Со своим лицом человек ничего не может поделать, он способен
менять лишь выражения лица. И если некто выглядит подлецом, я верю, что
так оно и есть, если, конечно, у меня нет причин считать иначе. Этот тип
как раз и выглядел подлецом, и именно потому я продолжала ехать вперед. Я,
если честно, испугалась.
- Что ты здесь делаешь, мальчик? С ума сошел? В этих местах могут
быть беглые лосели, - сказал он.
Волосы у меня подстрижены коротко, одета я была в свою холщовую
куртку - но все же я удивилась. Правда, я не собиралась спорить с ним по
поводу моего пола и даже вообще возле него задерживаться. Поэтому я не
ответила. Кажется, я говорила уже, что в компании или в присутствии
незнакомых людей на меня нападает молчанка.
- Откуда ты? - спросил он.
В ответ я показала на дорогу позади себя.
- И куда ты едешь?
Я показала вперед. Других вариантов здесь не было.
Он обозлился. Иногда у меня это получается...
- Может, тебе лучше ехать с нами? Мы защитим тебя, если что, - сказал
мужчина, когда мы поравнялись с остальными всадниками и стадом. Он странно
коверкал слова, словно у него был полный рот каши. Но его местный диалект
я поняла хорошо: он желал, чтобы я сделала то, чего мне совсем не хотелось
делать.
Еще один всадник подъехал к нам. Наверное, они за нами все время
наблюдали.
- Он же совсем мал, Хорст, - сказал он, обращаясь к твердолицему. - Я
даже сомневаюсь, что лосель его вообще заметит. Давай оставим его тут.
Всадник посмотрел на меня. Видя, что я не проявляю ужаса пред такой
перспективой (я была испугана, но не собиралась им это показывать), он
пожал плечами, а еще один рассмеялся. Твердолицый заявил остальным:
- Этот парень поедет с нами до Мидлэнда. Мы будем его защищать. - Он
улыбнулся, и впечатление, которое у меня сложилось о нем, усилилось. Он
был кошкой, хитрой, хищной кошкой. Я посмотрела на несчастных тварей,
которых они гнали, и одно из созданий глянуло на меня в ответ
тускло-золотистыми, абсолютно пустыми глазками. Почему-то я почувствовала
себя неуютно под этим взглядом.
- Я так не хочу, - сказала я и покачала головой.
То, что потом сделал этот человек, меня удивило.
- А я хочу, - проговорил он и потянулся к своему ружью.
Я выхватила пистолет так быстро, что он застыл с отвисшей челюстью,
не успев даже наполовину вытащить из чехла винтовку. Пистолет - весьма
внушительный аргумент, и у него не было никакого желания испытывать на
себе его действие.
- Медленно выньте свои ружья и бросьте их на землю, - велела я ему и
всем остальным.
Они повиновались, глядя на меня с опаской.
- Отлично. Теперь поехали, - скомандовала я, когда все винтовки
оказались в пыли.
Но пятерка не двигалась с места. Они не хотели оставлять свои
винтовки. Я это видела. Хорст молча следил за мной, и я подумывала уже,
что лучше бы мне побыстрее со всем этим покончить и смыться.
- Послушай, мальчик... - произнес один из пятерых льстивым голосом.
- Заткнись! - рявкнула я как можно более грозно, и он заткнулся-таки.
Это меня удивило. Вряд ли я казалась им такой уж страшной, но, может быть,
они решили, что этот псих-мальчишка в самом деле начнет стрелять, если они
будут слишком упорствовать, с него станется...
Через двадцать минут легкой рыси наших лошадей и тяжкой поступи
зеленых тварей я сказала им, всем пятерым:
- Ладно. Если вам нужны ваши стрелялки, можете за ними вернуться.
И, вонзив пятки Филе в бока, поскакала по дороге вперед.
Кажется, я даже разок хихикнула. Что ж, иногда я даже сама себя
убеждаю, что я - Настоящая Фурия.
Мне было девять лет, когда Папа подарил мне семейную реликвию -
разукрашенную деревянную куклу, взятую с Земли еще моей прабабушкой, ту
самую, с одиннадцатью маленькими куклами внутри. Открыв ее в первый раз, я
была просто потрясена. С тех пор, подсовывая эту куклу другим людям, я
любила наблюдать за их лицами. Очень занятно! Мое лицо, наверное, было
примерно таким же, когда я скакала по дороге, все дальше оставляя позади
место своей высадки.
