– Доедешь до Саундтона – это небольшой поселок. Через него проходит железная дорога. Там увидишь кабачок „У Джека“. Лошадь и повозку оставь хозяину, привяжи, где он скажет, и скажи, что это Джонсонова, он за ней непременно заедет.
Я беру под уздцы лошадь, залезаю рукой в задний карман брюк и чувствую тонкий брикет. Достаю. Это табачная жвачка. Я смотрю на Джонсона. Джонсон хитро смотрит, я расплываюсь в улыбке. Честное слово, сейчас роднее, чем Джонсон, я не знаю человека.
– Я этого никогда не забуду, Джонсон!
Я знаю, что нам, может быть, никогда не придется увидеться.
Я кладу в рот табачную жвачку и, хотя мне чрезвычайно противно, начинаю ее жевать и улыбаюсь. Запрыгиваю на козлы и стегаю лошадь. Она взвивается с места, как ковер-самолет.
Джонсон кричит:
– Я тоже тебя не забуду, парень. Будь осторожен и никогда не пробуй в компании незнакомых людей опиумную настойку.
Я машу ему рукой и исчезаю в клубах пыли. Меня ждет пятимильная пыльная дорога.
По дороге к Саундтону никого не встречаю, в самом поселке на меня никто не обращает внимания. Я заезжаю в кабачок „У Джона“, его хозяин – полная противоположность тому, что встретил меня накануне. Он радостно мне улыбается, когда я говорю, что это повозка Джонсона, и за ней надо проследить.
Железная дорога через это селение проходит, я даже могу заказать билет. В город мне нужно безотлагательно, я спрашиваю билеты на ближайший поезд. Он появится через двое суток. Билет мне продает начальник станции, я благодарю его и возвращаюсь в кабачок „У Джона“. Хозяин мне подмигивает, я подхожу и говорю, что хотел бы дождаться Джонсона, нельзя ли меня приютить в местечке поукромнее.
– О-о, ты его друг?
Я киваю. В окно замечаю, что кто-то едет в направлении салуна. Становится страшно.
– Тогда ползи на второй этаж ко мне. Выбери, что хочешь выпить.
Мне стыдно признаться, что спиртного я боюсь, как огня и утопленников, и я выбираю. Точнее, пробую выбрать, потому что кроме виски, джина и бренди нет ничего. Я робко спрашиваю какой-нибудь настойки. Хозяин наливает мне стакан виски и кого-то громко зовет по имени.
– Уотлинг!
Я оглядываюсь, силясь понять, кто из присутствующих здесь мужчин носит столь странное имя.
Таких нет. И тут раздается топот ножек, и со второго этажа спускается нечто в розовом кринолине, слишком неподходящем для такого салуна. Я во все глаза смотрю на странное существо. Эта девушка горбатая. Она улыбается мне одними глазами и приседает в легчайшем реверансе перед хозяином.
– Вы звали меня, отец?
– Займи мистера, – бурчит он, уже не глядя в мою сторону и заинтересованно поглядывая на двух громил, входящих в салун. Я без особого восторга смотрю на них, потом перевожу взгляд на мисс:
– Добрый день, ваш отец пригласил меня куда-то на второй этаж.
– Что? Очень приятно, мистер… Она, наверное, глухая. Я почти ору.
– Меня зовут Джекки. Ведите меня на второй этаж.
Двое верзил с подозрением оборачиваются ко мне.
– Сэм, – вставляю я, – она меня не слышит!
– Пройдемте со мной, – наконец произносит девушка.
Я поднимаюсь и чувствую, как вслед мне упираются два тупых сальных взгляда. У меня нехорошее предчувствие.
– Кто этот молокосос, приятель? – бурчит чей-то голос.
– Сын моей сестры, – отвечает хозяин, причем это слышит и его дочь. Но, видно, ей не привыкать к подобным гостям своего отца.
