Он стал приставать к Кэролайн. Пьер-актер подошел к нему и ударил мальчика по щеке. Уродцы заговорили скрипучими голосами, каждый вытащил на сцену маленький домик, который был копией реальных домов Саванны.
Зрители стали тыкать в них пальцами.
Карлы заговорили о сплетнях, когда-либо звучавших в настоящих домах реального города. Обсуждался буквально каждый из уважаемых жителей города.
Какой-то господин, что сидел в партере, вдруг закричал, что все это вранье: не говорил он таких слов своей жене. И тут же дама, сидевшая рядом с ним, заголосила и крикнула, что ее сестра никогда не завидовала своей соседке, а наоборот, ее муж изменял ей с сестрой.
Трагедия началась с одного очень хитрого хода, кем-то гениально придуманного. Один из актеров, изображающий сестру миссис Мериузер, поднялся в партер, подошел к реальной миссис Уайтинг – и начал в лицо ей говорить гадости, которые миссис Мерриузер говорила бы про миссис Уайтинг. Муж миссис Уайтинг сидел рядом, его нервы не выдержали – он погнался за актером, а догнав стал бить. У старика в женском платье пошла кровь носом и вдруг оказалось, что это настоящая миссис Мерриузер. Началось невообразимое. Все повскакивали со своих мест и, завязалась драка.
Места, проданные каждому горожанину, были распределены таким образом, что враждующие группировки оказались по соседству друг с другом. Зрители забыли о приличиях, все смотрели друг на друга с лютой ненавистью. Главное, было непонятно кто перед тобой, имитатор-актер или реальное лицо. Зрители стали щупать друг друга.
Мужчины задирали дамам юбки, чтобы удостовериться, что это не актеры.
Такого Саванна еще не видела.
Карлы, оставив свои игрушечные домики и кораблики на сцене, покинули арену. Актеры торопливо переодевались за кулисами. В партере пролилась первая кровь.
Все приличия были забыты. Дамы колотили друг друга зонтиками, а мужчины стояли друг напротив друга в стойке английских боксеров.
– Они нас побьют, как только разберутся между собой, – передавали карлы друг другу слова Снепса. – Надо бежать из города.
Но это было невозможно.
Карлы узнали, что касса – пуста и денег брать неоткуда. Таинственный устроитель гастролей не расплатился с труппой. Правда, обещал очень щедрые гонорары. Приходилось выбирать: либо собственная жизнь, либо деньги.
Карлы предпочли первое и стали убираться из здания не солоно нахлебавши.
Только один человек из партера покинул вместе с ними поле битвы. Директор труппы нагнал его и с негодующим лицом зашипел ему на ухо:
– Вы думаете, что я вас не узнаю, и со страху ноги унесу. Вы должны нам 15 тысяч! Я не видел вашего лица, не знаю, кто вы, но вы нам обещали деньги: и я не отстану от вас.
Неизвестный был в маске. Он не стал спорить с Галлимаром.
– Вы почему-то хотите, чтобы вам заплатил я? Хорошо – я это сделаю. Но не сейчас, через неделю дам вам деньги, а сейчас: подите вон! – и неизвестный оставил мистера Галлимара в растерянности.
Скандал
А на следующий день в городе разразился скандал.
Все спрашивали друг у друга, кто устроил это представление. Кто научил карлов тайным, понятным лишь посвященным горожанам оскорбительным намекам. Одни были уверены, что это сделал Батлер. Другие подумали на Бибисера. Это он больше всех носился по городу, рассказывая о чудесах, которые будут показывать карлы, удивляя людей, которые кроме виски и покера ничем не интересовались.
В тот же день к Бибисеру пришел таинственный посетитель, который сообщил Бибисеру о подозрении в обществе. Посетитель добавил, что если Мартину дорога жизнь, пусть все валит на Батлера.
А утром, к Бибисеру в дом явился целый сонм разгневанных мужей, требующих сатисфакции. Перепуганный Бибисер всех встречал у порога в ночном халате и домашних туфлях и клятвенно божился, что он не он был устроителем скандала. В доказательство он указывал на свой толстый живот и говорил, что он сам жертва: у него на нервной почве после представления икота разыгралась. Представители разгневанной части города нахмурились и приперли Бибисера к стенке.
Мартин, который с утра еще не завтракал, не выдержал и сдался. Он признался, что ко всему этому делу он только немного причастен, а главная фигура всей затеи – мистер Батлер.
– Мистер Че. Пи. Батлер, с которого и должен быть спрос, – повторил Бибисер.