День клонился к закату. Дремучий лес вокруг превратился в широкую
долину, деревья уступили место полям, на которых под охраной и наблюдением
работали зеленые волосатые твари. Это меня немного удивило: те зеленые,
которых я видела раньше на дороге, вряд ли были способны досчитать хотя бы
до одного, не говоря уже о работе, хотя бы и под руководством. Однако
камень с души у меня спал - для мясного скота они были чересчур похожи на
людей.
В долине дорога стала шире, ее дважды пересекали другие, поменьше. Я
обогнала еще нескольких путешественников, а один раз мне навстречу
проехала телега, запряженная парой быстроногих лошадей. И все чаще мне
попадались встречные повозки, всадники и просто идущие по обочинам люди. Я
проехала и мимо какого-то придорожного табора: между краем дороги и полем
стоял фургон, рядом - палатка, и женщина развешивала между ними белье.
Никто не задавал мне никаких вопросов. Обогнав очередной, тяжело
груженный фургон, которым управлял самый старый человек из всех, кого я
когда-либо видела, я заметила, как он, посмотрев на меня, помахал мне
рукой. Рука была грубой и морщинистой, ладонь в мозолях.
- Хелло, - произнес старик.
Я помахала ему в ответ.
- Хелло.
Он улыбнулся.
В полдень я въехала в город. Сперва он выглядел просто туманным
пятном на горизонте, но в конце концов я до него добралась. Как до
последней куклы. И когда я выехала с другой стороны, я была совершенно
потрясена. Ладони у меня взмокли, голова кружилась - и вовсе не от счастья
от увиденного.
Городок назывался Мидлэнд, на въезде в него стоял соответствующий
щит. Он выглядел так, словно его целиком сделали вручную, грубо вылепив из
глины. Он словно бы существовал вне времени, и никто здесь как будто не
слыхал ни о чем, кроме самых простейших приспособлений.
Мальчишки играли в пятнашки прямо посреди уличной грязи; одно из
зданий служило газетой - в широком окне висел огромный лист бумаги, на
котором огромными же буквами было напечатано (или написано) слово:
ВТОРЖЕНИЕ! Перед витриной стояли мужчины в грубой одежде, соображая,
наверное, что это слово означает.
Проезжая по городу, я рассматривала все, но особенно внимательно -
людей. Девочки (я видела двух), не в пример мальчишкам, чинно гуляли со
своими родителями. Как вы знаете, я уже не раз говорила, мне многое не
нравится. Например, носить штаны. Сейчас я, правда, была рада, что они на
мне надеты, в них было тепло и уютно ногам, но я никогда не надела бы их,
если бы не необходимость. В городе все мужчины и мальчики носили штаны,
все до одного. Женщины и девочки - нет. Одежда у них была странная, в
чем-то даже женственная, но они ковыляли в ней так, словно у них были
связаны ноги, и я бы не взялась пройти в их одеждах и ста ярдов. О езде
верхом нечего было и думать. И я решила, что в данном случае штаны -
наилучшая из альтернатив.
Количество детей на улицах просто ошеломляло. Они так и кишели, играя
повсюду целыми толпами и стаями. И только - мальчики.
Группу девочек я встретила тоже: одинаково одетые, они пришибленно
семенили под бдительным оком нескольких попечительниц. Школьницы,
догадалась я.
Из всех встреченных мною людей в городе больше половины были детьми.
Почему? - недоумевала я, пока не увидела всю семью в сборе. Тут-то меня и
осенило. Отец, мать и целая бригада детей - восемь голов, одна другой
меньше... Семейное сходство было несомненным.
Эти люди были Бесконтрольно Рождающими!!!
Открытие ошарашивало. Самое первое, что усваиваешь еще в раннем
детстве, это то, чем кончается политика Бесконтрольной Рождаемости. Мы не
протянули бы и одного поколения, если бы размножались, словно кролики.
Планета - всего лишь увеличенный до гигантских размеров Корабль, а эти
люди, так же, как и мы, наследники цивилизации, уничтоженной не так уж и
давно именно Бесконтрольной Рождаемостью. Им следовало бы избрать лучший
путь.
