и Петр Первый тут же начинал
на потеху публике казнить, миловать и строить по ходу СанктПетербург,
а дядя Степа свистеть в невидимый свисток, надувая
щеки. Я был не просто потрясен, я был еще и напуган. И
поклялся тогда сам перед собой на веки вечные не допускать,
чтобы надо мной выделывали нечто подобное.
Когда я отслужил в армии, на глаза мне попалась газетная
статья, в которой автор на полном серьезе излагал свою
версию печально известных событий в Тбилиси. Опираясь почему-о
на статистические материалы о процентном соотношении
женщин среди невинно убиенных, он утверждал, что мы,
солдаты внутренних войск, разгонявшие демонстрацию, находились
под воздействием гипноза, который накладывали на наши
предварительно одурманенные наркотиками мозги опытные специалисты,
переодетые в форму рядовых. Могу сказать одно: ничего
подобного не помню. Не уверен даже, был ли вообще какой-нибудь
приказ из высших эшелонов власти разогнать демонстрацию.
До сих пор мне кажется, что началось все с того, что за
нашими спинами вдруг появился явно ушибленный запущенным из
толпы камнем, а потому взбешенный майор и закричал, каждое
свое слово для весомости подкрепляя трехэтажным матом: "Вперед,
вперед! Дави их, мужики!". И мы пошли. Потому что сами
уже давно были на взводе без всяких там наркотиков и гипноза.
Это я к тому, что тоже подвержен гипнозу. В том числе и
массовому, но добровольно гипнотизировать себя не позволил
бы ни там, ни здесь.
Я - это я, и точка!
Когда я встал, МММ окончательно сник. Крыть ему было нечем,
и он отлично это сознавал.
- Я прощаюсь, - сказал я, стараясь говорить как можно ровнее, - желаю
приятно провести время.
- Не спешите, Борис Анатольевич, - вмешался тут внештатный
консультант. - Нам еще есть о чем с вами поговорить.
Мишка посмотрел на него с надеждой.
- Говорить вы можете хоть весь день, - заявил я твердо, - но
без меня.
- У вас какое-то неотложное дело? - поинтересовался Леонид
Васильевич, и я снова встретился с ним взглядом.
Мне не нужно было этого делать, но я слишком поздно спохватился.
- Понимаете ли, уважаемый Борис Анатольевич, существует
такое понятие как "психотронное эхо". Оно обозначает не до
конца еще объясненное явление, когда часть воздействия - минимальная,
конечно, - передается от объекта непосредственного
воздействия к объектам, которые находятся с ним в повседневном
контакте. Скоблин состоит в Своре более двух лет. Не исключено,
что просто переговорив с ним, вы уже получили определенную
"дозу" психотронного воздействия на свой мозг. Поверьте
мне, такое вполне возможно.
Михаил Михайлович, видимо, до конца и сам не предполагал,
на какое сложное дело он вас посылает. Но неспециалисту
это вполне простительно. Думаю, совместными усилиями мы сумеем
исправить ситуацию. Со своей стороны обязуюсь установить
вам такой защитный блок, какой не прошибут ни гипнотизеры,
ни экстрасенсы, никто из всей этой компании дешевых повелителей
душ...
И этот взгляд, этот завораживающий, прямой, необыкновенной
силы взгляд.
Уже тогда я понял, что внештатный консультант откровенно
вешает мне лапшу на уши со всем своим "психотронным эхом" - не
поверил я ему, несмотря на совершенную доверительность тона, - но
кто бы выстоял против этого взгляда?
Я не мог ему противиться.
Я вернулся на свое место.
Мишка заметно оживился, кашлянул, задвигался. А я сидел
в каком-то оцепенении и думал, какого еще предательства мне
от лучшего своего друга ждать...

Глава седьмая
Через час после ухода Бориса на квартире Мартынова
началось совещание. Присутствовали трое: сам Мартынов, внештатный
консультант Леонид Васильевич и еще один - высокий,
плотный, с аккуратно подстриженными усами, военной выправки
человек. Держался этот последний уверенно, твердо, как и полагается
начальнику в присутствии своих подчиненных.
- Ну что ж, - сказал он, закуривая. - Докладывайте. Первым
вот ты, Михаил.
- Все прошло идеально, Игорь Павлович. Начальный этап
нами пройден. Лаговский купится.
- Идеально? - Игорь Павлович не повышал голоса, но по
интонации было ясно, что он чем-то недоволен. - То же самое
ты мне уже говорил. Месяц назад, помнишь?
