Вы
последуете моему совету?
- Ладно, - вздохнул король Карраталь. - Я объявляю принца Корвелла
вне закона. Алая Гвардия встретит его в порту, арестует и приведет ко мне
в кандалах.

Вода бурлила и толкала Тристана, затягивала его на дно, не давая
возможности перевести дух. Он бил рунами и ногами по воде, сражаясь со
стихией, но никак не мог натолкнуться хоть на что-нибудь твердое, да
почувствовал, что теряет сознание, несмотря на отчаянные попытки
удержаться на плаву. Тристан сначала даже не почувствовал, что его руку
сжали мощные челюсти и кто-то грубо выдернул его на поверхность. На
мгновенье его лицо показалось над черной водой, и принц сделал глубокий
вдох, а острые зубы еще сильнее вцепились в его плоть.
Из последних сил, стараясь вынырнуть на поверхность и набрать
побольше воздуха, принц почувствовал, что руку его отпустили, но тут же
схватили за воротник и потянули наверх - каким-то чудом его лицо держалось
над водой.
Что-то твердое ударило принца по спине, и он, развернувшись,
ухватился за длинный деревянный обломок. "Везучий Утенок", - подумал
Тристан и вдруг понял, что его уже никто не держит за воротник; он
повернулся и оказался нос к носу с тяжело дышащим мурхаундом. Кантус
барахтался рядом со сбоим хозяином, пока ему не удалось забраться
передними лапами на доску.
- Спасибо, старина! - пробормотал принц, обнимая пса за шею. -
Правда, ты чуть не откусил мне руку, дружище.
Присутствие собаки согрело ему душу, впрочем, надежд на спасение у
них все равно не было.
- Боюсь, что ты только оттянул неизбежный конец, - добавил он,
отдышавшись.
- Дарус! - завопил вдруг принц. Где же его верный друг? Темное
отчаяние охватило Тристана, когда он понял, что калишит утонул вместе с
Роджером и Понтсвейном. Но он не мог заставить себя поверить, что этот
человек с петушиной самоуверенностью и невероятной энергией погиб. -
Клянусь богиней, нет!
Чувство, что он обречен, не покидало Тристана, и ему пришлось сжать
зубы и как следует потрясти годовой, чтобы убедить себя в том, что он не
должен отбросить в сторону обломок, за который держался, и медленно
опуститься на дно, чтобы успокоиться навсегда.
Весь остаток этой длинной ночи юноша и собака, едва живые, плыли по
проливу, держась за доску. Один раз Тристан потерял сознание и очнулся
только, когда Кантус снова подтащил его к доске. Перепуганный и дрожащий,
принц решил держать себя в руках.
Тристан попытался понять, почему погиб "Везучий Утенок". Его погубила
черная магия, принц был в этом уверен. Но как? И от чьих рук? Снова и
снова Тристан клялся, что отомстит тем, кто хотел погубить его, и гнев дал
ему силу.
- Я не собираюсь умирать, - сказал он себе, - я слишком зол для
этого.
Вдруг он заметил, что волны стали меньше, а ветер совсем стих. И хотя
волны еще взмывали на высоту пяти-шести футов, казалось, они просто мирно
качают его. Волны уже больше не пенились и не падали стремительно вниз,
пытаясь уничтожить все, что попадается у них на пути.
Горизонт стал светло-серым, и Тристан принялся внимательно
осматриваться по сторонам в поисках суши или паруса, или хотя бы обломков
судна. Видимость была по-прежнему плохой, и он ничего не смог разглядеть.
- Тристан! - он услышал голос, донесшийся, как ему показалось,
издалека; принц был уверен, что ему просто почудилось.
- Тристан! Сюда!
Теперь принц напряженно вглядывался в серую поверхность, раздумывая,
а не сходит ли он с ума. Вон там! Он рассмотрел что-то яркое на гребне
волны.
- Дарус! - прохрипел принц. Он наконец увидел твоего друга и
Понтсвейна, которые то появлялись, то пропадали над гребнем огромной
волны. Калишит вскоре поплыл в его сторону, держась за собранные вместе
деревянные обломки и таща за собой еле живого Понтсвейна.
- Ты не ранен? - спросил Дарус.
- Кажется, нет. А ты?
- Промок и окоченел. - У калишита даже хватило сил ухмыльнутся.
