости, Чарлз, - сказал аббат, - теперь, пожалуй, пора
им все сказать. Иоланда, я уверен, кое-что уже поняла, но ни Нэн, ни
Децим...
- Да, ты прав, - согласился Харкорт. - Давай расскажи им все.
В самом деле, какой теперь смысл хранить тайну дальше? Иоланде,
наверное, следовало бы знать ее с самого начала. А теперь, когда все они
связаны круговой порукой, оказались в одной и той же ловушке, окруженные
Нечистью, об их замысле должны знать и Нэн, и Децим, и, пожалуй, даже
коробейник.
Аббат уселся поудобнее и приготовился рассказывать.
- Это длинная история, - заговорил он. - Я начну с самого начала, а
вы понемногу поймете, в чем дело.
Как это похоже на Гая, подумал Харкорт. Начать с самого начала и
раскручивать историю не спеша, чтобы ничего не упустить. Сам он, конечно,
рассказал бы ту же историю совсем иначе. Впрочем, он не исключал, что у
аббата получится лучше.
Все слушали аббата с большим вниманием, не шевелясь и не задавая
вопросов. Рассказ велся невероятно долго - аббат не пренебрег ни одной
мельчайшей подробностью.
- Вот как было дело, - сказал он в конце концов. - Теперь я рассказал
вам все.
Некоторое время все сидели молча, потом Децим сказал:
- Насколько я понимаю, вы точно не знаете, где находится это
поместье, в котором надеетесь найти призму, а возможно, и Элоизу.
- Мы знаем только одно, - ответил аббат. - Оно лежит где-то к западу
отсюда, и, видимо, не так уж далеко. Думаю, что совсем рядом.
- Да, в этом вся суть, - подтвердил Харкорт. - Оно не может быть
далеко отсюда, но где именно, мы не знаем. А ты? - обратился он к
коробейнику. - Ты не знаешь? Там, в своей пещере, ты рассказал нам очень
мало, и почти все мы знали раньше...
- Ничем не могу вам помочь, - ответил коробейник. - Но возможно,
кое-кто из присутствующих может.
- Кое-кто? Это ты про Нэн?
Нэн вскочила.
- Я ничего не знаю, - заявила она. - Я слушала про эту призму, но
все, что сегодня рассказал нам аббат, для меня совершенная новость. Я и
понятия не имела...
- Леди Маргарет, - тихо сказал коробейник, - не хотите ли вы
покончить со своим маскарадом? Я уже несколько часов как понял, кто вы на
самом деле. Ведь когда-то, давным-давно, я был с вами знаком. Вы помните,
как мы познакомились?
- Помню, - ответила Нэн. - Это было на празднестве.
- Мы тогда говорили о чародействе. Уже тогда вы им очень
интересовались. Все хотели обнаружить в нем какую-то логику.
- Верно, - подтвердила Нэн. - Но ты мне ничем не помог. Насколько я
помню, ты только смеялся надо мной.
- Время от времени до меня доходили слухи, - сказал коробейник, - о
полоумной ведьме, которая живет в лесу и лечит Нечисть. Мне и в голову не
приходило, что это можете быть вы - прекрасная, обворожительная дама, с
которой я давным-давно был слегка знаком. Я подумывал разыскать эту
ведьму, потому что нам есть о чем поговорить, но всякий раз что-то мешало.
- Все это очень мило, - сказала Нэн, - только я ведь уже не та.
Совсем не та. Я уже не прекрасна и не обворожительна, даже если когда-то
такой и была. Я старуха. Ты, конечно, опытный чародей, но даже ты не
должен был ни о чем догадаться.
- Я увидел перстень у вас на пальце, - сказал коробейник. - Рубин,
горящий ярким пламенем. Такой камень не скоро забудешь. В тот единственный
раз, когда я вас видел, у вас на пальце был этот же перстень. И теперь,
заметив его, я стал присматриваться, нет ли других примет, которые
говорили бы о вашем высоком происхождении. Ваша горделивая осанка - когда
никто на вас не смотрит. Некоторые изысканные обороты речи...
- Можешь не продолжать, чародей. Я ничего не буду отрицать. Но я не
могу понять, зачем тебе понадобилось сорвать с меня маску. Не вижу, какая
тебе от этого польза. Тебе не станет лучше, а мне - хуже, да и зачем бы
тебе желать мне зла? Будь моя воля, я бы так и осталась полоумной старой
ведьмой.
- Довольно, - сказал Харкорт коробейнику ледяным тоном. - Не могу
понять, зачем ты это сделал. Она была довольна тем, как живет, и...
