Филипп и Крантц побледнели, услышав это сообщение. Их охватило недоброе предчувствие. Комендант, к счастью, этого не заметил. Он приказал пропустить просителя. Это был не кто иной, как одноглазый Шрифтен!
— Вот так встреча! — начал он, как только вошел.— Капитан Филипп Вандердекен и мой хороший друг минхер Крантц, старший рулевой на корабле «Утрехт», я рад видеть вас!
— Капитан Вандердекен?! — вскричал, вскакивая, комендант.
— Совершенно верно. Вот — мой капитан, минхер Филипп Вандердекен, а вот — наш старший рулевой, минхер Крантц! Оба с корабля «Утрехт». Мы потерпели кораблекрушение. Кхе, кхе, кхе!
— Черт побери! Вандердекен? Ее муж? — продолжал вскрикивать комендант, почти задыхаясь и хватаясь за рукоять своей длинной шпаги.— Так, значит, меня дурачили? Меня хотели надуть? — Вены на его лбу набухли, как бы готовые лопнуть, и он закричал:—Эй, там! Капрал! Охрана!
Филипп и Крантц поняли, что ложь тут уже не поможет. Филипп сидел молча, сложив руки. Крантц же заметил:
— Поразмыслив немного, вы, комендант, поймете, что ваша вспыльчивость безосновательна!
— Безосновательна? — снова вскричал комендант.— Вы ввели меня в заблуждение, но и сами попались в ловушку! У меня есть подписанный вами документ, и я сумею воспользоваться им! Как вам известно, вы умерли, капитан! Этому документу ваша жена поверит с радостью!
— Она обманула вас, комендант, чтобы убежать от вашей зависимости! И ничего более! — произнес Вандердекен.— Будь она свободной, как облако, она бы ответила совсем по-другому такому презренному и высохшему ничтожеству, как вы!
— Подождите же! Подождите! Скоро наступит и мой черед! Капрал! Бросить этих людей в тюремный подвал и приставить стражу, пока мой приказ не будет отменен! Может быть, ваша могущественная родня в Голландии и Испании поможет вам выпутаться из этого положения!
Немало удивленные таким поворотом событий, солдаты увели Филиппа и Крантца. Шрифтен последовал за ними. Когда они проходили по галерее, которая вела в подвал, Крантц вырвался из рук стражников и яростно пнул ногой Шрифтена так, что тот, пролетев несколько шагов по воздуху, грохнулся на пол.
— Славненький удар, кхе, кхе, кхе! — со смехом воскликнул
Шрифтен, поднимаясь и глядя на Крантца.
Около тюремной двери Педро посмотрел на Филиппа и Крантца, и его взгляд сказал им, что рядом с ними друг, на которого они могут положиться и который, не щадя усилий, постарается помочь им. Для друзей это было некоторым утешением и лучом надежды, когда за ними захлопнулась дверь камеры.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
— Вот и все наши надежды рухнули,— подавленно произнес Филипп.— Что мы можем противопоставить этому тирану?
— Кто знает, кто знает,— отвечал Крантц.— Пока положение наше бесперспективно. Но будем надеяться на лучшее. Мне только что пришла в голову мысль, которая, пожалуй, не покажется вам совсем плохой,— продолжал Крантц после некоторой паузы.— Пусть только пройдет гнев у этого человека!
— И что же это за мысль?
— Коменданту нравится не только ваша жена. Ко всему прочему, он очень неравнодушен и к деньгам. А поскольку нам известно, где зарыт клад, то мне кажется, что он выпустит нас на свободу, если мы пообещаем ему показать доступ к тем сокровищам.
— Может статься. Только бы нелегкая забрала этого проклятого Шрифтена! Вот уж, действительно, существо не из нашего мира! Всю жизнь он преследует меня и, кажется, творит это не по собственному желанию!
— Значит, он — часть вашей судьбы. Между тем следует позаботиться о том, чтобы комендант не забыл напоить и накормить нас!
— Меня не удивит, если он так и поступит, ведь он жаждет, чтобы я исчез из этого мира!
Тем временем комендант, успокоившись, приказал привести к нему Шрифтена, но, как усердно того ни искали, найти не смогли. Охрана клялась и божилась, что одноглазый вошел в форт, но из него не выходил. Дальнейшие поиски результата не дали.
«Может быть, его заперли вместе с теми двумя пленниками? — подумал комендант.— Вряд ли это возможно, но надо все же пойти и проверить».
