Большой человек! Но шургатцам он не помогает. Нам вообще никто не помогает, и поэтому мы вынуждены рассчитывать только на себя. С французами я познакомился совсем недавно, побывав в Париже. Они меня и попросили встретить вас в аэропорту, но это оказалось невозможным. Вас уже ждали полковник Тарик и его люди. Кстати, один из его телохранителей — шургатец. Он и помог мне проникнуть в дом, где вас держали...
Выслушав сбивчивый рассказ шургатца, я задал вопрос, волновавший меня больше всего:
— Что будет с девушкой?
— Повторяю, она будет приманкой. Ее используют, чтобы попытаться захватить вас с поличным и сорвать наши планы. Женщина здесь — вещь, как кинжал, ковер, автомат. Дорогая вещь, и только. И зачем вам было ее сюда тащить?..
Я лишь почесал затылок и виновато пробубнил:
— Без нее отсюда не уеду.
— Ладно, мы что-нибудь придумаем.
До Вавилона мы доехали без происшествий. Затем, миновав город, помчались по прямой, как стрела, автомобильной трассе, ведущей строго на юг.
— По-моему, Омар Тарик и его люди играют с нами в поддавки, — задумчиво проговорил шургатец, которого, как оказалось, звали Камиль. — У Вавилона нас могли спокойно остановить...
— А может, наш общий друг решил проследить за нами и взять при встрече с вашими родственниками? — предположил я.
— И это не исключено. Мы сможем это проверить очень скоро, когда будем ехать через города Эд-Дива-ния и Эс-Самава. Там созданы крупные соединения частей самообороны. Если нас пропустят через них, то сомнений не останется.
Нашу машину так никто и не остановил. В результате к концу дня мы оказались в некогда прекрасном, а ныне полностью разрушенном городе Ур, показавшемся мне в свете закатного солнца бесконечной цепочкой холмов.
Насколько я помнил историю этих мест, жизнь здесь зародилась и развивалась весьма бурно на рубеже IV и III тысячелетий до нашей эры. Было построено целое созвездие городов-государств, которые ученые знают под общим названием Шумер. Жизнь здесь процветала вдоль рек и каналов. Так что «колыбель цивилизации», как любят называть эти места историки, представляла собой длинную и узкую полосу земли, протянувшуюся до гнилых болот, «украшавших» берега Персидского залива. Всю эту территорию делили между собой около пятнадцати городов-государств, среди которых находились Умм, Лагаш, Урук, Киш, Ур... Последний из названных являлся крупным и богатым центром в этих местах.
Новые сведения об Уре мне предоставил Камиль. — Город этот был потерян на многие века. Еще в середине девятнадцатого столетия о нем знали только по нескольким весьма туманным цитатам из Библии. Его отыскал английский консул в Басре Тейлор в 1854 году. Сначала он обнаружил скопления древних руин, которые мои земляки называли Тел л ь-атьМуккаи нр, что значит Смоляной холм. А чуть позже найденные глиняные таблички с клинописными текстами подтвердили, что это и есть древний Ур. Но раскопки начались только в двадцатых годах нашего столетия. Тогда-то и появились из-под земли некогда пышные дворцовые ансамбли, башни храмовых сооружений и, наконец, прекрасные царские захоронения. Основная °? часть сделанных здесь находок хранится в Багдаде, в специальном Шумерском зале, но в последние годы В официальные раскопки здесь прекращены. Не до того
нашим руководителям, воевать надо! Однако мои родственники копают потихоньку...
Разговор наш происходил на вершине крутого глинистого откоса за петлявшим невдалеке руслом Евфрата. Отсюда открывался прекрасный вид на древние руины.
— Я представлял себе остатки древнего города более внушительными, — сказал я разочарованно. — А мы видим только холмы, впадины да ямы. Где же городские укрепления? Где купола царских гробниц, раскопанных знаменитым Леонардом Вулли?
— Со времени раскопок минуло без малого шестьдесят лет... — пояснил Камиль и тяжело вздохнул, но тут же воспрянул духом и с улыбкой добавил: — И все же тут остался еще превосходный памятник городу и его жителям. Это знаменитый зиккурат Ур-Намму, постамент для главного городского храма, воздвигнутого в незапамятные времена в честь бога луны Наина. Он отреставрирован в начале нашего века и все еще в хорошем состоянии...
