Он был немного заинтригован.
– Прошу вас садиться, – он указал Филиппу на почетное кресло для гостей. За девушкой закрылась дверь. Пьер и Филипп приступили к первой в своей жизни деловой беседе.
Она была краткой. Приводить ее целиком нет нужды. Но в ней были целительные нотки для сердца старого Пьера. Он увидел, что тот молодой человек, которого он называл своим племенником, повзрослел. Его молодость и бесшабашность канули в Лету. В нем проступили черты плантатора-землевладельца. А значит, на него можно было положиться, значит у него были принципы, понятные и разделяемые большинством людей их круга. В этом они друг на друга походили.
К Пьеру Робийяру вернулся заблудший племянник. И возможно, сейчас и надо было бы сделать страшное признание в том, что повлекло за собой столько страданий и жертв. Но Робийяр не нашел для этого силы и поэтому он проиграл.
Он совершил ошибку, потому что не смог покаяться в одном грехе или трагической глупости. Он ничего не сказал Филиппу. Хотя Филипп в этом и нуждался. Признайся тогда Робийяр в своем преступлении – молодой человек смог бы избавиться от шрамов на сердце. Но Робийяр не захотел повторять своего греха, Он просто согласился с тем, что у Филиппа появился на сердце шрам.
Филипп приступил к торжественному моменту пожинания лавров. Он предложил тому человеку, которого считал своим дядей, продавать свои долги ему. Как верный "племянник" Филипп хотел нести охрану долгов дяди своей частью, принять долги дяди на себя.
Робийяр сказал:
– Что же, давайте. Я рад, что вы вернулись в мой дом. В вас пробудился разум, Филипп. Я горжусь тем, что у меня такой племянник. Осталось только закрепить наши деловые и родственные отношения.
К сожалению в этой позиции на первом месте суждено было стоять деловым отношениям. Но Пьер сам согласился на операцию по приращению корки на сердце своего сына. Другим он его не устраивал.
– Отцы должны уступать свои права детям. А вы хотя и не мой сын, – на этих словах Пьер поперхнулся, – отныне являетесь единственным моим законным наследником.
"Потому и получаю в наследство одни долги", – злорадно прокомментировал завершение обмена речами Филипп.
– Мне остается только вверить свою судьбу в ваши руки и знать, что вы верно исполните свой – позвольте мне, Филипп, сказать – сыновний долг, – Пьер посчитал, что в такое виде эта тайна его устраивает, – и отойти на покой, предоставляя вам защищать мою старость.
Мужчины встали.
– Мы можем пожать друг другу руки, – сказал Пьер торжественно Филиппу. – Пойдемте к домашним, объявим им о нашем примирении.
– С удовольствием, – торжественно заключил Филипп и задрал подбородок кверху. Видел бы это Батлер – он назвал бы семейную процессию стадом гусаков, которые не знают, что находятся под предводительством мясника.
"А может быть, в этом и есть свой смысл", – мог бы подумать Батлер. Но он ничего не подумал, потому что стоял в этот момент на своих землях в Лавергельском каньоне и копал носком ботинка землю. Его душил гнев. Он ждал момента, когда отправится к Харвею и предложит за громадные деньги купить свои земли, которые будут стоить меньше ожидаемой прибыли от двух участков, что и заставит Харвея согласиться на его предложение. Потекли самые ответственные часы. Принималось решение. Батлер решил действовать, не откладывая: пора было приводить месть в исполнение.
Земля грешная и земля райская
На следующий день Харвей получил записку с просьбой о встрече с Чарльзом Батлером. Ему это понравилось. В любом случае он думал действовать сообща, потому что делегация железнодорожной нью-йоркской компании, во главе с Корнелиусом Вандербильтом, собиралась нагрянуть в Саванну со дня на день. Об этом Харвею сообщили верные люди. Харвей собирался не упустить свой шанс.
И он его не упустил. Он принял приглашение Чарльза Батлера о встрече.
Встреча была назначена в клубе в центре города. Харвей и Батлер были кратки. Батлер вначале разговора огорошил Харвея тем, что собирается богатеть за счет продажи своей земли железнодорожному магнату Корнелиусу Вандербильту. Но у Батлера были на это свои резоны и Харвей их принял за чистую монету.