Он спустился в подвал, открыл камеру, заглянул в нее и хотел было уже снова запереть дверь, но услышал голос Крантца:
— Эй, сеньор! И это дружеское обращение? Разве можно так обходиться с людьми, которые платят вперед? И лишь потому, что один плут заявляет, что мы якобы не те, кто мы есть? По крайней мере, прикажите принести нам хоть глоток воды!
Комендант, удивленный неожиданным исчезновением Шрифтена, не знал, что ответить. Смягчившимся голосом он, наконец, произнес:
— Я велю принести вам что-нибудь, сеньоры!
С этими словами он запер дверь и удалился.
— Удивительно,— проговорил Филипп.— Скоро же он успокоился!
Через несколько минут в камеру вошел Педро, который принес полную кружку воды.
— Он исчез, как призрак, сеньоры! — сказал он.— Мы обыскали весь форт, но все напрасно!
— Кто исчез? Одноглазый?
— Ну да, тот, которому вы дали хорошего пинка!
Крантц издал протяжный свист и посмотрел на своего приятеля.
— Друг Педро! Передай коменданту, что, если он желает меня выслушать, я сообщу ему нечто очень важное.
Солдат ушел.
— Теперь, Вандердекен, я смогу напугать этого героя так, что он тут же выпустит нас на свободу. Нужно только, чтобы вы утверждали, что не являетесь мужем Амины.
— Я не смогу,— возразил Филипп.— Я не в состоянии произнести эту ложь!
— Я понимаю вас, хотя мне кажется, что наше притворство позволит нам избежать жестокого и несправедливого к себе отношения. Тогда я начну свою интригу с другого конца.
— Во всем, что не оскорбит достоинства моей жены, я буду помогать тебе,— отвечал Филипп.
Крантц задумался. Он все еще размышлял, когда заскрипел засов и в камере снова появился комендант.
— Что за важную новость вы хотели сообщить мне? — поинтересовался он.
— Прежде всего я хотел бы попросить вас привести к нам того одноглазого и приказать ему повторить свои показания,— обратился к коменданту Крантц.
— Не понимаю, зачем вам это нужно? — отвечал комендант.— Что вы хотели сказать еще?
— Я хотел спросить вас, знаете ли вы, с кем имели дело, когда разговаривали с тем одноглазым чудовищем?
— С голландским моряком, думается мне...
— Нет! С дьяволом! С призраком! Со злым духом, который угробил наш корабль и приносит несчастья там, где появляется!
— Святая Дева! Что это такое вы говорите, сеньор?
— Правду,— отвечал Крантц.— Мы благодарны вам за то, что вы укрываете нас здесь, пока то страшилище находится в форте! Но остерегайтесь его!
— Вы издеваетесь надо мной! — воскликнул комендант.
— Ни в коей мере! — возразил Крантц и, показав на своего друга, продолжал:— Мой благородный друг может влиять на этого одноглазого. Пришлите его сюда. Приведите его, прошу вас, и вы увидите, как он с проклятиями и визгом исчезнет отсюда!
— Боже милосердный! Защити нас! — вскричал комендант, задрожав, как осиновый листок.
— Ну, так что же? Вы не хотите привести его сюда, сеньор? — повелительно задал вопрос Крантц.
— Боже мой! Его нет! Он исчез...
— Я так и думал,— вставил Вандердекен с важным видом.
— Нет его? — снова вступил в разговор Крантц.— Тогда, комендант, вам придется, видимо, извиниться перед этим благородным господином за недостойное обхождение и разрешить нам возвратиться в снятую комнату. Я же хочу поведать вам одну диковинную историю.
Совершенно обескураженный комендант не знал, что делать. Наконец он поклонился Филиппу и сказал, что тот свободен. Затем он обратился к Крантцу:
— Незамедлительное объяснение было бы для меня предпочтительнее, поскольку с такими вещами я никогда не сталкивался.
— А иначе и не могло быть, так как ключа от разгадки у вас нет. Я провожу вас. Ожидать такой же вежливости от моего благороднейшего друга вам не приходится, поскольку он донельзя расстроен таким обхождением.
Комендант вышел. Филипп и Крантц последовали за ним. Филипп направился в свою комнату, а Крантц пошел следом за комендантом, посмеиваясь в душе над его замешательством.