Разгневанные мужи возмутились: вместе с ними не было Пьера Робийяра, которому бы эти слова пришлись бы больше всех по душе. Но Робийяр отказался принимать участие в наказании, когда его попросили об этом. Общество на первый раз оставило это без внимания. А с Батлером порешили разобраться немедленно. До крови.
На следующий день мистеру Че Пи. Батлеру поступило первое письмо, в котором ему коротко предлагали ответить за моральный ущерб, причиненный городу выступлением карлов, – на дуэли. Батлер недоумевал, почему на него пало подозрение.
По правилам дуэлей, которых порядочные саванцы придерживались неукоснительно, вызывающая сторона предложила мистеру Батлеру самому определить условия дуэли. И Батлер их определил.
Он предложил дуэль за деньги.
Предложение было ошеломительным. За каждое попадание должен был платить раненый.
Ранение в ногу стоило тысячу. Ранение в голову – 8 тысяч, в руку – 4 тысячи. Условия были просто фантастическими. Но в соответствии с правилами, вызывавшим на кровавый поединок пришлось с ними соглашаться. Так к высоконравственной стороне дуэли прибавилась меркантильная. В обществе это расценили как еще одну пощечину со стороны Батлера. Он шутил со смертью, – определила уважаемая городская дама миссис Мерриузер.
Первым Батлер дрался с мистером Мерриузером. Старый джентльмен промахнулся, а Батлер отстрелил ему кончик мочки. Это считалось ранением в голову. Мистер Мерриузер был вынужден платить.
Потом Батлера вызвал на дуэль мистер Уайтинг. Он попал Батлеру в ногу, но Батлер и ему отстрелил кончик уха. Это считалось ранением в голову. Мистеру Уайтингу пришлось платить больше. Очередные желающие пострелять приутихли и расхотели драться. Но очередная дуэль все же состоялась.
Дуэль
Третий вызов был шокирующим. Мистера Батлера вызвала на дуэль бабушка Робийяр. Она приехала в дом господина, скандализирующего город, через день после первых дуэлей, рано утром, верхом на муле. И к ее седлу были приторочены два заряженных пистолета.
Не слезая с мула, она потребовала, чтобы к ней вышел Батлер. Батлер вышел к ней, жуя пирожок с капустой.
Его удивленный взгляд она пресекла движением руки.
– Выслушайте меня, сэр. Я знаю, вы хотите не только опозорить и обесчестить все наши дома в Саванне. Вы их хотите также разорить. Я отдаю должное вашей смелости и потому не считаю вас ни трусом, ни мерзавцем. Мерзавцы так не поступают. Не побоятся настроить против себя весь город, не боятся быть убитым на дуэли – это многого стоит…
На перекрестке показалась черная карета. Остановилась…
– …Я бывшая жена военного, но уже не женщина, я это знаю!..
…Кучер в нерешительности выбирал, по какой улице поехать…
…И я знаю также, каких усилий стоит ваш аморальный поступок. Но беда в том, что вы не можете понести за него наказание – вы выигрываете дуэли. Эти хвастуны мужчины, которые с вами еще не дрались, кричат, что пристрелят вас, как куропатку. Но мы-то с вами знаем, что это вранье.
…Возница принял решение и свернул на ту, где дома Батлера не было.
– …Вы с поразительным упорством отсекаете всем мочку уха – это говорит о вашей меткости и о желании расквитаться со всеми. У ваших противников практически нет шансов попасть в вас, ну разве что подстрелить вам руку или ногу, как это уже было. Поэтому я также не вижу возможности подстрелить вас на дуэли…
Улица снова была пустынна. Странный монолог слышать никто не мог.
– …Но честь наших мужчин и уважаемых семейств города, в целом, оскорблена, поэтому какой-то выход должен быть найден, пока вы не добились, чего хотите. Деньги, которые вы забираете, – слишком большие. Слушайте же, что решила я и как в итоге будет, иначе я сама снесу головы тем дуракам, которые этому воспротивятся! Вы оскорбили не отдельных людей. Нет! Вы оскорбили город. И вызвать вас на дуэль должен – город. Но у города нет рук, нет ног…
Ветер поднял тучу пыли и понес в сторону говорливой бабушки.
– …Так вот! Сегодня ночью я поняла, что этот город могу олицетворять я! Это я одна могу по праву олицетворять всю Саванну, потому что это мой муж заложил здесь первый камень в основание первого же дома. Я – здесь самая старая.