Батлер признался, что после скандала с цирковой группой жизнь его в городе осложнилась. В глубине души люди не простили ему этого оскорбления – соответственно, стали мстить ему сплетнями. Но Батлер не пария – он уважает как само общество, так и его мнение. А потому он хочет уехать туда, где его никто не знает, где он никого не оскорблял и там попробует начать жизнь честного рантье. И так как, его желание искупить свою вину перед Саваннским обществом лишком велико, он хочет отправиться искать нового пристанища незамедлительно. А посему, ему предоставляется одно весьма выгодное дело в Нью-Йорке.
Харвей на этом месте не смог удержаться от испуга и перебил Батлера:
– Как?! Вы переезжаете в Нью-Йорк?!
– Да, а что в этом такого?
Харвей был потрясен: "К этим никкер-боккерам?"
– По-видимому, вы все-таки действительно чужой в этом городе, Батлер. Чтобы южанин так просто мог переехать туда, где сплошные торгаши, лавочники и воры?! На Север?… – надо совсем не любить наши земли.
– А я их и не люблю, – нагло прибавил Батлер.
И это уничтожило последние ростки сострадания в сердце Харвея. Раз дурак хочет, чтобы он выглядел смешным, пусть выглядит – и Харвей решил назло Батлеру не объяснять ему, что он теряет, продавая свой участок сейчас, накануне самого приезда магната Корнелиуса Вандербильта.
– Как знаете, Батлер, – с ехидством добавил Харвей. – Так что же вы предлагаете?
– Ну вы же знаете, что у меня есть земля в Лавергельском ущелье. И ходят слухи, что вроде бы Корнелиус Вандербильден собирается проложить до Саванны железную дорогу, чтобы северяне могли ездить на хлопковые плантации, – съязвил Батлер. – Не знаю, каким образом, – но вы мой сосед по землям, а я собираюсь уехать незамедлительно. Поэтому я предлагаю вам купить мою землю. Естественно, не дешево, ведь я понимаю, что Корнелиус, который будет строить на этих землях железную дорогу, заплатит вам втрое против того, что заплатите вы мне. Вы видите, я не дурак. Но мой характер сильнее меня, и потому я уезжаю из этого города, уступая свою партию вам, только потому, что мне противен этот город и все, что с ним связано.
Ничем другим Батлер не смог бы разъярить мистера Харвея больше. Даже если бы Харве Хйне собирался покупать у него эти земли, после оскорбления города и общества, которое в нем жило, Харвей захотел купить все земли Батлера, чтобы ноги его не могло стоять на Юге.
– Потрудитесь не портить ваши последние минуты пребывания на этой земле гнусными выпадами против нее, – взбесился Харвей. – Сколько вы просите?
Батлер наклонился к самому уху банкира и в самые его глубины прошептал цифру. У банкира глаза на лоб вылезли.
"У меня нет таких денег", – говорил его взгляд, но Корнелиус Вандербильт мог купить еще дороже.
– Ладно, – прохрюкал Харвей. – По рукам. Я предоставлю вам требуемую сумму. Только для этого мне придется заложить свой банк, но вас это не касается. Послезавтра вы получите свои деньги.
А Вандербильт должен был приехать на следующий день.
– Я не могу ждать, – категорическим тоном заявил Батлер. – Только завтра. Послезавтра я повышу свою цену.
Харвей согласился:
– Хорошо, я пошлю Филиппа. Он привезет требуемую сумму.
Батлер удовлетворенно откинулся в кресле. А почему бы теперь не выкурить сигару, чтобы поразмыслить о том, что делать дальше, – решил Батлер.
А Харвей принял решение. Он убежал от грешного человека, у которого не было ничего святого.
На следующий день состоялись две животрепещущие финансовые операции. Пьер Робийяр расплатился со своим заимодавцами, а у Филиппа появилась закладная на все имущество Пьера Робийяра.
И еще. В этот же день Чарльз Батлер получил все деньги, которые запросил от Джека Харвея, и заперся в своем городском доме.
На следующий день приехал Корнелиус Вандербильт.
Вандербильт был железнодорожный магнат с Севера, который строил свою империю с тех пор, как мальчишкой убежал из Голландии от своих родителей и занялся в новой Америке делом. Корнелиус в самом деле решил продолжить железную дорогу от Нью-Йорка до Саванны. И это уже не было тайной. Об этом говорили на всех уровнях. Тайной оставалось только то, по чьим землям пройдет эта дорога. Но об этом знал Батлер. Его и слушали. Во всяком случае, Филипп и Харвей.
В первый день своего визита в Саванну Вандербильт встретился с банкирами и промышленниками. Он объехал все земли в окрестностях и нашел их весьма плодородными. А потом уединился с Харвеем.