Машину мы оставили у откоса и больше к ней не возвращались. Камиль повел меня по некогда цветущему городу, а теперь пустыне, ископанной шургатцами вдоль и поперек.
Стемнело. Приходилось передвигаться с особой осторожностью, чтобы не переломать ноги. Камиль же и в темноте видел, как кошка, двигался куда ловчее меня и вскоре ушел вперед настолько, что я мог лишь различать белый силуэт его одежд.
— Сюда! — позвал он. — Мы пришли.
Вслед за прытким провожатым я взобрался на ближайший холм и от неожиданности замер на месте, заметив у своих ног в самый последний момент огромную яму, в которую чуть было не сорвался.
— Спускайтесь вниз! — Голос Камиля звал меня прямо из этой ямы.
Приглядевшись, я обнаружил каменные ступеньки, круто сбегающие вниз, и, больше не раздумывая, стал спускаться. Насчитав двадцать ступенек, я оказался в мрачном подземелье, освещавшемся только несколькими фонариками в руках людей, одетых как и КаМИЛЬ.
— Это мои родственники, — сказал мой провожатый. — Еще несколько человек охраняют нас наверху.
Затем Камиль заговорил по-арабски. Ему ответил самый пожилой из шургатцев, человек с перебитым носом и натруженными лопатообразными ладонями рук.
— Это мой отец, — гордо сказал Камиль. — Он хочет знать, какие древности вас интересуют?
— Мы купим все, что вы сможете нам продать, — быстро сказал я. — Торговаться не будем. Просто вы называете свою цену, а мы сразу платим. Точнее, платят мои французские коллеги, с которыми нам нужно будет встретиться в пограничном городке Фао.
— Отец доверяет вашему слову. У нас есть много статуэток богов и богинь, каменные орудия труда, драгоценные украшения. У нас есть древняя керамика. У нас есть глиняные таблички с письменами, а также «пули» для пращи, древние печати, грузила для рыбной ловли, литейные формы. У нас есть... У нас много чего есть! Вы возьмете все или только часть?
— Мы возьмем все, — заверил я Камиля, и тот, удовлетворенно кивнув, перевел мои слова отцу.
— Отец доволен нашей беседой и хотел бы показать вам наши находки, но на это нет времени. Наши родственники заметили приближающихся военных. Это люди Омара Тарика!
Сразу же за этими словами я услышал наверху пальбу из автоматов и пулеметов. Тут же у окружавших нас шургатцев появилось в руках оружие, и все они побежали по лестнице вверх, где уже разгорался нешуточный бой.
— Надо уходить, — сказал мне Камиль. — Отец проводит нас по подземному ходу... Подождите! Кажется, выстрелы стихли...
Действительно, на какое-то время наверху воцарилась тишина, а затем до нас донесся голос Омара, усиленный мегафоном:
— Русский Прохоров, слушай меня! Это я, Омар Тарик! Я люблю русских, но не люблю тех, кто пытается обкрадывать мою страну! Русский Прохоров, пока не поздно, сдавайся! У меня твоя женщина. Я отпущу ее к тебе с ультиматумом. Советую сделать так, как она скажет, а иначе я не могу гарантировать жизнь вам обоим! Женщина уже пошла!
— Не стреляйте, — сказал я Камилю. — Пропустите женщину и проводите ее сюда.
Камиль нехотя проговорил что-то по-арабски и, 'I услышав согласие отца, приказал совсем еще юному гонцу передать шургатцам, чтобы они пропустили женщину. Потом он что-то добавил к прежде сказанному и только после этого выпустил руку мальчика из своей руки. Тот умчался, как мотылек, поднятый порывом ветра с цветка.
Инну привели минут через десять. Она была в полуобморочном состоянии, но тем не менее старалась держаться и даже улыбнулась мне.
— Я должна вам передать, чтобы вы прекратили бессмысленное сопротивление. Армейские части окружили весь Ур, отсюда не ускользнет даже мышь. Если вы не сдадитесь, утром вас всех уничтожат... А если вы согласны сдаться, то сложите оружие и выходите на вершину холма с поднятыми вверх руками...
— Где они нас расстреляют без суда и следствия, — добавил Камиль. — Не бойтесь! Отец выведет нас из ловушки Омара.
— Но... — попыталась что-то возразить Инна.
— Замолчи, женщина! Твое мнение тут никого не интересует. Мы и так тебя слишком долго слушали! А теперь ты будешь слушать и делать то, что скажем тебе мы, мужчины!