Чудесные локоны Понтсвейна свисали на лицо наподобие мокрых тряпочек.
Казалось, он даже не заметил присутствия принца.
- Я потерял меч Симрика Хью, - горестно проворчал Тристан. - Одна
богиня знает, где земля, и что это за земля.
- И все же море успокаивается, да и день вот-вот настанет. Может
быть, нам повезет и мы увидим парус. - Но похоже было, что сам Дарус не
очень-то верит в их везение.
Понтсвейн слабо кашлянул и попытался приподняться. Его усилия только
раскачали ненадежный плот, и всем пришлось ухватиться покрепче.
- Поосторожнее! - рявкнул принц, и лорд злобно уставился на него.
- Это все из-за тебя! Если бы не ты, мы бы не отправились в море на
гнилой посудине, управляемой выжившим из ума старым идиотом! Ничего бы
подобного с нами не произошло.
- Этот человек отдал за нас жизнь! Тебе, что ли, все равно?
- Он получил то, что заслужил за свое неумение. Он не сделал того,
что обещал, только это и важно, - сказал Понтсвейн.
Наконец, рассвело, тучи расступились, но путешественники,
по-прежнему, не видели ничего, кроме моря. Они поняли, где восток, потому
что там на горизонте сначала появилось розовое солнечное сияние, а вскоре
над морем поднялось и само солнце, чтобы начать свое медленное восхождение
на небо. Впрочем, это знание оказалось совершенно бесполезным, поскольку
было неизвестно, в какой стороне земля.
- Что это? - вдруг спросил Дарус.
Они замолчали, потому что теперь все слышали: со дна моря поднимался
едва различимый рокот. Звук был таким глубоким и сильным, что они не
только слышали его, но и чувствовали, как он отзывается в их телах. Звук
становился сильнее и громче, пока не превратился в оглушительный
раскатистый гром. Казалось, что вода и та задрожала. Неожиданно на
некотором расстоянии от несчастных жертв кораблекрушения поверхность моря
вспенилась; вода взмывала вверх и откатывала, сильная волна отталкивала
принца и его спутников назад. Посылая волны и брызги во все стороны, на
поверхности моря выступила башня с бойницами. Потом из моря вырвались
вторая и третья башни, которые вознеслись в небо наподобие гигантских
копий.
Вдруг пенящаяся вода расступилась, и появилось большое каменное
строение. Лучи утреннего солнца отразились от него розовым сиянием. Стены,
ворота и башни - все продолжали подниматься из воды, пока огромное
строение, казалось, не уселось прямо на поверхности моря.
Тристан, Дарус и Понтсвейн, барахтаясь в воде, с изумлением
уставились на самый великолепный замок, который им когда-либо доводилось
видеть.
Замок стоял неподвижно - огромный и великолепный, словно памятник
былому величию давно забытых времен. По его стенам стекала вода,
превращаясь в мягкий туман, который тут же окутал путешественников. Клочья
водорослей причудливо украшали стены замка, в котором было необычно тихо -
словно звуки не смогли бы передать ни значимости его внезапного появления,
ни величия его облика. А еще от замка исходила теплота, причем, не в
физическом смысле этого слова, а как ощущение духовной силы и могущества.
Все почувствовали, как их зовет и сулит им что-то некая волшебная сила,
заключенная в стенах замка. Он оставался на поверхности моря - Тристану и
его спутникам ничего не оставалось делать, как войти.
- Вот, леди. Хворост!
Широко улыбаясь, мужчина бросил к ногам Робин большую охапку сушняка.
- Спасибо, Желудь, - ответила она, неохотно встретившись с ним
взглядом. Она стала называть незнакомца этим именем, поскольку он никак не
мог вспомнить, как его зовут. Имя очень подходило ему - он чем-то походил
на ребенка, но Робин чувствовала, что этот человек обладает глубокой
внутренней силой. Ей хотелось возродить эту силу, увидеть, как
мужчина-ребенок снова станет взрослым. И в то же время она его немного
побаивалась.
- Ты сделал все очень хорошо, - добавила она, чувствуя себя неловко
от того, как засияло его лицо, когда он услышал ее похвалу. - Теперь, если
ты принесешь немного воды, я смогу постирать, а потом мы отдохнем.
Желудь радостно помчался в сторону сверкающей на солнце речки,
которая весело бежала через рощу Генны, но вдруг на полпути он
остановился, смущенно глядя на Робин.