МММ нахмурился.
- Это совсем другой случай. Орлов действительно ничего
не знает о наших планах, вы понимаете. Он расскажет только
то, что ему полагается рассказать.
- Идеально... - Игорю Павловичу определенно не нравился
этот эпитет. - Вот расскажи мне об Орлове.
- Но...
- Расскажи еще раз.
Мартынов покорно кивнул.
- Мы познакомились с Орловым четыре года назад, - начал
он свой рассказ. - Почти год я был его взводным. Нас двое было
из Питера, на этой почве мы сошлись.
- Лейтенант внутренних войск Мартынов и рядовой внутренних
войск Орлов, - заметил Игорь Павлович. - Что, во внутренних
войсках среди офицеров принято брататься с рядовым составом?
Вот очень интересная деталь.
- Уставом, насколько я помню, это не запрещается, - отвечал
МММ. - На самом же деле он, конечно, выдерживал определенную
дистанцию: у нас с ним ко всему ощутимая разница в возрасте...
- Ну уж? Восемь лет.
- ВОСЕМЬ лет! Но потом нам повезло оказаться вместе в
одной переделке. Поползали под пулями, вы понимете. Так и подружились.
- Хорошо. Подробности я помню. Обрисуй, пожалуйста, его
психологический портрет.
- Орлов смел, - медленно, подбирая слова и нахмурясь еще
больше, заговорил Мартынов. - Но не безрассуден. У него имеется
склонность к мальчишеским выходкам, но и здесь он знает
меру.
- Значит, он импульсивен?
- Как сказать... - МММ задумался. - Я бы сказал, что он
достаточно уравновешенный человек. В большей степени уравновешенный
человек, вы понимаете... Но иногда, особенно, если
припереть Бориса к стенке, он действует по воле первого импульса.
Его счастье - или талант? - в том, что обычно действия
эти впоследствии оказываются наиболее эффективными в данной
ситуации и как результат... Вот помню, нас бросили в прикрытие
беженцев...
- Все это, безусловно, интересно, - перебил Мартынова
Игорь Павлович, - но я вот о другом спрашивал. Ты можешь хотя
бы приблизительно сказать, как поведет себя Орлов, если
ситуация выйдет из-под контроля?
- Ситуация не выйдет из-под контроля.
Игорь Павлович хмыкнул не без раздражения.
- Вот допустим, - сказал он, выделив глагол интонацией, - что
ситуация уже вышла из-под контроля.
- Ну знаете, Игорь Павлович, - возмутился МММ, - я так
не могу. Что значит "вышла из-под контроля"? Мы отрабатывали
различные варианты. Все продумано. Орлов и шага не сделает
без контроля с нашей стороны. У него не будет необходимости
проявлять инициативу. Иначе я просто не пригласил
бы его участвовать в операции. Он все-таки мой друг. А что
качается разного рода "допущений", то я, извините, не профессиональный
психиатр... - Леонид Васильевич, с интересом
наблюдавший за перепалкой из своего угла, громко рассмеялся, - не
профессиональный психолог, - тут же поправился Мартынов, - чтобы
предсказывать, как поведет себя Борис, если
мы трое вдруг исчезнем или впадем в детство.
- Вот очень интересно ты рассуждаешь, - с сарказмом заметил
Игорь Павлович. - Я, видите ли, не профессиональный
психолог... Пойми, Михаил, это не просто операция, а наши
противники - не просто бандиты с большой дороги. Все должно
быть проведено без сучка, без задоринки. И вот положение
таково, что сам я не могу работать с агентом. Единственное,
что я могу себе позволить - это посмотреть на него со стороны.
Это ТВОЙ агент. И мне сегодня приходится верить тебе на
слово. Но в случае провала завтра отвечать буду я. И за свое
доверие, в том числе.
- Все мы завтра ответим, - буркнул Мартынов, но запал
его уже прошел.
- Ставка в игре высока, - продолжал Игорь Павлович. - А
вот ты, извини меня, вместо спокойной разумной оценки возможной
реакции Орлова на непредсказуемое обострение ситуации
подсовываешь мне байку о... ну вот хотя бы такая аналогия...
об Остапе Бендере, который второй раз в жизни усевшись
за шахматную доску, возьмет и обыграет всех своих противников,
да так, что и не придется ладью с доски воровать.
"Смелый, но не безрассудный; импульсивный, но не очень; если
припереть его к стенке, то тут уж кривая вывезет..." Так
у нас, Михаил, дело не пойдет.