Харвей мог бы этой встречи не вынести – но он ее вынес.
Вандербильт очень удивился разговору с Харвеем. Да, он в самом деле намерен осуществить проект, который свяжет два центра, два мира – Юг и Север. Но сегодня он убедился, что это рановато. Нет, пока мимо Саванны поезда из Нью-Йорка идти не будут.
– Как, – слабо переспросил Харвей. – Как вы сказали? Не будут? А почему?
– Мне это не нравится, – сказал Корнелиус.
– А мистер Батлер… – немеющим голосом проговорил Харвей.
– Какой мистер? – переспросил Вандербильт.
– Батлер, – с надеждой ответил, произнес Харвей.
– Не знаю такого, – ответил Корнелиус. – А что он говорит?
Но Харвей не смог ответить. Его лицо покраснело, он сполз в кресле. С ним случился удар. Филипп караулил за дверью окончание разговора. Услышав крики о помощи, он вбежал и застал хлопочущего над Харвеем Корнелиуса Вандербильта.
– Что с ним, мистер Вандербильт? – закричал в испуге Филипп.
– Я сам не знаю, – магнат был чрезвычайно перепуган. – Я только сказал ему, что не буду строить железную дорогу через Саванну. Может быть, потом.
– Как?! Как вы сказали? – тихим голосом переспросил Филипп и пошатнулся.
– Что, что вас это так волнует?! – закричал Корнелиус, опасаясь, что сейчас и второй человек упадет в параличе.
– А мистер Батлер? – сказал тусклым голосом Филипп.
– Какой-такой мистер Батлер? Я не знаю никакого мистера Батлера! – завопил Вандербильт. – В вашем городе просто ничего нельзя строить. Все такие нервные. Работа с железом приучает к выдержке. А у вас ее нет.
"Нет, – хором разносилось в голове Филиппа! – А у вас ее нет. Не знаю никакого мистера Батлера. Я скажу тебе по секрету, что хочу стать железнодорожным магнатом". Голоса всех людей, которые разговаривали с ним на эту тему, сплелись в один в голове Филиппа. Он увидел конечную остановку. Поезд останавливался в Саванне. Он выходит, а на перроне его никто не встречает. Никто.
Через двадцать минут Филипп стучался в дверь дома Батлера. Батлер догадался, кто может стучать к нему таким образом.
– Проведите его в кабинет, – велел он слугам.
Филиппа встретили и проводили. Он буквально ворвался в кабинет. Батлер встретил его с самым холодным выражением лица. Филипп был вынужден заговорить первым.
– Вы меня обманули! – крикнул он с порога. Батлер приподнял одну бровь.
– Или вы вылетаете из моего дома пулей, или вы приходите в себя и объясняете толком, что случилось.
– Ничего! – заорал Филипп. – Вы сказали мне, что Корнелиус Вандербильт собирается строить железную дорогу через Лавергельский каньон и Перизитское ущелье. Так этого не произошло!!
И тут лицо Батлера исказил гнев.
– Я не говорил вам ничего, молодой человек. Это вы вздумали воспользоваться моей тайной, которую я вам сообщил не принуждая, но даже и не желая, чтобы вы ей пользовались. Вы вздумали отомстить мне – вы вздумали проучить меня. Так сами же попали в свою ловушку. И вы не можете даже скрежетать на меня зубами, потому что вы сами подло как вор, прийдя ко мне пить вино, услышали от пьяного человека самую сокровенную тайну и задумали использовать ее ему во зло. Вы, маленький человечек, решили обойти меня – так знайте же, что вас покарала судьба, потому что вы и никто другой, обманули меня. Вы, придя сюда с искаженным от гнева личиком, только доказали, что вы подлец и негодяй.
Что вы можете мне ответить на это, молодой человек. Да ничего, потому что дело ваше изначально было связано с воровством. И если ваш дядя сначала оболгал вас, то в итоге вы все же поступили так, как он сказал, И такое не прощается. Вы побежали к Харвею и рассказали ему о том, что я собираюсь купить земли – вы решили быть хитрее меня, так будьте же им – обманите Вандербилта – заставьте его купить вашу землю. Вы ведь пользовались тайной.
Пораженный Филипп молчал. Он мог злиться только на себя.
– Вы разорили целый банк. Чтобы купить вашу землю, мистеру Харвею пришлось задолжать громадные суммы. Если он не вернет деньги, он будет банкротом.