Инна замолчала и, как побитая собачонка, опустила голову.
— Пора уходить, — повторил Камиль. — Наши люди прикроют отход.
Минут через двадцать-тридцать мы так глубоко залезли в какой-то древний подземный ход, что даже взрыв, прогремевший сзади, показался только безопасным хлопком. По-видимому, входа в подземелье больше не существовало. Шургатцы знали свое дело.
— А как же выберутся из окружения твои родственники? — опасливо оглядываясь, спросил я у Камиля, догнав его в извилистом подземном переходе, по которому можно было передвигаться даже не пригибаясь.
— Не волнуйся за них. Они знают много ходов, и военным их никогда не взять. Шургатцы живыми не сдаются! Да и боятся военные лезть под землю. Там десятки ловушек...
И все же я вздохнул с облегчением только тогда,
когда почувствовал приток свежего влажного воздуха
и понял, что мы вплотную приблизились к выходу. И
точно, еще минут через пять мы один за другим вылез-
ли из небольшой расщелины, зиявшей на середине
высокого обрывистого берега.
И вот мы стоим, сгрудившись на небольшой площадке, вокруг которой, куда ни глянь, плещутся воды Евфрата, а вверху отлого поднимается гранитная
стена. Деваться нам, четверым, просто некуда.
— Отец говорит, что нам придется искупаться, — о
сказал Камиль.
— Я плохо плаваю, — испуганно ответила Инна.
— Ничего. Долго плавать не придется... Внизу нас ждет лодка. Смотрите на отца и повторяйте за ним каждое движение...
Отец Камиля поднял руки вверх, помолился Аллаху, затем снял с себя чалму и бросил ее вниз После этого он сиганул вслед за своей чалмой.
— У меня нет чалмы и молитв ваших я не знаю, — сжалась от страха в комок Инна.
— Помолчи! — приказал я и легонько подтолкнул ее к краю уступа. От моего толчка Инна полетела вниз. Этого она, видимо, не ожидала и потому даже не успела вскрикнуть. А затем прыгнул в воду я сам.
Вода обожгла разгоряченное тело, когда я «солдатиком» вошел в нее вперед ногами, вздыбив мириады брызг над своей головой. Я еле успел отплыть в сторону, как в то же самое место врезалось тело Камиля.
Поддерживая Инну на поверхности воды, я огляделся вокруг и тут же увидел темное пятно моторной лодки, колыхавшейся на легкой волне под самым берегом. Туда мы и поплыли.
Первой на борт взобралась с нашей помощью Инна, за ней старый шургатец, а потом и мы с Камилем.
По-видимому, эта лодка простояла здесь несколько дней, — на ней успел осесть слой пыли. Держалась она на самодельных якорях — на двух толстых веревках с привязанными к ним большими кусками гранита. Но самым интересным было то, что в лодке прямо у нас под ногами оказались небольшие ящики и мешки, с упакованными археологическими находками, обещанными шургатцами. Да, этому грузу цены не было!..
Мотор заводить не стали наша лодка отплыла от места стоянки и заскользила вниз по течению, не производя практически никакого шума.
Мы тихо сидели в лодке, пока Инне не вздумалось поделиться со мной пережитым в доме Омара Тарика. Но едва она произнесла первую фразу, как Камиль оборвал ее:
— Ничего не говори. Звук голоса по воде разносится далеко.
Так мы и молчали до самого рассвета. А когда стало достаточно светло, чтобы различать отдельные предметы на берегу, Камиль все так же вполголоса проговорил:
— Где-то здесь должна быть полуразрушенная постройка из глины. Вот она! Теперь мы подойдем к берегу...
Камиль и его отец взяли в руки длинные шесты и принялись, отталкиваясь от дна реки, гнать утлое суденышко к берегу. Тут-то я и приметил знакомый джип возле глинобитной постройки. Кто его сюда пригнал? Видимо, шургатцы составляли весьма серьезную и мощную организацию...
Лодка с размаху выскочила на прибрежный песок, и нам навстречу вышли из постройки пятеро шургатцев, среди которых я сразу же признал подростка, служившего кем-то вроде адъютанта при старейшине рода.
Они не сказали ни слова. Сразу принялись разгружать лодку и, со всеми предосторожностями, на какие были только способны, перетаскивать ящики и мешки на тележку прицепа, появившуюся возле джипа. Закончив работу, они соединили ее с машиной.