— Вы были лишь отчасти введены в заблуждение,— начал свой рассказ Крантц. Комендант, развалившись на софе, с жадным вниманием приготовился выслушать его.— Когда мы попали сюда, мы не знали, как нас встретят, и по этой причине скрыли свои настоящие роли. Позднее я познакомил вас с родословной моего друга, но не посчитал нужным указать, какое положение он занимал на судне. Дело, собственно, в том, что он является владельцем того прекрасного корабля, который из-за вмешательства той одноглазой бестии затонул. Но это между прочим. Вернемся теперь, собственно, к той истории, которую я намеревался рассказать.
Примерно лет десять назад в Амстердаме проживал один отъявленный скряга. Он жил убого, как нищий. Ходил он в лохмотьях, но поскольку он ранее служил моряком, то предполагали, что это были жалкие остатки морской робы. У него был сын, которому он отказывал даже в самом необходимом и вообще обращался с ним сурово. После многих неудачных попыток заполучить часть наследства сын был совращен дьяволом на убийство своего отца, и однажды утром тот был найден мертвым в собственной постели. Но поскольку на его теле не было обнаружено следов насилия, делу хода не дали, хотя некоторые подозрения и падали на его сына.
Молодой человек стал владельцем состояния своего отца. От него ожидали, что он промотает наследство, но, к всеобщему удивлению, тот стал жить еще беднее, чем раньше. Ничто на свете его не радовало, он бродил по округе мрачным и унылым, выпрашивая где только можно кусок хлеба. Кое-кто полагал, будто он подражает отцу и стал еще жаднее, чем был тот, другие качали головами и шептались, что в этом деле не все чисто.
Прохворав лет шесть-семь, молодой человек умер, не исповедовавшись и не получив отпущения грехов. Его тоже нашли мертвым в постели, а рядом написанное его рукой письмо, где он признавался, что убил своего отца, дабы заполучить наследство. Но когда он попытался подступиться к деньгам, дух отца, сидевший на мешочках, пригрозил ему смертью, если только он прикоснется к ним. И сколько бы раз сын ни пытался завладеть золотом, его всегда встречал этот призрак. В конце концов сын отказался от своих попыток. Осознание, что он совершил тяжкое преступление, сделало его несчастным. Когда же он почувствовал приближение смерти, то решил передать деньги церкви Всех святых, где бы такая церковь ни находилась. Не окажись такой церкви, она должна была быть построена на эти деньги. Несмотря на самые тщательные расспросы, во всей Голландии подобной церкви не нашлось. Безуспешно искали ее в Испании и Португалии, пока не обнаружили одну-единственную в Гоа в Ост-Индии. Католический епископ позаботился о том, чтобы деньги были переправлены туда, и таким образом они оказались на борту корабля моего друга с наказом передать деньги португальским властям в Гоа.
Со всеми предосторожностями богатства были доставлены в капитанскую каюту, где располагался мой благородный друг. Как же страшно он был удивлен, обнаружив в первую же ночь сидящего на ящиках одноглазого старика в матросской робе!
— Боже праведный! — воскликнул комендант.— Того самого одноглазого, который появлялся здесь в форте?
— Именно того самого,— подтвердил Крантц.
Комендант перекрестился, а рассказчик продолжал:
— Вы легко можете себе представить, что моего благородного друга это крайне обеспокоило, но так как мужества ему не занимать, он спросил старца, как тот оказался на судне.
«Я прибыл сюда с моими деньгами! —был ответ привидения.— Они мои, и я хочу владеть ими. Ни одной монеты церковь не получит! Я уж постараюсь!»
Услышав это, мой друг вытащил реликвию, которую носит на груди, и показал ее старику, тот с воем скорчился, а затем исчез. Еще дважды он появлялся ночами, но после того как ему в третий раз была показана реликвия, он с воплями: «Пропали! Погибли!»—исчез совсем.
Когда хозяин рассказал нам об этом, мы подумали, что призрак, кричавший: «Пропали! Погибли!»—имел в виду деньги, но оказалось все иначе, его слова относились к кораблю! Конечно, было опрометчиво брать на борт состояние отцеубийцы, потому что тогда остается мало надежды на благополучное завершение плавания. Так и случилось. Когда судно стало тонуть, наш хозяин об одном только и думал: как бы сохранить деньги. Мы погрузили их на плот, на котором потом спаслись. А достигнув маленького острова, мы спрятали там золото и можем теперь переправить его по назначению. Люди, помогавшие прятать эти богатства, все уже погибли, и место, где укрыт клад, известно лишь моему благородному покровителю. Я забыл сказать, что, как только деньги были спрятаны, сразу же появился призрак и сел на то место, где они были зарыты. Если бы этого не случилось, наши матросы наверняка попытались бы заполучить их. А поскольку одноглазый появился здесь, то ему, видимо, надоело сидеть на необитаемом острове. Может быть, он хотел подсказать нам, что деньги оттуда исчезли, хотя думать так у меня, собственно, нет никаких оснований.
