Этот маленький
приборчик, три дюйма на два, был единственной моей связью с
разведкораблем. Без него, без поданного в нужное время сигнала, я, с точки
зрения людей на Корабле, буду мертва. Жива я или мертва на самом деле -
значения иметь не будет: раз я не подаю сигнал, они не могут меня
подобрать, и, следовательно, на Корабль я уже не вернусь.
Я забрала Филю, свою глупую, но сильную лошадку, упряжь и сложила все
в транспортный челнок. Потом я помогла сделать то же Рэйчел Юнг, и мы
вместе отправились на Первый Уровень, в разведдок. Загрузив лошадей и
снаряжение в разведкорабль, мы вышли наружу подождать остальных. Не было
никаких оркестров, никаких торжественных проводов, разведкорабли спокойно
стояли на дюзах, люди деловито сновали по гигантскому залу. Никто не
обращал на нас внимания. Мы могли не вернуться, но это было в порядке
вещей.
Один за другим подходили ребята, грузили на борт своих лошадей и
вещи, присоединяясь затем к нашей группе. Все вели себя тихо, кроме Ригги,
который, рассказав анекдот, потом долго смеялся над ним, и голос его эхом
разносился вокруг.
Больше не смеялся никто.
Мы должны были отбыть в восемь часов. В без четверти восемь появился
мистер Марешаль, пожелал нам удачи и пошел своей дорогой. Его новый класс
выживания должен был собраться сегодня в полдень на первое занятие, и,
по-моему, он уже старался запомнить новые ребячьи имена.
Нас было шестнадцать девочек и тринадцать мальчиков. Дэвид Фармер и
Билл Наймен отсутствовали, они еще не поправились после охоты на тигра. Их
очередь настанет через три месяца, хотя я лично этой их отсрочке не
слишком завидовала. Вернувшись, мы уже будем взрослыми, а они - будут
ждать и завидовать. Психологически это неприятно.
Перед самым стартом прибыли Джордж Фахонин и мистер Писарро. Бодрый и
веселый, несмотря на ранний час, Джордж остановился рядом со мной.
- Ну наконец-то настал великий день, - сказал он. - Я пожелал бы тебе
удачи, Миа, если бы думал, что она тебе нужна. Но мне кажется, что за тебя
можно не волноваться, а?
Не помню, оценила ли я его уверенность, потому что в этот момент
мистер Писарро позвал с трапа:
- Подняться всем на борт!
И прежде, чем войти в разведкорабль, я обвела вокруг долгим взглядом.
Быть может, я видела все это в последний раз. Затем, когда ребята заняли
свои места, Джордж убрал трап.
- Поехали, значит, - сказал он по общей связи. - Старт через десять
секунд.
Воздух из дюз выдуло, крепежные полосы втянулись, и мы... рухнули
вниз. Желудок у меня чуть не выпрыгнул из горла. Джордж не должен был
этого делать. Если бы Папа был на борту, он никогда бы не осмелился на
такое. Наверное, у него что-то с чувством юмора, странное оно у него. Он
словно уверен, что это забавно - быть лихим пилотом, особенно если за это
никто не наказывает.
Сидевший рядом Ат вдруг повернулся ко мне с таким видом, как будто
решился наконец выговорить нечто труднопроизносимое.
- Миа, - сказал он. - Я хотел бы знать... Ты не согласилась бы пойти
в паре со мной?..
С минуту подумав, я ответила:
- Извини, Ат, но мне кажется, это лишнее.
- Джимми?
- Нет. Просто я хочу сама по себе.
- А, - произнес он и через несколько минут встал и отошел.
В тот день я явно пользовалась успехом - спустя некоторое время ко
мне подошел Джимми. Задумавшись, я его даже не сразу заметила. Он
кашлянул, и когда я подняла глаза, сказал извиняющимся тоном:
- Миа, мы когда-то хотели с тобой объединиться после высадки... Если
хочешь, я готов.
Но я еще не могла простить ему тот выпад насчет моего снобизма.
Получив короткое "нет", Джимми молча ушел.