- Ведра забыл! - объяснил он ей, радостно хихикая, словно это была
очень забавная шутка.
Дни проходили, и незнакомец стал более понятливым и полезным. Он бил
сильнее обычного мужчины и Обладал умениями, очень пригодившимися Робин в
уходе за рощей.
Все это, конечно, неплохо, думала Робин с легким беспокойством,
поскольку Генна стала вдруг чувствовать себя еще хуже. Последние несколько
дней она не вставала, в беспамятстве металась в кровати и едва понимала,
что вокруг нее происходит.
Ньют тоже почти не бывал в роще. Он отправился в длительное
путешествие по Долине, время от времени залетая в топи. Сегодня он затеял
поиски Гранта, ему захотелось подразнить старого медведя. Грант был
знаменит своим вспыльчивым нравом, а Ньют развлекался тем, что доводил его
до безумия, то появляясь, то исчезая прямо у него под носом.
Робин снова задумалась о Желуде. Он вел себя дружелюбно и чуть не до
слез радовался, когда девушка его хвалила, но все чаще в его присутствии
Робин охватывало какое-то неприятное ощущение. Мгновение назад он казался
ей совершенно безобидным, и вдруг ее охватывал страх. Но почему, она не
понимала.
- Вот, леди. Вода!
С довольным видом Желудь вернулся с двумя полными до краев ведрами
воды. Он поставил их у ног Робин, радостно качая головой, и она
поблагодарила его. Девушка быстро прополоскала и повесила сушиться мягкие
одеяла; теперь ей часто приходилось заниматься стиркой: лихорадка у Генны
требовала часто менять белье. Она пыталась не обращать внимания на то, что
Желудь не сводил глаз с ее спины, особенно когда девушка потянулась, чтоб
достать до веревки, на которой развешивала белье.
- Пошли, - сказала она, и он послушно двинулся вслед за ней. - Почему
бы нам не посидеть у пруда? У меня есть морковка и яблоки, так что мы
сможем перекусить.
Они пошли через сад Генны - роскошное поле диких цветов и трав.
Посреди сада был большой пруд с небольшим островком, поросшим травой, в
самом центре. Кое-где песчаное дно было ровным - отличное место для
купания. Но большая часть пруда заросла лилиями, чьи широкие листья
облюбовали лягушки и черепахи. Огромные белые лебеди царственно скользили
между ними. Разглядывая открывшийся ее глазам вид, Робин снова подумала,
что это, наверно, самое красивое место в мире.
Когда они подошли к пруду, вода забурлила, и на поверхности появился
ровный песчаный мост. Робин не обратила на это ни малейшего внимания - она
так привыкла к загадочным происшествиям в роще, - но Желудь остановился.
- Пошли, - подбодрила она его, ступив на прочный мостик, и Желудь
очень неохотно последовал за ней на островок, в то время как девушка уже
занималась поисками сухого местечка, где можно было бы спокойно посидеть и
поесть.
Она удобно расположилась на мягкой траве и стала болтать ногами в
воде, чтоб дать отдохнуть уставшим мышцам. Желудь медленно, чуть ли не с
почтением уселся подле нее. Но Робин стало не по себе, когда она заметила,
что выражение его лица переменилось: куда-то подевался невинный простак, и
было похоже, что он пытается скрыть от нее какую-то тайную мысль.
- На, - сказала Робин, стараясь, чтобы он не заметил, что она
нервничает, - возьми яблоко.
Желудь взял яблоко и начал терзать его зубами, не обращая внимания на
то, что кусочки застревают у него в бороде и брызги летят в разные
стороны. Он мгновенно покончил с яблоком и потянулся к корзинке, стоявшей
на коленях у Робин, чтоб взять еще одно.
Она с грустью подумала о пикниках, которые они устраивали с
Тристаном. Вот уж ничего общего с этим! Интересно, что он сейчас делает,
подумала девушка. Вспоминает ли, скучает? Ей вдруг стало ужасно грустно, и
некоторое время она раздумывала, а не бросить ли занятия с Генной и
помчаться домой, в Корвелл, чтобы увидеться с Тристаном. Но она тут же
распрощалась с этой мыслью, зная, что не может предать богиню. Но почему
же она должна чувствовать себя такой одинокой?