Песчаный вихрь накрыл женщину с головой.
– И я давно, как уже сказала, не женщина, потому что уже забыла, что это значит. А следовательно я могу вас вызвать на дуэль. Дуэль со мной не может оскорбить вас, как мужчину. Я – не старуха, я – старик. Да, я это утверждаю. В доме напротив хлопнуло окно на втором этаже.
– Я – дух этого города, который вызывает вас на дуэль. И потому я буду с вами драться. Но боюсь, что вынуждена вас огорчить: драться мы будем не на деньги.
Потом окно хлопнуло на третьем этаже.
– Я говорю вам, что вы не сможете мне отказать, иначе с нашего города никогда не будет смыто пятно позора и он должен будет сгореть, как Содом и Гоморра.
Подсматривал ли кто через ставни, определить было невозможно.
– Я этого не хочу. Прежде всего потому, что в земле этого города лежат шесть моих сыновей, а седьмой продолжает жить. Я не могу допустить, чтобы они, или то, что от них осталось, покрылись краской стыда за город, которому они отдали свою жизнь.
Наконец, завыла собака. И замолчала. «Слушает», – подумал Батлер.
– Поэтому, мистер как вас там – когда я нервничаю, забываю имена и даты, – я говорю вам, вы не можете отказать мне в дуэли. Но я клянусь вам, какой бы исход ее не был, город будет считать себя отомщенным в результате этой дуэли. И в этом клянусь вам я – Эльза-Мария-Роз Робийяр, баронесса Шартрская, прямая наследница французских герцогов.
Мистер Чарльз Батлер, мы будем драться сейчас без свидетелей или, обещаю вам, вы никогда не сможете найти покоя на земле, если обманете меня, и заверяю вас: месть моя будет страшной.
И Батлер, поняв всю неизбежность этого, просто сказал:
– Я готов, мистер город, биться с вами. На ваших условиях, которые вы изложили. Более того, право первого выстрела будет за вами. Если хотите, я могу вам помочь сойти на землю.
– Спасибо. – Бабушка Робийяр была довольна ответом Батлера. И горда своей речью, а еще более, собственным именем, которое полностью произнесла. Она не слышала его с тех пор, как покинула земли Франции.
– Мы будем стреляться с пятнадцати шагов, мистер Батлер. Я хочу, чтобы наши пули летели в цель наверняка.
В голубом доме напротив опять завыла собака.
На лице Батлера не было ни тени иронии.
– Я согласен с вами, мистер город. Собака успокоилась.
Батлер подошел к исполинскому духу, что ожил в старухе, и помог его бренной оболочке спуститься на землю.
– Я буду рукой опираться на своего мула. Вы не против, Батлер?
– Нет, не против, мистер город!
– Встаньте у ограды своего дома, – скомандовала старуха, – я не люблю, когда мужчины падают перед женщинами на колени. Даже если это результат смерти.
Если я в вас попаду, вы обопретесь на ограду. Так ведь?
– Вы очень предусмотрительны.
Бабушка отвела своего мула на пятнадцать шагов от ограды и остановилась.
– Я должна надеть монокль, Батлер, – неожиданно сказала она. В голосе исполинского духа прозвучали нотки беспокойства. – Я вас что-то не вижу. Может быть опустился туман?
– Никак нет. Я вижу вас отлично, мистер город, за вашими плечами чистая линия горизонта.
Старуха достала монокль. И прикручивала его к уху так долго, что оторвалась укрепительная дужка.
– Вот теперь все видно как на ладони, – удовлетворенно прошамкала бабушка Робийяр. – Я готова. Начинаю целиться. Становитесь прямо, а не боком! Что за трусость. – В голосе старухи прозвучал азарт убийцы.
Батлер был уверен, что она не промахнется. Это существо, и впрямь было дьяволом, и может, никогда не было женщиной. В ней жил мужской дух. Он действительно умел стрелять и сейчас целился наверняка. С удовольствием.
«Вот и гротескный финал моей карьеры, – спокойно подумал Батлер. – А я даже завещания оставить не успел. Какая обида. У меня есть брат, у него есть сын, которому я бы все оставил».
Старуха подняла пистолет, пистолет затрясся в дряблой руке. Бабушка хищно засмеялась.
– Что? Обрадовались! Думаете – промахнусь? Зря думаете. Я же предупредила, что стрелять буду по-своему!
Старуха подошла к мулу и поставила его перед собой, как барьерную стойку.
