Завтра же утром заеду к тебе. Как с Лапетеу-сом? То есть., с Андресом?
Реэт вздохнула.
— Врачи не говорят. Боюсь, что... Ты не представляешь себе, Эндель, что я пережила... Какого адвоката ты посоветуешь?
— Дебина. Крепкий юрист. Настойчивый, со связями. Я говорил со своим приятелем из суда. Он посоветовал именно Дебина. И сказал, что от самого страна ного Андреса можно спасти.
Реэт снова вздохнула.
— Из больницы в тюрьму. Я этого не переживу. Голос Мурука звучал энергично, ободряюще:
— В тюрьму? Нет, Реэт. Этого Дебин не допустит. Между прочим, безупречная биография твоего мужа R руках такого защитника, как Дебин,—козырной туз, Дважды ранен, два ордена, четыре медали, две грамоты Верховного Совета, с десяток служебных блат-дарностей. Член партии, принадлежащий, так сказав, к республиканскому активу, и так далее. Мы уже немного посоветовались с Дебином, он настроен очень оптимистично. Я понимаю, что тебе сейчас невероятно тяжело, но самые трудные дни, видимо, уже позади.
Реэт оживилась.
— Я знала, что ты меня поддержишь,— тихонько сказала она.— Спасибо, Эндель. Но ты не принимаешь во внимание самого ужасного. Грязи, которую сейчас разводят вокруг меня.
— Наплюй на сплетников. Большинство просто завидуют тебе.
Какое-то время она молчала. Потом прошептала:
— Бьпь может, процесса и не будет... Аидреса могут... отнесги из больницы на кладбище.
Реэт всхлипнула.
— Успокойся. Зачем ты рисуешь себе такие страшные картины? Я говорил с врачами. Его состояние не так уж безнадежно. Сейчас ты видишь все в излишне черных тонах. Я еду к тебе.
Держа телефонную трубку возле уха, Реэт подумала, что лучше бы Мурук приехал завтра. В комнатах не прибрано, и сама она выглядит плохо. Почувствовала себя очень усталой.
— Спасибо, — сказала она едва слышно. — Жду тебя завтра. Сегодня мне тяжело говорить. И состояние у меня еще неважное. Врачи не хотели выпускать из больницы. Я дала слово, что буду соблюдать предписанный режим. Когда я могла бы повидать Дебина?
— Да хоть завтра.
— Привезешь его с собой?
— Сперва я должен с ним договориться.
— Думаешь, что он наиболее подходящий?
— Я убежден в этом. Дебин ориентируется в тонкостях закона и умеет воздействовать на судей. К тому же у него есть необходимые знакомства. Он вообще не берется за безнадежные дела. Завтра в одиннадцать я буду у тебя. Если удастся связаться с Дебином, то вместе с ним. Кстати, Дебин делает чудеса для тех, кто умеет ценить его работу.
Реэт усмехнулась, хотя и не видела своего собеседника. Но если бы Мурук сидел здесь, тогда она вряд ли усмехнулась бы.
— Скупиться я не буду. Можешь дать понять ему это. Жду вас. До свидания. Ночь будет ужасная..* До свидания.
— Все кончится хорошо. Желаю наилучшего. Поправляйся.
После разговора с Муруком Реэт пошла в гараж, куда дядя распорядился поставить разбитую «Волгу».
Передняя часть машины была сплющена, левая дверца качалась на одной петле. Блок мотора, отброшенный к переднему сиденью, наклонился под каким-то странным углом рядом с искривленной рулевой штангой. Между помятым, искореженным радиатором и воздушным фильтром виднелось динамо. Акку* мулятор кто-то снял. От ветрового стекла осталась только узенькая полоска, напоминавшая тупые зубы пилы.
Левого переднего колеса не было. Потом Реэт заметила, что оно стояло у стены. Перекосившийся кузов опирался на шкворень.
Кузов и багажник были во вмятинах. Одно из задних колес неестественно накренилось.
На полу машины, между сдвинутым с места мотором и рулевой штангой, чернело пятно.
«Масло или кровь,— подумала Реэт.— Наверно, кровь».
Потом она огляделась вокруг, беспокоясь за ковры.
Их она в гараже не обнаружила.'
Услыхала сзади голос дяди.
— Когда я в то утро вернулся, весь дом сверкал огнями. И в гараже горел свет.
Реэт не повернулась к нему.
— Рама погнута, задний мост разбит,— говорил дядя.— Ремонт будет стоить столько же, сколько новая машина.
— Где ковры? — не поворачиваясь, спросила Реэт.
— В подвале. Один я постирал и почистил. Но огромное пятно осталось. Кровь ничем не отмоешь. А он выживет?
Она пожала плечами. Потом сказала;
— Калекой останется.