Робин рассеянно грызла яблоко и вдруг ощутила близость Желудя. Ей
стало неловко. В то же время девушка не могла отодвинуться, боясь обидеть
его. Повернувшись, она была потрясена, увидев, с какой напряженностью
Желудь смотрит на нее. Его глаза прояснились, но теперь в них горел
пугающий огонь.
- Леди... я вам нравлюсь? Вы мой друг? - но его взгляд оставался
обжигающим.
- Да, Желудь... Конечно, ты мне нравишься. Разве я...
- Я имею в виду... - он неловко прервал ее. - Леди, вы - моя леди! -
неожиданно он схватил Робин за бедро. Затем Желудь быстро наклонился,
навалившись на девушку всем телом, собираясь поцеловать ее в губы.
- Нет! Оставь меня! - закричала она и попыталась откатиться в
сторону.
- Моя! - завопил Желудь и на четвереньках бросился к Робин, пока та
не успела вскочить на ноги.
Она ударила его по лицу, но он продолжал цепляться за нее, и его
глаза горели безумием. Желудь прижал девушку к земле.
Ужас придал Робин силы, и она снова вырвалась, но в этот раз часть ее
одеяния осталась у него в руках. Желудь остановился, с недоумением глядя
на оторванный кусок ткани, и в этот миг Робин вспомнила быстрое и простое
заклинание, которому ее научила Генна:
- Стой!
Команда прозвучала, как удар хлыста, - озверевший мужчина,
приготовившийся к прыжку, вдруг застыл на месте. Огонь безумия медленно
погас в его глазах.
Девушка смотрела на него с ненавистью и гневом. Ей хотелось ударить
его, причинить ему боль. Но что-то - возможно, его жалкий вид почти
слабоумного - остановил ее руку. Она вся дрожала от пережитого страха и
ярости, и ей не хотелось даже смотреть на него.
Всхлипывая, она подобрала подол разорванного платья и побрела к
домику, оставив Желудя неподвижно стоять под действием заклинания.

- Поплыли!
Тристан начал грести в сторону замка еще до того, как заговорил
Дарус, который был поражен настолько, что ему даже не пришло в голову
задуматься, а не иллюзия ли передними. Кантус и Понтсвейн плыли рядом,
забыв об усталости. Вскоре люди и собака оказались у подножия массивной,
гладко обтесанной стены. Сверкающая розовая поверхность вздымалась над
ними высоко в воздух и, казалось, уходила глубоко под воду.
- Розовый кварц, - пробормотал калишит, - взобраться на эту стену
невозможно.
- И что же?.. - начал принц, в смятении при мысли о таком близком, но
все же невозможном спасении.
- Давайте попробуем поискать ворота, - предложил Дарус, и легко
поплыл вдоль стены. Понтсвейн последовал за ним, а Тристан и Кантус
немного поотстали.
Калишит первым добрался до ворот. Принц смотрел, как Дарус медленно
поднимается из воды, постепенно вскарабкиваясь все выше и выше по решетке.
Наконец, калишит ловко перебросил свое тело через ворота и исчез из виду.
Несколько секунд ничего не было слышно, а потом ворота начали со
скрипом опускаться, и Тристан увидел своего друга, который крутил гладкое
железное колесо лебедки, потихоньку вытравливая цепь, удерживающую ворота.
Через мгновенье Тристан, Понтсвейн и Кантус уже стояли на твердой земле.
- Неужели это все настоящее? - спросил лорд.
- Я не знаю, - ответил принц, непроизвольно переходя на шепот. Им
овладело чувство благоговения. Розовые мерцающие стены окутывал бледный
туман, пронизанный косыми лучами восходящего солнца. Место было
таинственным и в то же время ужасно привлекательным.
- Удивительно красиво! - воскликнул Дарус, оглядывая высокие балконы,
резные колонны и широкие лестницы, окружающие маленький дворик, в котором
они стояли. - Что же это все-таки такое?
- Я припоминаю легенду, которую слышал однажды. Я был тогда ребенком,
так что не ручаюсь за подробности, - медленно заговорил Понтсвейн
непривычно тихим голосом. - Эта легенда о юной королеве, жене Симрика Хью.
Кажется, ее звали Аллисинн.
- Король возвел неприступный замок, полный удивительных башен и
изящных балконов в качестве свадебного подарка для нее. Но вскоре после
свадьбы она умерла. Вот почему Симрик Хью не оставил наследника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42