Моряки должны помогать своим товарищам, особенно тем, кто попал в беду! Одному Богу известно, как нам хочется вернуться на родину и увидеть наших близких! Но для родных было бы большим утешением получить от нас хоть какую-нибудь весточку!
— Я не могу взять ваши письма. Меня предостерегают от этого святые,— отвечал капитан.
Покачав головой, моряк продолжал:
— Мы так долго находимся в море!
— Как долго? — спросил капитан, не зная, о чем спросить еще.
— Я не могу точно сказать. Наш судовой журнал смыло за борт, все документы утеряны, и мы даже не знаем, на какой широте мы находимся.
— Дайте-ка мне посмотреть ваши письма,— попросил Филипп и подошел к незнакомцу.
— Не прикасайтесь к ним! — закричал Шрифтен.
— Долой, нечистая сила! Кто помешает мне в этом? — возмутился Филипп.
— Погибли! Погибли! Погибли!—завизжал Шрифтен и с искаженным от злобы лицом закружился по палубе.
— Не прикасайтесь к письмам, сеньор! — закричал дрожавший от страха капитан, но Филипп не обратил внимания на его слова и стал брать по одному письму.
— Это письмо нашего второго рулевого к жене, которая проживает в Амстердаме на Водяном молу.
— Водяного мола давно уже нет, приятель,— отвечал Филипп.-— На том месте теперь большая верфь!
— Невероятно! — удивился незнакомец.— А это письмо от нашего старшего боцмана к его отцу, который имеет свой домик у Старого рынка.
— Дома у Старого рынка давно уже снесены, и на их месте построена церковь!
— Невероятно! — повторил посыльный.— Тогда вот мое письмо к любимой девушке Кетсер. Внутри там деньги, ей на новую брошь!
Филипп покачал головой.
— Я вспоминаю,— сказал он,— что лет тридцать назад хоронили одну молодую девушку с таким именем!
— Невероятно! — повторил моряк еще раз.— Я покинул свою пташку, когда ана была молодой и цветущей. Видимо, и это письмо нельзя передать? Оно предназначается торговому дому «Клуиц», которому принадлежит наше судно.
— Такого торгового дома больше не существует,— отвечал Филипп.— Но я слышал, что много лет назад такая компания существовала.
— Вы насмехаетесь надо мной! — воскликнул- моряк.—А что же тогда должно стать с письмом моего капитана к его сыну?
— Дайте его сюда! Дайте его сюда! — воскликнул Филипп.
Он хотел было уже сорвать печать, но в это время Шрифтен
вырвал письмо из его рук и выбросил за борт.
— Это подлая выходка старого корабельного боцмана! — воскликнул моряк в холщовом кителе.
Шрифтен промолчал. Он быстро собрал все письма, которые Филипп разложил на фальшборте, и они тоже полетели за борт вслед за первым.
Моряк заплакал и направился к борту.
— Это очень жестоко! Это не по-дружески1 — произнес он, спускаясь в шлюпку.— Но придет время, когда вы тоже пожелаете передать о себе весточку своим родным!
Через несколько минут снова послышались удары весел о воду, и шлюпка стала удаляться от «Сеньоры до Монте».
— Святой Антоний! — воскликнул капитан.— Что же мне делать? Я изумлен и напуган! Эй, юнга! Ну-ка принеси мне бутылочку рома!
Юнга спустился вниз, но поскольку у него на душе было так же отвратительно, как и у капитана, то он сам сделал приличный глоток, прежде чем отнести бутылку на палубу. В две минуты капитан осушил бутылку до последней капли и спросил:
— А что же теперь?
— Я подскажу,— произнес Шрифтен и, указывая на Филиппа, продолжал: — У того посланца дьявола имеется заколдованный талисман, который он носит на груди. Если вы отберете у него тот талисман и выбросите его за борт, ваш корабль будет спасен. Не сделаете этого — погибнете все!
— Да, да! У него есть такая вещица! — закричали несколько матросов.
— Глупцы! — вскричал Филипп.— Как вы можете верить этому одноглазому негодяю? Разве вы не слышали, как моряк, который поднимался к нам на борт, назвал его корабельным боцманом? Так он и есть тот, кто принес нам несчастье, а не я!
— Да, да! Это так! Тот, в меховой шапке, назвал одноглазого корабельным боцманом!—закричали матросы.
— А я говорю вам, что все это чистая ложь и надувательство! — снова вмешался Шрифтен.— Пусть он отдаст свою заколдованную вещицу!
— Да, да! Он должен отдать ее!—закричали опять матросы и бросились на Вандердекена.
Филипп отступил к капитану.
— Безумцы!—закричал он.— Соображаете ли вы, что собираетесь сделать? Я ношу на груди священное распятие! Посмотрите! А теперь выбрасывайте меня в море, если хотите, чтобы ваши души были прокляты на веки вечные!
— Оставьте его! Отойдите от него! — приказал капитан, которого ром несколько успокоил.— Никакого кощунства над святостью! Отойдите от него!
Шум голосов становился все громче, но из возгласов можно было понять, что одни были за то, чтобы выбросить за борт об-' ладателя талисмана, а другие — одноглазого. Наконец капитан принял решение. Он приказал спустить на воду маленькую лодку и посадить в нее обоих. Такое решение было одобрено, потому что удовлетворяло обе стороны. Филипп не возражал, и лишь Шрифтен визжал и отбивался руками и ногами, что заставило команду применить силу, чтобы спустить его в лодку, где он, дрожа, уселся на передней банке. Филипп сел на весла и, налегая на них, направил лодку к кораблю-призраку.
ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ
Уже через несколько минут из лодки, в которой находились Вандердекен и Шрифтен, невозможно было различить сквозь красноватый туман даже очертаний «Сеньоры до Мойте». Корабль-призрак был еще виден, но находился, казалось, несколько дальше, чем ранее. Филипп греб с усердием, но не мог приблизиться к нему ни на дюйм. Чтобы передохнуть, он оперся на весла. В это время раздался голос Шрифтена:
— Даже если вы будете грести целую вечность, Вандердекен, вы все равно никогда не догоните этот парусник и вам долго-долго придется болтаться на волнах вместе со мной. Почему же вы не выбросите меня снова за борт? Вам тогда будет легче грести, кхе, кхе, кхе!
— Я был очень разъярен тогда тем, что вы пытались украсть мою реликвию,— отвечал Филипп.
— А разве я не хотел только что выкрасть ее снова? А? Разве не так? Кхе, кхе, кхе!
— Да, так. Но теперь я убежден,— отвечал Филипп,— что вы такой же несчастный, как и я, и тоже следуете за своей судьбой, как я должен следовать за своей. Почему ваша судьба переплелась с моей, я не знаю, но совершенно очевидно, что моя удача зависит от того, сохраню ли я реликвию, в то время как вы должны стремиться выкрасть ее у меня. Мы оба являемся лишь орудиями в руках провидения, но вы предназначены мешать мне выполнить мой долг перед отцом, и поэтому являетесь моим заклятым врагом. Однако, Шрифтен, я не забыл и никогда не забуду, что вы были приветливы с моей бедной женой, что вы заранее предсказали ее печальную судьбу, хотя она и не прислушалась к вашему доброму совету. Значит, вы никогда не были врагом Амины, хотя должны были оставаться моим. И хотя вы мой враг, я прощаю вас ради Амины и никогда не причиню вам зла!
— Так вы прощаете своего врага, Вандердекен? Я действительно ваш враг, должен вам сознаться! — подтвердил Шрифтен, задрожав всем телом.
— Я прощаю вас и делаю это от всего сердца! — отвечал Филипп.
— Тогда вы победили меня и достигли своей цели! Я признаюсь вам, наконец, кто я. Послушайте меня. Когда ваш отец в гневе и против воли Всевышнего лишил меня жизни, ему был вынесен приговор: призраком бороздить моря до тех пор, пока его сын не освободит его. Я тоже был приговорен за свои прегрешения к блужданию, и цель моя была в том, чтобы мстить.
Я остался на земле, чтобы мешать вам. Условие заключалось в том, чтобы вы никогда не достигли своей цели, пока мы остаемся врагами, а вашим другом я должен был стать лишь в случае, если бы вами был выполнен завет христианства и вы простили бы меня от всего сердца. Филипп Вандердекен! Вы простили своего врага, и наши судьбы определились!
Когда Шрифтен говорил, Филипп, не отрываясь, смотрел на него. Затем лоцман протянул ему руку, и Филипп пожал ее. В следующее мгновение ему показалось, будто рука прошла сквозь туман, и фигура Шрифтена растворилась в красноватом тумане, который по-прежнему окутывал море и небо. Филипп остался в лодке один.
— Боже милосердный! Благодарю тебя за то, что исполнение моей миссии близится к концу и я увижу свою Амину! — промолвил Филипп.
Лодку прибило к носовой части корабля-призрака, и вскоре Филипп стоял на палубе, где его тут же окружили матросы.
— Где ваш капитан? — закричал Филипп.— Где он? Я должен поговорить с ним. Передайте ему, что с ним хочет поговорить его сын!
Матросы рассмеялись.
— Его сын? Его отец, хотите вы сказать! — возразил младший рулевой.
— Его сын,— повторил Филипп.— Не обращайте внимания на мои седые волосы.
— Ну что ж, минхер, вон он подходит к нам!
— Что случилось? — спросил капитан корабля-призрака.
— Мне кажется, что вы не узнаете меня? — обратился к нему Филипп.— Да разве это возможно, если вы видели меня в последний раз, когда мне было три года? Но вы, конечно, помните о письме, которое вы передали своей жене?
— Так кто же ты такой? — воскликнул капитан.
— Для вас время остановилось, но для тех, кто живет на земле, оно никогда не останавливается. И хотя вы сами выглядите очень молодо, во мне, в этом старце, вы нашли своего сына Филиппа Вандердекена, который страстно желал исполнить свой долг и который теперь, прожив жизнь, полную опасностей и невзгод, мало кем испытанных, вручает вам святую реликвию, которую вы должны поцеловать.
Филипп снял с груди реликвию и протянул ее отцу. Словно луч света блеснул в душе его отца, он сложил, будто в молитве, руки, опустился на колени и заплакал.
— Мой сын! Мой сын! — воскликнул он и бросился затем в объятия Филиппа.— Мои глаза раскрылись. Лишь всемогущий знает, как долго они были слепы! Давай помолимся и дай мне реликвию!
Последний раз Филипп держал в руках драгоценность и передал ее отцу. Устремив взор на небо, капитан корабля поцеловал реликвию, и в тот же миг реи и мачты корабля-призрака рассыпались в прах. Когда же губы Вандердекена-старшего коснулись реликвии снова, вся команда корабля обратилась в пепел и скелеты. Когда же он в третий раз поцеловал реликвию, нос парусника стал медленно погружаться в пучину.
Отец и сын стояли на коленях на одной из досок, воздев молитвенно руки и устремив на небо взоры, пока не погрузились в бездну, чтобы уже никогда больше не появиться на поверхности.
В это мгновение сквозь туман проглянуло солнце и залило все вокруг ярким светом. Казалось, что вся природа радовалась, что со страшным чудом покончено и что призрачный корабль никогда больше уже не мелькнет среди волн океана!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34