— До полного рассвета нам необходимо подальше отъехать от реки и добраться до укрытия, где мы сможем провести дневку. А следующей ночью двинемся прямо к морской границе, — пояснил Камиль, садясь за руль джипа.
Место для дневки Камиль выбрал весьма успешно. Это была довольно густая роща из финиковых пальм и других экзотических растений, неизвестных мне названий, окружившая небольшой водоем. У самого берега отец Камиля тут же отыскал известный только ему грот, невидимый с берега. Зайдя под своды грота, я обнаружил довольно просторную пещеру. Похоже, старейшина шургатцев знал все расщелины, сделанные когда-либо людьми или природными силами в этой земле.
Для машины с автоприцепом тоже нашлось подходящее укрытие — ее загнали в заросли какого-то колючего кустарника, кишевшего змеиными клубками. Я заметил, что эти страшные змеи совершенно не обращали внимания на шургатцев в белом, будто принимали их за своих. Зато за мной они пристально наблюдали злобными немигающими глазами, словно собирались загипнотизировать и заглотить не разжевывая. Хорошо еще, что Инна не видела этого жуткого зрелища, а то вряд ли бы она смогла вот так беззаботно уснуть в пещере, положив голову на мои колени.
Постепенно и я задремал, но сумел поспать не больше часа. Меня разбудили чьи-то громкие голоса, выкрики команд и топот подкованных ботинок по а земле.
— Тихо! -прошептал Камиль, держа наготове автомат. — Это солдаты...
У меня душа ушла в пятки. Честно сказать, за время моего недолгого пребывания в Ираке я еще не успел как следует испугаться. Происходящее со мной И здесь я воспринимал до настоящего момента как некий сон. Вот проснешься в своей постели в доме на Белореченской улице, удовлетворенно потянешься и, вспомнив перипетии сна, только усмехнешься, пробормотав про себя, что такого со мной никогда не случится...
Я изъездил Россию вдоль и поперек, бывал в разных переделках, но вот только теперь, находясь за границей, в какой-то пещере, открыл для себя чувство страха. Говорят, что боятся все, даже Герои Советского Союза. Испытывал его в тех или иных критических ситуациях и я, но вот такого утробного, первобытного страха почувствовать мне еще не доводилось. Теперь я твердо знал, что до самого конца жизни не смогу отделаться от этого кошмара — клубки змей под ногами, кованые солдатские ботинки и автоматы, направленные мне в живот...
Слава Богу, солдаты ушли, не найдя следов нашего пребывания. Правда, кто-то из наиболее ретивых служак сунулся было в кустарник, кишащий змеями, но тут же выскочил оттуда как ошпаренный, что-то испуганно вереща.
Итак, солдаты ушли. Над прудом раза два пролетел вертолет, и затем все стихло.
Я посмотрел на шургатцев. Они как ни в чем не бывало трапезничали, а у меня сейчас кусок хлеба встал бы поперек горла. Вот тогда-то я и решил для себя: «Укатали сивку крутые горки. Все! Хватит! Пускай-ка господин Телегин сам ищет собственную смерть в экзотическом обрамлении чужих стран. Меня он на это больше не уговорит. Пусть и не пытается».
Инна же так и не проснулась...
Как только стемнело, шургатцы зашевелились. Камиль отправился в змеиный кустарник и вскоре вывел оттуда машину.
— Пора отправляться, — сказал он. — Проскочим Басру, а там и до Фао рукой подать.
И вот опять из-под колес убегают дорожные километры. Инна все еще дремлет на заднем сиденье. Видимо, ей здорово досталось в руках врагов. Но об этом она подробно расскажет мне в России, в нашей уютной семейной квартирке в спальном районе Москвы. А сейчас...
— По-моему, нас заметили, —сквозь зубы процелил Камиль, лихорадочно вцепившись в баранку. Это случилось сразу за Басрой, которую мы объехали по пригородным дорогам. Совершенно не понятно,
что могли делать на пыльной проселочной дороге солдаты. Однако мое недоумение развеял Камиль.
— Это не солдаты, — облегченно вздохнул он, приглядевшись к подходившим людям. — Это пост самообороны, созданный для борьбы с бандитизмом и беспорядками.
