- Как вы узнали? - не очень внятно спросил я.
- Узнал, - ответил полковник.
Он шагнул в комнату, осматриваясь, походил, потом заглянул
в соседнюю, приоткрыв дверь.
- Так-так, - пробормотал он, покачивая головой.
- Что там?
Я двинулся за полковником. Хватов вошел, присел над распластавшимся
на полу телом, приподнял окровавленную скатерть,
накрывавшую тело с головой.
Я понял. Кто-то из ее родителей...
И отвернулся.
Я не мог, не хотел больше этого видеть.
Еще одна жертва в длинном списке. Когда же мне дадут наконец
поставить в нем последнюю точку?!

Все еще покачивая головой, с удрученным видом Хватов
вернулся в гостиную.
- Никогда нельзя предсказать, во что все это выльется, - словно
оправдываясь, заметил он.
- Как вы узнали, что я здесь? - повторил я свой вопрос.
Хватов нашел стул, уселся и посмотрел на меня снизу
вверх очень внимательным, очень серьезным взглядом.
- Первый пункт: смерть Скоблина и Кириченко. Второй
пункт: я навестил Михаила. Третий пункт: выявление адресов
членов пятерки Скоблина - чистая техника. Четвертый
пункт: смерть Арутюнова. И вот пятый пункт: я здесь. Все
очень просто, Борис Анатольевич. Может быть, я не слишком
расторопно искал вас, но, как видно, успел все-таки вовремя.
Я вытер ладонью губы, кивнул в сторону Людмилы:
- Что вы с ней сделали?
- Я произнес пароль, приостанавливающий действие
большинства программ Герострата. Это что-то вроде предохранителя.
Как в люфом электроприборе. При необходимости
его всегда можно выдернуть, обесточить этим систему. Кстати,
будь вы под действием программы, и вас бы этот пароль
тоже остановил. Но вот вам везет, Борис Анатольевич. Пока
вы действуете по своей воле. Это и видно... А Людмила теперь
спит. И спать будет очень долго.
- Она проснется нормальной?
- Нет, к сожалению. Ее придется лечить.
- Откуда вы знаете пароль?
- А вы умело ведете допрос, Борис Анатольевич, очень
умело.
- С вами научишься... Но вы не ответили.
- Мы занимаемся Геростратом уже полгода, - объяснил полковник, - кое-то
удалось выяснить о его методах и возможностях.
В частности, знание пароля-предохранителя.
- Что вам еще известно о деятельности Герострата?
На этот вопрос полковник ответил не сразу.
Достал знакомый мне портсигар, прикурил, поискал глазами
пепельницу, не нашел и свернул ее себе из блокнотного листочка
бумаги.
- Герострат попал в переплет, - сообщил он, затягиваясь. - Для
того, чтобы вы поняли, мне придется открыть вам, Борис
Анатольевич, государственную тайну. Но думаю, вы заслужили
право знать...
Хватов помолчал, потеребил в задумчивости кончики усов,
потом продолжил:
- Так вот, Борис Анатольевич, существует некий Центр.
Этот Центр засекречен. Он занимается разработкой самых разнообразных
направлений в создании психотронного оружия. Центр
принадлежал военно-промышленному комплексу СССР, и руководство
его отчитывалось непосредственно перед Министерством Обороны.
Нынче же в результате всей этой неразберихи с разделом-переделом,
в результате конверсии и демилитаризации, Центр как бы
"потерялся". Он выпал из поля зрения структур, которые его до
сей поры контролировали.
Вот только свято место пусто не бывает. Нашлись люди, сумели
поддержать Центр, поддержать его разработки. Естественно,
сделали они это не за красивые глаза или там из патриотических
соображений. Сделали они это ради собственной единоличной выгоды,
как делается сейчас все в нашей стране. А то, что Центр
"потерян", их особенно устроило.
Так вот, Герострат вышел в свое время из стен этого самого
Центра. Для чего он выпущен в свет - другой вопрос, на который
я и сам пока не знаю ответа. Но он начал собирать Свору,
получил партию специального оружия, создал, по сути, боевой отряд
камикадзе, готовых по его приказу действовать, а затем умереть.
Возможно, он делал это в рамках некой программы, плана,
задуманного его хозяевами, нынешними владельцами Центра.
Что это за план, можно только догадываться. Но вполне ясно
другое: Герострат НИКОГДА не собирался реализовывать его до
конца. Он с самого начала знал истинную цену своим возможностям.