Это меня расстроило. Если бы он действительно хотел идти со мной в
паре, он попытался бы настаивать, стал бы спорить, а если бы он меня
поуговаривал, я, скорее всего, передумала бы... Те его слова продолжали
меня терзать. Зачем-то Джимми понадобилось припутывать сюда Папу, хотя
Папа никогда ничего подобного не говорил. Колонисты на планетах не могут
быть настоящими людьми. У них нет возможности узнать и научиться - какими
должны быть настоящие люди, и они обречены стать подобием тех типов, с
которыми я встречалась на первой своей планете - Грайнау. И дома, на
Корабле, я слышала множество аналогичных рассказов. Так что если и вы, и
ваш отец приходите к одному и тому же, основанному на фактах, выводу, то
это не значит, что ваш отец вас в этом убедил. У каждого человека есть
собственное мнение. И скажите мне, разве это снобизм, не выносить людей,
которые не являются людьми?
Планета, на которую нас выбрасывали, называлась Тинтера. Это
единственное, что Папа сообщил мне за завтраком, подойдя к самой границе
запретного. Но едва ли с его стороны это было важным признанием, поскольку
он хорошо знал, что я никогда не слышала об этой планете. Последнее наше
посещение ее (а мы знали, что никто другой ее не посещал тоже) состоялось
почти сто пятьдесят лет назад. Мы знали, что колония все еще существует -
и только. Совет долго сомневался - разрешать ли высадку на Тинтере,
все-таки слишком долго с планетой не было контактов. Но Тинтера находилась
совсем рядом, и в конце концов они решили дать добро. Чтобы Совет запретил
высадку, Папе нужно было выдвинуть какой-нибудь веский довод, но из-за
меня он не мог возражать.
Войдя в атмосферу, Джордж перемахнул через море, снизился над
серо-зелеными, поросшими лесом холмами и посадил корабль на первой же
лесной проплешине.
- О'кей, - сказал Джордж по внутренней связи, одновременно выпуская
трап. - Первый, на выход.
Порядок покидания разведкорабля произвольный. Каждый выходит, когда
захочет. Джимми, приготовив свое снаряжение еще до посадки, как только был
спущен трап, сразу же махнул мистеру Писарро, что выходит, и повел свою
лошадь вниз. Чего и следовало ожидать от Джимми. Мистер Писарро отметил
его выход, и через минуту мы снова были в воздухе.
Тут и я - в который уже раз - начала проверять свое снаряжение.
Бессмысленное занятие - все давным-давно сложено, собрано и проверено, и
если сейчас чего-нибудь не окажется, никакой возможности раздобыть это уже
нет. Но я нервничала и ничего не могла с собой поделать.
На следующей остановке я успела опередить Вени, сказав мистеру
Писарро, что выхожу. Вени села на место, а я, взяв Филю под уздцы и
перебросив вещи через седло, спустилась по трапу. Торопливость моя не
имела никакого отношения к Джимми. Я просто хотела выйти. Я не могла
больше ждать.
Я помахала Джорджу, показывая, что уже отошла от корабля; он помахал
в ответ и поднял трап. Разведкорабль поднялся в воздух (я покрепче
схватила Филю, чтобы он не выкинул какой-нибудь фортель) и через секунду
исчез. Выкрашенный в серо-голубой цвет, он был почти неразличим на фоне
покрытого облаками неба. И я не смогла бы сказать, когда я видела его в
последний раз.
Я осталась одна. Законченная Юная Девушка, Настоящая Фурия. Я могла
построить одну пятнадцатую часть бревенчатой хижины, убить одну тридцать
первую часть тигра, умела целоваться, вязать и даже (теоретически) убить
кого-нибудь голыми руками. О чем же мне беспокоиться?
Так я прожила свой первый день Испытания - первый из тридцати. День
был нежарким, так что я сразу надела свою цветную куртку. Затем
пристегнула седельные сумки, приторочила спальный мешок и запрыгнула в
седло. Решив не торопить события, я медленно поехала через лес, составляя
список дел и размещая их по степени важности. Список выглядел следующим
примерно образом:
первое - остаться в живых. Нужно найти еду, с собой у меня был лишь
небольшой запас. Любое убежище лучше надувной палатки, нужно найти его
или, в конце концов, построить;
второе - осмотреть территорию. Надо узнать, что за местность вокруг и
на кого похожи аборигены;
третье - найти других ребят. Меня высадили не так уж и далеко от
Джимми. А Вени или кто-то еще - тоже недалеко, только в другой стороне.
Гравитация Тентеры была меньше привычной, и против этого я не
возражала. Куда приятнее чувствовать себя легче, чем тяжелее.