Молодой шургатец высунулся из кабины и что-то сказал троим пожилым бородачам с автоматами наизготовку. Те. ответили и указали дулами автоматов на автотележку, предлагая нам показать, что в ней находится.
Камиль нехотя вылез из кабины и, подойдя к старшему поста, протянул ему какие-то бумага.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Выслушав сбивчивый рассказ шургатца, я задал вопрос, волновавший меня больше всего:
— Что будет с девушкой?
— Повторяю, она будет приманкой. Ее используют, чтобы попытаться захватить вас с поличным и сорвать наши планы. Женщина здесь — вещь, как кинжал, ковер, автомат. Дорогая вещь, и только. И зачем вам было ее сюда тащить?..
Я лишь почесал затылок и виновато пробубнил:
— Без нее отсюда не уеду.
— Ладно, мы что-нибудь придумаем.
До Вавилона мы доехали без происшествий. Затем, миновав город, помчались по прямой, как стрела, автомобильной трассе, ведущей строго на юг.
— По-моему, Омар Тарик и его люди играют с нами в поддавки, — задумчиво проговорил шургатец, которого, как оказалось, звали Камиль. — У Вавилона нас могли спокойно остановить...
— А может, наш общий друг решил проследить за нами и взять при встрече с вашими родственниками? — предположил я.
— И это не исключено. Мы сможем это проверить очень скоро, когда будем ехать через города Эд-Дива-ния и Эс-Самава. Там созданы крупные соединения частей самообороны. Если нас пропустят через них, то сомнений не останется.
Нашу машину так никто и не остановил. В результате к концу дня мы оказались в некогда прекрасном, а ныне полностью разрушенном городе Ур, показавшемся мне в свете закатного солнца бесконечной цепочкой холмов.
Насколько я помнил историю этих мест, жизнь здесь зародилась и развивалась весьма бурно на рубеже IV и III тысячелетий до нашей эры. Было построено целое созвездие городов-государств, которые ученые знают под общим названием Шумер. Жизнь здесь процветала вдоль рек и каналов. Так что «колыбель цивилизации», как любят называть эти места историки, представляла собой длинную и узкую полосу земли, протянувшуюся до гнилых болот, «украшавших» берега Персидского залива. Всю эту территорию делили между собой около пятнадцати городов-государств, среди которых находились Умм, Лагаш, Урук, Киш, Ур... Последний из названных являлся крупным и богатым центром в этих местах.
Новые сведения об Уре мне предоставил Камиль. — Город этот был потерян на многие века. Еще в середине девятнадцатого столетия о нем знали только по нескольким весьма туманным цитатам из Библии. Его отыскал английский консул в Басре Тейлор в 1854 году. Сначала он обнаружил скопления древних руин, которые мои земляки называли Тел л ь-атьМуккаи нр, что значит Смоляной холм. А чуть позже найденные глиняные таблички с клинописными текстами подтвердили, что это и есть древний Ур. Но раскопки начались только в двадцатых годах нашего столетия. Тогда-то и появились из-под земли некогда пышные дворцовые ансамбли, башни храмовых сооружений и, наконец, прекрасные царские захоронения. Основная °? часть сделанных здесь находок хранится в Багдаде, в специальном Шумерском зале, но в последние годы В официальные раскопки здесь прекращены. Не до того
нашим руководителям, воевать надо! Однако мои родственники копают потихоньку...
Разговор наш происходил на вершине крутого глинистого откоса за петлявшим невдалеке руслом Евфрата. Отсюда открывался прекрасный вид на древние руины.
— Я представлял себе остатки древнего города более внушительными, — сказал я разочарованно. — А мы видим только холмы, впадины да ямы. Где же городские укрепления? Где купола царских гробниц, раскопанных знаменитым Леонардом Вулли?
— Со времени раскопок минуло без малого шестьдесят лет... — пояснил Камиль и тяжело вздохнул, но тут же воспрянул духом и с улыбкой добавил: — И все же тут остался еще превосходный памятник городу и его жителям. Это знаменитый зиккурат Ур-Намму, постамент для главного городского храма, воздвигнутого в незапамятные времена в честь бога луны Наина. Он отреставрирован в начале нашего века и все еще в хорошем состоянии...
Машину мы оставили у откоса и больше к ней не возвращались. Камиль повел меня по некогда цветущему городу, а теперь пустыне, ископанной шургатцами вдоль и поперек.
