– Но на мне висит это судебное дело и есть один вызов.
– К счастью, у меня таких обязательств нет, – оживился Малхолланд. Жена и ребятишки смогут немного отдохнуть от меня. И я ни за что на свете не пропущу такое. Есть ли у этой вашей хозяйки свободные комнаты?
– Если даже и нет, – подмигнула Роза, – то моя кровать двуспальная.
Глава 32
Черная Кошка Даниелс буквально балансировал на тонком льду и никак не мог допустить, чтобы он под ним проломился. Сара отклонила решение ОВМЗ пойти на мировую сделку. Она настаивала на том, чтобы были сняты все обвинения в ее адрес и чтобы не было никакой денежной выплаты. В противном случае она продолжит судебное разбирательство за свой собственный счет. И, несмотря на взаимную любовь, которая с каждым днем углублялась между ним и его клиенткой, Мэт решил и дальше оставаться ее адвокатом.
Правда заключалась в том, признался он себе, что ему хотелось покончить со всем этим. Глубоко в душе ему хотелось, чтобы она просто сказала: «Заплатите этому человеку. Заплатите ему двести тысяч и закройте дело. Дайте мне воспользоваться этим временем, чтобы ближе сойтись с полюбившимся человеком, когда над нашими головами не висит эта дрязга».
На столе лежал игрушечный шар из пластика. Его подарил Гарри несколько лет назад на День отца. И сердцем, и разумом он понимал, что это просто игрушка, – штампованный пластик, заполненный водой с плавающим восьмиугольником внутри. Таких – миллионы. И конечно, этот конкретный экземпляр не обладал большей способностью предсказывать судьбу, чем другие.
– Удастся ли нам выиграть это дело? – спросил он, приподнимая шар, как будто взвешивая его.
Если бы кто-нибудь узнал количество важных житейских решений, которые он принял, мысленно советуясь с этим пластиковым шаром, то вполне может быть, что его исключили бы из ассоциации юристов, подумал он.
«Спроси еще раз, попозже», – ответил ему шар.
Как и следовало ожидать, Роджер Фелпс негодовал, что, несмотря на его предложение о полюбовном урегулировании, Сара предпочла продолжить борьбу. Мэт знал, что ее упрямство порождает сомнения в ОВМЗ относительно целесообразности выплаты двухсот тысяч долларов, что рекомендовал сделать Фелпс. Это сомнение не рассеется в течение очень многих месяцев... или лет, которые уйдут на то, чтобы завершить этот судебный процесс. Потом, если Сара проиграет и уплатит хорошенькую сумму присяжным, Фелпс станет героем на день. Но если она выиграет, то в морду Фелпса полетят тухлые яйца стоимостью примерно в двести тысяч долларов. Даже для человека, не обладающего высокомерием Фелпса, такой омлет означал бы конец всему.
Но Мэт сознавал также, что в этой игре его собственная ставка была не ниже, чем у Фелпса. Ему придется выставлять счета Саре, чтобы внешне все выглядело нормально, если будут поставлены под вопрос его мотивы и моральное поведение. При проигрыше в суде его обвинят в том, что он уговорил Сару продолжить это разбирательство, чтобы не потерять заработка, при выигрыше – лучшее, на что он мог надеяться, – это получить некоторую благожелательную рекламу. В любом случае то, что он заработает на деле «Грейсон против Болдуин», станет его последним заработком.
В дополнение к этому Мэт сознавал, что, выиграет он или проиграет, все равно это судебное рассмотрение станет его последним делом по недобросовестной медицинской практике, которое он получил от ОВМЗ, самой большой медицинской страховой компании штата. Черт бы побрал этого Фелпса с его мировой сделкой. Ведь уже были видны огромные потенциальные возможности процесса. Он схватил свою бейсбольную перчатку и начал ходить по комнате. Если бы не такой поворот, он вполне мог бы выиграть дело Сары и получить приличный гонорар за свою работу. А теперь даже билет на самолет для Гарри на восток страны на празднование Дня благодарения или Рождество выльется для него в труднейшую финансовую проблему. Почему же, черт возьми, вмешался Фелпс? Его адвокатский гонорар оставался бы значительно ниже суммы в двести тысяч долларов. А ведь иск Грейсона начинал разваливаться. Неужели Фелпс не сумел разглядеть этого.