– У меня теперь шестнадцать шагов, сэр! – крикнула она. – Я даю вам поблажку. Стреляю с более дальнего расстояния, чем могли бы вы! Оцените мое благородство.
– Советую вам не промахнуться, в противном случае я прострелю вам лоб наверняка, – Батлер говорил так от бешенства и невозможности что-либо исправить. С такого расстояния, к тому же стреляя в упор, промахнуться было невозможно.
Батлер понял, что не хочет умирать. Но старуха делала все, чтобы убить его.
Бабушка Робийяр уперла руку с пистолетом о круп мула:
– Вот теперь все удобно и правильно. – Она подправила монокль и наклонилась к мушке. Ей пришлось оттопырить зад, чтобы глаза были на одном уровне с прицелом.
– Ждите, мистер!
В голосе сумасшедшей не было никакого сожаления, только холодный расчет.
– Прощайте, мистер. – Сказала старуха с наслаждением – Теперь все, пора! – и нажала на курок.
Батлер чуть раньше почувствовал, как пуля входит точно ему в сердце. Ведь промахнуться с такого расстояния, держа руку на опоре, невозможно. Но на крик «Пора!» мул дернулся. И пуля, уйдя в сторону, сплющилась об ограду чугунной решетки, что окружала со всех сторон восхитительный дом Батлера.
«Вот, кажется, я и умер, – подумал Батлер, когда прозвучал выстрел. – И странно, что ад так похож на наш городок. И даже мой дом есть в аду», – удивился он, разглядывая решетку собственного сада.
– Нечего таращиться, мистер, на собственную ограду, как будто видите ее впервые. Не злите старуху. Никакой я не мужик. Я промазала. Теперь черед стрелять вам!!!
И ее грубый голос привел Батлера в чувство.
«Бог меня бережет от смерти. Значит, я по заслугам наказал этот город, – подумал он, – но эти люди заслужили гораздо большее наказание».
И Батлер зажмурился от философической радости жизни. «Ах, вот она какая! Это понимаешь, только тогда когда выходишь из тюрьмы или больницы, или вот как сейчас, живым после дуэли».
Перед Батлером стояла старуха. Совершенно сумасшедшая старуха с ниточкой на ухе, на которой болтался окуляр, увеличивающий мир.
«Я должен ее убить, чтобы она больше не портила мне жизнь, напоминанием об этом миге. Ее надо убить! Но сделать это невозможно!»
– Мистер город, – Батлер перешел на такой же грубый тон, каким с ним говорила старуха, – вы позволяете мне выстрелить в вас. Но старуха вдруг сообразила, что она женщина, которая еще хочет жить. И она опять обманула Батлера.
– Если ваша совесть позволяет вам стрелять в женщин, то делайте это.
«Ах ты, старая карга, ты уже стала женщиной! – зло выругался про себя Батлер. – Но ты мне заплатишь за унижение».
– Дайте мне ваш пистолет, мистер! Я буду стрелять. Он у вас за лукой седла. Вы простите мне, что я вышел к вам, не подозревая, что мне нужно брать с собой пистолет, когда я встречаюсь с бабками.
– Позволить вам убить меня из моих пистолетов? Никогда! Идите, мистер, за своими пистолетами, а я вам обещаю, что не убегу.
И тут Батлера покинула злость. Эта фраза была сказана таким тоном, что ошибиться в том, что старуха убежит – было невозможно.
– Да пошли вы к черту со своей дуэлью, мистер город. Раз вы действительно отвечаете за него, то я оставляю за собой право распорядиться своим выстрелом в следующий раз. А когда он наступит? – это уж мое дело. А сейчас уезжайте отсюда. – И Батлер соврал: – Мне надо закончить завтрак.
На самом деле у него затряслись колени. Дуэль закончилась.
А на следующий день Батлер получил от старухи Робийяр десять тысяч долларов золотом.
«За мою неотлетевшую голову, – значилось в записке, – и за ваше бесподобное мужество, мистер. А за своего сына я вас прощаю, мистер. Он с вами драться не будет, хотя, я полагаю, именно этого вы и хотели. Но увольте, увольте.
И еще. Вчера я была на собрании, которое проходило у миссис Мерриузер в доме. Вы действительно становитесь персоной номер один нашего графства. Собрание было по вашему поводу. Так вот, я им сказала, что если хоть кто-то посмеет оскорбить вас в моем присутствии, будь то мужчина или женщина, получит от меня пощечину. Я сказала им, что сама могу решить, нанесено оскорбление городу или нет. И я считаю, что этот город достоин той оплеухи, которую получил.