Стемнело. Приходилось передвигаться с особой осторожностью, чтобы не переломать ноги. Камиль же и в темноте видел, как кошка, двигался куда ловчее меня и вскоре ушел вперед настолько, что я мог лишь различать белый силуэт его одежд.
— Сюда! — позвал он. — Мы пришли.
Вслед за прытким провожатым я взобрался на ближайший холм и от неожиданности замер на месте, заметив у своих ног в самый последний момент огромную яму, в которую чуть было не сорвался.
— Спускайтесь вниз! — Голос Камиля звал меня прямо из этой ямы.
Приглядевшись, я обнаружил каменные ступеньки, круто сбегающие вниз, и, больше не раздумывая, стал спускаться. Насчитав двадцать ступенек, я оказался в мрачном подземелье, освещавшемся только несколькими фонариками в руках людей, одетых как и КаМИЛЬ.
— Это мои родственники, — сказал мой провожатый. — Еще несколько человек охраняют нас наверху.
Затем Камиль заговорил по-арабски. Ему ответил самый пожилой из шургатцев, человек с перебитым носом и натруженными лопатообразными ладонями рук.
— Это мой отец, — гордо сказал Камиль. — Он хочет знать, какие древности вас интересуют?
— Мы купим все, что вы сможете нам продать, — быстро сказал я. — Торговаться не будем. Просто вы называете свою цену, а мы сразу платим. Точнее, платят мои французские коллеги, с которыми нам нужно будет встретиться в пограничном городке Фао.
— Отец доверяет вашему слову. У нас есть много статуэток богов и богинь, каменные орудия труда, драгоценные украшения. У нас есть древняя керамика. У нас есть глиняные таблички с письменами, а также «пули» для пращи, древние печати, грузила для рыбной ловли, литейные формы. У нас есть... У нас много чего есть! Вы возьмете все или только часть?
— Мы возьмем все, — заверил я Камиля, и тот, удовлетворенно кивнув, перевел мои слова отцу.
— Отец доволен нашей беседой и хотел бы показать вам наши находки, но на это нет времени. Наши родственники заметили приближающихся военных. Это люди Омара Тарика!
Сразу же за этими словами я услышал наверху пальбу из автоматов и пулеметов. Тут же у окружавших нас шургатцев появилось в руках оружие, и все они побежали по лестнице вверх, где уже разгорался нешуточный бой.
— Надо уходить, — сказал мне Камиль. — Отец проводит нас по подземному ходу... Подождите! Кажется, выстрелы стихли...
Действительно, на какое-то время наверху воцарилась тишина, а затем до нас донесся голос Омара, усиленный мегафоном:
— Русский Прохоров, слушай меня! Это я, Омар Тарик! Я люблю русских, но не люблю тех, кто пытается обкрадывать мою страну! Русский Прохоров, пока не поздно, сдавайся! У меня твоя женщина. Я отпущу ее к тебе с ультиматумом. Советую сделать так, как она скажет, а иначе я не могу гарантировать жизнь вам обоим! Женщина уже пошла!
— Не стреляйте, — сказал я Камилю. — Пропустите женщину и проводите ее сюда.
Камиль нехотя проговорил что-то по-арабски и, 'I услышав согласие отца, приказал совсем еще юному гонцу передать шургатцам, чтобы они пропустили женщину. Потом он что-то добавил к прежде сказанному и только после этого выпустил руку мальчика из своей руки. Тот умчался, как мотылек, поднятый порывом ветра с цветка.
Инну привели минут через десять. Она была в полуобморочном состоянии, но тем не менее старалась держаться и даже улыбнулась мне.
— Я должна вам передать, чтобы вы прекратили бессмысленное сопротивление. Армейские части окружили весь Ур, отсюда не ускользнет даже мышь. Если вы не сдадитесь, утром вас всех уничтожат... А если вы согласны сдаться, то сложите оружие и выходите на вершину холма с поднятыми вверх руками...
— Где они нас расстреляют без суда и следствия, — добавил Камиль. — Не бойтесь! Отец выведет нас из ловушки Омара.
— Но... — попыталась что-то возразить Инна.
— Замолчи, женщина! Твое мнение тут никого не интересует. Мы и так тебя слишком долго слушали! А теперь ты будешь слушать и делать то, что скажем тебе мы, мужчины!
Инна замолчала и, как побитая собачонка, опустила голову.
— Пора уходить, — повторил Камиль. — Наши люди прикроют отход.