Он начал думать, что здесь что-то нечисто. Но что? Как мог не понимать Фелпс, что родственники Алетеи Вортингтон и Констанции Идальго потребуют таких же выплат? Будет разумно, если они сделают именно так. Цена его шага была не двести тысяч долларов, а шестьсот тысяч. Откупные в шестьсот тысяч долларов представляли собой фантастическое недоверие в условиях, когда Мэт начал выстраивать надежную защиту, не говоря уже о дополнительных возможностях, привносимых открытиями Розы Суарес.
Что-то было не так.
Пять минут он шагал из угла в угол, ударяя по мячу рукой в перчатке. Мысли перескочили на показания Питера Эттингера. Он потратил большую часть дня – практически большую часть минувшей недели, – читая и перечитывая протокол толщиной в два дюйма. Большую его часть он уже знал наизусть. Возможно, его беспокоил вовсе и не Роджер Фелпс, но что-то, что сказал Эттингер. Что-то.
Удары мяча стали походить теперь на ружейные выстрелы. Ладонь Мэта начала ныть. Его привычное занятие при решении проблем угрожало теперь раздробить кость руки. Но остановиться он не мог. Ему пришлось вставить губку в перчатку, как он делал, когда выступал против Рики и его ребят. Он мог бы поступить и иначе, подумал он, он мог бы взять себя в руки и бросать мяч не так сильно. Что же его так беспокоило? Какая-нибудь странная формулировка в одном из ответов Эттингера? Какая-то чудная ссылка? Что-то...
Щелкнул аппарат внутренней связи из приемкой.
– Мистер Даниелс, – раздался голос Руфи. – Я ухожу. Вы, наверное, помните, что я предупредила вас, что мне надо уйти раньше.
– Нет, Руфь, не помню. Но все в порядке. Не сомневаюсь, что вы сказали мне об этом. Желаю хорошо провести время.
Руфь – это еще одна проблема, которую ему предстоит решить, подумал он. Она работает у него с первого дня его появления здесь. Но она так и не постаралась изменить свои привычки и перестать болтать с клиентами о чем попало. Пересказы некоторых разговоров ставили его просто-таки в неловкое положение. К тому же в свете того, как теперь шли дела, перед ним может стать выбор – либо оплачивать ей зарплату, либо оплатить авиабилет Гарри. Черт бы вас побрал, Фелпс!
– Мистер Даниелс, что вы хотите этим сказать: «Желаю хорошо провести время»? Я сказала, что записалась к дантисту. Никому не доставляет удовольствия ходить на прием к...
– Руфь, вот именно!
– Что именно?
– Дантист. Вот что. Вот что я пытался вспомнить. Вы заслужили надбавку... Или даже лучше, дополнительный отгул.
Секретарша удивленно пробормотала слова благодарности, но Мэт уже не слышал ее. Он бросил и перчатку, и мяч на кресло и опять погрузился в просмотр протокола показаний. На этот раз он искал не ответ Питера Эттингера. Он искал какие-то слова Джереми Мэллона.
Он потратил двадцать минут, но нашел это место. Он знал, что найдет.
Даниелс: Рассылка тоже идет оттуда?
Эттингер: Из другого помещения, но с той же территории. Рассылка тоже идет из общины «Ксанаду».
Даниелс: Мистер Эттингер, как много денег вы вдвоем гребете на этом порошке?
Мэллон: Возражение! Питер, не отвечайте. Мистер Даниелс, форма и содержание этого вопроса оскорбительны и далеки от содержания нашего дела. Это – ваш всего лишь второй процесс по преступной небрежности в медицинской практике, мистер Даниелс, и я закрываю глаза на некоторую вашу некомпетентность в этой области...
Мэт взял со стола жирный маркер желтого цвета и подчеркнул слова Мэллона. Откуда его противник мог знать, что у него всего одно дело о преступной небрежности в медицине? На этот вопрос был один разумный ответ – всего один.
Мэт снял трубку и набрал номер Организации взаимной медицинской защиты.
– Пожалуйста, мистера Фелпса. Говорит Мэт Даниелс... Послушайте, Фелпс. Я разговаривал с Сарой Болдуин и думаю, она готова пересмотреть свою позицию по вопросу полюбовного урегулирования. Что, если нам завтра встретиться с утра и обговорить детали? Восемь часов, у меня в конторе. Подойдет?.. Прекрасно, Роджер. Великолепно. Мы все вздохнем с облегчением, если, наконец, кое во что внесем ясность. – Он положил трубку на аппарат и вслух добавил: – Начиная с того, почему, черт возьми, вы меня вообще наняли.
Мэт опять поднял тяжелый шарик, что он предскажет?
– Уж не являюсь ли я бычком на веревочке, которого они водят, куда хотят? – спросил он сам себя вслух.