Всего наилучшего. Остаюсь искренне ваша
Эльза Робийяр ».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Зрители стали тыкать в них пальцами.
Карлы заговорили о сплетнях, когда-либо звучавших в настоящих домах реального города. Обсуждался буквально каждый из уважаемых жителей города.
Какой-то господин, что сидел в партере, вдруг закричал, что все это вранье: не говорил он таких слов своей жене. И тут же дама, сидевшая рядом с ним, заголосила и крикнула, что ее сестра никогда не завидовала своей соседке, а наоборот, ее муж изменял ей с сестрой.
Трагедия началась с одного очень хитрого хода, кем-то гениально придуманного. Один из актеров, изображающий сестру миссис Мериузер, поднялся в партер, подошел к реальной миссис Уайтинг – и начал в лицо ей говорить гадости, которые миссис Мерриузер говорила бы про миссис Уайтинг. Муж миссис Уайтинг сидел рядом, его нервы не выдержали – он погнался за актером, а догнав стал бить. У старика в женском платье пошла кровь носом и вдруг оказалось, что это настоящая миссис Мерриузер. Началось невообразимое. Все повскакивали со своих мест и, завязалась драка.
Места, проданные каждому горожанину, были распределены таким образом, что враждующие группировки оказались по соседству друг с другом. Зрители забыли о приличиях, все смотрели друг на друга с лютой ненавистью. Главное, было непонятно кто перед тобой, имитатор-актер или реальное лицо. Зрители стали щупать друг друга.
Мужчины задирали дамам юбки, чтобы удостовериться, что это не актеры.
Такого Саванна еще не видела.
Карлы, оставив свои игрушечные домики и кораблики на сцене, покинули арену. Актеры торопливо переодевались за кулисами. В партере пролилась первая кровь.
Все приличия были забыты. Дамы колотили друг друга зонтиками, а мужчины стояли друг напротив друга в стойке английских боксеров.
– Они нас побьют, как только разберутся между собой, – передавали карлы друг другу слова Снепса. – Надо бежать из города.
Но это было невозможно.
Карлы узнали, что касса – пуста и денег брать неоткуда. Таинственный устроитель гастролей не расплатился с труппой. Правда, обещал очень щедрые гонорары. Приходилось выбирать: либо собственная жизнь, либо деньги.
Карлы предпочли первое и стали убираться из здания не солоно нахлебавши.
Только один человек из партера покинул вместе с ними поле битвы. Директор труппы нагнал его и с негодующим лицом зашипел ему на ухо:
– Вы думаете, что я вас не узнаю, и со страху ноги унесу. Вы должны нам 15 тысяч! Я не видел вашего лица, не знаю, кто вы, но вы нам обещали деньги: и я не отстану от вас.
Неизвестный был в маске. Он не стал спорить с Галлимаром.
– Вы почему-то хотите, чтобы вам заплатил я? Хорошо – я это сделаю. Но не сейчас, через неделю дам вам деньги, а сейчас: подите вон! – и неизвестный оставил мистера Галлимара в растерянности.
Скандал
А на следующий день в городе разразился скандал.
Все спрашивали друг у друга, кто устроил это представление. Кто научил карлов тайным, понятным лишь посвященным горожанам оскорбительным намекам. Одни были уверены, что это сделал Батлер. Другие подумали на Бибисера. Это он больше всех носился по городу, рассказывая о чудесах, которые будут показывать карлы, удивляя людей, которые кроме виски и покера ничем не интересовались.
В тот же день к Бибисеру пришел таинственный посетитель, который сообщил Бибисеру о подозрении в обществе. Посетитель добавил, что если Мартину дорога жизнь, пусть все валит на Батлера.
А утром, к Бибисеру в дом явился целый сонм разгневанных мужей, требующих сатисфакции. Перепуганный Бибисер всех встречал у порога в ночном халате и домашних туфлях и клятвенно божился, что он не он был устроителем скандала. В доказательство он указывал на свой толстый живот и говорил, что он сам жертва: у него на нервной почве после представления икота разыгралась. Представители разгневанной части города нахмурились и приперли Бибисера к стенке.
Мартин, который с утра еще не завтракал, не выдержал и сдался. Он признался, что ко всему этому делу он только немного причастен, а главная фигура всей затеи – мистер Батлер.
– Мистер Че. Пи. Батлер, с которого и должен быть спрос, – повторил Бибисер.