— Удивительно. В высшей степени удивительно! Так, значит, огромное богатство лежит зарытым в песке?
— Да, в песке.
— Появление призрака позволяет надеяться, что он покинул свое место.
— Вот именно. Может быть, он хотел, чтобы мой друг выкопал золото, но вы ведь знаете, что ему мешает.
— Похоже. Но призрак назвал вашего друга Вандердекеном?
— Под этой фамилией мой друг поднялся на борт корабля.
— Но Вандердекен звалась также и та женщина...
— Совершенно верно. Он познакомился с ней в районе мыса Доброй Надежды и взял с собой.
— Так, значит, она его жена?
— На этот вопрос я не могу ответить. Будет достаточно того, если я скажу, что он обращался с ней так, будто она его жена.
— Хм, хм! И где то богатство, говорите вы, никто не знает, кроме вашего хозяина, как вы его называете?
— Никто! — отвечал Крантц.
— Передайте вашему хозяину, что я очень сожалею обо всем случившемся, и скажите, что завтра утром я бы охотно переговорил с ним.
— С удовольствием, сеньор,— отвечал Крантц и пожелал коменданту спокойной ночи.
«Так, значит, я погнался за одним, а нашел совсем другое,— начал размышлять вслух комендант, оставшись один.— Одноглазый, конечно, это призрак, но призрак смелый, который может прогнать христианина от дублонов! Однако я могу взять себе в помощники всех святых. Посмотрим! Если я выпущу на свободу этого важного голландца при условии, что он укажет властям, то есть мне, то место, где зарыты сокровища, следует ли считать ту красавицу для меня потерянной? Как бы не так! Когда я предъявлю ей тот документ, она тоже будет моей. Но сначала нужно избавиться от соперника. Итак, убийство? Нет, это не годится. А если нельзя сохранить и то и другое, не убивая его, тогда следует довольствоваться одним — деньгами. А пока их следует заполучить. Мне они пригодятся больше, чем церкви. Но когда я заполучу эти сокровища, оба голландца опять окажутся у меня на пути. Значит, они должны исчезнуть из этого мира. Тогда я заполучу вдобавок и прекрасную Амину! Да, смерть обоих — это первейшее условие моей полной безопасности. Разумеется, после того, как я получу доступ к богатству. Надо все продумать!»
Поразмыслив еще некоторое время, комендант пришел к выводу, что эта довольно правдоподобная история может быть просто выдумкой.
«Но все же,— продолжал он размышлять вслух,— если клад существует, он должен быть моим. Если его нет, я найду способ отомстить за ложь. Но нужно будет убрать не только тех двоих, но и тех, кто будет присутствовать при этом. А потом... Кто там? Это ты, Педро?»
— Да, сеньор.
— Ты давно уже здесь?
— Я только что вошел, сеньор. Мне показалось, что вы звали меня.
— Можешь уходить, ты мне не нужен!
Педро ушел. В комнате коменданта он находился дольше, чем сказал, и слышал весь его разговор с самим собой от начала до конца.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Стояло ясное утро, когда португальское судно, на котором находилась Амина, вошло на рейд города Гоа. В то время это был роскошный, богатый город, столица Востока, город дворцов, которым правил вице-король, наделенный неограниченной властью.
Корабль приблизился к берегу, и вся команда высыпала на палубу. Капитан, не раз бороздивший моря в этой части света, рассказывал Амине о достопримечательностях города. Когда судно миновало форт и вошло в устье реки, взору находившихся на борту открылись раскинувшиеся по обоим берегам поместья дворян и аристократов — восхитительные дворцы среди мандариновых рощ, наполнявших ввздух чудесным ароматом.
— Вон там, сеньора, вы видите великолепный замок вице-короля.— Капитан показал на здание со множеством пристроек.
Амина никогда в жизни не видела таких больших городов, взгляд ее приковывали величественные шпили церковных башен.