Минут через двадцать-тридцать мы так глубоко залезли в какой-то древний подземный ход, что даже взрыв, прогремевший сзади, показался только безопасным хлопком. По-видимому, входа в подземелье больше не существовало. Шургатцы знали свое дело.
— А как же выберутся из окружения твои родственники? — опасливо оглядываясь, спросил я у Камиля, догнав его в извилистом подземном переходе, по которому можно было передвигаться даже не пригибаясь.
— Не волнуйся за них. Они знают много ходов, и военным их никогда не взять. Шургатцы живыми не сдаются! Да и боятся военные лезть под землю. Там десятки ловушек...
И все же я вздохнул с облегчением только тогда,
когда почувствовал приток свежего влажного воздуха
и понял, что мы вплотную приблизились к выходу. И
точно, еще минут через пять мы один за другим вылез-
ли из небольшой расщелины, зиявшей на середине
высокого обрывистого берега.
И вот мы стоим, сгрудившись на небольшой площадке, вокруг которой, куда ни глянь, плещутся воды Евфрата, а вверху отлого поднимается гранитная
стена. Деваться нам, четверым, просто некуда.
— Отец говорит, что нам придется искупаться, — о
сказал Камиль.
— Я плохо плаваю, — испуганно ответила Инна.
— Ничего. Долго плавать не придется... Внизу нас ждет лодка. Смотрите на отца и повторяйте за ним каждое движение...
Отец Камиля поднял руки вверх, помолился Аллаху, затем снял с себя чалму и бросил ее вниз После этого он сиганул вслед за своей чалмой.
— У меня нет чалмы и молитв ваших я не знаю, — сжалась от страха в комок Инна.
— Помолчи! — приказал я и легонько подтолкнул ее к краю уступа. От моего толчка Инна полетела вниз. Этого она, видимо, не ожидала и потому даже не успела вскрикнуть. А затем прыгнул в воду я сам.
Вода обожгла разгоряченное тело, когда я «солдатиком» вошел в нее вперед ногами, вздыбив мириады брызг над своей головой. Я еле успел отплыть в сторону, как в то же самое место врезалось тело Камиля.
Поддерживая Инну на поверхности воды, я огляделся вокруг и тут же увидел темное пятно моторной лодки, колыхавшейся на легкой волне под самым берегом. Туда мы и поплыли.
Первой на борт взобралась с нашей помощью Инна, за ней старый шургатец, а потом и мы с Камилем.
По-видимому, эта лодка простояла здесь несколько дней, — на ней успел осесть слой пыли. Держалась она на самодельных якорях — на двух толстых веревках с привязанными к ним большими кусками гранита. Но самым интересным было то, что в лодке прямо у нас под ногами оказались небольшие ящики и мешки, с упакованными археологическими находками, обещанными шургатцами. Да, этому грузу цены не было!..
Мотор заводить не стали наша лодка отплыла от места стоянки и заскользила вниз по течению, не производя практически никакого шума.
Мы тихо сидели в лодке, пока Инне не вздумалось поделиться со мной пережитым в доме Омара Тарика. Но едва она произнесла первую фразу, как Камиль оборвал ее:
— Ничего не говори. Звук голоса по воде разносится далеко.
Так мы и молчали до самого рассвета. А когда стало достаточно светло, чтобы различать отдельные предметы на берегу, Камиль все так же вполголоса проговорил:
— Где-то здесь должна быть полуразрушенная постройка из глины. Вот она! Теперь мы подойдем к берегу...
Камиль и его отец взяли в руки длинные шесты и принялись, отталкиваясь от дна реки, гнать утлое суденышко к берегу. Тут-то я и приметил знакомый джип возле глинобитной постройки. Кто его сюда пригнал? Видимо, шургатцы составляли весьма серьезную и мощную организацию...
Лодка с размаху выскочила на прибрежный песок, и нам навстречу вышли из постройки пятеро шургатцев, среди которых я сразу же признал подростка, служившего кем-то вроде адъютанта при старейшине рода.
Они не сказали ни слова. Сразу принялись разгружать лодку и, со всеми предосторожностями, на какие были только способны, перетаскивать ящики и мешки на тележку прицепа, появившуюся возле джипа. Закончив работу, они соединили ее с машиной.
— До полного рассвета нам необходимо подальше отъехать от реки и добраться до укрытия, где мы сможем провести дневку. А следующей ночью двинемся прямо к морской границе, — пояснил Камиль, садясь за руль джипа.
