У Артура
остались только серые, белые и желтые пластинки, и одна золотая.
Просовывая в щель машины золотую пластинку, Артур краем глаза заметил
движение слева. Женщина в синем покидала свое место. Мгновение Артур
колебался, затем развернулся, чтобы последовать за ней. Мужчина, который
стоял у него за спиной, схватил Артура за руку.
- Парень, а как же круть? Ты что, не хочешь?
Артур посмотрел на табло. За прозрачным щитком виднелись цифры
"3332". Под его недоуменным взглядом последняя цифра сменилась тройкой, и
машина произвела "щелк-щелк-бумп!"
В ее нижней части открылась ниша, в которой лежали четыре высоких
стопки пластиковых карточек - золотых, серебряных, красных, синих. Артур
неуклюже сгреб их в сложенную лодочкой ладонь.
- Четверная на золотом! - сказал остановивший его мужчина. Глаза у
него сверкали.
Артур с трудом выбрался из толпы. Женщины в синем нигде не было
видно. Он раздраженно повертел в пальцах пластиковые карточки. На каждой
было что-то напечатано мелкими зелеными буковками. На золотой была надпись
"десять долларов" и еще "12 июня 140" - дата прошлого понедельника.
Серебряные пластинки были помечены "пять долларов", красные - "один
доллар", синие - "пятьдесят центов". Дата на всех была одна и та же.
Золотые. Доллары. Центы. Что все это значит?
- Плотно, парень! - сказал кто-то. - Ну теперь-то у тебя есть, чем
разменять золотой?
Это была девушка в алом.
- Сколько выпало? - спросила она, придвигаясь ближе.
- Четвертная на золотом, - неуверенно вымолвил Артур.
Девушка присвистнула.
- Пятьсот двенадцать - ну ты и счастливчик! Слушай, а как ты
собираешься все спустить до сирены?
- Не знаю, - честно ответил Артур.
Девушка придвинулась еще ближе. Артур не мог оторвать от нее взгляд,
его словно парализовало.
- Может, тебе нужен помощник, чтобы это потратить? - спросила она.
- Хорошо, - прохрипел Артур, и тут вдруг до него дошло. Он уставился
на девушку и, не успев подумать, брякнул:
- Потратить! Ты хочешь сказать, что это ДЕНЬГИ?!
Девушка расхохоталась так, что у нее слезы брызнули из глаз.
- Ну, ты приколист!
Она уцепилась пухлой ручкой за локоть Артура и потащила его на улицу:
- Ох, мы щас и оттянемся...

Высоко в башне Межобщественных палат, в апартаментах уполномоченного
Опотра мисс Анна Силвер налила еще один стаканчик бренди и подтолкнула его
через стол к Хигсби.
- Что ты извлек из комментариев Морриса по поводу этой книги? -
спросила она, перелистывая страницы.
- Он пытался уколоть меня тем, что мы в Опотре не даем потребителям
ничего для чтения, кроме молитв и изречений, и скоро даже высшие классы
забудут, что такое литература.
- Я не об этом, - фыркнула мисс Силвер.
- Я знаю. Думаю, что он всего лишь прощупывал почву, Анна. Как
обычно. Я подбросил ему несколько намеков и в одном направлении, и в
противоположном - для равновесия. Но, боюсь, мы тоже ничего не извлекли из
Морриса, как и он из нас. Перетягивание каната.
- Мы знаем, что ему известны те же слухи, что и нам.
- Мы это знали и так. И он знал, что мы знали. Если слухи имеют под
собой основание, если действительно одно из среднеконтинентальных обществ
использует незаконные аналоговые программы для создания армии вторжения -
а я должен сказать, что начинаю этому верить, - то эти люди поступили в
высшей степени умно. Как только произошла утечка информации, они не стали
ничего отрицать, а распустили точно такие же слухи об остальных. И теперь
все мы топчемся по кругу - по крайней мере, двое из нас троих. Вот тебе и
смысл поведения Морриса сегодня вечером. Либо Еторг невиновен и считает
виновным Опотр, либо они хотят, чтобы мы так думали. Выбирай, что тебе
больше нравится. Гамбит с книгой был разыгран Моррисом намеренно грубо,
так что его можно трактовать одним из полудюжины способов в любом из двух
помянутых вариантов.
- И все-таки, что ты сам думаешь?
- Не скажу.
- Иногда я тебя ненавижу, - сказала мисс Силвер.
Хигсби принял самодовольный вид.