И ему, что естественно, не нравилось идти на поводу
у людей, которые его и за человека-то не считают. С самого начала
он задумал побег, но до поры до времени прикидывался послушным
болванчиком, который делает все так и только так, как
ему скажут и укажут.
Когда Геростратом занялись мы, он понял, что это и есть
тот шанс уйти из-под контроля. Он очень ловко, если ты помнишь,
использовал нас для реализации своего собственного плана.
Мы сыграли для него роль прикрытия, дымовой завесы, и он
ушел, оставив и нас, и своих хозяев с носом. Точнее, он полагал,
будто ушел, но очень скоро выяснилось, что уйти от них
не так-то просто...
Хватов притушил в бумажной пепельнице окурок и тут же закурил
новую сигарету.
- Вот здесь я вступаю в область догадок, - заявил он. - Вам,
Борис Анатольевич, в связи с тем, что находились вы последние
дни в самой гуще событий, должно быть виднее, что происходит.
Но допущу, что не зная исходной предпосылки, вы все
это время выступали в роли сильно близорукого человека, у которого
кто-то отнял принадлежащие ему очки. Я своими предположениями
попытаюсь вернуть вам зрение, а уж там вы сами разбирайтесь,
где я прав, а где ошибаюсь.
Я согласно кивнул, внимательно слушая.
- Так вот, - продолжал Хватов, - он скрылся, но хозяева
начали охоту. И Герострат очень скоро это почувствовал. Единственным
выходом для него было столкнуть лбами своих хозяев
с кем-нибудь еще. С каким-нибудь ведомством, равным хозяевам
по мощи и напористости. И представьте, кандидат почти сразу
отыскался.
Министерство Госбезопасности, или, если угодно, Федеральная
Служба Контрразведки - всегда проявляло определенного
рода интерес к разработкам психотронного оружия. Не
исключено, они вступили в эту игру даже раньше, чем, скажем,
наше ведомство. И с самого начала они повели себя жестко, с
уверенностью профессионалов, и лучшей кандидатуры для противостояния
хозяевам Герострат не мог и желать. Я думаю, у него
даже получилось реализовать свою задумку. И проделал он
это с вашей помощью, Борис Анатольевич! Не знаю точно, каким
способом, но с вашей.
Я снова кивнул.
Теперь мне многое стало ясным: предложение сыграть
в шахматы и сама бредовая партия (Герострат прямо указал
на меня: смотрите, вот человек, который многое знает; вот
человек, с которым я постоянно на связи; вот человек - ниточка
ко мне!); Топтуны (в ФСК понимали, что не все так просто,
но другой зацепки, кроме меня, у них не было); и "третья-етвертая"
сила (это конечно же, хозяева Герострата из
ВПК, решившиеся все-таки вступить в борьбу с самим Комитетом
за право исключительного обладания психотронным, АБСОЛЮТНЫМ,
оружием).
Я метался, как угорелый, сходил с ума, а, оказывается,
служил лишь приманкой, на которую должны были клюнуть сразу
две рыбешки. И значит, снова, как полгода назад, меня использовали,
использовали мои чувства, особенности моего характера
и мое неумение доверять интуиции.
Полюсы сменились, а методы все те же.
Впрочем, я не собирался подробно рассказывать Хватову
всю историю моих злоключений и на его паузу ожидания лаконично
бросил:
- У Герострата - моя девушка.
И полковнику этого оказалось достаточно.
- Ясно, - сказал он. - Я вам сочувствую, Борис Анатольевич.
Тяжело пришлось?
- Все, что вы мне рассказали, - быстро вставил я, - без
сомнения, интересно. И познавательно. Я бы с удовольствием
вас еще послушал, но меня поставили в трудное положение. Я
должен разыскать Герострата до полуночи, не позже. Вы в состоянии
мне помочь?
- Я, - Хватов сделал особое ударение на местоимении, - не
смогу вам помочь.
Я едва не взорвался.
Я приготовился заорать на него, затопать ногами, вцепиться
пальцами в отвороты его пиджака, но полковник сделал
рукой предостерегающий жест и сказал так:
- Вот послушайте меня, Борис Анатольевич. Это правда, я
не могу помочь вам ДЕЙСТВИЕМ. Поймите правильно, я уже немолод;
у меня есть семья, двое детей. Служебное положение, наконец.
Всем этим я не могу и не имею права рисковать. Но зато
в моих возможностях помочь вам советом, указать верное направление.