Место для дневки Камиль выбрал весьма успешно. Это была довольно густая роща из финиковых пальм и других экзотических растений, неизвестных мне названий, окружившая небольшой водоем. У самого берега отец Камиля тут же отыскал известный только ему грот, невидимый с берега. Зайдя под своды грота, я обнаружил довольно просторную пещеру. Похоже, старейшина шургатцев знал все расщелины, сделанные когда-либо людьми или природными силами в этой земле.
Для машины с автоприцепом тоже нашлось подходящее укрытие — ее загнали в заросли какого-то колючего кустарника, кишевшего змеиными клубками. Я заметил, что эти страшные змеи совершенно не обращали внимания на шургатцев в белом, будто принимали их за своих. Зато за мной они пристально наблюдали злобными немигающими глазами, словно собирались загипнотизировать и заглотить не разжевывая. Хорошо еще, что Инна не видела этого жуткого зрелища, а то вряд ли бы она смогла вот так беззаботно уснуть в пещере, положив голову на мои колени.
Постепенно и я задремал, но сумел поспать не больше часа. Меня разбудили чьи-то громкие голоса, выкрики команд и топот подкованных ботинок по а земле.
— Тихо! -прошептал Камиль, держа наготове автомат. — Это солдаты...
У меня душа ушла в пятки. Честно сказать, за время моего недолгого пребывания в Ираке я еще не успел как следует испугаться. Происходящее со мной И здесь я воспринимал до настоящего момента как некий сон. Вот проснешься в своей постели в доме на Белореченской улице, удовлетворенно потянешься и, вспомнив перипетии сна, только усмехнешься, пробормотав про себя, что такого со мной никогда не случится...
Я изъездил Россию вдоль и поперек, бывал в разных переделках, но вот только теперь, находясь за границей, в какой-то пещере, открыл для себя чувство страха. Говорят, что боятся все, даже Герои Советского Союза. Испытывал его в тех или иных критических ситуациях и я, но вот такого утробного, первобытного страха почувствовать мне еще не доводилось. Теперь я твердо знал, что до самого конца жизни не смогу отделаться от этого кошмара — клубки змей под ногами, кованые солдатские ботинки и автоматы, направленные мне в живот...
Слава Богу, солдаты ушли, не найдя следов нашего пребывания. Правда, кто-то из наиболее ретивых служак сунулся было в кустарник, кишащий змеями, но тут же выскочил оттуда как ошпаренный, что-то испуганно вереща.
Итак, солдаты ушли. Над прудом раза два пролетел вертолет, и затем все стихло.
Я посмотрел на шургатцев. Они как ни в чем не бывало трапезничали, а у меня сейчас кусок хлеба встал бы поперек горла. Вот тогда-то я и решил для себя: «Укатали сивку крутые горки. Все! Хватит! Пускай-ка господин Телегин сам ищет собственную смерть в экзотическом обрамлении чужих стран. Меня он на это больше не уговорит. Пусть и не пытается».
Инна же так и не проснулась...
Как только стемнело, шургатцы зашевелились. Камиль отправился в змеиный кустарник и вскоре вывел оттуда машину.
— Пора отправляться, — сказал он. — Проскочим Басру, а там и до Фао рукой подать.
И вот опять из-под колес убегают дорожные километры. Инна все еще дремлет на заднем сиденье. Видимо, ей здорово досталось в руках врагов. Но об этом она подробно расскажет мне в России, в нашей уютной семейной квартирке в спальном районе Москвы. А сейчас...
— По-моему, нас заметили, —сквозь зубы процелил Камиль, лихорадочно вцепившись в баранку. Это случилось сразу за Басрой, которую мы объехали по пригородным дорогам. Совершенно не понятно,
что могли делать на пыльной проселочной дороге солдаты. Однако мое недоумение развеял Камиль.
— Это не солдаты, — облегченно вздохнул он, приглядевшись к подходившим людям. — Это пост самообороны, созданный для борьбы с бандитизмом и беспорядками.
Молодой шургатец высунулся из кабины и что-то сказал троим пожилым бородачам с автоматами наизготовку. Те. ответили и указали дулами автоматов на автотележку, предлагая нам показать, что в ней находится.
Камиль нехотя вылез из кабины и, подойдя к старшему поста, протянул ему какие-то бумага.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46