И все же он до конца не освободился от навязчивого наваждения. Снова перед глазами вставал зять, появлялось лицо Ильмара за рулем мчавшейся навстречу машины. Порой бывает, что впечатление первого мгновения берет верх над всем последующим. Конечно, мир был перевернут вверх дном известием о начале войны, но даже в этой суматохе должны же были существовать твердый порядок и своя логика. Хуторяне сейчас явно отсиживаются по домам, в смутные времена людей поддерживает устойчивость домашних стен, разумный человек не станет носиться по свету. Яан чуть было не тряхнул головой, отгоняя видение, но сдержался, сообразив, что шоферу это может показаться странным.
К вечеру 25 июня самый большой успех в немецкой гриппе армий «Норд» был достигнут 56 моторизованным корпусом генерала фон Манштейна, чьи передовые части проникли на глубину 180 километров от государственной границы. Достигнув возле Зарасая северной границы Литовской ССР, командующий 8 танковой дивизией вышеуказанного корпуса генерал Вранденбергер выслал в ночь на 26 июня по шоссе в направлении Даугавпилса передовой отряд с заданием захватить город Вместе с передовым отрядом к Даугаве было заброшено подразделение осооого назначения из диверсионного полка «Бранденбург»
Солдаты и офицеры особого подразделения были одеты в форму советских войск НКВД и вооружены винтовками, пистолетами и пулеметами с овей кого образца. Офицеры и часть солдат владели русским языком, некоторые из них в 1940 году принимали участие в операциях десантников на Кршс. Смешавшись с отходящими подразделениями советских войск, выдавая себя за раненых красноармейцев, диверсанты перешли на северный берег Даугавы. Группа состояла из 60 человек и имела задание завладеть мостами через Даугаву и держать их до подхода передовых частей немецких войск. Операция носила кодовое название «Дюнабург».
Ранним утром в 05.15 одновременно к начальникам караула шоссейного и железнодорожного моста явились капитан и старший лейтенант войск НКВД и заявили, что командование армии распорядилось заменить охрану мостов. Оба представили соответствующие письменные распоряжения за подписью начальника штаба 11 армии. Документы были поддельными. Попытки начальников караула проверить по телефону правильность распоряжений результатов не дали, так как линии связи были диверсантами предварительно перерезаны. Начальник караула шоссейного моста, деморализованный паническими слухами и беспорядочным отступлением накануне через мост огромного количества войск и беженцев, с чувством облегчения сдал охрану моста и начал со своей командой отход по шоссе в направлении на Резекне. В караульной книге осталась подпись командира войск НКВД о приеме охраны моста Подпись была неразборчивой.
Начальник караула железнодорожного моста не согласился без распоряжения своего непосредственного начальника передать охрану моста На это старший лейтенант со знаками различия войск НКВД заявил: «Мне, как представителю органов, предоставлено право расстреливать на месте должностных лиц, отказывающихся выполнять распоряжения командования Вы что, не признаете воинскую дисциплину?» Почти под угрозой оружия прежний караул был посажен в эшелон, идущий на Псков, и отправлен в тыл.
Возле моста произошел инцидент.
В то время как прибывший в форме войск НКВД отряд отстранял от поста караульную команду, у начальника саперной команды, приданной охране железнодорожного моста, младшего лейтенанта инженерных войск Осокина, возникло серьезное подозрение относительно законности происходящего. Так как младшему лейтенанту, так же как и начальнику караула, не удалось связаться по телефону со штабом, он решил действовать самостоятельно Младший лейтенант спрыгнул в свое укрытие, которое
было вырыто в 40 метрах от караульного помещения у железнодорожной В результате произошел один взрыв. Провода, ведущие к остальным запалам, были уже перерезаны солдатами особой группы. В результате взрыва была разрушена одна несущая балка и 3,8 метра рельсового пути, взрывом контузило также одного унтер-офицера полка «Бранденбург», который поблизости от места взрыва перерезал провода.