- Гордон, а что ты думаешь о самом Моррисе?
- Очень способный человек, особенно для нормала. А что?
- Да вот думаю, нормал ли он? Тебе не кажется, Гордон, что он иногда
ведет себя, как иммунный? У него бывает такой взгляд...
Хигсби изобразил сатанинский оскал.
- Он тебе нравится?
- Готова броситься ему в объятия! Вот только похож он на ящера в
губной помаде, и духами воняет. Нет, серьезно.
- Если говорить серьезно, то очень мало шансов на то, что Моррис - не
тот, кем кажется. Не думай, Анна, что если у нас есть очевидные
преимущества, то мы обладаем монополией на способности. Ты не только
будешь видеть иммунного в каждом, кто не заплетается в собственных
коленках, но и станешь недооценивать противника - а это смертельно опасно.
Во вторых, если Моррис действительно иммунный, достигший зрелого возраста
и высокого положения, не будучи обнаружен нашей организацией, это уже не
имеет значения. Если даже он и иммунный, в этом случае он - не наш, и
никогда не станет одним из нас. Он на стороне Еторга.
- Хм-м. Это не вполне то, что меня интересовало, ну да ладно. У нас
есть что-нибудь почитать, кроме этих кровавых картинок?
Хигсби молча встал и вернулся с потрепанным томиком, хрупкие страницы
которого давно пожелтели, а местами и побурели. Мисс Силвер бережно взяла
книгу из его рук и уселась читать. Чтение шло нелегко - она морщила лоб,
сводила к переносице брови и изредка шевелила губами. Хигсби неторопливо
зажег сигарету и откинулся на спинку дивана, глядя в потолок.
- Не понимаю.
- Мм? - спросил Хигсби.
- Снова стихи. Что такое "Бехштейн"?
- Контекст, пожалуйста.
- "Как старый Бехштейн, проданный за бесценок".
- Знакомое место... Ага, вспомнил. Не знаю, Анна. Я бы предположил,
что это старинная разновидность ортотайпера. Во всяком случае, можно
сказать наверняка, что это инструмент, имеющий клавиатуру...
- Хорошо, но если это ортотайпер, то зачем несколько человек, чтобы
его нести? И почему на них надеты фартуки?
- Поэтический образ...
- Знаю, знаю. Но образ чего? А потом эта белиберда в конце: "Да, сэр,
она моя милашка, да сэр, она моя милашка, да сэр, до самого Судного дня".
Это вообще значит хоть что-то?
- Одни строки кажутся нам осмысленными, другие - нет. Судя по
обрывкам, которые попали нам в руки, в доэвпсихические времена писалось
множество стихов, и большинство из них куда менее ясны, чем эти. Если
хочешь знать мое мнение, часть их - просто ерунда, еще часть мы не можем
понять из-за устаревших слов и понятий, а то, что кажется нам самым
бредовым, на самом деле имеет наибольший смысл.
Мисс Силвер одарила его скептическим взглядом.
- Ладно. Скажи, верно ли следующее: "писать надо так, чтобы изложить
смысл максимально ясно и точно".
- Конечно верно.
- А вот и нет. Один фактор пропущен - краткость. В литературе, к
которой ты привыкла, ясность и точность стоят на первом месте. Но в поэзии
порядок таков: краткость, точность, ясность. Стихотворение - это компактно
упакованный смысл. Обычный декларативный синтаксис занимает слишком много
места, так что поэтам пришлось создать фантастически сложную структуру из
аллюзий, символов, метафор, и невесть чего еще. Другими словами, чтобы
выяснить смысл этого произведения Хаксли, нам мало исследовать дизайн и
производство ортотайперов семидесятого года до аналоговой эры, архитектуру
первого века нашей эры, точные взаимоотношения...
Хигсби прервался на полуслове, покрутил браслет часов и поднес
циферблат к уху. Мисс Силвер бесшумно встала и взглядом спросила Хигсби.
Он кивнул.
Под окошком выдачи и панелью управления кухонного автомата находилось
большое холодильное отделение. Мисс Силвер открыла его, выкатила поддон на
роликах и принялась вынимать оттуда цилиндрики кофейного концентрата,
плоские овощные брикеты, картонные упаковки с капсулами фруктового сока -
все помеченное большими буквами "ОП".
- Хорошо, - сказал Хигсби. - Будь поблизости от него. Через десять
минут.