А вот дальше действуйте сами. Как подскажет ваш немалый,
тут трудно переоценить, опыт в этих делах.
Я перевел дух.
- Ну?
- Герострат упорно добивался свободы и не учел, да и не
мог учесть, одну маленькую деталь своей биографии, о которой,
кстати, он ничего не знает, а ему никто не расскажет.
Еще в Центре, где он проходил подготовку, где из него
делали превосходное оружие, Герострату в подсознание наряду
с другими потаенными программами, был установлен модуль необычайной
силы. Модуль контроля. Избавиться от него он не
сумеет: модуль напрямую завязан на нормальное функционирование
центральной нервной системы. Он служит роль поводка; благодаря
ему хозяева Герострата всегда знают о местонахождении
своего подчиненного.
- Каким образом?
- А очень просто. Каждый вечер в девять ноль-ноль Герострат
набирает один и тот же телефонный номер, звонит, называет
свой текущий адрес, получает инструкции в виде ключевых
словосочетаний, но об этом, конечно же, ничего потом не помнит.
Просто. И надежно.
Вот Герострат удрал от нас и думал, что таким образом обставил
заодно и хозяев, избавился от контроля. А когда они снова
замаячили на горизонте, решил, что где-то прокололся, и
следует поступить более хитроумно. На самом же деле он никогда
свободным не был. Все время они держали его на поводке.
Он - марионетка, Борис Анатольевич. Даже в большей степени,
чем вся его Свора.
Это да-а! - подумал я ошеломленно. Сумасшедший узелок.
Как будет, если перефразировать Дюренмата: о контроле контролирующих
за контролерами?
- Тут очень все запутано, но мне известно кое-что еще, - говорил
Хватов. - Информация эта и должна будет помочь вам,
Борис Анатольевич, реализовать свое намерение.
- Какая именно? - спросил я жадно.
- Фактически у Герострата трое хозяев. Это те самые трое,
что в свое время сумели по достоинству оценить разработки
Центра, сумели оценить мощь, которую он способен предоставить
человеку, им распологающему. Все трое - высшие офицеры. Не
ниже генерала-лейтенанта. Один из них, кажется, сейчас в отставке,
остальные продолжают "крепить и множить рубежи", но
не это суть. Я назову вам сейчас, Борис Анатольевич, фамилию
человека, которому Герострат звонит на государственную дачу
раз в сутки ровно в 21.00 по московскому времени и в сомнамбулическом
состоянии докладывает о месте своего нахождения.
Его зовут Проскурин. Генерал-полковник Проскурин. Его дача
расположена под Зеленогорском... Но предупреждаю: там высокий
забор и охрана - пятеро прапорщиков сверхсрочной службы и сколько-о
рядовых. При автоматах. К тому же, адъютанты. В одиночку
будет справиться нелегко.
- Это не проблема, - заявил я, посматривая на часы.
- Время у вас еще есть, не рвитесь, - Хватов поднялся и
протянул мне руку. - Хочу пожелать вам удачи, Борис Анатольевич.
Я ответил на рукопожатие:
- Хочу пожелать того же: удача и вам скоро понадобится,
Игорь Павлович.
Он горько усмехнулся:
- Спасибо. Но надеюсь, что не понадобится...

Глава тридцать шестая
Дачу генерала Проскурина я разыскал быстро.
В запасе у меня было чуть более получаса - вполне достаточный
срок, чтобы успеть провести самую тщательную рекогносцировку.
Забежав домой перед отправкой в Зеленогорск, я соответствующим
образом экипировался: сменил джинсы и куртку на спортивный
костюм, ботинки - на кроссовки, отыскал свои кожаные
перчатки и отцовский морской бинокль. Мама наблюдала за моими
приготовлениями с немым вопросом.
- Есть маленькое дело, - объяснил я ей. - Много времени не
займет. Я потом тебе все расскажу.
- Тебе звонили, спрашивали, - сказала она.
Я остановился:
- Кто?
- Не представились.
- А когда?
- Да днем, часа в три.
Так, это или из милиции по поводу Гуздева, но тогда почему
они не представились? Или генерал Проскурин меня решил прощупать.
Вспомнил наконец, что еще одна пешка участвует в игре.
Но тогда вы опоздали, товарищ генерал. И вы опоздали, и Герострат
ваш опоздал.
Не успеете вы ничего теперь сделать. И плевать мне на ваши
звонки, потому что НЕ УСПЕЕТЕ. Теперь вам остается только
ждать, вот и ждите. Я иду, Борис Орлов!