- Вы совершенно зря упрекаете Михаила Михайловича, - вмешался
наконец в спор Леонид Васильевич. - Он, конечно,
не профессиональный психиатр, - внештатный консультант снова
рассмеялся, - но тем не менее психологический портрет Орлова
нарисовал очень точно. Такие, как Орлов, редки. Это действительно
талант - интуитивно, чисто на импульсе находить
верное решение сложной задачи, проблемы, если угодно. Существует
такое понятие: принцип дилетанта. Так вот, Орлов - это
дилетант, но дилетант такого психологического склада, что
он даст сто очков вперед любому профессионалу. Именно благодаря
своей способности непредвзято смотреть на вещи и
интуитивно находить единственно правильный путь к решению.
Он именно такой Остап Бендер, который второй раз в жизни
усевшись за шахматную доску, способен не только довести партию
до конца, но и выиграть. Как сказали бы мы, психиатры, - новый
смешок, - он гений афферентного синтеза. Кстати, в этом
качестве Лаговский из той же породы.
- Ладно, - махнул рукой Игорь Павлович, - сегодня вы
двое меня убедили. Будем полагать, мы нашли Герострату достойного
противника, - он помолчал. - Но все-таки надеюсь,
что ситуация не выйдет из-под контроля, и нам не придется
в срочном порядке вспоминать, где и какую мы снова допустили
ошибку...

Глава восьмая
Я помню это так.
Собралось, не считая меня, пятеро.
Свора, как рассказывал мне Мишка, объединяла около сотни
"обиженных", но Герострат разбил все сообщество на классические
"пятерки", то ли из соображений конспирации, то ли так ему
удобнее было со своей паствой работать.
В общем, собирались они обычно по пять человек в предварительно
назначенный час у кого-нибудь из активистов Своры
на квартире.
- Проходи, знакомься, - сказал мне Венька.
Я скользнул небрежным взглядом по компании. Трое парней,
одна девушка - в стороне от этих троих.
Познакомились.
Двое парней оказались студентами Технологического. Первый,
Юра, представлял из себя классический образчик флегматика:
вяло со мной поздоровался, через усилие произнес свое имя,
тут же отвел взгляд. Второй, Андрей, в противоположность ему
был возбужден, долго и энергично тряс мне руку, без причины похохатывая.
Третий парень, Семен, тоже был более разговорчив, но казался
чем-то озабоченным. Я узнал, что он-то и есть настоящийхозяин этой квартиры.
Когда-то Семен служил в Афганистане; в наследство ему
достался уродующий лицо шрам. Квартиру он купил недавно на
заработанные в коммерческих структурах деньги. Не знаю уж,
кем он там работал. По всему, охранником или вышибалой.
Девушка представиться мне отказалась.
- Это Люда, - сказал за нее Скоблин. - Не обращай внимания.
Она сегодня не в настроении...
Все гости расселись и, поглядывая на часы, стали ждать.
Одному Семену скучать было некогда. Он вставил в видеомагнитофон
кассету с фильмом о восточных единоборствах, чтобы как-нибудь
нас занять, а сам принялся накрывать на стол. Очень
быстро на столе появились бутылки шампанского, ликеры, икра,
красная рыба, аккуратно порезанный и разложенный на тарелочке
сервилат, ветчина и какие-то другие совершенно мне незнакомые
закуски.
Я вызвался помочь, но Семен замахал на меня рукой.
- У нас это не принято, - пояснил он.
Наконец - звонок в дверь.
Семен побежал открывать. Все замерли, обратив взгляды
в сторону прихожей.
Он ворвался, как вихрь.
Он двигался настолько быстро, что за ним трудно было
уследить. Если не стараться, то могло возникнуть впечатление,
что он не ходит, а перемещается моментальными скачками из одного
пространственного положения в другое, такого темпа он
придерживался.
- Ага! - закричал он с порога. - А у нас-то, ребята, сегодня
шестой лишний!
Я не успел глазом моргнуть, а он уже был в комнате и,
ухватив Веньку Скоблина пятерней за волосы на макушке, притянул
к себе:
- Ты новичка привел? Молодец! Ты всегда хороших ребят
приводишь. Хвалю-хвалю...
Он отпустил Веньку и тут же очутился рядом со мной, протягивая
руку, которую я не без опаски пожал. Ладонь его была
сухой и горячей.
- Здравствуй, здравствуй, сынок. Рад тебя видеть в нашей
веселой компании, рад. Меня зовут Герострат, а тебя?