Совершенно определенно, ответ на это – утвердительный.
* * *
СРВ113 в кровообращении Лизы Грейсон во время ее заболевания ВСК, а также три с половиной месяца спустя. Сидя в ординаторской на акушерском этаже, Сара вывела буквы и цифры СРВ113 на странице блокнота текущих записей. СРВ113 – искусственный вирус, выведенный много лет назад в лаборатории в Кембридже. Ей надо было сделать обход и кое-что написать, но удивительное открытие вируса практически не позволяло ей сконцентрироваться на работе. Вот уже много месяцев подряд-большинство медсестер держались от Сары на расстоянии. Сара остро ощущала их холодность. Чутко сознавала это. Но сегодня после обеда это отношение не затронуло ее, как прежде. Приближается конец кошмару. СРВ113 получен для того, чтобы ускорить свертывание крови. Разве заражение такого рода микробом не сказалось на заболевании Лизы ВСК?
– Доктор Болдуин?
К ней обратилась медсестра Жоанн Делбанко, примерно одного с Сарой возраста. Одно время они очень хорошо ладили, и один раз даже обедали вместе за пределами больницы. Теперь они за день в лучшем случае обменивались парой слов. Еще одна жертва СРВ113.
– Ах, привет, Жоанн, – воскликнула Сара с преувеличенной бодростью.
– Доктор Болдуин, у вас посетитель. Женщина. Она очень хочет увидеть вас, очень расстроена. Я пригласила ее в ваш приемный кабинет. Мне она не захотела сказать, что ее беспокоит.
– Спаси... – сестра, не дослушав, повернулась и пошла, – ...бо.
Акушерский приемный кабинет находился в конце коридора. Торопливо направившись туда, Сара в уме перебирала женщин, которые могли прийти к ней на прием. Этот перечень не включал Аннали Эттингер.
– О Господи, как я рада вас видеть, – воскликнула Аннали. Она лежала на боку на узкой кушетке, одетая в ночную сорочку и стеганый домашний халат. Коленки она подтянула к животу. На щеках виднелись следы слез. Сара села рядышком и инстинктивно положила руку на большой живот Аннали. Даже через халат чувствовалась твердая, необычная масса внутриутробного плода.
– Просто вцепись в мои руки, пока боль пройдет, – посоветовала Сара. – Не бойтесь, Аннали. Все будет хорошо.
Прошла почти минута, прежде чем вздутие живота начало ослабевать. За это время Сара прикидывала в уме, сколько же прошло времени с момента их последнего разговора сразу после пресс-конференции 5 июля, чтобы определить, как далеко зашла беременность. Всего получалось тридцать три или тридцать четыре недели.
– Как часто у вас приходят схватки?
– Каждые восемь или девять минут, – ответила Аннали. – Уже несколько недель они то появляются, то пропадают. Но теперь цикл схваток не проходит целых двенадцать часов подряд.
– А воды пошли?
– Нет.
– Лихорадит, зябнете?
– Нет.
– Какое-либо кровотечение?
– Никакого.
– А где Тейлор?
– Вы не поверите, он в Восточной Африке. Еще две недели его группа будет продолжать там турне. Точно не знаю, в каком месте они находятся в данный момент. Он хотел отказаться от этих гастролей и побыть со мной дома, потому что у меня вдруг начинались схватки. Но я сказала, ему: «Поезжай». Как глупо с моей стороны.
– Не волнуйтесь, Аннали. Не браните себя. Вы поступили правильно. А что Питер?
– Он... он не знает, что я здесь. Он отказался отправить меня в больницу, хотя я и сказала ему, что рожать мне еще рано. Дело кончилось тем, что я позвонила приятельнице и потом выбралась из спальни через окно. Она подобрала меня на дороге и привезла сюда. Сара. Питер спятил. – Ее глаза наполнились слезами. – В доме он держит тех двух повивальных бабок, которых он доставил на самолете из Мали. Они поят меня каким-то чаем, который, по их словам, остановит схватки. Я только один раз, всего один раз заикнулась о вас, и его взорвало. Он заявил, что если я встречусь с вами независимо по какой причине, то могу не возвращаться домой.
Сара обняла рыдающую, испуганную женщину.
– Аннали, выкиньте из головы и Питера, и все остальное. Давайте сосредоточим свои мысли на вашем ребенке. У вас явно начались схватки, на шесть или семь недель раньше срока. Преждевременные роды вызывают беспокойство, но ничего чрезвычайного в этом нет. Было бы идеально, если бы ваш ребенок оставался в утробе еще пару недель.