Хотя, конечно, планета - не Корабль, и человеческую популяцию на
планете нет нужды ограничивать столь же жестко, как у нас. Но элементарное
планирование - необходимо! Не может быть оправдания восьми детям в одной
семье! И это - считая только тех, которых я видела. Кто знает, сколько их
еще, помладше да постарше? Это просто безнравственно. До тошноты. И
вообще, все увиденное в городе преисполнило меня отвращением. Я была
просто в бешенстве. Жизнь, которая царила вокруг, я не могла ни одобрить,
ни понять. Шагом добравшись на Филе до противоположной окраины городка, я
хлестнула его в сердцах и отпустила поводья.
Лишь отъехав на приличное расстояние, я снова пустила Филю шагом.
Невольно мне захотелось поговорить с Джимми... Как же мне выяснить, что
происходит в этой чужой до отвращения стране? Подслушивать? Это паршивый
метод. Во-первых, разве люди говорят лишь о том, что ты хочешь услышать?
А во-вторых, наверняка попадешься. Спросить кого-нибудь? Кого? Здесь
нельзя ошибиться. Сделаешь ошибку, свяжешься с каким-нибудь Хорстом и в
лучшем случае отделаешься больной головой и пустыми карманами. Самое
лучшее, что я смогла придумать, - это воспользоваться библиотекой. Но вряд
ли у них тут есть столь культурное заведение. В Мидлэнде я не видела
ничего похожего, разве что каменное здание с выбитым над входом девизом:
"Истина - наш щит. Правосудие - наш меч". Еще там было написано: "Здесь
судят по Закону", а может, и еще что-то, столь же скучное. Вряд ли мне
могли там помочь.
Вдоль дороги были расставлены указатели расстояний до каких-то других
городов. Самыми большими буквами было написано название: ФОРТОН. Довольно
долго я колебалась, никак не решаясь выбрать между старым желанием - быть
тигром - и возникшим вдруг новым - превратиться в черепаху, причем как
можно скорее. На старушке Земле черепахи иногда жили по сто лет и даже
больше, тиграм и не снилось такое долголетие. Наконец я решилась: стукнула
Филю пятками по бокам и поехала по дороге вперед. Мне нужен был большой
город. Там я смогу, не раскрывая своего происхождения, получить ответы на
все вопросы, и если понадобится, то просто затеряюсь среди людей. Такая
возможность - ценная штука, я это знала по опыту.
После полудня, когда солнце стало клониться к закату, а прохладный
воздух похолодал еще больше, произошло одно странное событие. К тому
времени я снова оказалась в горах, правда склоны их были гораздо положе и
кое-где даже расчищены. Вот тут-то я и заметила высоко в небе
разведкорабль. Заходящее солнце окрашивало его в красный цвет.
Естественно, мне пришла в голову мысль, что что-то пошло не так и нас
хотят отсюда забрать, Испытание прервано. Сунув руку в седельную сумку, я
достала свое сигнальное устройство. Разведкорабль болтался в небе так, что
у людей на борту уже давно должно было повыворачивать желудки, это уж
наверняка. Так небрежно мог вести корабль либо очень плохой пилот, либо
очень хороший, вроде Джорджа Фахонина. Не испытывая по поводу Тинтеры
особого огорчения, я включила приводной маячок.
Описав дугу и оказавшись над дорогой прямо у меня над головой,
корабль сорвался в штопор. Я даже ахнула. Потом он стал тормозить резкими
рывками, и я окончательно поняла: его вел вовсе не лихой пилот, а
обыкновенный болван с дубовыми руками, у которого глупости сесть за пульт
управления. Приглядевшись внимательнее, я закусила губу. Это был не наш
корабль. Похожий, но не такими у него были обводы...
Сердце у меня дало перебой, тело снова зачесалось. Не стоило мне
надеяться, что это будет Джордж. Я же отлично знала, что за нами просто не
вернутся до срока. Пока не пройдет месяц.
Но возникал вопрос: откуда этот корабль? Конечно же, его сделали не
здесь. Даже если бы они обладали знаниями, а мы бы не дали их грязеедам,
разведкорабль так просто не построишь. Нужна развитая технология.
Спустя несколько минут, все еще гадая над этой проблемой, я
наткнулась на лагерную стоянку, похожую на ту, какую видела раньше: такой
же колодец и такой же загон с высокими бревенчатыми стенами. Несколько
человек уже разбивали там лагерь, и я не смогла устоять против искушения.