Маленький человечек, шаркая, обошел вокруг машины.
— Кто знает, пенсию-то он получит? Посадят. Ну, а если совсем калека, то, может быть, и не посадят.
Реэт промолчала.
— Поднес он тебе подарочек. Этого можно было ожидать. Послушалась бы ты меня вовремя.
Теперь Реэт ходила вокруг «Волги».
Дядя продолжал своим тонким, хнычущим голосом:
— Придется тебе его кормить, ухаживать за ним.
— Утром придет Мурук с адвокатом,— проронила Реэт.
Потом она ушла из гаража.
Свернутые в рулоны ковры стояли в углу подвала.
«Здесь сухо»,— подумала Реэт. Она напрягла память, но не вспомнила названия средства для выведения кровяных пятен.
За ужином она сказала дяде:
— Я буду опять спать наверху,
— Ты еще молодая женщина. И Реэт разрыдалась.
2
Через день она пошла в больницу. Вызвала сестру и передала ей крохотный пакет и букетик гвоздик.
— Отдайте это, пожалуйста, директору Лапетеусу,
— Вы могли бы сами отнести. Ответ сестры поразит Реэт.
— Разве... к нему... можно?
— Врачи не запрещают. И он успокоился.
При входе в палату самоуверенность покинула Реэт. Она приблизилась к постели, где на спине, все еще в бинтах, лежал Андрее. Не знала, с чего начать. Остановилась перед постелью, безмолвная, растерянная. Чувствовала на себе взгляд Аидреса и боялась посмотреть на мужа.
Оба молчали.
— Здравствуй,— он заговорил первым.
— Андрее,— прошептала Реэт.
Словно придя к какому-то решению, она села на край постели и склонилась над больным. Волосы коснулись его желтых рук, лежавших на груди,
— Андрее,— снова прошептала Рёэт,
Она видела перед своими глазами костлявые пальцы. Слышала свистящее, словно захлебывающееся дыхание. «Умрет, несомненно умрет»,— мелькнула мысль.
— Зачем ты пришла?
Голос Аидреса Лапетеуса хрипел. Его слова больно задели ее. Перед глазами она все еще видела восковые руки Андреса. Быстро заговорила:
— Во всем виновата я. Надо было остаться дома. И ничего бы не случилось. И... товарищ Каартна ие рткусила бы от меня кусок. Сожалею, ах как я сожалею! Я вела себя глупо. Прости меня, Андрее. Уже в квартире Айно у меня возникло странное предчувствие. Охватило беспокойство, думала, как ты справишься с приемом гостей. Мысленно я все время упрекала себя.
Реэт посмотрела мужу прямо в глаза.
Они чуждо поблескивали. Его худое, словно уменьшившееся лицо было таким же желтым, как и руки. Остро выдавались скулы. Резче выделилась линия подбородка. Но больше всего изменились глаза. Вернее, другим стал взгляд, который он не отводил от нее. Реэт показалось, что в нем был упрек. И холод. Вызывающая холодность.
— Когда я случайно встретилась с Виктором, который возвращался из Раквере... Ты не знаешь Об этом, позволь, я объясню. Сперва я пошла в гости к Айно. С Эрной предварительно договорились, что приеду к ней часов в одиннадцать, когда они вернутся из театра. Ночевать у Айно я не могла, у них тесно. Но мы с Айно увлеклись и болтали до часу ночи или даже дольше. Конечно, дольше. На улицах было пусто, автобусы уже не ходили. Я пошла на остановку такси. Мимо проезжал Виктор. Заметил меня и остановился. Было так неловко просить, чтобы он отвез меня в Пирита. К счастью, он не спросил, почему я туда еду. На полдороге закапризничал мотор. Виктор говорил что-то о зажигании и карбюраторе, не помню точно. Он попал в затруднительное положение. Потом какой-то таксист наладил нам мотор... И почему только я не осталась дома.
Реэт умолкла, ожидая, что скажет Андрее. Но он закрыл глаза и лежал неподвижно. Реэт снова повторила, что во всем виновата она.
Тогда Андрее Лапетеус сказал!
— Мы должны разойтись. Ты права.
— Теперь — ни за что,— быстро произнесла Реэт. Ей показалось, что уголки губ у мужа покривились.
«Он ненавидит меня».
— Тебе лучше, если...
— Нет, нет! — прервала она его.— Я не за этим пришла сюда. Не говори так. Прости меня, Андрее. Прости мне все. Тебе сейчас крайне тяжело. И мне не легко. По сравнению с тобой я почти не пострадала. На свое состояние не жалуюсь. Посмотри на меня: ведь я совсем здорова. Только немного похудела. И все же мне страшно. За тебя, Андрее. Из-за несчастья, в котором я главная виновница.