– Значит, вы все еще продолжаете говорить о порядочности. Тогда я вас поставлю перед другой проблемой. После вашей промашки, даже если банк будет существовать – вам там не служить. Даже родственник не простит вам вашего плана. Ну, а как быть с вашими словами благодарности, которую вы ко мне испытывали? Вы ее уже забыли? Что же, у людей бывает короткая память – я напоминаю вам об этом на всем протяжении нашего знакомства. Вы с этим не соглашаетесь. Очень хорошо. Но вот векселя на суммы, которые я заплатил Бибисеру, чтобы освободить вас от его сумасшедшей племянницы – они подписаны вами, – и вы мне должны ту сумму денег, которая здесь указана. Разве она вам ничего не напоминает? А-а? Так будьте честны сначала передо мной – заплатите мне ту сумму, которую должны – и я попробую помочь мистеру Харвею. А-а? Что же вы молчите? – заорал Батлер так, как никогда не орал. – Или вы уже совсем забыли о чувстве благодарности и думаете, что будете бесконечно порхать по жизни, а вас будут все выручать? Так платите же мне, ну?!
– Вы же знаете прекрасно, что у меня нет таких денег, – еле слышно сказал Филипп.
– Да, я это знаю. Так почему же вы требуете от меня вернуть деньги? На каком основании? Я получил от Харвея столько, сколько заплатил за вас Бибисеру. А был еще Пэтифер, а было еще озеро, когда вас полуживого вытащили из воды и вы скрывались в моем доме. – Прекратите себя обманывать – ни к чему хорошему это не приведет. О чем мы с вами говорили – с начала нашего знакомства? Мне нужен "Страшный Суд", Сделайте так, чтобы он был у меня, и мы будем в расчете.
– Но он же не принадлежит мне, – с ужасом сказал Филипп. – Я ничего не могу сделать.
– Не принадлежит вам? Полноте – земля слухами полнится. Разве вы забыли, что у вас есть закладная на имение. Разве вы забыли, как благородно вы поступили и оплатили банковскими деньгами долги вашего дяди? Вот как я понимаю вашу ситуацию. Банк Харвея прогорит в любом случае. Даже если бы не было вашего предложения вкладывать деньги в Перизитское ущелье. Его было не спасти – нет, шанс спасти банк был – это обмануть Чарльза Батлера. Так вот знайте, Батлера еще никому не удалось обмануть, а вы захотели – ну что же, попытка не пытка. Банк – банкрот и вы на улице, завтра я подаю в суд векселя, по которым вы мне должны деньги – и что тогда? Долговая тюрьма? Именно так. Поэтому вы отдаете мне закладную на "Страшный Суд", а я вам отдаю ваши векселя, по которым вы мне не уплатите никогда, и мы квиты. Что вы скажете на такую постановку вопроса?
Филипп был бледен. Он сел в кресло. Его борьба закончилась полным поражением. Он захотел утереть нос Батлеру, стать уважаемым гражданином города, компаньоном Харвея – и ничего не получилось.
И тогда Филипп решился. Он вспомнил, как оболгал его Пьер Робийяр, и вспомнил его последние слова, что судьба его в руках Филиппа. И все стало просто и ясно. Как на весах. Филипп встал.
– Я согласен. Я верну вам закладную на "Страшный Суд" в обмен на мой долг вам.
– И вы получите тем самым шанс стать благочестивым и законопослушным членом общества, – подсказал ему Батлер.
Прощальные письма
В тот же вечер Пьер Робийяр получил известие, что его долговые обязательства находятся в руках Чарльза Батлера. Сообщил ему об этом сам Чарльз Батлер. Также он сообщал, что вернет Робийяру эти векселя, если Филипп женится на Эллин и Робийяр предоставит ему – Батлеру возможность разрабатывать нефть на своем участке. Так Батлер обманулся во второй раз.
В тот же вечер Робийяр отослал два письма, одно Филиппу, другое Батлеру.
Филипп сидел один в пустой гостиной. После известия о том, что Корнелиус Вандербильт не покупает земли Перизитского ущелья, с Харвеем случился удар. Доктор Мид не отходил от банкира ни на минуту. Мозг пожилого джентльмена не выдержал. Давление разорвало кровеносные сосуды, и после обширного инсульта сознание к Харвею не возвращалось. Филипп продолжал жить у него в доме.
Миссис Харвей к нему не заходила. Самому спускаться к своему бывшему старшему компаньону Филиппу было неудобно. Поздно ночью черный слуга передал ему письмо от Пьера Робийяра.