– А телега чья? – спрашивает голос, гораздо ниже и гаже предыдущего. Тучи над моей головой сгущаются.
– Вы хотите сказать, повозка с гнедой кобылой, джентльмены?
– Примерно так, малый.
– Мистера Джонсона.
– Ого. Значит, он и сюда добрался, а мы вроде думали, что он обитает сейчас далеко от наших мест.
– Это ваши дела, что вы о нем думаете, – недружелюбно говорит хозяин. – Где бы он ни был, не советую вам пользоваться телегой Джонсона. Он попросил ее очень приберечь. Или вы мне не верите?
Ковбои молчат.
Я понимаю, что Джонсон – человек, который оказал мне гостеприимство, пользуется в здешних краях чуть ли не славой легендарного Робин Гуда, и по-моему его имя спасает меня снова…»
…В пассажирском поезде Милуоки – Саванна Филипп пробрался в головной локомотив к машинистам. Трижды он срывался с переходных мостков вниз. Если бы не чудо, у него бы не было ног. Бабушка Робийяр была в истерике.
Машинисты встретили Филиппа недружелюбно. Филиппу пришлось прибегнуть к мзде. Несчастный влюбленный пообещал озолотить машинистов, если они сумеют догнать поезд, что идет впереди их. Машинисты сомневались. Старший из них спросил:
– Там впереди почтовый вагон в составе, вы что, хотите его ограбить?
– У меня там девушка, любимая. Мне нужно срочно с ней встретиться.
– Так дождитесь Саванны.
Филипп посмотрел на двух крепких машинистов, внимательно глядевших на грудь Филиппа, и решился на крайний шаг.
Он снял с груди крестик с алмазом в центре, что повесила ему на шею Кэролайн при крещении, и отдал машинистам. Те молча переглянулись. Старший из них подержал крестик в руках и кивнул головой.
– Оставайтесь с нами, мистер. Мы прицепимся к хвосту беглеца.
Филипп вздохнул. Машинисты дали страшный гудок, и поезд Милуоки – Саванна пустился вдогонку за поездом, в котором ехала Эллин…
…Джекки-поэт поднимался к Уотлинг. В ее комнате он почувствовал себя спокойнее. И мог обратить внимание на то, чего не замечал раньше. Он не был знаком с уловками девушек, и ему не показалось странным, что в его присутствии у них горят глаза и раскрывается ротик. Он сидел на стуле и смотрел как мисс Уотлинг гладила белье и напевала песенку. Джекки повернулся к зеркалу и оглядел себя. Молодой ковбой. Шляпа на глазах, кожаные штаны, не хватает гребенки, на которой можно насвистеть мелодию.
– Может, вы хотите чаю?
– Премного благодарен, не пью.
– Вы боитесь вспотеть?
– Даже наоборот, боюсь замерзнуть, но все равно – ничего жидкого.
– Вы таинственный.
– О-о, это так кажется.
– Все мужчины говорят «это так кажется». А потом начинают творить такие странности, что только диву даешься.
– Когда мужчина творит странности, то обычно дает дуба. Вскорости.
– Каламбуры, мистер… Как вас звать?
– Вы сами сейчас назвали очень хорошее имя: мистер Как Вас Звать.
– У меня есть сладкое, хотите к чаю?
– Я же сказал, что не хочу чаю.
– Это вы притворяетесь, вы же замерзли. Снимите сапоги, я их высушу.
– Спасибо, они сухие.
– Ну, как знаете. Вы милый воспитанный джентльмен. Подержите вазу, я налью воды и поставлю эти замечательные бегонии. О-о, я пролила воду вам на бриджи. Позвольте, я высушу.
– Это совершенные пустяки. Не надо.
– Но вы же можете простудиться!
– Нет, спасибо, не надо.
– Я выйду. Вот вам простыня. Можете закутаться и сесть в кресло, к окну.
– Может быть, вам тоже надеть простыню и просушиться. Вы себя тоже забрызгали.