Движением руки он прервал ее. Реэт заметила, что рука мужа бессильно дрожит.
— Позволь мне договорить,— взволнованно продолжала она.— Я так хочу, чтобы ты меня понял. Тогда мне будет легче. И тебе, дорогой. Тебя я ни в чем не обвиняю. Ведь причина всему — я, и это меня ужасно мучает. И Виктор не обвинял бы тебя. Даже защищал бы, но его больше нет. Удручающее совпадение, Андрее. Не задержись я у Айно... Не проезжай Виктор случайно мимо на Центральной площади... Не уйди я из дому... Но я ушла, заболталась у Айно, Виктор проезжал мимо и... Ты должен простить. Потому что все началось с меня. С моей ревности к твоей .* Ведь эта Каартна была твоей первой женой. Я не хотела встречаться с ней. Я ничего от тебя не скрываю, Андрее. Я чувствовала и сейчас чувствую что ты все еще любишь ее. Поэтому я и не смогла остаться дома. Я виновата перед тобой. Мне будет в тысячу раз легче, если ты простишь меня.
Реэт умолкла. Она ждала, что скажет муж. Не отводила взгляда от его лица.
— Мне нечего тебе... прощать,— произнес Андрее. Реэт снова подумала, что он ненавидит ее. Опустила
глаза, посмотрела в окно. Чувствовала себя скверно.
— Я говорила с врачами,— принужденно продолжала она.— Твое состояние не так уж плохо. Через месяц-другой поднимешься на ноги. Так заверяют они Я консультировалась у юристов В этом отношении тоже ничего страшного не ожидает Мы условились, что тебя будет защищать адвокат Дебин. И по партийной линии, вероятно, поймут.
— Теперь ты... естественна,— вставил Лапетеус,
Реэт не поняла, что он этим хотел сказать. Но в его взгляде прочла явную насмешку. Неужели она действительно ничего больше не значит для Андреса?
— Нам тяжело изменить себя,— прощупывающе сказала она.
По лицу Лапетеуса скользнула гримаса. «Какой он желтый»,— подымала Реэт. И потом: «Он убил Виктора».
— Оставь меня одного,— потребовал Лапетеус.— Я не могу больше... слушать.
— Ты мне прощаешь? Он отвернулся.
Реэт поднялась.
— Я приду завтра.
— Не приходи.
— Позволь,— попросила она.
— Мне... тяжелее, когда ты приходишь.
— А послезавтра? Через неделю? Лапетеус закрыл глаза.
Из больницы Реэт поехала в совнархоз. Она хотела узнать, как теперь относятся к Андресу в Управлении легкой промышленности.
3
После ухода Реэт Лапетеус долго лежал с закрытыми глазами, ни о чем ие думая. Он очень устал. Пальцы словно свинцом налились.
Потом вдруг нахлынули воспоминания, которые он упорно отгонял.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
С Силларт он познакомился ближе после того, как она пригласила его в гости. На новоселье, как она сказала.
Приглашая его, Реэт стояла посредине кабинета. Высокая, белокурая, она заразительно улыбалась.
По другую сторону письменного стола выпрямился Андрее Лапетеус. Большой, с широкими, угловатыми плечами, серьезный.
Приглашение было неожиданным. Удивило его и то, что Силларты строили дом. Он не мог представить себе, что женщина, к тому же молодая и любящая повеселиться, в одиночку возится с таким делом, О Реэт Силларт он знал мало, как, впрочем, и о других коллегах. Она работала бухгалтером отдела снабжения их министерства. Любила танцы. На вечере, посвященном годовщине Октябрьской революции, он несколько раз вальсировал с ней. Тогда-то Реэт и сказала, что готова танцевать хоть каждый вечер. Она считает его железным человеком. Вот и все, что он знал о ней. У него не было ни времени, ни желания вникать в личную жизнь сослуживцев. В том числе и Реэт Силларт. По-прежнему подгоняла работа, еще не был окончен институт. В отношении женщин он стал осторожен. Не хотел связывать себя со случайными встречными. Научился отличать тех, кто любит повеселиться, от тех, кто стремится выйти замуж. Последних он избегал. Реэт, по его мнению, относилась к первой категории.
Лапетеус внимательно смотрел на нее. И впервые заметил, что у Реэт были широкие плечи и узкие бедра, как у мужчины.
— Я уезжаю в Выру,— коротко сообщил он.
— Не уезжайте. Или поезжайте на день позже. Ради меня.
Реэт Силларт подошла к самому столу. Они стояли друг против друга. Рослые, сильные. Между ними только стол, заваленный бумагами и папками.
«У нее зеленовато-желтые кошачьи глаза». Это открытие заставило Лапетеуса усмехнуться про себя: глупость, ни зеленых, ни желтых глаз у людей не бывает.