Он обернулся и некоторое время наблюдал за мисс Силвер. Стоя на
коленях на ковре, она открыла плоский чемоданчик с зеркалом внутри,
распустила уложенные в два пучка волосы и принялась сноровисто сооружать
из них сложную башню кудряшек при помощи лака и заколок.
- Ты полагаешь, что прочла мои мысли? - сказал Хигсби.
- Ты сам пойти не можешь. Льюис провалит дело. Коста занят, а, кроме
того, он может тебе понадобиться потом для отвлечения внимания.
Ее пальцы двигались быстро, но без суеты. Мисс Силвер обсыпала свои
темные волосы золотистой и кремовой пудрой, отчего пышная прическа стала
похожа на сладкий торт. Она позолотила брови и ресницы, и осторожно
приложила к лицу плотную маску. Лицо, которое увидел Хигсби, ничем не
напоминало лицо мисс Силвер. Оно было гладким и блестящим, словно
металлическое. Сверкающие глаза, оттененные синим и зеленым. Рот - как
окровавленный клинок.
Мисс Силвер была одета в опотровский женский костюм администраторов.
Это означало, что на ней в числе прочего надеты две блузки, четыре
горжетки и семь кринолинов. Надеть все это можно было не быстрее, чем за
двадцать минут, а снять - минимум за десять. Мисс Силвер раскрыла
маленький складной нож, зацепила кривым лезвием ворот платья, и одним
движением распорола одежду сверху донизу.
Хигсби задумчиво смотрел, как она делает шаг и выходит из своей
куколки, оставляя ее лежать на полу бесформенной грудой.
- Ты красивая девушка, Анна. Когда ты уже сдашься и выйдешь замуж?
Мисс Силвер тремя точными движениями избавилась от всей бижутерии и
уронила ее на пол. Звякнули браслеты.
- Никогда.
Она потянулась к чулкам.
- Этого я и боюсь, - отозвался Хигсби.
Мисс Силвер удивленно обернулась.
- Да ты всерьез!
Она снова нагнулась к поддону холодильника, вынула оттуда плоский
пластиковый пакет и вытряхнула его содержимое.
- Абсолютно всерьез. Тебе не нравится мысль о замужестве, верно?
- А почему она должна мне нравиться?
- Из-за детей, конечно.
- Имплантация зародыша приемной матери, - сказала она.
- От имплантации зародышей отказались, Анна. И ты должна знать,
почему.
Она закончила надевать на себя то, что достала из пакета: сандалии;
коротенькая юбка, фиолетовая с золотым; черная трикотажная блузка в
обтяжку, с ошеломляюще глубоким вырезом; пояс. Взяла сумку. Вложила пальцы
в какой-то миниатюрный пресс, и через мгновение вытащила их, украшенные
фиолетовыми накладными ногтями.
- Скажи мне одну вещь, Гордон. Только не говори, что не знаешь,
потому что это не так. Кто моя мать? Не та женщина, которая присматривала
за мной в Потребительских джунглях, пока мне не исполнилось пятнадцать. И
не та, которая умерла, рожая меня. Моя настоящая мать.
- Ее звали Луиза Троччи.
- Звали. Значит, она умерла. Поэтому ты и открыл мне ее имя?
Хигсби словно не слышал последнего вопроса.
- Ладно, это несущественно. Так вот, я не была ей нужна, когда еще
только должна была родиться. Ее не интересовало, как я жила пятнадцать лет
в этой дыре. И когда меня нашли, она тоже не заинтересовалась мной.
Хигсби ничего не сказал.
- А мой отец? Я полагаю, он еще жив. Где мне его искать?
Хигсби спокойно встретил ее взгляд. Он выглядел задумчивым, но ничуть
не встревоженным ее словами.
- Анна, - мягко сказал он, - неужели ты считаешь, что мы с тобой
похожи?
- Да. Внутри.
Хигсби медленно моргнул, как будто вспомнил, что должен сделать
что-то не слишком важное. Он покрутил браслет часов, и приложил их к уху.
Через минуту он сказал:
- Где он сейчас?.. Да, оставайся рядом. Конец связи.
Он перевел взгляд на мисс Силвер.
- Ты найдешь его на углу улиц Росс и Каско. Одет в оранжевое с
ржаво-коричневым. Льюис еще сказал, что город прочесывает Охрана.
Патрульная служба и лица в штатском.
- Новости из Гленбрука дошли так быстро?
- Не думаю. Еще не настолько плохо, хотя почти... Как сказал Льюис,
ходят слухи, что в Дариене появился демон.