Выбрав сначала местечко возле загона, я скоро оттуда ушла - слишком там
плохо пахло. И не успела я поужинать, как в лагерь свернул фургон, на
котором ехал тот самый старик, который так приветливо мне помахал на
дороге. Футах в тридцати стоял шатер, в нем жили родители с тремя детьми.
Детишек, видимо, заинтересовала моя палатка, и один из них уже собирался
со мной заговорить, но появился отец, бросил на меня подозрительный взгляд
и уволок ребят прочь.
Ближе к ночи у фургона старика люди разожгли большой общий костер,
все собрались вокруг него, и я услышала пение - не очень мелодичное, но
звучало оно как-то трогательно. Поразмыслив, я решила подойти тоже. Дети
из соседнего шатра сидели впереди на земле, а их матери, бледному жалкому
созданию, уступили пень. Я же устроилась позади всех, привлекать к себе
внимание мне было ни к чему.
Вскоре отец ребятишек решил, что матери самое время вести их обратно
и укладывать спать, и, конечно, ребята уходить не хотели. Тогда седой
старик предложил рассказать им сказку - последнюю, - а затем они пойдут
спать без разговоров.
- Договорились? - спросил он.
Мне, сидящей позади всех, эта сказка показалась очень к месту. Может
быть, причиной тому были странный акцент старика и мерцающий свет
лагерного костра.
- Эту историю рассказала мне моя бабка, - начал старик. - А ей
рассказывала еще ее бабка. Теперь я рассказываю эту историю вам, а вы,
когда состаритесь, тоже кому-нибудь ее расскажете...
Это была сказка о хорошенькой девочке и ее мачехе с железными зубами
и отвратительными намерениями. У девочки был платочек, жемчужина и
гребешок, унаследованные от покойной матушки, и доброе сердце,
принадлежащее ей самой. Как оказалось, этого вполне хватило, чтобы
заполучить принца и дворец, и все были счастливы, кроме мачехи, которая
упустила свой обед.
Едва старик закончил, а ребята с неохотой позволили себя увести в
постель, на дороге у края лагеря возникла суматоха. Я повернулась в ту
сторону, но глаза мои привыкли к свету костра, и я ничего не могла
разглядеть в этой темноте.
- Будь я проклят, если я хочу пережить еще один такой день, Хорст, -
произнес голос в той стороне. - Нам следовало быть здесь два часа назад.
Это твоя вина, и это правда.
- Вы нанялись на работу. Плохую или хорошую, но на работу, -
огрызнулся Хорст. - И если ты хочешь сохранить свои зубы, брось свои сучьи
повадки и заткнись!
Вот тут-то я начала понимать, для чего использовали этот загон. И
самое время для меня было покинуть сие благодатное местечко, это я тоже
поняла. Пока Хорст и его люди гнали животных мимо костра к частоколу, я
тихонько вернулась к своему Филе, достала спальник из палатки и выпустила
из нее воздух. Действительно, убираться отсюда нужно было как можно
скорее. Но, увы, мне это так и не удалось.
Уже надевая на Филю седло, я вдруг почувствовала на плече чью-то
руку. Я резко обернулась.
- Ну и ну! Глянь, Хорст, кого мы тут нашли, - позвал мужчина. Это был
тот, который шутил, что лосели сочтут меня ниже своего достоинства.
Пока он был один, но...
Размахнувшись изо всех сил, я двинула его седлом. Он вскрикнул, упал,
затем поднялся, и тогда я швырнула в него седло и потянулась за пистолетом
под куртку. Седло попало в цель, он снова упал, но в этот момент кто-то
обхватил меня сзади, прижав мои руки к бокам. Я уже собралась завизжать -
визжу я очень громко, - но грубая, вонючая и грязная рука зажала мне рот
прежде, чем я успела издать хоть один звук. Я сильно куснула ладонь - при
хорошем укусе развивается давление пять тысяч фунтов на квадратный дюйм -
рука не отпускала. Я стала вырываться, но и это не принесло мне ничего
хорошего. Одной рукой зажимая мне рот, другой - обхватив поперек, Хорст
потащил меня, и ноги мои волочились по грязи. Оказавшись за загоном и вне
пределов слышимости людей у костра, он швырнул меня на какую-то груду
земли.
- Только пикни, - предупредил он. - Я сделаю тебе очень больно.