– Нет, спасибо, хотя я подумаю. Может, пока буду сушить вашу одежду, пролью на себя таз с водой, тогда посушусь. Снимите сапоги – я их тоже высушу.
– А шляпу и рубашку можно оставить?
– В шляпе при девушке неприлично, а рубашка ведь у вас грязная. Давайте уж и ее. Я ее постираю, – и Уотлинг вышла.
Через две минуты: стук в дверь.
– Вы готовы?
– Я не умею раздеваться с такой скоростью.
– Я еще могу подождать. Но недолго.
– Три секунды. Почти готово.
– Я вхожу.
– Хорошо-хорошо.
– Ой, какой вы смешной. Вы похожи на индейца, замерзшего во льду.
– Наверное. Почему вы побледнели?
– Дырка на простыне.
– Где?
– Внизу. Что с вами? Теперь вы побледнели.
– Как низко? В каком месте?
– Может быть, повыше колен, но пониже пояса. Где-то на экваторе.
– Там холодно.
– Где, на экваторе?
– Нет, где дырка.
– Все! Кончилось!
– Ты про себя или про что?
– Наше счастье. Встретились три часа назад, и уже пора расставаться. У меня еще ни с одной девушкой так скоро не было.
– А может, у тебя их вообще не было?
– Не знаю.
– Как это – не знаешь?
– Вот так: не знаю.
– Ты странный. Если ты до меня целовался, значит, были. Раз не целовался – значит, не были.
– Слушай, а сколько времени на самом деле как я к тебе вошел, прошло? Я как-то потерял счет.
– Суток трое.
– Ты шутишь?
– Да нет. Никогда.
– Я завишу от времени, как от приговора Папы Римского. Ты же знаешь, мне надо торопиться.
– Я знаю. Прошло три дня.
– Нет, ты сошла с ума. И твой папаша тоже. Ты хочешь сказать, что он три дня к нам не заглядывал?
– В этом нет ничего удивительного. Так бывает постоянно, если у меня хорошенькие постояльцы.
– Я еще раз говорю, ты сошла с ума, я позову твоего отца.
– Слушай, прекрати говорить про моего отца. Его здесь нет.
– Как нет, а внизу кто ведет хозяйство?
– А с чего ты взял, что это отец?
– Как же. Он сказал, моя дочь мисс Уотлинг.
– «Моя дочь мисс Уотлинг!» Он мой хозяин, а не отец. Хотела бы видеть такого отца, который позволит дочери то, что позволяет мне мистер Джон.
– Мистер Джон? Тот что внизу? Твой отец? Прекрати надо мной издеваться.
– Никто над тобой не издевается. Это нормальная практика. Ты хотел удовольствия – мы его тебе доставили.
– Я хотел удовольствия? Я пришел к твоему отцу, чтобы скоротать время в ожидании поезда.
– Прекрати называть его отцом. Я тебе сказала – это мой хозяин.
– Хозяин? Так значит я был в борделе? Но я же пришел в салун.
– Прекрати разыгрывать дурачка. Салун на первом этаже. А у меня – Эльдорадо.
– Что?
– Эльдорадо. Земля наслаждений.
– Вот тут ты ошибочку допустила. Это не может быть бордель, потому что я не платил и ничего не заплачу тебе. Ну, что ты на это скажешь?
– Ничего не скажу. Твои деньги мне не нужны.
– То есть как?
– За тебя заплатит мистер Джонсон, чьим гостем ты представился. Мой хозяин уже получил деньги. Ты ведь действительно гость мистера Джонсона?
– Чего ты от меня добиваешься? Чтобы я назвал черное белым? Мистер Джонсон не знал, что я вернусь сюда, и тем более что поднимусь на второй этаж.
– Он знал, что ты сюда зайдешь.