Разгневанные мужи возмутились: вместе с ними не было Пьера Робийяра, которому бы эти слова пришлись бы больше всех по душе. Но Робийяр отказался принимать участие в наказании, когда его попросили об этом. Общество на первый раз оставило это без внимания. А с Батлером порешили разобраться немедленно. До крови.
На следующий день мистеру Че Пи. Батлеру поступило первое письмо, в котором ему коротко предлагали ответить за моральный ущерб, причиненный городу выступлением карлов, – на дуэли. Батлер недоумевал, почему на него пало подозрение.
По правилам дуэлей, которых порядочные саванцы придерживались неукоснительно, вызывающая сторона предложила мистеру Батлеру самому определить условия дуэли. И Батлер их определил.
Он предложил дуэль за деньги.
Предложение было ошеломительным. За каждое попадание должен был платить раненый.
Ранение в ногу стоило тысячу. Ранение в голову – 8 тысяч, в руку – 4 тысячи. Условия были просто фантастическими. Но в соответствии с правилами, вызывавшим на кровавый поединок пришлось с ними соглашаться. Так к высоконравственной стороне дуэли прибавилась меркантильная. В обществе это расценили как еще одну пощечину со стороны Батлера. Он шутил со смертью, – определила уважаемая городская дама миссис Мерриузер.
Первым Батлер дрался с мистером Мерриузером. Старый джентльмен промахнулся, а Батлер отстрелил ему кончик мочки. Это считалось ранением в голову. Мистер Мерриузер был вынужден платить.
Потом Батлера вызвал на дуэль мистер Уайтинг. Он попал Батлеру в ногу, но Батлер и ему отстрелил кончик уха. Это считалось ранением в голову. Мистеру Уайтингу пришлось платить больше. Очередные желающие пострелять приутихли и расхотели драться. Но очередная дуэль все же состоялась.
Дуэль
Третий вызов был шокирующим. Мистера Батлера вызвала на дуэль бабушка Робийяр. Она приехала в дом господина, скандализирующего город, через день после первых дуэлей, рано утром, верхом на муле. И к ее седлу были приторочены два заряженных пистолета.
Не слезая с мула, она потребовала, чтобы к ней вышел Батлер. Батлер вышел к ней, жуя пирожок с капустой.
Его удивленный взгляд она пресекла движением руки.
– Выслушайте меня, сэр. Я знаю, вы хотите не только опозорить и обесчестить все наши дома в Саванне. Вы их хотите также разорить. Я отдаю должное вашей смелости и потому не считаю вас ни трусом, ни мерзавцем. Мерзавцы так не поступают. Не побоятся настроить против себя весь город, не боятся быть убитым на дуэли – это многого стоит…
На перекрестке показалась черная карета. Остановилась…
– …Я бывшая жена военного, но уже не женщина, я это знаю!..
…Кучер в нерешительности выбирал, по какой улице поехать…
…И я знаю также, каких усилий стоит ваш аморальный поступок. Но беда в том, что вы не можете понести за него наказание – вы выигрываете дуэли. Эти хвастуны мужчины, которые с вами еще не дрались, кричат, что пристрелят вас, как куропатку. Но мы-то с вами знаем, что это вранье.
…Возница принял решение и свернул на ту, где дома Батлера не было.
– …Вы с поразительным упорством отсекаете всем мочку уха – это говорит о вашей меткости и о желании расквитаться со всеми. У ваших противников практически нет шансов попасть в вас, ну разве что подстрелить вам руку или ногу, как это уже было. Поэтому я также не вижу возможности подстрелить вас на дуэли…
Улица снова была пустынна. Странный монолог слышать никто не мог.
– …Но честь наших мужчин и уважаемых семейств города, в целом, оскорблена, поэтому какой-то выход должен быть найден, пока вы не добились, чего хотите. Деньги, которые вы забираете, – слишком большие. Слушайте же, что решила я и как в итоге будет, иначе я сама снесу головы тем дуракам, которые этому воспротивятся! Вы оскорбили не отдельных людей. Нет! Вы оскорбили город. И вызвать вас на дуэль должен – город. Но у города нет рук, нет ног…
Ветер поднял тучу пыли и понес в сторону говорливой бабушки.
– …Так вот! Сегодня ночью я поняла, что этот город могу олицетворять я! Это я одна могу по праву олицетворять всю Саванну, потому что это мой муж заложил здесь первый камень в основание первого же дома. Я – здесь самая старая.
Песчаный вихрь накрыл женщину с головой.