У него был странный способ выражаться, но эта фраза убедила меня
лучше, чем если бы он пригрозил сломать мне руку или оторвать голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
менять лишь выражения лица. И если некто выглядит подлецом, я верю, что
так оно и есть, если, конечно, у меня нет причин считать иначе. Этот тип
как раз и выглядел подлецом, и именно потому я продолжала ехать вперед. Я,
если честно, испугалась.
- Что ты здесь делаешь, мальчик? С ума сошел? В этих местах могут
быть беглые лосели, - сказал он.
Волосы у меня подстрижены коротко, одета я была в свою холщовую
куртку - но все же я удивилась. Правда, я не собиралась спорить с ним по
поводу моего пола и даже вообще возле него задерживаться. Поэтому я не
ответила. Кажется, я говорила уже, что в компании или в присутствии
незнакомых людей на меня нападает молчанка.
- Откуда ты? - спросил он.
В ответ я показала на дорогу позади себя.
- И куда ты едешь?
Я показала вперед. Других вариантов здесь не было.
Он обозлился. Иногда у меня это получается...
- Может, тебе лучше ехать с нами? Мы защитим тебя, если что, - сказал
мужчина, когда мы поравнялись с остальными всадниками и стадом. Он странно
коверкал слова, словно у него был полный рот каши. Но его местный диалект
я поняла хорошо: он желал, чтобы я сделала то, чего мне совсем не хотелось
делать.
Еще один всадник подъехал к нам. Наверное, они за нами все время
наблюдали.
- Он же совсем мал, Хорст, - сказал он, обращаясь к твердолицему. - Я
даже сомневаюсь, что лосель его вообще заметит. Давай оставим его тут.
Всадник посмотрел на меня. Видя, что я не проявляю ужаса пред такой
перспективой (я была испугана, но не собиралась им это показывать), он
пожал плечами, а еще один рассмеялся. Твердолицый заявил остальным:
- Этот парень поедет с нами до Мидлэнда. Мы будем его защищать. - Он
улыбнулся, и впечатление, которое у меня сложилось о нем, усилилось. Он
был кошкой, хитрой, хищной кошкой. Я посмотрела на несчастных тварей,
которых они гнали, и одно из созданий глянуло на меня в ответ
тускло-золотистыми, абсолютно пустыми глазками. Почему-то я почувствовала
себя неуютно под этим взглядом.
- Я так не хочу, - сказала я и покачала головой.
То, что потом сделал этот человек, меня удивило.
- А я хочу, - проговорил он и потянулся к своему ружью.
Я выхватила пистолет так быстро, что он застыл с отвисшей челюстью,
не успев даже наполовину вытащить из чехла винтовку. Пистолет - весьма
внушительный аргумент, и у него не было никакого желания испытывать на
себе его действие.
- Медленно выньте свои ружья и бросьте их на землю, - велела я ему и
всем остальным.
Они повиновались, глядя на меня с опаской.
- Отлично. Теперь поехали, - скомандовала я, когда все винтовки
оказались в пыли.
Но пятерка не двигалась с места. Они не хотели оставлять свои
винтовки. Я это видела. Хорст молча следил за мной, и я подумывала уже,
что лучше бы мне побыстрее со всем этим покончить и смыться.
- Послушай, мальчик... - произнес один из пятерых льстивым голосом.
- Заткнись! - рявкнула я как можно более грозно, и он заткнулся-таки.
Это меня удивило. Вряд ли я казалась им такой уж страшной, но, может быть,
они решили, что этот псих-мальчишка в самом деле начнет стрелять, если они
будут слишком упорствовать, с него станется...
Через двадцать минут легкой рыси наших лошадей и тяжкой поступи
зеленых тварей я сказала им, всем пятерым:
- Ладно. Если вам нужны ваши стрелялки, можете за ними вернуться.
И, вонзив пятки Филе в бока, поскакала по дороге вперед.
Кажется, я даже разок хихикнула. Что ж, иногда я даже сама себя
убеждаю, что я - Настоящая Фурия.
Мне было девять лет, когда Папа подарил мне семейную реликвию -
разукрашенную деревянную куклу, взятую с Земли еще моей прабабушкой, ту
самую, с одиннадцатью маленькими куклами внутри. Открыв ее в первый раз, я
была просто потрясена. С тех пор, подсовывая эту куклу другим людям, я
любила наблюдать за их лицами. Очень занятно! Мое лицо, наверное, было
примерно таким же, когда я скакала по дороге, все дальше оставляя позади
место своей высадки.