– Хорошо. Давай разберем все логически. То, что я зайду сюда, можно было предположить, коли мне рекомендовали обратиться к «хозяину Джону», как ты его называешь. Но поднялся наверх к тебе я только потому, что в кабак вошли те двое, которые наверняка ищут меня в связи с убийством своего приятеля.
– Могу тебя огорчить. Эти двое – и мои приятели тоже. Они в салун вошли именно для того, чтобы ты их испугался и поднялся на второй этаж.
– Ты лжешь. Зачем? Кому это нужно?
– Ты стал гостем мистера Джонсона, и этим все объясняется.
– Кто этот ваш мистер Джонсон? Это уставший охотник?
– Уставший или не уставший – тебе лучше знать. Я у него никогда не гостила и уж тем более не ночевала. Я не знаю, что ты ему хорошего сделал. Но он тебе благодарен, это факт. Поэтому он устроил тебе представление. Ты не веришь? Тебе нужны доказательства?
– Ненавижу ложь. То, что я вернулся в салун, – чистая случайность. Поезд будет только через двое суток. Где моя одежда? Ты обманываешь меня.
– Ты не волнуйся. Хозяйка Эльдорадо приносит счастье. А что касается поезда, так он здесь вовсе не ходит.
– Но железная дорога… она должна быть везде. Ее строил мой отец!
– Бездействует два года. Ты ведь отправился сюда по подсказке мистера Джонсона. Значит, это уже было запланировано.
– А начальник станции, что продал мне билеты, и расписание?
– Ну, милый мой, не будь же ты таким доверчивым. Расписание!! Расписание висело еще тогда, когда здесь ходил поезд. А было это два года назад. А что касается начальника станции… Так он тоже такой, что и те двое, напугавших тебя. Они простые охотники. Хотя этот «начальник» и не мой приятель.
– Но ради чего и кто им разыграть меня?
– Ты гость мистера Джонсона, и этим сказано все. Это поселение целиком принадлежит Джонсону, и мы зависим от него и потому делаем то, что он нам скажет. Что он сказал тебе не прощанье?
– Что всегда говорят при прощании. До свиданья.
– Это нам ничего не дает. Он должен был сказать, что-то ключевое.
– Ключевое? Ну, он крикнул мне, чтобы я не доверял опиумной настойке и порошку коки, она творит с людьми чудеса.
– И он тебе это сказал последним? Значит, ты просто ему чертовски понравился, парень.
– Но послушай, я оказался у его дома… я даже не знаю теперь, могу ли я говорить это слово, – случайно. Меня практически подбросили к нему. Хм. Почти без одежды. Какие-то неизвестные мне доброхоты.
– Он любит это. Как бы случайность. Ему нужно, чтобы человек чувствовал себя, как в первые дни творения после изгнания из Рая. Нагой – на страшной и опасной земле.
– Так, значит, вы знали, что я у вас появлюсь. Но каким образом?
– От мистера Джонсона прискакал вестовой за полчаса до тебя. Сказал, что Джонсон послал тебя сюда длинной дорогой. Ты же не видел, что он делал до того, как вернулся из кокаиновых путешествий.
– Не видел.
– Вот именно. Посыльный сказал, что сейчас у нас будет прелюбопытный гость и чтобы тебя на полную «катушку» встретили.
– Неужели ты хочешь сказать, что и убийство было подстроено?
– Про убийство не знаю. Скорее всего, его могли спровоцировать. У нас ведь бродит много мерзавцев, которых не жалко пристрелить.
– Зачем ты это все мне рассказываешь?
– Только потому, что ты рвался на поезд, который здесь не ходит, и мог пустить с досады себе пулю в лоб.
– А пущу ее, пожалуй, вашему мистеру Джонсону. Зачем же он дал мне двадцать долларов и сказал, что с ними я доеду до любого уголка Штатов?
– Значит, он собирается в самом деле помочь тебе в этом.
– Каким образом? А что, в самом деле три дня прошло, или как?