- Ну если действительно буду нужен, позвонят еще, - сказал
я маме.
Она кивнула, но по глазам ее я понял: она чувствует, что
я недоговариваю, что легкомысленность моя показная, рассчитанная
на нее. Но успокоить маму я сейчас не мог: рассказать полуправду
матери еще хуже, чем соврать или не рассказать ничего
вовсе.
Тайком от нее я переложил пистолет из куртки в спортивную
сумку с самоуничижительной надписью белым на голубом:
"What we are in need now is an adventurous mind" - в самую
точку! Туда же сунул кусачки: на случай встречи с колючей
проволокой.
- Ну пока, - сказал я маме напоследок. - К утру постараюсь
вернуться.
И снова по вгляду ее я понял, что хочется ей остановить
меня, задержать, не пустить никуда, какими бы вескими не были
причины моего ухода, но она только кивнула, и, выходя за
дверь, я услышал ее ломкий шепот вслед:
- Ты постарайся.
Я отправился в Зеленогорск, и вот теперь, примостившись
на корявой столетней березе, разглядываю в бинокль государственную
дачу.
Первое впечатление: не ахти. Генерал-полковник мог бы
подобрать себе виллу и посолиднее.
А так: два этажа, кирпичная кладка, деревянная пристройка,
приземистая банька, летняя веранда. На веранде пьют чай
из огромного и, должно быть, большой ценности самовара привлекательная
девушка и вовсе не привлекательная мадам. Судя
по всему, дочь и жена. Забор: метр восемьдесят - преодолим;
колючей проволоки не наблюдается - обойдемся поэтому без кусачек;
ворота: массивные, как у воинской части, рядом будочка,
импровизированный контрольно-пропускной пункт - там лениво
попыхивал папироской один из прапорщиков сверхсрочной
службы.
Во дворе, на асфальтированной площадке перед гаражом
полуподземного типа стоит ЗИС: широкий и блестящий.
Что у нас дальше? Ага, собачья будка, в ней немецкий
овчар. По виду, не сторожевой. Откормленный настолько, что
костей за жиром просто не видно. В настоящий момент ведет
сидячий образ жизни.
Что еще?..
На заднем дворе - отсюда его видно плохо: закрывает
дом - располагаются огородики и теплицы. В огородиках что-то
зеленеет. Это нам понятно, это нам знакомо: приусадебное
хозяйство в советско-российской армии всегда ценили.
А особенно - в наши оголтело-оголодавшие времена.
Конечно же, разведением в этом райском саду всевозможных
вкусных и питательных овощей занимается не генералполковник.
И наверняка - не его жена с дочкой. На то существует
в нашей армии "боец", которого никогда не грех
использовать в более мирных целях, чем, скажем, несение
караульной службы. Будем надеяться, что те рядовые, о которых,
помимо пятерых прапорщиков, говорил Хватов, на сегодня
уже отразводили свое и отправлены в родную часть на
вечернюю поверку. А значит, исходя из данного предположения,
направление главного удара определено, утверждено и
пересмотру не подлежит.
Что мы имеем по поводу пребывания искомых лиц в конкретное
время и в конкретном месте?
В домике, на первом этаже, несмотря на то, что еще достаточно
рано, светятся три окна. Я долго изучал окна в бинокль,
но ничего полезного для себя в этом плане выяснить
не сумел: окна были плотно зашторены, и лишь иногда мелькал
за ними чей-то грузный силуэт.
Здесь положимся на слова Хватова; будем действовать
из допущения, что ОНИ там и тоже пьют чай или кофе, или
что-нибудь сорокоградусное в ожидании телефонного звонка.
Стратеги.
Осталось двадцать минут.
Пора приниматься за работу. Я покинул свой наблюдательный
пункт, спустился на землю, тщательно отряхнулся,
сметая ладонью зацепившийся за материю костюма древесный
мусор. Бинокль упаковал в сумку. Пистолет ремнями закрепил
под левую мышку, подвесив его в хитроумном узле, которому
меня научили в армии поднаторевшие в такого рода придумках
старослужащие. Очень удобно выхватывать оружие из узла, если,
например, лежишь, уткнувшись носом в землю под обстрелом
и требуется обойтись минимумом движений, чтобы добраться
до своего спасителя с вороненым стволом. Помню, у нас был
целый комплект таких придумок и нигде не запатентованных нововведений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19