День клонился к закату. Дремучий лес вокруг превратился в широкую
долину, деревья уступили место полям, на которых под охраной и наблюдением
работали зеленые волосатые твари. Это меня немного удивило: те зеленые,
которых я видела раньше на дороге, вряд ли были способны досчитать хотя бы
до одного, не говоря уже о работе, хотя бы и под руководством. Однако
камень с души у меня спал - для мясного скота они были чересчур похожи на
людей.
В долине дорога стала шире, ее дважды пересекали другие, поменьше. Я
обогнала еще нескольких путешественников, а один раз мне навстречу
проехала телега, запряженная парой быстроногих лошадей. И все чаще мне
попадались встречные повозки, всадники и просто идущие по обочинам люди. Я
проехала и мимо какого-то придорожного табора: между краем дороги и полем
стоял фургон, рядом - палатка, и женщина развешивала между ними белье.
Никто не задавал мне никаких вопросов. Обогнав очередной, тяжело
груженный фургон, которым управлял самый старый человек из всех, кого я
когда-либо видела, я заметила, как он, посмотрев на меня, помахал мне
рукой. Рука была грубой и морщинистой, ладонь в мозолях.
- Хелло, - произнес старик.
Я помахала ему в ответ.
- Хелло.
Он улыбнулся.
В полдень я въехала в город. Сперва он выглядел просто туманным
пятном на горизонте, но в конце концов я до него добралась. Как до
последней куклы. И когда я выехала с другой стороны, я была совершенно
потрясена. Ладони у меня взмокли, голова кружилась - и вовсе не от счастья
от увиденного.
Городок назывался Мидлэнд, на въезде в него стоял соответствующий
щит. Он выглядел так, словно его целиком сделали вручную, грубо вылепив из
глины. Он словно бы существовал вне времени, и никто здесь как будто не
слыхал ни о чем, кроме самых простейших приспособлений.
Мальчишки играли в пятнашки прямо посреди уличной грязи; одно из
зданий служило газетой - в широком окне висел огромный лист бумаги, на
котором огромными же буквами было напечатано (или написано) слово:
ВТОРЖЕНИЕ! Перед витриной стояли мужчины в грубой одежде, соображая,
наверное, что это слово означает.
Проезжая по городу, я рассматривала все, но особенно внимательно -
людей. Девочки (я видела двух), не в пример мальчишкам, чинно гуляли со
своими родителями. Как вы знаете, я уже не раз говорила, мне многое не
нравится. Например, носить штаны. Сейчас я, правда, была рада, что они на
мне надеты, в них было тепло и уютно ногам, но я никогда не надела бы их,
если бы не необходимость. В городе все мужчины и мальчики носили штаны,
все до одного. Женщины и девочки - нет. Одежда у них была странная, в
чем-то даже женственная, но они ковыляли в ней так, словно у них были
связаны ноги, и я бы не взялась пройти в их одеждах и ста ярдов. О езде
верхом нечего было и думать. И я решила, что в данном случае штаны -
наилучшая из альтернатив.
Количество детей на улицах просто ошеломляло. Они так и кишели, играя
повсюду целыми толпами и стаями. И только - мальчики.
Группу девочек я встретила тоже: одинаково одетые, они пришибленно
семенили под бдительным оком нескольких попечительниц. Школьницы,
догадалась я.
Из всех встреченных мною людей в городе больше половины были детьми.
Почему? - недоумевала я, пока не увидела всю семью в сборе. Тут-то меня и
осенило. Отец, мать и целая бригада детей - восемь голов, одна другой
меньше... Семейное сходство было несомненным.
Эти люди были Бесконтрольно Рождающими!!!
Открытие ошарашивало. Самое первое, что усваиваешь еще в раннем
детстве, это то, чем кончается политика Бесконтрольной Рождаемости. Мы не
протянули бы и одного поколения, если бы размножались, словно кролики.
Планета - всего лишь увеличенный до гигантских размеров Корабль, а эти
люди, так же, как и мы, наследники цивилизации, уничтоженной не так уж и
давно именно Бесконтрольной Рождаемостью. Им следовало бы избрать лучший
путь.