– И я давно, как уже сказала, не женщина, потому что уже забыла, что это значит. А следовательно я могу вас вызвать на дуэль. Дуэль со мной не может оскорбить вас, как мужчину. Я – не старуха, я – старик. Да, я это утверждаю. В доме напротив хлопнуло окно на втором этаже.
– Я – дух этого города, который вызывает вас на дуэль. И потому я буду с вами драться. Но боюсь, что вынуждена вас огорчить: драться мы будем не на деньги.
Потом окно хлопнуло на третьем этаже.
– Я говорю вам, что вы не сможете мне отказать, иначе с нашего города никогда не будет смыто пятно позора и он должен будет сгореть, как Содом и Гоморра.
Подсматривал ли кто через ставни, определить было невозможно.
– Я этого не хочу. Прежде всего потому, что в земле этого города лежат шесть моих сыновей, а седьмой продолжает жить. Я не могу допустить, чтобы они, или то, что от них осталось, покрылись краской стыда за город, которому они отдали свою жизнь.
Наконец, завыла собака. И замолчала. «Слушает», – подумал Батлер.
– Поэтому, мистер как вас там – когда я нервничаю, забываю имена и даты, – я говорю вам, вы не можете отказать мне в дуэли. Но я клянусь вам, какой бы исход ее не был, город будет считать себя отомщенным в результате этой дуэли. И в этом клянусь вам я – Эльза-Мария-Роз Робийяр, баронесса Шартрская, прямая наследница французских герцогов.
Мистер Чарльз Батлер, мы будем драться сейчас без свидетелей или, обещаю вам, вы никогда не сможете найти покоя на земле, если обманете меня, и заверяю вас: месть моя будет страшной.
И Батлер, поняв всю неизбежность этого, просто сказал:
– Я готов, мистер город, биться с вами. На ваших условиях, которые вы изложили. Более того, право первого выстрела будет за вами. Если хотите, я могу вам помочь сойти на землю.
– Спасибо. – Бабушка Робийяр была довольна ответом Батлера. И горда своей речью, а еще более, собственным именем, которое полностью произнесла. Она не слышала его с тех пор, как покинула земли Франции.
– Мы будем стреляться с пятнадцати шагов, мистер Батлер. Я хочу, чтобы наши пули летели в цель наверняка.
В голубом доме напротив опять завыла собака.
На лице Батлера не было ни тени иронии.
– Я согласен с вами, мистер город. Собака успокоилась.
Батлер подошел к исполинскому духу, что ожил в старухе, и помог его бренной оболочке спуститься на землю.
– Я буду рукой опираться на своего мула. Вы не против, Батлер?
– Нет, не против, мистер город!
– Встаньте у ограды своего дома, – скомандовала старуха, – я не люблю, когда мужчины падают перед женщинами на колени. Даже если это результат смерти.
Если я в вас попаду, вы обопретесь на ограду. Так ведь?
– Вы очень предусмотрительны.
Бабушка отвела своего мула на пятнадцать шагов от ограды и остановилась.
– Я должна надеть монокль, Батлер, – неожиданно сказала она. В голосе исполинского духа прозвучали нотки беспокойства. – Я вас что-то не вижу. Может быть опустился туман?
– Никак нет. Я вижу вас отлично, мистер город, за вашими плечами чистая линия горизонта.
Старуха достала монокль. И прикручивала его к уху так долго, что оторвалась укрепительная дужка.
– Вот теперь все видно как на ладони, – удовлетворенно прошамкала бабушка Робийяр. – Я готова. Начинаю целиться. Становитесь прямо, а не боком! Что за трусость. – В голосе старухи прозвучал азарт убийцы.
Батлер был уверен, что она не промахнется. Это существо, и впрямь было дьяволом, и может, никогда не было женщиной. В ней жил мужской дух. Он действительно умел стрелять и сейчас целился наверняка. С удовольствием.
«Вот и гротескный финал моей карьеры, – спокойно подумал Батлер. – А я даже завещания оставить не успел. Какая обида. У меня есть брат, у него есть сын, которому я бы все оставил».
Старуха подняла пистолет, пистолет затрясся в дряблой руке. Бабушка хищно засмеялась.
– Что? Обрадовались! Думаете – промахнусь? Зря думаете. Я же предупредила, что стрелять буду по-своему!
Старуха подошла к мулу и поставила его перед собой, как барьерную стойку.
– У меня теперь шестнадцать шагов, сэр! – крикнула она. – Я даю вам поблажку. Стреляю с более дальнего расстояния, чем могли бы вы! Оцените мое благородство.