В завязавшейся перестрелке младший лейтенант Осокин был ранен, взят в плен и отправлен с подходом немецких войск в лагерь для военнопленных. Командир диверсионной группы подверг дисциплинарному взысканию фельдфебеля Штайнера, за обезвреживание зарядов
После овладения мостами обе группы немедленно связались по радио с частями подходившей 8 танковой дивизии, передав в эфир условный сигнал о захвате мостов. Движение помостам не задерживали, но не допустили к автодорожному мосту саперов арьергардной дивизии, которым комдив отдал приказ заминировать мост и с приближением противника взорвать его. Капитан со знаками различия войск НКВД заявил, что он получил от штаба армии приказ сохранить мост в целости и соответствии с нуждами готовящегося контрнаступления, о котором кЬмандир дивизии в известность не поставлен. Когда капитан саперов попытался выяснить положение, связь'со штабом дивизии уже прервалась и восстановить ее не удалось. Через мост на северный берег шел непрерывный поток повозок, автомашин и людей. Кроме военных, идущих как группами, так и в одиночку, в тыл уходило и много гражданских лиц, главным образом партийных и советских активистов из северных уездов Литовской ССР, которым удалось спастись от подходивших немецких войск и буржуазно-националистических банд шаулистов.
Над мостами кружили немецкие самолеты-разведчики. Отдельные группы бомбардировщиков и истребителей атаковали движущиеся по шоссе перед мостом и за мостом колонны с явной целью вызвать панику. Мост не бомбили На шоссейном мосту время от времени возникали пробки, из-за чего на южном берегу Даугавы осталось множество повозок, а также автомашин, с которыми было трудно перебраться через мост. Подходившие сзади сталкивали оставленные на дороге транспортные средства в кювет.
В 10.30 движение по мосту прекратилось. Бегом прошли с южного берега еще отдельные военные и группа гражданских с узлами и велосипедами. За ними через мост проехал военный грузовик со станковым пулеметом «максим», установленным на крыше кабины. В кузове находилась группа бойцов разных частей, некоторые из них раненые. Переехав мост, машина и из кабины вылез лейтенант пограничной службы, который обратился к часовому и спросил начальника караула
Из убежища вышел капитан в форме НКВД. Лейтенант -пограничник обратился к нему:
-- Товарищ капитан, наших частей на том берегу больше нет, мы последние Немецкие танки на подходе Взрывайте мост!
— Лейтенант, отставить провокационные разговоры,— ответил ему начальник караула.— Вы что думаете, наши органы не знают, что делать?
— Так я только что оттуда! Теперь остается ожидать только немцев! — возбужденно крикнул лейтенант.
— Отставить разговоры!
В это время с южного берега Даугавы донесся грохот танков, и в 10.43 на мост беспрепятственно въехал танк головного дозора немцев.
— Продали! — закричал лейтенант-пограничник и схватился за кобуру.
В этот миг стоявший за его спиной часовой нажал на кнопку ножа десантника, пружина выбросила лезвие, и диверсант всадил нож по самую рукоятку лейтенанту в спину.
Увидев гибель своего командира, находившиеся в кузове бойцы открыли беспорядочную стрельбу, на которую диверсанты ответили пулеметным и ружейным огнем. В перестрелке были убиты представлявший часового диверсант и один из раненых в кузове, некоторые получили новые ранения. Шофер завел мотор и рванул с места, спустя десять секунд на этом месте разорвался выпущенный из танка снаряд.
Через полчаса после прохождения передового танкового батальона через мост на северный берег проехал командир немецкого авангарда. Начальник караула со знаками отличия капитана войск НКВД приветствовал полковника на выезде у моста. Полковник остановил свой «хорьх» с открытым верхом, вышел из машины и пожал начальнику караула руку со словами:
— Поздравляю с Железным крестом первой степени, капитан!
К этому времени Даугавпилс, где не было советского воинского гарнизона, уже находился под контролем немецких войск. Местами вспыхивало спорадическое сопротивление разрозненных групп, но оно быстро подавлялось превосходящими силами. Спустя несколько часов на место прибыли подразделения мотопехоты, приступившие к созданию предмостного укрепления.
Едва Ильмар к полночи сомкнул глаза, как его разбудило тихое, но непрекращающееся постукивание за окном. Внезапный испуг заставил его вскочить с дивана и кинуться в угол, где у него с вечера стояла винтовка. Мелькнул еще не осознанный страх: это пришли за ним. За неделю до войны или спустя неделю после начала — какая разница?