Хотя, конечно, планета - не Корабль, и человеческую популяцию на
планете нет нужды ограничивать столь же жестко, как у нас. Но элементарное
планирование - необходимо! Не может быть оправдания восьми детям в одной
семье! И это - считая только тех, которых я видела. Кто знает, сколько их
еще, помладше да постарше? Это просто безнравственно. До тошноты. И
вообще, все увиденное в городе преисполнило меня отвращением. Я была
просто в бешенстве. Жизнь, которая царила вокруг, я не могла ни одобрить,
ни понять. Шагом добравшись на Филе до противоположной окраины городка, я
хлестнула его в сердцах и отпустила поводья.
Лишь отъехав на приличное расстояние, я снова пустила Филю шагом.
Невольно мне захотелось поговорить с Джимми... Как же мне выяснить, что
происходит в этой чужой до отвращения стране? Подслушивать? Это паршивый
метод. Во-первых, разве люди говорят лишь о том, что ты хочешь услышать?
А во-вторых, наверняка попадешься. Спросить кого-нибудь? Кого? Здесь
нельзя ошибиться. Сделаешь ошибку, свяжешься с каким-нибудь Хорстом и в
лучшем случае отделаешься больной головой и пустыми карманами. Самое
лучшее, что я смогла придумать, - это воспользоваться библиотекой. Но вряд
ли у них тут есть столь культурное заведение. В Мидлэнде я не видела
ничего похожего, разве что каменное здание с выбитым над входом девизом:
"Истина - наш щит. Правосудие - наш меч". Еще там было написано: "Здесь
судят по Закону", а может, и еще что-то, столь же скучное. Вряд ли мне
могли там помочь.
Вдоль дороги были расставлены указатели расстояний до каких-то других
городов. Самыми большими буквами было написано название: ФОРТОН. Довольно
долго я колебалась, никак не решаясь выбрать между старым желанием - быть
тигром - и возникшим вдруг новым - превратиться в черепаху, причем как
можно скорее. На старушке Земле черепахи иногда жили по сто лет и даже
больше, тиграм и не снилось такое долголетие. Наконец я решилась: стукнула
Филю пятками по бокам и поехала по дороге вперед. Мне нужен был большой
город. Там я смогу, не раскрывая своего происхождения, получить ответы на
все вопросы, и если понадобится, то просто затеряюсь среди людей. Такая
возможность - ценная штука, я это знала по опыту.
После полудня, когда солнце стало клониться к закату, а прохладный
воздух похолодал еще больше, произошло одно странное событие. К тому
времени я снова оказалась в горах, правда склоны их были гораздо положе и
кое-где даже расчищены. Вот тут-то я и заметила высоко в небе
разведкорабль. Заходящее солнце окрашивало его в красный цвет.
Естественно, мне пришла в голову мысль, что что-то пошло не так и нас
хотят отсюда забрать, Испытание прервано. Сунув руку в седельную сумку, я
достала свое сигнальное устройство. Разведкорабль болтался в небе так, что
у людей на борту уже давно должно было повыворачивать желудки, это уж
наверняка. Так небрежно мог вести корабль либо очень плохой пилот, либо
очень хороший, вроде Джорджа Фахонина. Не испытывая по поводу Тинтеры
особого огорчения, я включила приводной маячок.
Описав дугу и оказавшись над дорогой прямо у меня над головой,
корабль сорвался в штопор. Я даже ахнула. Потом он стал тормозить резкими
рывками, и я окончательно поняла: его вел вовсе не лихой пилот, а
обыкновенный болван с дубовыми руками, у которого глупости сесть за пульт
управления. Приглядевшись внимательнее, я закусила губу. Это был не наш
корабль. Похожий, но не такими у него были обводы...
Сердце у меня дало перебой, тело снова зачесалось. Не стоило мне
надеяться, что это будет Джордж. Я же отлично знала, что за нами просто не
вернутся до срока. Пока не пройдет месяц.
Но возникал вопрос: откуда этот корабль? Конечно же, его сделали не
здесь. Даже если бы они обладали знаниями, а мы бы не дали их грязеедам,
разведкорабль так просто не построишь. Нужна развитая технология.
Спустя несколько минут, все еще гадая над этой проблемой, я
наткнулась на лагерную стоянку, похожую на ту, какую видела раньше: такой
же колодец и такой же загон с высокими бревенчатыми стенами. Несколько
человек уже разбивали там лагерь, и я не смогла устоять против искушения.