Коробейник поднял руку и сказал, обращаясь к Нэн:
- В тот день, когда я с вами познакомился, вы были с дочерью. С
прелестной крошкой...
- Она умерла, - сказала Нэн. Голос ее был совершенно бесстрастен, в
нем не слышалось ни надежды, ни веры. - Я убеждена, что она умерла. Она
убежала с трубадуром, которому взбрело в голову, что своими
чудодейственными песнями он способен околдовать Нечисть.
- Вы искали ее?
- Искала. Я расспрашивала всех, кого могла. Даже Нечисть. Но Нечисть
только глумилась надо мной. Я убеждена, что она со своим трубадуром
убежала на Брошенные Земли. С этим пустоголовым повесой, который надеялся
околдовать Нечисть. Я убеждена, что она здесь побывала.
- Она все еще здесь, - сказал коробейник. - И она, и ее трубадур,
которому почти удалось околдовать Нечисть. Она лежит здесь рядом со своим
трубадуром, и с нашим таинственным святым, и с множеством древних
чародеев, с которыми нынешние и сравниться не могут. Которым я в подметки
не гожусь. Им, чьи кости истлели, но дух могуществен, вечен и неподвластен
смерти, под силу преодолеть барьер между смертью и жизнью, протянуть руку
и коснуться нас с вами...
Он на мгновение умолк, потом воздел руки над головой, и из его
растопыренных пальцев с легким потрескиванием посыпались маленькие молнии.
- Им, - провозгласил он, - и только им, известен ответ, который мы
ищем.
И ответ прозвучал. Откуда-то из тьмы, окружавшей костер, донеслась
стройная мелодия. В воздухе разлилось ослепительное сияние, из которого
сыпались молнии и раздавались раскаты грома, и все, кто его увидел, упали
замертво.

Глава 25.
Костер погас, и в темноте слышался чей-то плач. Сияние исчезло вместе
со вспышками молний и раскатами грома.
В темноте Харкорт мог различить только темные силуэты деревьев на
фоне усыпанного звездами неба. Он почему-то сразу понял, что это совсем не
те деревья, которые росли среди валунов в зачарованном месте, укрывшем их
от Нечисти.
Харкорт приподнялся на локте. Плач не умолкал. Он встал на
четвереньки и пополз в ту сторону, откуда он доносился. Плакала женщина.
Иоланда? Что с ней могло случиться? Но он тут же понял, что это не
Иоланда, Значит, Нэн. Он увидел рядом какую-то смутную тень на земле,
подполз к ней, протянул в темноте руки, приподнял ее и прижал ее голову к
груди. Крепко держа ее в объятьях, он укачивал ее, как маленькое дитя.
- Тссс, - шепнул он. - Тссс, все хорошо.
Послышались еще чьи-то голоса, среди которых он различил резкий голос
коробейника:
- Замолчите все. Ничего не говорите. Лежите тихо. Молчите!
Чьи-то руки нащупали Харкорта, и он услышал хриплый шепот аббата:
- Чарлз, это ты?
- Я, - отозвался Харкорт.
- Где мы, Чарлз?
- Один Бог знает, - ответил Харкорт.
Какая-то волшебная сила перенесла их далеко от этого безопасного
убежища. Он чувствовал, что они где-то совсем в другом месте. Здесь было
так же тихо, как в зачарованной долине, но не было того безмолвия, того
ощущения нереальности. "Где же мы? - подумал он. - В лиге оттуда, в десяти
или в сотне лиг? А может быть, еще дальше от цели, чем тогда, когда
отправились в путь? В безопасности, вне досягаемости Нечисти? Кто может
это знать?"
- Марджори, Марджори, Марджори... - тихо причитала Нэн.
Из темноты показалась какая-то белая фигура.
- Пустите меня к ней, - прозвучал голос Иоланды. - Пустите меня. Она
оплакивает свою дочь.
Иоланда придвинулась, оттеснила Харкорта и прижала к себе Нэн.
- Ну ничего. Ничего... - тихо приговаривала она.
Глаза Харкорта начали привыкать к темноте, и он различил вокруг еще
несколько движущихся темных силуэтов.
- Оурррк! - прокричал попугай почти над самым его ухом.
- Удавить чертову птицу! - сказал коробейник. - Свернуть ей шею,
иначе ее замолчать не заставишь.
- По правде говоря, я бы лучше свернул шею тебе, - сказал аббат. - В
какую немыслимую историю ты нас втянул?
Харкорт окинул взглядом склоны холмов, окружавших долину, где они
оказались. На них можно было различить силуэты деревьев и еще какие-то
бесформенные темные пятна. Одно из них он узнал - это был неуклюжий,
сгорбленный силуэт горгульи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33