– Что я могу поделать? Разве можно остановить схватки? У меня... не застраховано здоровье. Питер оплачивал... Ой, Сара, кажется, наступает новая.
– Ничего, успокойтесь, Аннали, – прошептала Сара, гладя лоб женщины. – Всему свое время, и схваткам, и вопросам.
Она посмотрела на часы. Со времени последней схватки прошло шесть с половиной минут. На этот раз, возможно под воздействием подбадривающих слов и жестов Сары, Аннали закрыла глаза и спокойно дышала в течение всего периода схватки.
– Аннали, не беспокойтесь о страховке, – утешала ее Сара. – Ни о чем не беспокойтесь. Я позабочусь о том, чтобы вас приняли здесь. За вами будет наблюдать штатный акушер. Больше того, думаю, что мне удастся заполучить для вас заведующего этой службой, доктора Снайдера.
– Что он будет делать?
– Пожалуй, назначит капельницу и пропишет кое-какие лекарства, чтобы попытаться остановить эти схватки и продлить срок вашей беременности. Но это будет зависеть от вашего состояния. У нас есть возможность не только выяснить ваше состояние, но и состояние ребенка с точки зрения развития его легких. Состояние развития легких – основной показатель того, когда женщина может преждевременно рожать.
– Вы можете проверить легкие младенца еще до его родов?
– Можем, – ответила Сара. – Мы это всегда делаем.
Аннали приподнялась и обвила руками шею Сары.
– Я знала, что поступаю правильно, когда поехала к вам, – сказала она. – Я знала это.
Сара позвонила в коммутаторную больницы и включила свой персональный аппарат вызова Рэндала Снайдера. Потом позвонила в приемный покой и попросила, чтобы оттуда кого-нибудь направили в акушерское отделение. Наконец, сняла с крючка на двери стетоскоп и стала слушать живот Аннали.
– Ребенок в отличном состоянии, – заявила она, прослушав примерно полминуты. – Просто в отличном.
– Ой, как хорошо. Я чувствую, как он брыкается. Сара, пожалуйста, не звоните Питеру.
– Ну, малышка, я ваш врач. А это значит, выполняю только ваши указания. Но, может быть, вы захотите найти какой-нибудь способ позвонить и сообщить ему, что у вас все в порядке? Вы можете не сообщать, где находитесь. Я знаю, что он вас действительно очень любит. Он не переносит только меня.
– Ну, это его личное дело. Вы знаете, когда вы разговаривали по телефону, я смотрела на вас и думала о невероятных поступках, на которые вы способны. И вспоминала, какой вы были, когда только пришли жить к нам.
– И какой же?
– Скажем так – вы прошли очень долгий путь, дорогая. Чертовски длинный путь.
Сара опять нежно обняла женщину. Если не считать ее, не очень выпяченного живота и увеличившихся в объеме грудей, практически ее фигура осталась прежней. Ни отвислой кожи, ни ожирения.
– И вы тоже член клуба долгожителей, Аннали, – сказала она, постаравшись скрыть свое беспокойство. – Еще одно. Когда вы принимали этот порошок для похудения и долго ли?
– Примерно четыре года назад, в течение трех месяцев. Что-то около того. Доктор Синг уже где-то проверил этот порошок и на целом ряде лиц. Но Питер согласился стать его компаньоном только после того, как проверил этот порошок на десяти или двенадцати своих знакомых. Все вместе мы сбросили примерно тонну. Почему вы спрашиваете? Что-нибудь не так с этим порошком?
– Что вы! Нет. Мне просто любопытно. Ничего плохого. Абсолютно ничего.
– Надеюсь, что это так, – сказала Аннали. – Согласно последним сведениям, которые я знаю, несколько сотен человек достигли таких же успехов примерно за семь месяцев, в течение которых продается этот препарат.
– Знаю, – произнесла Сара, вспомнив о хирургической чаше из нержавеющей стали и почерневшую, отрезанную руку молодой женщины. – Знаю.
Глава 33
26 октября
Мэт приехал в свою контору в четверть восьмого утра, ощущая нервную возбужденность, как когда-то перед ответственным матчем. Ранним утром он пробежал три мили – часть физзарядки, которую он установил для себя после того, как здорово уступил Саре в Чайнатауне. Он прочитал также несколько разделов газеты «Глоб» и спортивный раздел «Геральд» и пятнадцать минут потратил на интенсивную тренировку по настольному бейсболу – очень ловко придуманную игру, в которую он твердо решил обыграть Гарри хоть раз в жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
– К счастью, у меня таких обязательств нет, – оживился Малхолланд. Жена и ребятишки смогут немного отдохнуть от меня. И я ни за что на свете не пропущу такое. Есть ли у этой вашей хозяйки свободные комнаты?