Письмо было написано четким мужским почерком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
– Прошу вас садиться, – он указал Филиппу на почетное кресло для гостей. За девушкой закрылась дверь. Пьер и Филипп приступили к первой в своей жизни деловой беседе.
Она была краткой. Приводить ее целиком нет нужды. Но в ней были целительные нотки для сердца старого Пьера. Он увидел, что тот молодой человек, которого он называл своим племенником, повзрослел. Его молодость и бесшабашность канули в Лету. В нем проступили черты плантатора-землевладельца. А значит, на него можно было положиться, значит у него были принципы, понятные и разделяемые большинством людей их круга. В этом они друг на друга походили.
К Пьеру Робийяру вернулся заблудший племянник. И возможно, сейчас и надо было бы сделать страшное признание в том, что повлекло за собой столько страданий и жертв. Но Робийяр не нашел для этого силы и поэтому он проиграл.
Он совершил ошибку, потому что не смог покаяться в одном грехе или трагической глупости. Он ничего не сказал Филиппу. Хотя Филипп в этом и нуждался. Признайся тогда Робийяр в своем преступлении – молодой человек смог бы избавиться от шрамов на сердце. Но Робийяр не захотел повторять своего греха, Он просто согласился с тем, что у Филиппа появился на сердце шрам.
Филипп приступил к торжественному моменту пожинания лавров. Он предложил тому человеку, которого считал своим дядей, продавать свои долги ему. Как верный "племянник" Филипп хотел нести охрану долгов дяди своей частью, принять долги дяди на себя.
Робийяр сказал:
– Что же, давайте. Я рад, что вы вернулись в мой дом. В вас пробудился разум, Филипп. Я горжусь тем, что у меня такой племянник. Осталось только закрепить наши деловые и родственные отношения.
К сожалению в этой позиции на первом месте суждено было стоять деловым отношениям. Но Пьер сам согласился на операцию по приращению корки на сердце своего сына. Другим он его не устраивал.
– Отцы должны уступать свои права детям. А вы хотя и не мой сын, – на этих словах Пьер поперхнулся, – отныне являетесь единственным моим законным наследником.
"Потому и получаю в наследство одни долги", – злорадно прокомментировал завершение обмена речами Филипп.
– Мне остается только вверить свою судьбу в ваши руки и знать, что вы верно исполните свой – позвольте мне, Филипп, сказать – сыновний долг, – Пьер посчитал, что в такое виде эта тайна его устраивает, – и отойти на покой, предоставляя вам защищать мою старость.
Мужчины встали.
– Мы можем пожать друг другу руки, – сказал Пьер торжественно Филиппу. – Пойдемте к домашним, объявим им о нашем примирении.
– С удовольствием, – торжественно заключил Филипп и задрал подбородок кверху. Видел бы это Батлер – он назвал бы семейную процессию стадом гусаков, которые не знают, что находятся под предводительством мясника.
"А может быть, в этом и есть свой смысл", – мог бы подумать Батлер. Но он ничего не подумал, потому что стоял в этот момент на своих землях в Лавергельском каньоне и копал носком ботинка землю. Его душил гнев. Он ждал момента, когда отправится к Харвею и предложит за громадные деньги купить свои земли, которые будут стоить меньше ожидаемой прибыли от двух участков, что и заставит Харвея согласиться на его предложение. Потекли самые ответственные часы. Принималось решение. Батлер решил действовать, не откладывая: пора было приводить месть в исполнение.
Земля грешная и земля райская
На следующий день Харвей получил записку с просьбой о встрече с Чарльзом Батлером. Ему это понравилось. В любом случае он думал действовать сообща, потому что делегация железнодорожной нью-йоркской компании, во главе с Корнелиусом Вандербильтом, собиралась нагрянуть в Саванну со дня на день. Об этом Харвею сообщили верные люди. Харвей собирался не упустить свой шанс.
И он его не упустил. Он принял приглашение Чарльза Батлера о встрече.
Встреча была назначена в клубе в центре города. Харвей и Батлер были кратки. Батлер вначале разговора огорошил Харвея тем, что собирается богатеть за счет продажи своей земли железнодорожному магнату Корнелиусу Вандербильту. Но у Батлера были на это свои резоны и Харвей их принял за чистую монету.