— А вон там,— продолжал капитан, показывая на внушительного вида храм,— церковь иезуитов с монастырем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
— Вот так встреча! — начал он, как только вошел.— Капитан Филипп Вандердекен и мой хороший друг минхер Крантц, старший рулевой на корабле «Утрехт», я рад видеть вас!
— Капитан Вандердекен?! — вскричал, вскакивая, комендант.
— Совершенно верно. Вот — мой капитан, минхер Филипп Вандердекен, а вот — наш старший рулевой, минхер Крантц! Оба с корабля «Утрехт». Мы потерпели кораблекрушение. Кхе, кхе, кхе!
— Черт побери! Вандердекен? Ее муж? — продолжал вскрикивать комендант, почти задыхаясь и хватаясь за рукоять своей длинной шпаги.— Так, значит, меня дурачили? Меня хотели надуть? — Вены на его лбу набухли, как бы готовые лопнуть, и он закричал:—Эй, там! Капрал! Охрана!
Филипп и Крантц поняли, что ложь тут уже не поможет. Филипп сидел молча, сложив руки. Крантц же заметил:
— Поразмыслив немного, вы, комендант, поймете, что ваша вспыльчивость безосновательна!
— Безосновательна? — снова вскричал комендант.— Вы ввели меня в заблуждение, но и сами попались в ловушку! У меня есть подписанный вами документ, и я сумею воспользоваться им! Как вам известно, вы умерли, капитан! Этому документу ваша жена поверит с радостью!
— Она обманула вас, комендант, чтобы убежать от вашей зависимости! И ничего более! — произнес Вандердекен.— Будь она свободной, как облако, она бы ответила совсем по-другому такому презренному и высохшему ничтожеству, как вы!
— Подождите же! Подождите! Скоро наступит и мой черед! Капрал! Бросить этих людей в тюремный подвал и приставить стражу, пока мой приказ не будет отменен! Может быть, ваша могущественная родня в Голландии и Испании поможет вам выпутаться из этого положения!
Немало удивленные таким поворотом событий, солдаты увели Филиппа и Крантца. Шрифтен последовал за ними. Когда они проходили по галерее, которая вела в подвал, Крантц вырвался из рук стражников и яростно пнул ногой Шрифтена так, что тот, пролетев несколько шагов по воздуху, грохнулся на пол.
— Славненький удар, кхе, кхе, кхе! — со смехом воскликнул
Шрифтен, поднимаясь и глядя на Крантца.
Около тюремной двери Педро посмотрел на Филиппа и Крантца, и его взгляд сказал им, что рядом с ними друг, на которого они могут положиться и который, не щадя усилий, постарается помочь им. Для друзей это было некоторым утешением и лучом надежды, когда за ними захлопнулась дверь камеры.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
— Вот и все наши надежды рухнули,— подавленно произнес Филипп.— Что мы можем противопоставить этому тирану?
— Кто знает, кто знает,— отвечал Крантц.— Пока положение наше бесперспективно. Но будем надеяться на лучшее. Мне только что пришла в голову мысль, которая, пожалуй, не покажется вам совсем плохой,— продолжал Крантц после некоторой паузы.— Пусть только пройдет гнев у этого человека!
— И что же это за мысль?
— Коменданту нравится не только ваша жена. Ко всему прочему, он очень неравнодушен и к деньгам. А поскольку нам известно, где зарыт клад, то мне кажется, что он выпустит нас на свободу, если мы пообещаем ему показать доступ к тем сокровищам.
— Может статься. Только бы нелегкая забрала этого проклятого Шрифтена! Вот уж, действительно, существо не из нашего мира! Всю жизнь он преследует меня и, кажется, творит это не по собственному желанию!
— Значит, он — часть вашей судьбы. Между тем следует позаботиться о том, чтобы комендант не забыл напоить и накормить нас!
— Меня не удивит, если он так и поступит, ведь он жаждет, чтобы я исчез из этого мира!
Тем временем комендант, успокоившись, приказал привести к нему Шрифтена, но, как усердно того ни искали, найти не смогли. Охрана клялась и божилась, что одноглазый вошел в форт, но из него не выходил. Дальнейшие поиски результата не дали.
«Может быть, его заперли вместе с теми двумя пленниками? — подумал комендант.— Вряд ли это возможно, но надо все же пойти и проверить».