– Если даже и нет, – подмигнула Роза, – то моя кровать двуспальная.
Глава 32
Черная Кошка Даниелс буквально балансировал на тонком льду и никак не мог допустить, чтобы он под ним проломился. Сара отклонила решение ОВМЗ пойти на мировую сделку. Она настаивала на том, чтобы были сняты все обвинения в ее адрес и чтобы не было никакой денежной выплаты. В противном случае она продолжит судебное разбирательство за свой собственный счет. И, несмотря на взаимную любовь, которая с каждым днем углублялась между ним и его клиенткой, Мэт решил и дальше оставаться ее адвокатом.
Правда заключалась в том, признался он себе, что ему хотелось покончить со всем этим. Глубоко в душе ему хотелось, чтобы она просто сказала: «Заплатите этому человеку. Заплатите ему двести тысяч и закройте дело. Дайте мне воспользоваться этим временем, чтобы ближе сойтись с полюбившимся человеком, когда над нашими головами не висит эта дрязга».
На столе лежал игрушечный шар из пластика. Его подарил Гарри несколько лет назад на День отца. И сердцем, и разумом он понимал, что это просто игрушка, – штампованный пластик, заполненный водой с плавающим восьмиугольником внутри. Таких – миллионы. И конечно, этот конкретный экземпляр не обладал большей способностью предсказывать судьбу, чем другие.
– Удастся ли нам выиграть это дело? – спросил он, приподнимая шар, как будто взвешивая его.
Если бы кто-нибудь узнал количество важных житейских решений, которые он принял, мысленно советуясь с этим пластиковым шаром, то вполне может быть, что его исключили бы из ассоциации юристов, подумал он.
«Спроси еще раз, попозже», – ответил ему шар.
Как и следовало ожидать, Роджер Фелпс негодовал, что, несмотря на его предложение о полюбовном урегулировании, Сара предпочла продолжить борьбу. Мэт знал, что ее упрямство порождает сомнения в ОВМЗ относительно целесообразности выплаты двухсот тысяч долларов, что рекомендовал сделать Фелпс. Это сомнение не рассеется в течение очень многих месяцев... или лет, которые уйдут на то, чтобы завершить этот судебный процесс. Потом, если Сара проиграет и уплатит хорошенькую сумму присяжным, Фелпс станет героем на день. Но если она выиграет, то в морду Фелпса полетят тухлые яйца стоимостью примерно в двести тысяч долларов. Даже для человека, не обладающего высокомерием Фелпса, такой омлет означал бы конец всему.
Но Мэт сознавал также, что в этой игре его собственная ставка была не ниже, чем у Фелпса. Ему придется выставлять счета Саре, чтобы внешне все выглядело нормально, если будут поставлены под вопрос его мотивы и моральное поведение. При проигрыше в суде его обвинят в том, что он уговорил Сару продолжить это разбирательство, чтобы не потерять заработка, при выигрыше – лучшее, на что он мог надеяться, – это получить некоторую благожелательную рекламу. В любом случае то, что он заработает на деле «Грейсон против Болдуин», станет его последним заработком.
В дополнение к этому Мэт сознавал, что, выиграет он или проиграет, все равно это судебное рассмотрение станет его последним делом по недобросовестной медицинской практике, которое он получил от ОВМЗ, самой большой медицинской страховой компании штата. Черт бы побрал этого Фелпса с его мировой сделкой. Ведь уже были видны огромные потенциальные возможности процесса. Он схватил свою бейсбольную перчатку и начал ходить по комнате. Если бы не такой поворот, он вполне мог бы выиграть дело Сары и получить приличный гонорар за свою работу. А теперь даже билет на самолет для Гарри на восток страны на празднование Дня благодарения или Рождество выльется для него в труднейшую финансовую проблему. Почему же, черт возьми, вмешался Фелпс? Его адвокатский гонорар оставался бы значительно ниже суммы в двести тысяч долларов. А ведь иск Грейсона начинал разваливаться. Неужели Фелпс не сумел разглядеть этого.