Не отвечая и не подавая признаков жизни, он немного выждал. Постукивание повторилось. Оно было таким осторожным, будто человек за окном и сам боялся, что может кого-то разбудить. Ильмар стал шаг за шагом приближаться к окну. Он прижался к стене и вытянул шею, чтобы, оставаясь незамеченным, выглянуть в окно.
Прямо возле окна он увидел одинокую фигуру. Козырек форменной фуражки у мужчины был надвинут на глаза, и прошло несколько долгих мгновений, прежде чем он в густых сумерках узнал констебля Уука. Рука, судорожно сжимавшая ружье, ослабла, от души отлегло.
Ильмар прислонил винтовку к стене и тихо открыл створку окна.
— Случилось что-нибудь^ — все еще с крайней осторожностью выдохнул ой в сереющую ночь.
Уук придвинулся ближе и шепотом спросил:
— У тебя есть бензин?
— А чем керосин хуже? — несколько оторопев от непонятного вопроса, нашелся^ Ильмар.— Кого поджечь собрался?
— Для машины,— объяснил Уук.
Ильмар помедлил. Наконец признался против желания:
— Самая малость найдется. Но я его для себя берегу. Где у тебя машина-то?
Уук махнул рукой.
— Дело серьезное. Скорей одевайся и выходи, я тебе все объясню. Через некоторое время они были уже в конюшне. В полуоткрытую
дверь было видно далеко за поле, так что никто бы не смог подойти к хутору незаметно ниоткуда, кроме как со стороны леса, в то же время сами они оставались скрытыми от посторонних взглядов. Уук поведал, что у располагавшейся за поселком в Хаавлиском лесу группы таллиннских офицеров имеются связи по всей Эстонии. Вчера от лесника они даже связались по телефону со знакомыми военными в Тарту. Вот и узнали, что эстонские части получили приказ выступать из мест своего расположения и двигаться в сторону Изборска и Пскова.
— А что мы можем сделать? — спросил Ильмар, подавляя нервную ночную дрожь.— Уходят так уходят.
Уук придвинулся еще ближе к нему и монотонным шепотом принялся убеждать: нельзя оставаться сторонним наблюдателем. Каждый обязан разъяснять другим обстановку и влиять на ход событий. Сейчас ни одиннастоящий эстонец не должен уходить из Эстонии, тем более заодно с русскими. Этого просто нельзя допустить. Республике нужны эстонцы и их оружие. Разве мы смогли бы завоевать самостоятельность, если бы у нас еще до большевистской революции не было бы эстонских полков, которые в нужный момент пустили в ход свои силы и свое оружие?
— Сейчас это дело под вопросом,— засомневался Ильмар.— К ним порядком приставили русских и комиссаров. У меня шурин, Яан Орг, тоже офицер, я это знаю.
Но Уука нельзя было переубедить или поколебать. Русские в счет не идут, им надо указать дорогу, и раньше указывали. Пусть убираются за Псков или к черту на кулички, пока целы. Русский, он человек покладистый и понятливый, если ему покрепче сказать. А русских офицеров и комиссаров надо будет вывести из игры, чтобы не мешали. Последние слова Уук сказал с особым ударением, хотя и не стал пояснять.
-~ Ну ладно,— махнул наконец рукой Ильмар,— попытаться можно. Только мы-то тут при чем? И какое отношение имеют к этому остатки моего бензина?
Теперь Уук заметно оживился.
-- Видишь ли, у них там в Хаавлиском лесу есть машина, на которой можно догнать войска, но нет шофера. Прежние сослуживцы и просто знакомые офицеры у них найдутся в любом полку, там собрались такие ужики — только бы до войск добраться! Да и бензин у них на исходе.
Когда Ильмар ничего не ответил, Уук льстиво продолжил:
— Ты юлько предсчавь, какой это был бы ударный кулак, если бы нам удалось привести в леса какой-нибудь полк солмат вместе со всеми офицерами и оружием! Это тебе уже не с охотничьими ружья таскаться, как сейчас Пошли бы из поселка в поселок, русские побегали бы, как зайцы, русский устоит в бою против эстонца Одним ударом очистили бы всю республику от скобарей, вот тогда и с немцами можно разговаривать, мы все же самостоятельная страна, как Финляндия, можем союзником с гать. Если еще день замешкаемся, они будут уже за Изборском и, считай, пропали в волчьей глотке! Думаешь, русские не знают, что делают? Они и не хотят выставлять эстонских парней против немцев. Они нарочно уводят наши дивизии в Россию, чтобы только оставить Эстонию без своей армии.