Он спустился в подвал, открыл камеру, заглянул в нее и хотел было уже снова запереть дверь, но услышал голос Крантца:
— Эй, сеньор! И это дружеское обращение? Разве можно так обходиться с людьми, которые платят вперед? И лишь потому, что один плут заявляет, что мы якобы не те, кто мы есть? По крайней мере, прикажите принести нам хоть глоток воды!
Комендант, удивленный неожиданным исчезновением Шрифтена, не знал, что ответить. Смягчившимся голосом он, наконец, произнес:
— Я велю принести вам что-нибудь, сеньоры!
С этими словами он запер дверь и удалился.
— Удивительно,— проговорил Филипп.— Скоро же он успокоился!
Через несколько минут в камеру вошел Педро, который принес полную кружку воды.
— Он исчез, как призрак, сеньоры! — сказал он.— Мы обыскали весь форт, но все напрасно!
— Кто исчез? Одноглазый?
— Ну да, тот, которому вы дали хорошего пинка!
Крантц издал протяжный свист и посмотрел на своего приятеля.
— Друг Педро! Передай коменданту, что, если он желает меня выслушать, я сообщу ему нечто очень важное.
Солдат ушел.
— Теперь, Вандердекен, я смогу напугать этого героя так, что он тут же выпустит нас на свободу. Нужно только, чтобы вы утверждали, что не являетесь мужем Амины.
— Я не смогу,— возразил Филипп.— Я не в состоянии произнести эту ложь!
— Я понимаю вас, хотя мне кажется, что наше притворство позволит нам избежать жестокого и несправедливого к себе отношения. Тогда я начну свою интригу с другого конца.
— Во всем, что не оскорбит достоинства моей жены, я буду помогать тебе,— отвечал Филипп.
Крантц задумался. Он все еще размышлял, когда заскрипел засов и в камере снова появился комендант.
— Что за важную новость вы хотели сообщить мне? — поинтересовался он.
— Прежде всего я хотел бы попросить вас привести к нам того одноглазого и приказать ему повторить свои показания,— обратился к коменданту Крантц.
— Не понимаю, зачем вам это нужно? — отвечал комендант.— Что вы хотели сказать еще?
— Я хотел спросить вас, знаете ли вы, с кем имели дело, когда разговаривали с тем одноглазым чудовищем?
— С голландским моряком, думается мне...
— Нет! С дьяволом! С призраком! Со злым духом, который угробил наш корабль и приносит несчастья там, где появляется!
— Святая Дева! Что это такое вы говорите, сеньор?
— Правду,— отвечал Крантц.— Мы благодарны вам за то, что вы укрываете нас здесь, пока то страшилище находится в форте! Но остерегайтесь его!
— Вы издеваетесь надо мной! — воскликнул комендант.
— Ни в коей мере! — возразил Крантц и, показав на своего друга, продолжал:— Мой благородный друг может влиять на этого одноглазого. Пришлите его сюда. Приведите его, прошу вас, и вы увидите, как он с проклятиями и визгом исчезнет отсюда!
— Боже милосердный! Защити нас! — вскричал комендант, задрожав, как осиновый листок.
— Ну, так что же? Вы не хотите привести его сюда, сеньор? — повелительно задал вопрос Крантц.
— Боже мой! Его нет! Он исчез...
— Я так и думал,— вставил Вандердекен с важным видом.
— Нет его? — снова вступил в разговор Крантц.— Тогда, комендант, вам придется, видимо, извиниться перед этим благородным господином за недостойное обхождение и разрешить нам возвратиться в снятую комнату. Я же хочу поведать вам одну диковинную историю.
Совершенно обескураженный комендант не знал, что делать. Наконец он поклонился Филиппу и сказал, что тот свободен. Затем он обратился к Крантцу:
— Незамедлительное объяснение было бы для меня предпочтительнее, поскольку с такими вещами я никогда не сталкивался.
— А иначе и не могло быть, так как ключа от разгадки у вас нет. Я провожу вас. Ожидать такой же вежливости от моего благороднейшего друга вам не приходится, поскольку он донельзя расстроен таким обхождением.
Комендант вышел. Филипп и Крантц последовали за ним. Филипп направился в свою комнату, а Крантц пошел следом за комендантом, посмеиваясь в душе над его замешательством.