Он начал думать, что здесь что-то нечисто. Но что? Как мог не понимать Фелпс, что родственники Алетеи Вортингтон и Констанции Идальго потребуют таких же выплат? Будет разумно, если они сделают именно так. Цена его шага была не двести тысяч долларов, а шестьсот тысяч. Откупные в шестьсот тысяч долларов представляли собой фантастическое недоверие в условиях, когда Мэт начал выстраивать надежную защиту, не говоря уже о дополнительных возможностях, привносимых открытиями Розы Суарес.
Что-то было не так.
Пять минут он шагал из угла в угол, ударяя по мячу рукой в перчатке. Мысли перескочили на показания Питера Эттингера. Он потратил большую часть дня – практически большую часть минувшей недели, – читая и перечитывая протокол толщиной в два дюйма. Большую его часть он уже знал наизусть. Возможно, его беспокоил вовсе и не Роджер Фелпс, но что-то, что сказал Эттингер. Что-то.
Удары мяча стали походить теперь на ружейные выстрелы. Ладонь Мэта начала ныть. Его привычное занятие при решении проблем угрожало теперь раздробить кость руки. Но остановиться он не мог. Ему пришлось вставить губку в перчатку, как он делал, когда выступал против Рики и его ребят. Он мог бы поступить и иначе, подумал он, он мог бы взять себя в руки и бросать мяч не так сильно. Что же его так беспокоило? Какая-нибудь странная формулировка в одном из ответов Эттингера? Какая-то чудная ссылка? Что-то...
Щелкнул аппарат внутренней связи из приемкой.
– Мистер Даниелс, – раздался голос Руфи. – Я ухожу. Вы, наверное, помните, что я предупредила вас, что мне надо уйти раньше.
– Нет, Руфь, не помню. Но все в порядке. Не сомневаюсь, что вы сказали мне об этом. Желаю хорошо провести время.
Руфь – это еще одна проблема, которую ему предстоит решить, подумал он. Она работает у него с первого дня его появления здесь. Но она так и не постаралась изменить свои привычки и перестать болтать с клиентами о чем попало. Пересказы некоторых разговоров ставили его просто-таки в неловкое положение. К тому же в свете того, как теперь шли дела, перед ним может стать выбор – либо оплачивать ей зарплату, либо оплатить авиабилет Гарри. Черт бы вас побрал, Фелпс!
– Мистер Даниелс, что вы хотите этим сказать: «Желаю хорошо провести время»? Я сказала, что записалась к дантисту. Никому не доставляет удовольствия ходить на прием к...
– Руфь, вот именно!
– Что именно?
– Дантист. Вот что. Вот что я пытался вспомнить. Вы заслужили надбавку... Или даже лучше, дополнительный отгул.
Секретарша удивленно пробормотала слова благодарности, но Мэт уже не слышал ее. Он бросил и перчатку, и мяч на кресло и опять погрузился в просмотр протокола показаний. На этот раз он искал не ответ Питера Эттингера. Он искал какие-то слова Джереми Мэллона.
Он потратил двадцать минут, но нашел это место. Он знал, что найдет.
Даниелс: Рассылка тоже идет оттуда?
Эттингер: Из другого помещения, но с той же территории. Рассылка тоже идет из общины «Ксанаду».
Даниелс: Мистер Эттингер, как много денег вы вдвоем гребете на этом порошке?
Мэллон: Возражение! Питер, не отвечайте. Мистер Даниелс, форма и содержание этого вопроса оскорбительны и далеки от содержания нашего дела. Это – ваш всего лишь второй процесс по преступной небрежности в медицинской практике, мистер Даниелс, и я закрываю глаза на некоторую вашу некомпетентность в этой области...
Мэт взял со стола жирный маркер желтого цвета и подчеркнул слова Мэллона. Откуда его противник мог знать, что у него всего одно дело о преступной небрежности в медицине? На этот вопрос был один разумный ответ – всего один.
Мэт снял трубку и набрал номер Организации взаимной медицинской защиты.
– Пожалуйста, мистера Фелпса. Говорит Мэт Даниелс... Послушайте, Фелпс. Я разговаривал с Сарой Болдуин и думаю, она готова пересмотреть свою позицию по вопросу полюбовного урегулирования. Что, если нам завтра встретиться с утра и обговорить детали? Восемь часов, у меня в конторе. Подойдет?.. Прекрасно, Роджер. Великолепно. Мы все вздохнем с облегчением, если, наконец, кое во что внесем ясность. – Он положил трубку на аппарат и вслух добавил: – Начиная с того, почему, черт возьми, вы меня вообще наняли.
Мэт опять поднял тяжелый шарик, что он предскажет?
– Уж не являюсь ли я бычком на веревочке, которого они водят, куда хотят? – спросил он сам себя вслух.