Будет очень плохо, если Филя собьет себе ноги, подумала я. Земля под
кронами деревьев была очень неровной. Временами мне приходилось слезать с
Фили и идти пешком, продираясь сквозь заросли и огибая кучи камней.
На ночлег я остановилась довольно рано. Чувствуя себя одиноко и
неуютно от того, что пришлось мне сменить теплый, благоустроенный Гео-Куод
на этот серый, холодный, поросший дурацким лесом мир, я готова была
развести костер, поесть и лечь спать в такое время, которое дома
показалось бы мне до смешного детским.
Отыскав небольшую ложбинку с ручьем, я установила надувную палатку.
Еще до сумерек успев покончить с едой, я забралась внутрь и легла, не
включая света. Но даже в укрытии меня трясло в необъяснимом ознобе и тело
чесалось сразу в нескольких местах. Нечто похожее уже было со мной однажды
- целую неделю после укола комбинированной прививки. Если бы не было
слишком рано по срокам, я бы решила, что наступил период месячных, или -
что уж совсем маловероятно - что настигла-таки меня какая-то болезнь. Но
на самом деле все было проще - я была несчастна.

И я заплакала, свернувшись в клубок в своем спальном мешке. Я
ненавидела эту мерзкую планету, злилась на Джимми за то, что он позволил
мне остаться такой одинокой, и злилась на себя - меньше, конечно, чем на
него. Никак я не могла ожидать, что Испытание окажется столь тоскливым.
Еще днем в лесу я спугнула каких-то животных - неуклюжих существ с
узловатыми коленями и квадратными рогатыми головами. Заметив меня и Филю,
они мгновение смотрели на нас в упор, а в следующий миг уже мелким галопом
мчались сквозь заросли... Они почуяли во мне чужака, а я лишний раз
почувствовала, что они правы.
Заснула я не без труда.
Утро было холодноватым, но день обещал быть ясным. Пока я суетилась
вокруг палатки, солнце поднялось выше, и стало совсем хорошо: жар
солнечных лучей и прохладный ветерок нейтрализовали друг друга.
Самочувствие мое лучше не стало, это уж точно, но заботы немного
отвлекали от невеселых мыслей. Только теперь я полностью начинала
осознавать все минусы способа черепахи, которые прежде просто не принимала
в расчет. Стань я черепахой, и у меня появилось бы столько времени для
размышлений об ужасах планет вообще и специфических кошмарах именно
Тинтеры, что я бы этого не вынесла, только бы извелась. И еще прибавьте
сюда одиночество и чувство покинутости. Я просто обязана была стать
тигром, хотя бы лишь затем, чтобы отвлечься от мрачных мыслей.
С утра пораньше упаковавшись, я пустила Филю по расширяющейся
спирали. Это самый эффективный способ поиска, обязательно на что-нибудь да
наткнешься. Местность была все еще пересеченной, Филя спотыкался, и мне
много раз приходилось с него слезать и вести в поводу.
Неожиданно наперерез мне выскочило какое-то небольшое животное. Пару
раз я уже видела других мелких зверьков и странных существ, планировавших
между деревьями, но так близко - никогда. Я выхватила пистолет в то же
мгновение, но первый выстрел прошел мимо, четко видимый луч ударил левее,
потому что Филя выбрал именно этот момент, чтобы мотнуть своей глупой
каурой головой. Выстрелив второй раз, я наконец попала в зверя.
Ультразвуковой пистолет - неплохое оружие для ближнего боя.
Подведя Филю поближе, я нагнулась было за добычей, как вдруг рядом в
кустах послышался треск. Я повернулась туда - и обомлела: в зарослях
стояло совершенно поразительное существо - у него были две ноги, тело
покрывали длинные серо-зеленые волосы, а вместо лица была зверская,
плоская, квадратная морда. И мне показалось, что я только что убила обед,
который он наметил себе.
Несколько мгновений мы смотрели друг на друга, затем Филя всхрапнул и
начал пятиться назад. Я бросила поводья, надеясь, что он не убежит, и,
глубоко вздохнув, чтобы успокоить заколотившееся сердце, с пистолетом в
руке пошла прямо на это существо.
- Кыш! Пошел вон! - крикнула я и замахала руками. - Пошел вон!
После второго окрика, немного помедлив, зверь мотнул головой и нырнул
в заросли.