Выбрав сначала местечко возле загона, я скоро оттуда ушла - слишком там
плохо пахло. И не успела я поужинать, как в лагерь свернул фургон, на
котором ехал тот самый старик, который так приветливо мне помахал на
дороге. Футах в тридцати стоял шатер, в нем жили родители с тремя детьми.
Детишек, видимо, заинтересовала моя палатка, и один из них уже собирался
со мной заговорить, но появился отец, бросил на меня подозрительный взгляд
и уволок ребят прочь.
Ближе к ночи у фургона старика люди разожгли большой общий костер,
все собрались вокруг него, и я услышала пение - не очень мелодичное, но
звучало оно как-то трогательно. Поразмыслив, я решила подойти тоже. Дети
из соседнего шатра сидели впереди на земле, а их матери, бледному жалкому
созданию, уступили пень. Я же устроилась позади всех, привлекать к себе
внимание мне было ни к чему.
Вскоре отец ребятишек решил, что матери самое время вести их обратно
и укладывать спать, и, конечно, ребята уходить не хотели. Тогда седой
старик предложил рассказать им сказку - последнюю, - а затем они пойдут
спать без разговоров.
- Договорились? - спросил он.
Мне, сидящей позади всех, эта сказка показалась очень к месту. Может
быть, причиной тому были странный акцент старика и мерцающий свет
лагерного костра.
- Эту историю рассказала мне моя бабка, - начал старик. - А ей
рассказывала еще ее бабка. Теперь я рассказываю эту историю вам, а вы,
когда состаритесь, тоже кому-нибудь ее расскажете...
Это была сказка о хорошенькой девочке и ее мачехе с железными зубами
и отвратительными намерениями. У девочки был платочек, жемчужина и
гребешок, унаследованные от покойной матушки, и доброе сердце,
принадлежащее ей самой. Как оказалось, этого вполне хватило, чтобы
заполучить принца и дворец, и все были счастливы, кроме мачехи, которая
упустила свой обед.
Едва старик закончил, а ребята с неохотой позволили себя увести в
постель, на дороге у края лагеря возникла суматоха. Я повернулась в ту
сторону, но глаза мои привыкли к свету костра, и я ничего не могла
разглядеть в этой темноте.
- Будь я проклят, если я хочу пережить еще один такой день, Хорст, -
произнес голос в той стороне. - Нам следовало быть здесь два часа назад.
Это твоя вина, и это правда.
- Вы нанялись на работу. Плохую или хорошую, но на работу, -
огрызнулся Хорст. - И если ты хочешь сохранить свои зубы, брось свои сучьи
повадки и заткнись!
Вот тут-то я начала понимать, для чего использовали этот загон. И
самое время для меня было покинуть сие благодатное местечко, это я тоже
поняла. Пока Хорст и его люди гнали животных мимо костра к частоколу, я
тихонько вернулась к своему Филе, достала спальник из палатки и выпустила
из нее воздух. Действительно, убираться отсюда нужно было как можно
скорее. Но, увы, мне это так и не удалось.
Уже надевая на Филю седло, я вдруг почувствовала на плече чью-то
руку. Я резко обернулась.
- Ну и ну! Глянь, Хорст, кого мы тут нашли, - позвал мужчина. Это был
тот, который шутил, что лосели сочтут меня ниже своего достоинства.
Пока он был один, но...
Размахнувшись изо всех сил, я двинула его седлом. Он вскрикнул, упал,
затем поднялся, и тогда я швырнула в него седло и потянулась за пистолетом
под куртку. Седло попало в цель, он снова упал, но в этот момент кто-то
обхватил меня сзади, прижав мои руки к бокам. Я уже собралась завизжать -
визжу я очень громко, - но грубая, вонючая и грязная рука зажала мне рот
прежде, чем я успела издать хоть один звук. Я сильно куснула ладонь - при
хорошем укусе развивается давление пять тысяч фунтов на квадратный дюйм -
рука не отпускала. Я стала вырываться, но и это не принесло мне ничего
хорошего. Одной рукой зажимая мне рот, другой - обхватив поперек, Хорст
потащил меня, и ноги мои волочились по грязи. Оказавшись за загоном и вне
пределов слышимости людей у костра, он швырнул меня на какую-то груду
земли.
- Только пикни, - предупредил он. - Я сделаю тебе очень больно.
У него был странный способ выражаться, но эта фраза убедила меня
лучше, чем если бы он пригрозил сломать мне руку или оторвать голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28