— Сожалею, весьма сожалею. Но ничего не поделаешь, я должен поехать.
— Пошлите заместителя. А то он у вас совсем уже чернилами пропах.
Она заговорщицки улыбнулась.
Показались острые, сверкающие белизной зубы.
Лапетеус подумал: интересно, чем, по ее мнению, пахнет он сам? Но слова Реэт пришлись ему по душе.
И вдруг неожиданно для самого себя он сказал:
— Я не люблю этого стола.
Улыбка исчезла с лица Реэт. Она произнесла тихо и участливо:
— Понимаю вас.
«Она мне по брови»,— отметил Лапетеус.
— Понимаю вас,— повторила Реэт Силларт.— Вам здесь душно.
Он смутно сообразил, что это намек не только на маленькие размеры его кабинета.
— Присядьте, пожалуйста.
— Спасибо. Не смею дольше беспокоить. Ведь вы самый занятый человек из всех наших работников.— Но все же присела.
Зазвонил телефон.
— Лапетеус слушает... Я вашего предложения не поддерживаю... Решение половинчато... Да, половинчато, вы поняли правильно... Это ничего не меняет... Министр согласен?.. Так чего же вы еще ко мне обращаетесь?.. Не будем тратить времени... Повторяю: предлагаемое вами решение половинчато... Нет, я своего мнения не изменю. Останусь на той же точке зрения и на коллегии... Пожалуйста, пожалуйста. Всего хорошего.
Разговаривая по телефону, Лапетеус ощущал на себе взгляд женщины. Он мысленно радовался, что говорил именно так, а не иначе. Льстило, что Реэт Силларт пригласила его в гости, назвала самым занятым человеком. И что она сидит в кресле и следит за ним.
— Извините, но они вот,— Лапетеус указал на телефонные аппараты,— мои злейшие враги.
— Ваш злейший враг — вы сами. Снова зазвонил телефон.
Лапетеус хотел взять трубку, но Реэт помешала этому, положив на его руку свою.
У нее были длинные, чувствительные пальцы, они чуть-чуть вздрагивали, источая тепло, которое волновало Лапетеуса. Вишнево-красные ногти, необычайно мягкая кожа...
— Один враг побежден.
Реэт все еще придерживала руку, хотя телефон уже молчал.
Лапетеусу захотелось взять и притянуть Реэт Силларт к себе. «Сопротивляться она, наверно, не станет»,— подумал он.
638
01ни, все еще держа руки на телефоне, смотрели друг на друга.
Наконец Рет поднялась. Она слегка раскраснелась.
— Мы все-таки ждем вас. Я и мой дядя — он был на строительстве дома и рабочим и десятником, инженером и снабженцем.
— Я не могу сейчас сказать вам «да», хотя и хотел бы. Заранее извиняюсь. Но поздравить с новосельем как-нибудь зайду обязательно. Большое спасибо за приглашение. Не обижайтесь на меня.
— Мы ждем вас. До свидания. Она повернулась и вышла.
Лапетеус сделал несколько шагов по своехму кабинету — действительно закуток! Усмехнулся. Подумал: «Самоуверенная девица. Новое свободное поколение, без предрассудков». Потом сообразил, что, пожалуй, было бы неправильно относить Реэт Силларт к новому поколению. Снова уселся за письменный стол. Действительно, из работников министерства он самый занятой. И душно здесь тоже.
Вечные разъезды уже начали надоедать Лапетеусу, Все из года в год повторяется. Летом коротенькая передышка, зимой вечная суета и спешка. Планы рубки, графики вывозки. Вечная война с райисполкомами и сельсоветами, которые не обеспечивают людьми. Забота о постоянных рабочих. Где-то местный кооператив оставил лесозаготовителей без хлеба — дождь упреков льется на него. Выходят из строя машины и тракторы, и он думает о них день и ночь. И кадры — это главная причина всех бед: откуда ты возьмешь в лесную чащобу таких людей, чтобы они были ангелы!
Лапетеус все чаще думал о переходе на другую работу. Он сделал все, что было в его силах. Безраздельно посвятил себя работе в учреждении, куда его направили. Тогда не посчитались с его желаниями, он пошел, куда послала партия; теперь он вправе требовать, чтобы поняли и его устремления.
Терпения у Лапетеуса хватало. Он не считал разумным предпринимать что-то до окончания института. Особенно теперь, когда люди обеспокоены, взвинчены, нервничают... Когда наперегонки друг перед другом кого-то критикуют и боятся, как бы не начали дубасить их самих.
Телефонный звонок вывел его из задумчивости. Он дротянул руку за трубкой, взялся за нее2 но не поднял,
Почувствовал на своей руке прикосновение длинных, тонких, вздрагивающих пальцев Реэт» Улыбнулся про себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25