Батлер признался, что после скандала с цирковой группой жизнь его в городе осложнилась. В глубине души люди не простили ему этого оскорбления – соответственно, стали мстить ему сплетнями. Но Батлер не пария – он уважает как само общество, так и его мнение. А потому он хочет уехать туда, где его никто не знает, где он никого не оскорблял и там попробует начать жизнь честного рантье. И так как, его желание искупить свою вину перед Саваннским обществом лишком велико, он хочет отправиться искать нового пристанища незамедлительно. А посему, ему предоставляется одно весьма выгодное дело в Нью-Йорке.
Харвей на этом месте не смог удержаться от испуга и перебил Батлера:
– Как?! Вы переезжаете в Нью-Йорк?!
– Да, а что в этом такого?
Харвей был потрясен: "К этим никкер-боккерам?"
– По-видимому, вы все-таки действительно чужой в этом городе, Батлер. Чтобы южанин так просто мог переехать туда, где сплошные торгаши, лавочники и воры?! На Север?… – надо совсем не любить наши земли.
– А я их и не люблю, – нагло прибавил Батлер.
И это уничтожило последние ростки сострадания в сердце Харвея. Раз дурак хочет, чтобы он выглядел смешным, пусть выглядит – и Харвей решил назло Батлеру не объяснять ему, что он теряет, продавая свой участок сейчас, накануне самого приезда магната Корнелиуса Вандербильта.
– Как знаете, Батлер, – с ехидством добавил Харвей. – Так что же вы предлагаете?
– Ну вы же знаете, что у меня есть земля в Лавергельском ущелье. И ходят слухи, что вроде бы Корнелиус Вандербильден собирается проложить до Саванны железную дорогу, чтобы северяне могли ездить на хлопковые плантации, – съязвил Батлер. – Не знаю, каким образом, – но вы мой сосед по землям, а я собираюсь уехать незамедлительно. Поэтому я предлагаю вам купить мою землю. Естественно, не дешево, ведь я понимаю, что Корнелиус, который будет строить на этих землях железную дорогу, заплатит вам втрое против того, что заплатите вы мне. Вы видите, я не дурак. Но мой характер сильнее меня, и потому я уезжаю из этого города, уступая свою партию вам, только потому, что мне противен этот город и все, что с ним связано.
Ничем другим Батлер не смог бы разъярить мистера Харвея больше. Даже если бы Харве Хйне собирался покупать у него эти земли, после оскорбления города и общества, которое в нем жило, Харвей захотел купить все земли Батлера, чтобы ноги его не могло стоять на Юге.
– Потрудитесь не портить ваши последние минуты пребывания на этой земле гнусными выпадами против нее, – взбесился Харвей. – Сколько вы просите?
Батлер наклонился к самому уху банкира и в самые его глубины прошептал цифру. У банкира глаза на лоб вылезли.
"У меня нет таких денег", – говорил его взгляд, но Корнелиус Вандербильт мог купить еще дороже.
– Ладно, – прохрюкал Харвей. – По рукам. Я предоставлю вам требуемую сумму. Только для этого мне придется заложить свой банк, но вас это не касается. Послезавтра вы получите свои деньги.
А Вандербильт должен был приехать на следующий день.
– Я не могу ждать, – категорическим тоном заявил Батлер. – Только завтра. Послезавтра я повышу свою цену.
Харвей согласился:
– Хорошо, я пошлю Филиппа. Он привезет требуемую сумму.
Батлер удовлетворенно откинулся в кресле. А почему бы теперь не выкурить сигару, чтобы поразмыслить о том, что делать дальше, – решил Батлер.
А Харвей принял решение. Он убежал от грешного человека, у которого не было ничего святого.
На следующий день состоялись две животрепещущие финансовые операции. Пьер Робийяр расплатился со своим заимодавцами, а у Филиппа появилась закладная на все имущество Пьера Робийяра.
И еще. В этот же день Чарльз Батлер получил все деньги, которые запросил от Джека Харвея, и заперся в своем городском доме.
На следующий день приехал Корнелиус Вандербильт.
Вандербильт был железнодорожный магнат с Севера, который строил свою империю с тех пор, как мальчишкой убежал из Голландии от своих родителей и занялся в новой Америке делом. Корнелиус в самом деле решил продолжить железную дорогу от Нью-Йорка до Саванны. И это уже не было тайной. Об этом говорили на всех уровнях. Тайной оставалось только то, по чьим землям пройдет эта дорога. Но об этом знал Батлер. Его и слушали. Во всяком случае, Филипп и Харвей.
В первый день своего визита в Саванну Вандербильт встретился с банкирами и промышленниками. Он объехал все земли в окрестностях и нашел их весьма плодородными. А потом уединился с Харвеем.