Переведя дух, я схватила Филю за повод, чувствуя себя удивительно
приподнято. Почему-то мне пришло вдруг в голову, что, будь у меня выбор, я
лучше бы отправилась на Испытание без пистолета, чем без прививок. Держу
пари, что на старушке Земле больше исследователей погибло от чего-нибудь
эдакого прогрессирующего да скоротечного, чем было убито животными,
туземцами и погибло от несчастных случаев, причем от всего этого вместе
взятого.
Я продолжала свое путешествие, пока не начало смеркаться. Убитое
животное оказалось съедобным, но это - дело везения. Во время тренировок в
классе выживания мне приходилось есть вещи совершенно отвратительные;
хотела бы я знать, кто бы по собственной воле захотел их есть. Суть тут,
конечно, в том, что даже самая невероятная пакость может помочь вам
сохранить жизнь, только нужно себя преодолеть. Добывание пищи, как
выяснилось, отняло у меня больше сил, чем я думала, и когда, поев, я
устало прилегла в палатке, то заснула безо всяких затруднений.
А на следующий день я наткнулась на дорогу. Подгоняя Филю, я неслась
вперед и напевала про себя. Мне, кстати, совсем не нравятся люди, которые
не подпевают, оставаясь наедине с собой в хорошем настроении. Слишком они
серьезные. По крайней мере, мурлыкать себе под нос может любой - это вовсе
не недостаток. Короче, я скакала, напевала и, вынесшись на вершину холма,
посмотрела вниз и сквозь деревья увидела дорогу.
Я повела Филю вниз по склону, временами теряя дорогу из виду, -
мешали деревья и скалы. Затем, оставив позади коричнево-зеленый лесной
полог, я вышла на нее между двумя поворотами - следуя причудливым складкам
и рельефу местности, дорога изгибалась впереди и позади, явно проложенная
без мысли о более удобном и коротком пути. На узкой колее виднелись следы
повозок и лошадей и еще какие-то, которые я не могла распознать, и кроме
того, на дороге лежал помет. Не лошадиный.
Мы перелетели океан с запада, и я знала, что и сейчас нахожусь
недалеко от побережья. Вполне вероятно, что одним концом эта дорога
упирается именно в берег океана, и, естественно, я туда не поеду. Хватит с
меня океанов, один я уже видела. Моя квота океанов уже исчерпана. Но любая
дорога куда-нибудь ведет, это аксиома, поэтому, сориентировавшись, я
направилась на восток, в глубь материка.
Три часа спустя я встретила первых путников. Повернув за скрытый
деревьями поворот, я сразу потянула поводья на себя. Впереди, в том же
направлении, от моря, ехали пятеро всадников, гоня перед собой стадо жутко
уродливых существ. Твари эти издавали нечленораздельные, унылые, низкие
звуки, и нестройной толпой брели по дороге. Я посмотрела на них, и сердце
мое затрепетало. На миг мне даже захотелось повернуть назад, к тому месту,
откуда я начала свой путь. Но я знала, что рано или поздно мне все равно
придется встретиться с аборигенами, раз уж я решила быть тигром. И, в
конце концов, они всего лишь грязееды. Всего лишь грязееды.
Я пнула Филю, он двинулся шагом. Подъехав ближе, я получше разглядела
этих тварей. И мне показалось, что они явно в родстве с тем существом,
которое я днем раньше испугала в лесу. Это были совсем не люди - зеленые и
гротескные, с приземистыми телами, шишковатыми суставами, длинными
конечностями и квадратными головами. Но они ходили на задних лапах, а
передние лапы у них вполне были приспособлены для хватания, и это делало
их настоящей карикатурой на человека.
У всех всадников к седлам были приторочены ружья в чехлах, и
выглядели эти люди нервными, словно кошки с котятами. Один, ведший в
поводу несколько вьючных лошадей, оглянулся, заметил меня и окликнул
другого, который, вероятно, был у них старшим. Тот развернул своего коня и
поехал ко мне медленным шагом. Это был мужчина среднего возраста, рослый,
с твердыми чертами лица. Лицо было жесткое, и это бросалось в глаза.
Приблизившись, он натянул поводья, но я продолжала двигаться вперед, и
волей-неволей ему пришлось снова развернуться и ехать за мной.
Я лично верю в то, что характер человека обязательно проступает у
него на лице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28