— Вы были лишь отчасти введены в заблуждение,— начал свой рассказ Крантц. Комендант, развалившись на софе, с жадным вниманием приготовился выслушать его.— Когда мы попали сюда, мы не знали, как нас встретят, и по этой причине скрыли свои настоящие роли. Позднее я познакомил вас с родословной моего друга, но не посчитал нужным указать, какое положение он занимал на судне. Дело, собственно, в том, что он является владельцем того прекрасного корабля, который из-за вмешательства той одноглазой бестии затонул. Но это между прочим. Вернемся теперь, собственно, к той истории, которую я намеревался рассказать.
Примерно лет десять назад в Амстердаме проживал один отъявленный скряга. Он жил убого, как нищий. Ходил он в лохмотьях, но поскольку он ранее служил моряком, то предполагали, что это были жалкие остатки морской робы. У него был сын, которому он отказывал даже в самом необходимом и вообще обращался с ним сурово. После многих неудачных попыток заполучить часть наследства сын был совращен дьяволом на убийство своего отца, и однажды утром тот был найден мертвым в собственной постели. Но поскольку на его теле не было обнаружено следов насилия, делу хода не дали, хотя некоторые подозрения и падали на его сына.
Молодой человек стал владельцем состояния своего отца. От него ожидали, что он промотает наследство, но, к всеобщему удивлению, тот стал жить еще беднее, чем раньше. Ничто на свете его не радовало, он бродил по округе мрачным и унылым, выпрашивая где только можно кусок хлеба. Кое-кто полагал, будто он подражает отцу и стал еще жаднее, чем был тот, другие качали головами и шептались, что в этом деле не все чисто.
Прохворав лет шесть-семь, молодой человек умер, не исповедовавшись и не получив отпущения грехов. Его тоже нашли мертвым в постели, а рядом написанное его рукой письмо, где он признавался, что убил своего отца, дабы заполучить наследство. Но когда он попытался подступиться к деньгам, дух отца, сидевший на мешочках, пригрозил ему смертью, если только он прикоснется к ним. И сколько бы раз сын ни пытался завладеть золотом, его всегда встречал этот призрак. В конце концов сын отказался от своих попыток. Осознание, что он совершил тяжкое преступление, сделало его несчастным. Когда же он почувствовал приближение смерти, то решил передать деньги церкви Всех святых, где бы такая церковь ни находилась. Не окажись такой церкви, она должна была быть построена на эти деньги. Несмотря на самые тщательные расспросы, во всей Голландии подобной церкви не нашлось. Безуспешно искали ее в Испании и Португалии, пока не обнаружили одну-единственную в Гоа в Ост-Индии. Католический епископ позаботился о том, чтобы деньги были переправлены туда, и таким образом они оказались на борту корабля моего друга с наказом передать деньги португальским властям в Гоа.
Со всеми предосторожностями богатства были доставлены в капитанскую каюту, где располагался мой благородный друг. Как же страшно он был удивлен, обнаружив в первую же ночь сидящего на ящиках одноглазого старика в матросской робе!
— Боже праведный! — воскликнул комендант.— Того самого одноглазого, который появлялся здесь в форте?
— Именно того самого,— подтвердил Крантц.
Комендант перекрестился, а рассказчик продолжал:
— Вы легко можете себе представить, что моего благородного друга это крайне обеспокоило, но так как мужества ему не занимать, он спросил старца, как тот оказался на судне.
«Я прибыл сюда с моими деньгами! —был ответ привидения.— Они мои, и я хочу владеть ими. Ни одной монеты церковь не получит! Я уж постараюсь!»
Услышав это, мой друг вытащил реликвию, которую носит на груди, и показал ее старику, тот с воем скорчился, а затем исчез. Еще дважды он появлялся ночами, но после того как ему в третий раз была показана реликвия, он с воплями: «Пропали! Погибли!»—исчез совсем.
Когда хозяин рассказал нам об этом, мы подумали, что призрак, кричавший: «Пропали! Погибли!»—имел в виду деньги, но оказалось все иначе, его слова относились к кораблю! Конечно, было опрометчиво брать на борт состояние отцеубийцы, потому что тогда остается мало надежды на благополучное завершение плавания. Так и случилось. Когда судно стало тонуть, наш хозяин об одном только и думал: как бы сохранить деньги. Мы погрузили их на плот, на котором потом спаслись. А достигнув маленького острова, мы спрятали там золото и можем теперь переправить его по назначению. Люди, помогавшие прятать эти богатства, все уже погибли, и место, где укрыт клад, известно лишь моему благородному покровителю. Я забыл сказать, что, как только деньги были спрятаны, сразу же появился призрак и сел на то место, где они были зарыты. Если бы этого не случилось, наши матросы наверняка попытались бы заполучить их. А поскольку одноглазый появился здесь, то ему, видимо, надоело сидеть на необитаемом острове. Может быть, он хотел подсказать нам, что деньги оттуда исчезли, хотя думать так у меня, собственно, нет никаких оснований.