Харвей мог бы этой встречи не вынести – но он ее вынес.
Вандербильт очень удивился разговору с Харвеем. Да, он в самом деле намерен осуществить проект, который свяжет два центра, два мира – Юг и Север. Но сегодня он убедился, что это рановато. Нет, пока мимо Саванны поезда из Нью-Йорка идти не будут.
– Как, – слабо переспросил Харвей. – Как вы сказали? Не будут? А почему?
– Мне это не нравится, – сказал Корнелиус.
– А мистер Батлер… – немеющим голосом проговорил Харвей.
– Какой мистер? – переспросил Вандербильт.
– Батлер, – с надеждой ответил, произнес Харвей.
– Не знаю такого, – ответил Корнелиус. – А что он говорит?
Но Харвей не смог ответить. Его лицо покраснело, он сполз в кресле. С ним случился удар. Филипп караулил за дверью окончание разговора. Услышав крики о помощи, он вбежал и застал хлопочущего над Харвеем Корнелиуса Вандербильта.
– Что с ним, мистер Вандербильт? – закричал в испуге Филипп.
– Я сам не знаю, – магнат был чрезвычайно перепуган. – Я только сказал ему, что не буду строить железную дорогу через Саванну. Может быть, потом.
– Как?! Как вы сказали? – тихим голосом переспросил Филипп и пошатнулся.
– Что, что вас это так волнует?! – закричал Корнелиус, опасаясь, что сейчас и второй человек упадет в параличе.
– А мистер Батлер? – сказал тусклым голосом Филипп.
– Какой-такой мистер Батлер? Я не знаю никакого мистера Батлера! – завопил Вандербильт. – В вашем городе просто ничего нельзя строить. Все такие нервные. Работа с железом приучает к выдержке. А у вас ее нет.
"Нет, – хором разносилось в голове Филиппа! – А у вас ее нет. Не знаю никакого мистера Батлера. Я скажу тебе по секрету, что хочу стать железнодорожным магнатом". Голоса всех людей, которые разговаривали с ним на эту тему, сплелись в один в голове Филиппа. Он увидел конечную остановку. Поезд останавливался в Саванне. Он выходит, а на перроне его никто не встречает. Никто.
Через двадцать минут Филипп стучался в дверь дома Батлера. Батлер догадался, кто может стучать к нему таким образом.
– Проведите его в кабинет, – велел он слугам.
Филиппа встретили и проводили. Он буквально ворвался в кабинет. Батлер встретил его с самым холодным выражением лица. Филипп был вынужден заговорить первым.
– Вы меня обманули! – крикнул он с порога. Батлер приподнял одну бровь.
– Или вы вылетаете из моего дома пулей, или вы приходите в себя и объясняете толком, что случилось.
– Ничего! – заорал Филипп. – Вы сказали мне, что Корнелиус Вандербильт собирается строить железную дорогу через Лавергельский каньон и Перизитское ущелье. Так этого не произошло!!
И тут лицо Батлера исказил гнев.
– Я не говорил вам ничего, молодой человек. Это вы вздумали воспользоваться моей тайной, которую я вам сообщил не принуждая, но даже и не желая, чтобы вы ей пользовались. Вы вздумали отомстить мне – вы вздумали проучить меня. Так сами же попали в свою ловушку. И вы не можете даже скрежетать на меня зубами, потому что вы сами подло как вор, прийдя ко мне пить вино, услышали от пьяного человека самую сокровенную тайну и задумали использовать ее ему во зло. Вы, маленький человечек, решили обойти меня – так знайте же, что вас покарала судьба, потому что вы и никто другой, обманули меня. Вы, придя сюда с искаженным от гнева личиком, только доказали, что вы подлец и негодяй.
Что вы можете мне ответить на это, молодой человек. Да ничего, потому что дело ваше изначально было связано с воровством. И если ваш дядя сначала оболгал вас, то в итоге вы все же поступили так, как он сказал, И такое не прощается. Вы побежали к Харвею и рассказали ему о том, что я собираюсь купить земли – вы решили быть хитрее меня, так будьте же им – обманите Вандербилта – заставьте его купить вашу землю. Вы ведь пользовались тайной.
Пораженный Филипп молчал. Он мог злиться только на себя.
– Вы разорили целый банк. Чтобы купить вашу землю, мистеру Харвею пришлось задолжать громадные суммы. Если он не вернет деньги, он будет банкротом.