– Советую вам не промахнуться, в противном случае я прострелю вам лоб наверняка, – Батлер говорил так от бешенства и невозможности что-либо исправить. С такого расстояния, к тому же стреляя в упор, промахнуться было невозможно.
Батлер понял, что не хочет умирать. Но старуха делала все, чтобы убить его.
Бабушка Робийяр уперла руку с пистолетом о круп мула:
– Вот теперь все удобно и правильно. – Она подправила монокль и наклонилась к мушке. Ей пришлось оттопырить зад, чтобы глаза были на одном уровне с прицелом.
– Ждите, мистер!
В голосе сумасшедшей не было никакого сожаления, только холодный расчет.
– Прощайте, мистер. – Сказала старуха с наслаждением – Теперь все, пора! – и нажала на курок.
Батлер чуть раньше почувствовал, как пуля входит точно ему в сердце. Ведь промахнуться с такого расстояния, держа руку на опоре, невозможно. Но на крик «Пора!» мул дернулся. И пуля, уйдя в сторону, сплющилась об ограду чугунной решетки, что окружала со всех сторон восхитительный дом Батлера.
«Вот, кажется, я и умер, – подумал Батлер, когда прозвучал выстрел. – И странно, что ад так похож на наш городок. И даже мой дом есть в аду», – удивился он, разглядывая решетку собственного сада.
– Нечего таращиться, мистер, на собственную ограду, как будто видите ее впервые. Не злите старуху. Никакой я не мужик. Я промазала. Теперь черед стрелять вам!!!
И ее грубый голос привел Батлера в чувство.
«Бог меня бережет от смерти. Значит, я по заслугам наказал этот город, – подумал он, – но эти люди заслужили гораздо большее наказание».
И Батлер зажмурился от философической радости жизни. «Ах, вот она какая! Это понимаешь, только тогда когда выходишь из тюрьмы или больницы, или вот как сейчас, живым после дуэли».
Перед Батлером стояла старуха. Совершенно сумасшедшая старуха с ниточкой на ухе, на которой болтался окуляр, увеличивающий мир.
«Я должен ее убить, чтобы она больше не портила мне жизнь, напоминанием об этом миге. Ее надо убить! Но сделать это невозможно!»
– Мистер город, – Батлер перешел на такой же грубый тон, каким с ним говорила старуха, – вы позволяете мне выстрелить в вас. Но старуха вдруг сообразила, что она женщина, которая еще хочет жить. И она опять обманула Батлера.
– Если ваша совесть позволяет вам стрелять в женщин, то делайте это.
«Ах ты, старая карга, ты уже стала женщиной! – зло выругался про себя Батлер. – Но ты мне заплатишь за унижение».
– Дайте мне ваш пистолет, мистер! Я буду стрелять. Он у вас за лукой седла. Вы простите мне, что я вышел к вам, не подозревая, что мне нужно брать с собой пистолет, когда я встречаюсь с бабками.
– Позволить вам убить меня из моих пистолетов? Никогда! Идите, мистер, за своими пистолетами, а я вам обещаю, что не убегу.
И тут Батлера покинула злость. Эта фраза была сказана таким тоном, что ошибиться в том, что старуха убежит – было невозможно.
– Да пошли вы к черту со своей дуэлью, мистер город. Раз вы действительно отвечаете за него, то я оставляю за собой право распорядиться своим выстрелом в следующий раз. А когда он наступит? – это уж мое дело. А сейчас уезжайте отсюда. – И Батлер соврал: – Мне надо закончить завтрак.
На самом деле у него затряслись колени. Дуэль закончилась.
А на следующий день Батлер получил от старухи Робийяр десять тысяч долларов золотом.
«За мою неотлетевшую голову, – значилось в записке, – и за ваше бесподобное мужество, мистер. А за своего сына я вас прощаю, мистер. Он с вами драться не будет, хотя, я полагаю, именно этого вы и хотели. Но увольте, увольте.
И еще. Вчера я была на собрании, которое проходило у миссис Мерриузер в доме. Вы действительно становитесь персоной номер один нашего графства. Собрание было по вашему поводу. Так вот, я им сказала, что если хоть кто-то посмеет оскорбить вас в моем присутствии, будь то мужчина или женщина, получит от меня пощечину. Я сказала им, что сама могу решить, нанесено оскорбление городу или нет. И я считаю, что этот город достоин той оплеухи, которую получил.
Всего наилучшего. Остаюсь искренне ваша
Эльза Робийяр ».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42