Уук выдержал паузу и попытался в темноте разглядеть выражение лица Ильмара. Затем он проговорил:
— Вдруг еще ненароком с шурином встретимся. Свой человек, с ним даже лучше всего поговорить, не так ли? Или он, чего доброго, тоже к коммунистам переметнулся?
— Нет, он не коммунист,— подумав, отозвался Ильмар.— Младший брат Рууди — тот да, совсем спятил, сперва в милиционеры подался, потом в парторги Яан еще в эстонское время учился в Тондиском военном училище, он никакой не красный.
— Тогда порядок. Так поедешь?
Ильмара вдруг будто током ударило. В голове вспыхнуло захватывающее дух озарение: пробил его звездный час! До сих пор он всегда был вынужден оставаться свидетелем чужого величия — и когда при открытии монумента участникам «освободительной» войны фотографировал ораторов, и когда в годовщину республики увековечивал поселковых кавалеров креста Свободы. В то время как разные деятели взбирались на трибуну и стаскивали с гранитных памятников белые покрывала, а он лез с головой под черную материю, наводил на резкость матовое стекло, громыхал кассетами и нажимал на кнопку спускового тросика И всегда так — кому белое покрывало, кому черное. Потом ходил от одной двери к другой и торговал фотографиями Собачья должность, если подумать. Только и всего, что присутствовал при сем, когда свершалось событие. Если спросят: а ты что там дел Как скажешь: да вот, мол, щелкал!
Теперь в его руках был спусковой тросик больших и важных событий Не так ли бывало во все времена, что в смутные дни некий решительный человек в каком-нибудь комитете или совете склоняет чашу весов в свою сторону? Главное, чтобы такой человек нашелся.
В воображении Ильмара встала картина: он в лесу обращается с речью к офицерам Разумеется, их созвал Яан. Они жадно ловят каждое его слово о том, чего от них ждет народ. Он не испугается, он вполне в состоянии это им сказать! В голове Ильмара звучат недавние доводы Ука. Конечно, они за ним. Военные всегда слабо разбирались в политике, они знают свое оружие и свои уставы, им необходим некто, способный наставить их на правильный муть
Ильмар пытался найти в себе какие-то собственные слома, которые он скажет военным, но, видимо, мгновение было неподходящим, потому что на память приходили только разглагольствования Уук. о том, что русские, мол, побегут как зайцы.
Черт с ними, нужные слова сами придут в нужный момент.
Полчаса спустя две нечеткие фигуры следовали через темпов поле от хутора Ванатоа к поселку. Один из этих людей вел велосипед, другой поддерживал стоявшие на багажнике две десятилитровые жестяные канистры.
Из неосвещенного окна жилого дома на хуторе Ванатоа вслед ушедшим смотрела молодая хозяйка Хельга. Легкий шорох, с которым муж прокрался из передней на улицу, тут же встревожил сторожевой пункт в мозгу Хельги, сон будто рукой сняло. То, что она увидела из окна, только усилило ее страх. Вокруг нее, казалось, встали какие-то темные силы, кружили, словно привидения, тут и там. Что из всего этого могло выйти, было неясно. Если бы хоть знать, откуда надвигается опасность!
У Хельги возникло почти что необоримое желание окликнуть мужа, не дать ему уйти через темное поле в неизвестность. Но она поняла, что это не в ее власти. Ильмар только бы разъярился, если бы жена вздумала встревать в его дела.
Ильмар и Уук обошли кружным путем спящие дома поселка и направились в сторону Хаавлиского леса. Констеблю дорога казалась довольно знакомой. Он не оглядывался по сторонам и ни разу не замедлил шага. Лишь неподалеку от дома лесника он остановился, приложил ко рту руку и ухнул по-совиному. По мнению Ильмара, получилось не очень похоже, но этого, видимо, и не требовалось, так как где-то поблизости отозвались таким же человечьим уханьем и сразу же из придорожных кустов вышел вооруженный мужчина с белой повязкой на рукаве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52