– Значит, вы все еще продолжаете говорить о порядочности. Тогда я вас поставлю перед другой проблемой. После вашей промашки, даже если банк будет существовать – вам там не служить. Даже родственник не простит вам вашего плана. Ну, а как быть с вашими словами благодарности, которую вы ко мне испытывали? Вы ее уже забыли? Что же, у людей бывает короткая память – я напоминаю вам об этом на всем протяжении нашего знакомства. Вы с этим не соглашаетесь. Очень хорошо. Но вот векселя на суммы, которые я заплатил Бибисеру, чтобы освободить вас от его сумасшедшей племянницы – они подписаны вами, – и вы мне должны ту сумму денег, которая здесь указана. Разве она вам ничего не напоминает? А-а? Так будьте честны сначала передо мной – заплатите мне ту сумму, которую должны – и я попробую помочь мистеру Харвею. А-а? Что же вы молчите? – заорал Батлер так, как никогда не орал. – Или вы уже совсем забыли о чувстве благодарности и думаете, что будете бесконечно порхать по жизни, а вас будут все выручать? Так платите же мне, ну?!
– Вы же знаете прекрасно, что у меня нет таких денег, – еле слышно сказал Филипп.
– Да, я это знаю. Так почему же вы требуете от меня вернуть деньги? На каком основании? Я получил от Харвея столько, сколько заплатил за вас Бибисеру. А был еще Пэтифер, а было еще озеро, когда вас полуживого вытащили из воды и вы скрывались в моем доме. – Прекратите себя обманывать – ни к чему хорошему это не приведет. О чем мы с вами говорили – с начала нашего знакомства? Мне нужен "Страшный Суд", Сделайте так, чтобы он был у меня, и мы будем в расчете.
– Но он же не принадлежит мне, – с ужасом сказал Филипп. – Я ничего не могу сделать.
– Не принадлежит вам? Полноте – земля слухами полнится. Разве вы забыли, что у вас есть закладная на имение. Разве вы забыли, как благородно вы поступили и оплатили банковскими деньгами долги вашего дяди? Вот как я понимаю вашу ситуацию. Банк Харвея прогорит в любом случае. Даже если бы не было вашего предложения вкладывать деньги в Перизитское ущелье. Его было не спасти – нет, шанс спасти банк был – это обмануть Чарльза Батлера. Так вот знайте, Батлера еще никому не удалось обмануть, а вы захотели – ну что же, попытка не пытка. Банк – банкрот и вы на улице, завтра я подаю в суд векселя, по которым вы мне должны деньги – и что тогда? Долговая тюрьма? Именно так. Поэтому вы отдаете мне закладную на "Страшный Суд", а я вам отдаю ваши векселя, по которым вы мне не уплатите никогда, и мы квиты. Что вы скажете на такую постановку вопроса?
Филипп был бледен. Он сел в кресло. Его борьба закончилась полным поражением. Он захотел утереть нос Батлеру, стать уважаемым гражданином города, компаньоном Харвея – и ничего не получилось.
И тогда Филипп решился. Он вспомнил, как оболгал его Пьер Робийяр, и вспомнил его последние слова, что судьба его в руках Филиппа. И все стало просто и ясно. Как на весах. Филипп встал.
– Я согласен. Я верну вам закладную на "Страшный Суд" в обмен на мой долг вам.
– И вы получите тем самым шанс стать благочестивым и законопослушным членом общества, – подсказал ему Батлер.
Прощальные письма
В тот же вечер Пьер Робийяр получил известие, что его долговые обязательства находятся в руках Чарльза Батлера. Сообщил ему об этом сам Чарльз Батлер. Также он сообщал, что вернет Робийяру эти векселя, если Филипп женится на Эллин и Робийяр предоставит ему – Батлеру возможность разрабатывать нефть на своем участке. Так Батлер обманулся во второй раз.
В тот же вечер Робийяр отослал два письма, одно Филиппу, другое Батлеру.
Филипп сидел один в пустой гостиной. После известия о том, что Корнелиус Вандербильт не покупает земли Перизитского ущелья, с Харвеем случился удар. Доктор Мид не отходил от банкира ни на минуту. Мозг пожилого джентльмена не выдержал. Давление разорвало кровеносные сосуды, и после обширного инсульта сознание к Харвею не возвращалось. Филипп продолжал жить у него в доме.
Миссис Харвей к нему не заходила. Самому спускаться к своему бывшему старшему компаньону Филиппу было неудобно. Поздно ночью черный слуга передал ему письмо от Пьера Робийяра.
Письмо было написано четким мужским почерком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42