– Да – три дня. Сила любви, парень, сила первой любви. Впрочем, это уже мои тайны, ими я с тобой делиться не стану.
– Слушай, только не обманывай меня, а?
– Я не обманываю. Ты мне нравишься. И потом, пока ты мой клиент, я тебе помогаю.
– Я могу достать здесь лошадь? Я по горло сыт вашим мистером Джонсоном. Я должен вернуться в свой дом и попытаться попасть в Саванну.
– Я полагаю, что лошадь стоит там, где ты ее оставил с повозкой. Что касается Саванны, я думаю, мистер Джонсон тебе поможет.
– К черту твоего мистера. Я буду выпутываться сам. Если еще окажется, что я и человека не убил…
– …ты перережешь себе вены! Все вы, мужики, одинаковые.
– Неужели ты – настоящая проститутка? О Боже!
– Но-но, парень. Я хозяйка Эльдорадо.
– Да пошла ты со своим Эльдорадо! Как хоть тебя зовут на самом деле, если вы тут все во что-то играете?
– Могу сказать. Может, когда-нибудь это тебе пригодится. Красотка Уотлинг.
– Что? Легендарная Красотка? С горбом?
– Ты, по-моему, загнул насчет легендарной.
– А у вашего хозяина, я имею в виду не Джона… может, у него есть другой хозяин, более главный?
– Есть. Мистер… Батлер.
Но Джекки уже выскочил из спальни. «Дурачок. Убежал, не услышал. А жаль. Имя-то как Сим-Сим. Открывает многие двери».
Мексиканская история
…Поезд, следующий по маршруту Милуоки – Саванна, глухо стукнулся в состав, мчащийся впереди. Филипп зажмурился. Сейчас будет взрыв. Он представил себе Эллин.
– Удачно сцепились, – услышал он голос машиниста над ухом.
– Можете перелезать, мистер – сказал другой.
Филипп выглянул в смотровое окно. В самом деле – их поезд тащил «беглеца» перед собой.
Машинист, что был постарше, перекрестил Филиппа.
– Ну, мистер, с богом, – полезайте на тот состав. Как перелезете, не забудь нас отцепить.
Филипп кивнул. Самое главное – не упасть под колеса.
Машинисты открыли ему двери.
Преодолевая сильнейшие порывы ветра, Филипп выскользнул наружу. Каждый шаг давался с трудом. Но идти было не так уж страшно. Через три шага он почувствовал, как его руки намертво вцепились в соединительные троса поезда-беглеца. Филипп был на том же поезде, что и Эллин.
Машинисты дали гудок. Филипп расцепил связку меж двумя составами, и его родной поезд стал тут же на глазах отставать.
Филипп был у цели.
Он проник в вагон, в окнах которого горел желтый призывный свет.
И первым, кого Филипп увидел, был его родной дядя. От неожиданности юноша закачался.
Его дядя был не один.
Рядом с ним стояла умершая Кэролайн.
На ней была шляпка, в которой она позировала художнику, изготовлявшему дагерротипы. И платье – такое же. Его мать вся напоминала картинку с дагерротипа.
Дядя и мать стояли обнявшись. Они одновременно оглянулись и увидели Филиппа.
Кэролайн пронзительно завизжала, а дядя, издав рык, бросился на Филиппа. – «Не смотри на меня!»
Молодой джентльмен не успевал ничего предпринять. Дядя выхватил из ножен, что висели на боку его офицерского мундира, саблю и с размаху погрузил ее в грудь юноши.
Филипп охнул и стал медленно оседать на пол.
В вагоне наступила тишина.
Юноша простерся у его ног.
Дядя довольно засмеялся и обернулся к Кэролайн.
– Эй, Долли, этот парень вовсе не грабитель. Похоже, он из того города, куда мы едем. Он принял меня за своего дядю. Ловко же я под него загримировался. Слышала, он закричал: «Дядя»? А тебя он и вовсе чудно обозвал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42