Совершенно определенно, ответ на это – утвердительный.
* * *
СРВ113 в кровообращении Лизы Грейсон во время ее заболевания ВСК, а также три с половиной месяца спустя. Сидя в ординаторской на акушерском этаже, Сара вывела буквы и цифры СРВ113 на странице блокнота текущих записей. СРВ113 – искусственный вирус, выведенный много лет назад в лаборатории в Кембридже. Ей надо было сделать обход и кое-что написать, но удивительное открытие вируса практически не позволяло ей сконцентрироваться на работе. Вот уже много месяцев подряд-большинство медсестер держались от Сары на расстоянии. Сара остро ощущала их холодность. Чутко сознавала это. Но сегодня после обеда это отношение не затронуло ее, как прежде. Приближается конец кошмару. СРВ113 получен для того, чтобы ускорить свертывание крови. Разве заражение такого рода микробом не сказалось на заболевании Лизы ВСК?
– Доктор Болдуин?
К ней обратилась медсестра Жоанн Делбанко, примерно одного с Сарой возраста. Одно время они очень хорошо ладили, и один раз даже обедали вместе за пределами больницы. Теперь они за день в лучшем случае обменивались парой слов. Еще одна жертва СРВ113.
– Ах, привет, Жоанн, – воскликнула Сара с преувеличенной бодростью.
– Доктор Болдуин, у вас посетитель. Женщина. Она очень хочет увидеть вас, очень расстроена. Я пригласила ее в ваш приемный кабинет. Мне она не захотела сказать, что ее беспокоит.
– Спаси... – сестра, не дослушав, повернулась и пошла, – ...бо.
Акушерский приемный кабинет находился в конце коридора. Торопливо направившись туда, Сара в уме перебирала женщин, которые могли прийти к ней на прием. Этот перечень не включал Аннали Эттингер.
– О Господи, как я рада вас видеть, – воскликнула Аннали. Она лежала на боку на узкой кушетке, одетая в ночную сорочку и стеганый домашний халат. Коленки она подтянула к животу. На щеках виднелись следы слез. Сара села рядышком и инстинктивно положила руку на большой живот Аннали. Даже через халат чувствовалась твердая, необычная масса внутриутробного плода.
– Просто вцепись в мои руки, пока боль пройдет, – посоветовала Сара. – Не бойтесь, Аннали. Все будет хорошо.
Прошла почти минута, прежде чем вздутие живота начало ослабевать. За это время Сара прикидывала в уме, сколько же прошло времени с момента их последнего разговора сразу после пресс-конференции 5 июля, чтобы определить, как далеко зашла беременность. Всего получалось тридцать три или тридцать четыре недели.
– Как часто у вас приходят схватки?
– Каждые восемь или девять минут, – ответила Аннали. – Уже несколько недель они то появляются, то пропадают. Но теперь цикл схваток не проходит целых двенадцать часов подряд.
– А воды пошли?
– Нет.
– Лихорадит, зябнете?
– Нет.
– Какое-либо кровотечение?
– Никакого.
– А где Тейлор?
– Вы не поверите, он в Восточной Африке. Еще две недели его группа будет продолжать там турне. Точно не знаю, в каком месте они находятся в данный момент. Он хотел отказаться от этих гастролей и побыть со мной дома, потому что у меня вдруг начинались схватки. Но я сказала, ему: «Поезжай». Как глупо с моей стороны.
– Не волнуйтесь, Аннали. Не браните себя. Вы поступили правильно. А что Питер?
– Он... он не знает, что я здесь. Он отказался отправить меня в больницу, хотя я и сказала ему, что рожать мне еще рано. Дело кончилось тем, что я позвонила приятельнице и потом выбралась из спальни через окно. Она подобрала меня на дороге и привезла сюда. Сара. Питер спятил. – Ее глаза наполнились слезами. – В доме он держит тех двух повивальных бабок, которых он доставил на самолете из Мали. Они поят меня каким-то чаем, который, по их словам, остановит схватки. Я только один раз, всего один раз заикнулась о вас, и его взорвало. Он заявил, что если я встречусь с вами независимо по какой причине, то могу не возвращаться домой.
Сара обняла рыдающую, испуганную женщину.
– Аннали, выкиньте из головы и Питера, и все остальное. Давайте сосредоточим свои мысли на вашем ребенке. У вас явно начались схватки, на шесть или семь недель раньше срока. Преждевременные роды вызывают беспокойство, но ничего чрезвычайного в этом нет. Было бы идеально, если бы ваш ребенок оставался в утробе еще пару недель.