— Удивительно. В высшей степени удивительно! Так, значит, огромное богатство лежит зарытым в песке?
— Да, в песке.
— Появление призрака позволяет надеяться, что он покинул свое место.
— Вот именно. Может быть, он хотел, чтобы мой друг выкопал золото, но вы ведь знаете, что ему мешает.
— Похоже. Но призрак назвал вашего друга Вандердекеном?
— Под этой фамилией мой друг поднялся на борт корабля.
— Но Вандердекен звалась также и та женщина...
— Совершенно верно. Он познакомился с ней в районе мыса Доброй Надежды и взял с собой.
— Так, значит, она его жена?
— На этот вопрос я не могу ответить. Будет достаточно того, если я скажу, что он обращался с ней так, будто она его жена.
— Хм, хм! И где то богатство, говорите вы, никто не знает, кроме вашего хозяина, как вы его называете?
— Никто! — отвечал Крантц.
— Передайте вашему хозяину, что я очень сожалею обо всем случившемся, и скажите, что завтра утром я бы охотно переговорил с ним.
— С удовольствием, сеньор,— отвечал Крантц и пожелал коменданту спокойной ночи.
«Так, значит, я погнался за одним, а нашел совсем другое,— начал размышлять вслух комендант, оставшись один.— Одноглазый, конечно, это призрак, но призрак смелый, который может прогнать христианина от дублонов! Однако я могу взять себе в помощники всех святых. Посмотрим! Если я выпущу на свободу этого важного голландца при условии, что он укажет властям, то есть мне, то место, где зарыты сокровища, следует ли считать ту красавицу для меня потерянной? Как бы не так! Когда я предъявлю ей тот документ, она тоже будет моей. Но сначала нужно избавиться от соперника. Итак, убийство? Нет, это не годится. А если нельзя сохранить и то и другое, не убивая его, тогда следует довольствоваться одним — деньгами. А пока их следует заполучить. Мне они пригодятся больше, чем церкви. Но когда я заполучу эти сокровища, оба голландца опять окажутся у меня на пути. Значит, они должны исчезнуть из этого мира. Тогда я заполучу вдобавок и прекрасную Амину! Да, смерть обоих — это первейшее условие моей полной безопасности. Разумеется, после того, как я получу доступ к богатству. Надо все продумать!»
Поразмыслив еще некоторое время, комендант пришел к выводу, что эта довольно правдоподобная история может быть просто выдумкой.
«Но все же,— продолжал он размышлять вслух,— если клад существует, он должен быть моим. Если его нет, я найду способ отомстить за ложь. Но нужно будет убрать не только тех двоих, но и тех, кто будет присутствовать при этом. А потом... Кто там? Это ты, Педро?»
— Да, сеньор.
— Ты давно уже здесь?
— Я только что вошел, сеньор. Мне показалось, что вы звали меня.
— Можешь уходить, ты мне не нужен!
Педро ушел. В комнате коменданта он находился дольше, чем сказал, и слышал весь его разговор с самим собой от начала до конца.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Стояло ясное утро, когда португальское судно, на котором находилась Амина, вошло на рейд города Гоа. В то время это был роскошный, богатый город, столица Востока, город дворцов, которым правил вице-король, наделенный неограниченной властью.
Корабль приблизился к берегу, и вся команда высыпала на палубу. Капитан, не раз бороздивший моря в этой части света, рассказывал Амине о достопримечательностях города. Когда судно миновало форт и вошло в устье реки, взору находившихся на борту открылись раскинувшиеся по обоим берегам поместья дворян и аристократов — восхитительные дворцы среди мандариновых рощ, наполнявших ввздух чудесным ароматом.
— Вон там, сеньора, вы видите великолепный замок вице-короля.— Капитан показал на здание со множеством пристроек.
Амина никогда в жизни не видела таких больших городов, взгляд ее приковывали величественные шпили церковных башен.
— А вон там,— продолжал капитан, показывая на внушительного вида храм,— церковь иезуитов с монастырем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34