Он выпалил это настолько быстрой скороговоркой, что я
смешался и долго не мог сообразить, что от меня требуется.
Наконец спохватился:
- Борис.
- Очень хорошо.
Он отскочил от меня, как волейбольный мячик от стенки,
и занялся остальными.
Похлопал чисто гитлеровским жестом Юру по щеке: "О чем
задумался, моя радость?"; Обнял смущенно улыбающегося Андрея:
"Ух ты какой у меня широкий!". Я же получил возможность рассмотреть
его со стороны.
На мой взгляд, лет Герострату было около сорока. Тот
возраст, когда признаки наступающей старости дают о себе
знать лишь характерными складками вокруг рта, а признаки
зрелости уже все налицо. Или на лице?
В общем, я решил, что где-то в этом году он перевалил
за четвертый десяток, хотя и умудрился при этом сохранить
себя в сравнительно хорошей форме: не обзавелся ни брюшком,
ни отвислым задом - крепко сбитый, сильный, судя по всему,
мужик.
Но другое привлекало внимание в облике Герострата. Он
был лыс, как колено. Не подстрижен наголо, а именно лыс и,
видно, какой-либо новой поросли на своей голове давно забыл
и ждать. На голом его, продолговатом черепе хорошо были различимы
округлой формы пятна более темные, чем естественный
цвет кожи. Располагались они беспорядочно, и о их происхождении
можно было только догадываться.
Одет Герострат был в полевую "афганку" без погон или
каких-то других знаков различия. Она казалась поношенной,
но чистой.
Двигался он, как я уже отмечал, порывисто, очень быстро.
При этом в движениях участвовало все его тело, и в первый
момент на ум приходило сходство Герострата с кукольным
паяцем. Только кукольный паяц не способен передать то совершенство,
с которым кроме всего прочего Герострат владел
своей мимикой.
За эволюциями его лица уследить было не менее сложно,
чем за перемещениями тела. Выражения этого лица сменяли
друг друга с сумасшедшей, невероятной скоростью. А так как
мы привыкли видеть за мимикой некое внутреннее содержание,
возникало ощущение, что это эмоции - самого разного рода - выплескиваются
из Герострата, да так быстро, что он сам не
в состоянии уследить за сменой собственных настроений.
- А ты, дочурка, что притихла? - это Герострат говорил
уже Люде, девушке, которая не захотела мне представиться.
Он присел к ней и приобнял за плечико.
- Ну, не грусти. Проблемы? Быстро решим твои проблемы.
И вот он снова на ногах, снова деятелен и подвижен. Он
обежал вокруг стола, придирчиво разглядывая сервировку:
- Ай, Семен, ай, молодец! Решил порадовать старика! Спасибо!
Давно закусона такого не видел.
Семен смущенно зарделся. Было видно, что похвала Герострата
ему приятна.
Сумасшедший дом, подумал я. И им всем это нравится? Да,
чужая душа - потемки, нечего сказать.
Герострат, на полсекунды выпущенный из поля зрения, снова
очутился возле меня:
- Ну что ж, Боря, хоть ты и шестой сегодня, хоть и лишний,
но прошу, не откажи - поучаствуй в трапезе. Уважь, так
сказать, компанию.
- Уважу, конечно, - освоившись с ритмом, в тон ему отвечал
я. - Отчего не уважить?
- Давай, давай, садись за стол. Вы тоже, дети мои, присаживайтесь.
Семен, убавь звук у ящика.
Семен послушно уменьшил громкость у телевизора, на экране
которого до предела чем-то разобиженные азиаты организовывали
новый мордобой.
- Сейчас откроем коньячок, - Герострат потирал руки, - ликерчики.
Давайте, давайте. Не будем откладывать удовольствие.
Все потянулись к столу. Герострату, естественно, было
выделено место во главе. Семен сел по правую руку, меня Герострат
усадил по левую. Рядом со мной расположился Юра, напротив
его - Андрей, далее - Люда и Венька Скоблин.
Семен открыл бутылку и разлил коньяк по стопкам. Герострат
на это время перестал нести околесицу и уставился на
меня своими большими, чуть навыкате, светло-голубыми глазами.
Я попытался выдержать его взгляд. Сначала это представлялось
нетрудным делом, даже несмотря на непрерывную смену выражений
его лица. Тем более, что взгляд Герострата не имел
ничего общего с волевым, завораживающим взглядом моего нового
знакомца Леонида Васильевича.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19