– Что я могу поделать? Разве можно остановить схватки? У меня... не застраховано здоровье. Питер оплачивал... Ой, Сара, кажется, наступает новая.
– Ничего, успокойтесь, Аннали, – прошептала Сара, гладя лоб женщины. – Всему свое время, и схваткам, и вопросам.
Она посмотрела на часы. Со времени последней схватки прошло шесть с половиной минут. На этот раз, возможно под воздействием подбадривающих слов и жестов Сары, Аннали закрыла глаза и спокойно дышала в течение всего периода схватки.
– Аннали, не беспокойтесь о страховке, – утешала ее Сара. – Ни о чем не беспокойтесь. Я позабочусь о том, чтобы вас приняли здесь. За вами будет наблюдать штатный акушер. Больше того, думаю, что мне удастся заполучить для вас заведующего этой службой, доктора Снайдера.
– Что он будет делать?
– Пожалуй, назначит капельницу и пропишет кое-какие лекарства, чтобы попытаться остановить эти схватки и продлить срок вашей беременности. Но это будет зависеть от вашего состояния. У нас есть возможность не только выяснить ваше состояние, но и состояние ребенка с точки зрения развития его легких. Состояние развития легких – основной показатель того, когда женщина может преждевременно рожать.
– Вы можете проверить легкие младенца еще до его родов?
– Можем, – ответила Сара. – Мы это всегда делаем.
Аннали приподнялась и обвила руками шею Сары.
– Я знала, что поступаю правильно, когда поехала к вам, – сказала она. – Я знала это.
Сара позвонила в коммутаторную больницы и включила свой персональный аппарат вызова Рэндала Снайдера. Потом позвонила в приемный покой и попросила, чтобы оттуда кого-нибудь направили в акушерское отделение. Наконец, сняла с крючка на двери стетоскоп и стала слушать живот Аннали.
– Ребенок в отличном состоянии, – заявила она, прослушав примерно полминуты. – Просто в отличном.
– Ой, как хорошо. Я чувствую, как он брыкается. Сара, пожалуйста, не звоните Питеру.
– Ну, малышка, я ваш врач. А это значит, выполняю только ваши указания. Но, может быть, вы захотите найти какой-нибудь способ позвонить и сообщить ему, что у вас все в порядке? Вы можете не сообщать, где находитесь. Я знаю, что он вас действительно очень любит. Он не переносит только меня.
– Ну, это его личное дело. Вы знаете, когда вы разговаривали по телефону, я смотрела на вас и думала о невероятных поступках, на которые вы способны. И вспоминала, какой вы были, когда только пришли жить к нам.
– И какой же?
– Скажем так – вы прошли очень долгий путь, дорогая. Чертовски длинный путь.
Сара опять нежно обняла женщину. Если не считать ее, не очень выпяченного живота и увеличившихся в объеме грудей, практически ее фигура осталась прежней. Ни отвислой кожи, ни ожирения.
– И вы тоже член клуба долгожителей, Аннали, – сказала она, постаравшись скрыть свое беспокойство. – Еще одно. Когда вы принимали этот порошок для похудения и долго ли?
– Примерно четыре года назад, в течение трех месяцев. Что-то около того. Доктор Синг уже где-то проверил этот порошок и на целом ряде лиц. Но Питер согласился стать его компаньоном только после того, как проверил этот порошок на десяти или двенадцати своих знакомых. Все вместе мы сбросили примерно тонну. Почему вы спрашиваете? Что-нибудь не так с этим порошком?
– Что вы! Нет. Мне просто любопытно. Ничего плохого. Абсолютно ничего.
– Надеюсь, что это так, – сказала Аннали. – Согласно последним сведениям, которые я знаю, несколько сотен человек достигли таких же успехов примерно за семь месяцев, в течение которых продается этот препарат.
– Знаю, – произнесла Сара, вспомнив о хирургической чаше из нержавеющей стали и почерневшую, отрезанную руку молодой женщины. – Знаю.
Глава 33
26 октября
Мэт приехал в свою контору в четверть восьмого утра, ощущая нервную возбужденность, как когда-то перед ответственным матчем. Ранним утром он пробежал три мили – часть физзарядки, которую он установил для себя после того, как здорово уступил Саре в Чайнатауне. Он прочитал также несколько разделов газеты «Глоб» и спортивный раздел «Геральд» и пятнадцать минут потратил на интенсивную тренировку по настольному бейсболу – очень ловко придуманную игру, в которую он твердо решил обыграть Гарри хоть раз в жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47