В дверях Анна замешкалась, вынула из сумки тяжелый аляповатый
перстень и вопросительно поглядела на Хигсби. Это был типичный образчик
дешевой бижутерии Еторга, если не считать того, что внутри скрывался
смертоносный клык.
Хигсби серьезно кивнул.
- Будешь решать сама. Тебе было пятнадцать, когда мы обнаружили тебя.
Этому парню двадцать один. Если он стабилен и зашел не слишком далеко,
спаси его - если сможешь. А если что-то будет не так - убей.

6. ТИР
Ее звали Флоренс, и Артур обнаружил, что может болтать с ней без
особой оглядки, потому что она считает его большим шутником.
Они сидели в маленькой загородке на сиденьях, которые
разворачивались, если бросить деньги в автомат, пили что-то незнакомое
Артуру под названием "коллинз" и ели мясные рулетики, купленные им в
автомате напротив. Здесь все получалось из машин. Весь район напоминал
один гигантский Магазин без крыши, вот только продавцов не было.
Артур поминутно забывал жевать, так и застывал с набитым ртом - до
того все вокруг было удивительно. Деньги в виде разноцветных пластинок, а
не цифр на кредитной карточке. Деньги, плывущие вольной рекой. На них даже
нет серийных номеров! Как можно определить, откуда они пришли, кто их
потратил, сколько и на что? Но в том-то и дело, что здесь никто этого и
знать не хотел. Люди покупали все, что хотели, и потому, что хотели, а не
потому, что таков их долг.
А деньги, которые он получил из машины! Просовываешь деньги в щель, и
в соответствии с совершенно непонятной системой можешь получить в сто раз
больше. Деньги за просто так! В той стопке, которая досталась Артуру, было
больше пяти сотен, а Флоренс сказала, что зарабатывает всего двести в
неделю. Артур мог бы потратить сейчас сотни полторы, и у него бы осталось
достаточно на жизнь, пока он не найдет способ заработать еще. Конечно,
всегда можно попытать счастья с денежными автоматами, но Артур полагал,
что лучше найти стабильный заработок.
В этом невероятном мире должны найтись тысячи приятных занятий. А
первое из них ждало его сегодня.
Флоренс.
Флоренс посмотрела на часы, сунула в рот остаток мяса и сказала
что-то неразборчивое.
- Что?
Флоренс проглотила кусок и повторила:
- Поторапливайся, птенчик. До полуночи остался час.
Артур откусил кусочек рулета.
- А что случится в полночь? Мы отправимся домой? - храбро спросил он.
Флоренс хихикнула.
- Ох, ты и приколист! Куда же еще?
Сердце Артура подпрыгнуло в груди.
- Где ты живешь?
Флоренс махнула пухлой рукой:
- Там, рядом с аэропортом. Моему мужу это не нравится - говорит, шум
его...
Артур не расслышал конец фразы, потому что поперхнулся и долго
кашлял. Когда он снова смог говорить, то спросил:
- Где... где твой муж?
Флоренс встала. Мгновением позже Артур волей-неволей сделал то же
самое, потому что сиденья стали складываться и уходить обратно в тротуар.
- Он отправился во дворад с одной из моих сводных сестер, - ответила
Флоренс, когда они пересекали пассаж. - Он только об этом и думает. Любит
это дело больше всего на свете.
- А ты, что ли, не любишь? - механически спросил Артур.
Они вышли на улицу.
- Да кто ж этого не любит, птенчик! - крикнула Флоренс ему в самое
ухо и крепко стиснула локоть Артура. - Не трепыхайся, пойдем туда попозже,
если хочешь. Всем нравится время от времени побывать во двораде с новым
знакомым. Но этот шакал хочет бывать там каждый вечер - со мной, со своей
женой! Просто жуть!
Внезапно Флоренс резко сменила направление.
- Ой, смотри - тир! Пойдем туда, птенчик!
Раздраженный и ничего не понимающий Артур позволил ей подтащить его к
турникету, прорезь для денег которого была обведена золотой полосой. Он
бросил туда два золотых, и турникет повернулся, пропуская их с Флоренс в
большую пустую комнату, в дальней стене которой было шесть дверей. Между
двумя средними стоял стенд. Флоренс взяла с него какую-то длинную трубку с
утолщением и рукоятью на конце и протянула Артуру, потом взяла точно такую
же трубку себе.
Судя по всему, лицо Артура даже под слоем краски выразило часть его
чувств. Флоренс озабоченно поглядела на него.
- Тебя что, такие штучки не прикалывают?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26