– Мы не знаем, – поправила ее Прогестерона.
– Она просматривала почту и внезапно замерла, – сказала Эстрогена.
– Постойте-ка, я вижу письмо, – закричала Адреналина. – Оно напечатано на компьютере. Кто-нибудь может разобрать, что там написано?
Взволнованные гормонши напряглись.
– Оно адресовано Эвелин! – сообщила Адреналина.
– Да неужели? – включилась в беседу Гистамина.
– Боже мой! – сокрушалась Эстрогена. – Как всем интересно! Гистамина, Адреналина, я уверена, что вам беспокоиться совершенно не о чем.
– Я тоже так считаю! – поддакнула Прогестерона, выглядевшая тем не менее озабоченной. (Обычно они не общались с другими гормоншами, которые появлялись, только если происходило нечто совершенно ужасное.)
– Оно напечатано на компьютере! – беспокоилась Адреналина, которая, не имея никакой новой информации, предпочла еще раз озвучить все, что они уже знали.
– Да, но о чем в нем говорится? – спросила Эстрогена.
– Там сказано, что у ее мужа есть любовница, – ответила Прогестерона.
Билл вошел в кабинет начальника. С каждым днем он ненавидел потливого, суетливого и некомпетентного Алекса все больше. Тот никогда не знал, что делал, а его подчиненные вынуждены были потом исправлять последствия. Билл утешал себя тем, что Алекс не выглядел успешным и благополучным. Вероятно, он терпеть не мог свою работу так же, как его коллектив ненавидел его самого. Как бы то ни было, шеф не вечно будет занимать это место.
Билл уселся в кресло в состоянии полной боевой готовности. Ему было необходимо внимательно слушать Алекса и схватывать все, что тот говорил, чтобы не допустить повторения их последней встречи. Ему пришла идея, что было бы неплохо попросить начальника напомнить ему основные пункты их беседы.
– Итак, – начал Алекс, – что вы решили?
– А-а! – разогревался Адреналин, но его никто не слушал, так как все гормоны следили за происходящим.
– Решил… – запнулся Билл. – О каком решении вы… э-э…
– О том, что мы с вами обсуждали в последний раз.
– Ах да, – ответил Билл.
– Знаете, по-моему, Алекс делает все это специально, – предположил Гистамин. – Он знает, что Билл его не слушал, и теперь водит его за нос.
– Нет, – не согласился с ним Феромон, – мне кажется, что ему сложно принимать решения. Смотрите, как он напряжен и даже покраснел. Он весь на стрёме.
– На стрёме? – спросил Гистамин. – Это что еще за словцо?
– Не знаю. Просто выражение такое.
– Я люблю слово «номинальный», – сказал Тестостерон. – Это мое любимое слово.
– Но ты ведь не знаешь, что оно значит, – заметил Гистамин.
– А мне нравится «анальные выделения», – прошептал Феромон. – Нравится больше всего!
– Я знаю, что такое «номинальный»!
– Заткнитесь, немедленно! – рявкнул Гистамин.
Билл все еще пытался нащупать правильное направление.
– Только не это, – вздохнул Гистамин. – Он готов расколоться. Я уже чувствую, как он готов сделать что-то глупое.
Адреналин уже тревожился:
– А-аааааа! Какого черта он собирается делать? Боже мой! Боже мой!
Запаниковал Адреналин – запаниковал и Билл.
– Да это просто смешно, – продолжал Гистамин. – Он сам себя накручивает.
Полурыдая, полувздыхая, Билл, наконец, заговорил:
– Я так люблю свою работу. Я не мыслю своей жизни без нее. Вы не можете… Вы не можете…
Он выглядел жалким и раздавленным.
– И вам кажется, что, кого бы вы ни выбрали, он будет чувствовать то же самое? – спросил Алекс.
Билл помолчал, обдумывая услышанное:
– Э-ээ… Да.
– Но… – Теперь уже Алекс не мог подобрать подходящих слов и, похоже, сам потерял интерес к тому, что собирался сказать.
– «Но» – что? – не мог усидеть на месте Адреналин.
– «Но» – что? – непроизвольно спросил Билл.
– Но вы обязаны сами выбрать, кого из подчиненных следует уволить. И, пожалуйста не переживайте и не чувствуйте себя виновным. В конце концов, это ведь не вы решили производить все перестановки в компании.
– Ладно, – сказал Билл, собравшись с мыслями. – Можно, я еще немного подумаю? Это такое потрясение.
Гистамин хмыкнул:
– Естественно, если до тебя только теперь дошло, что требуется.
– Нет, – сказал Алекс, – в прошлый раз я довольно ясно объяснил вам задачу.
– Да, конечно, – отвечал Билл, – вы действительно все понятно объяснили. Совершенно понятно. Но… Тогда я остановился бы на Тони.
– Вы хотите его уволить или оставить?
– Э-ээ…
Алекс встал:
– Знаете, вы правы. Это ответственное решение. Почему бы вам еще немного не подумать.
Затем, после некоторого размышления он уточнил:
– Тони, говорите?
– Да, но…
Билл решил, что пора уходить, и направился к двери, но Алекс обошел стол и остановил его:
– Я просто не понимаю, почему вы так привязаны к этому месту? Нью-Йорк – прекрасный город.
Сказав это, он почти вытолкал Билла за дверь. Какое-то время гормоны озадаченно молчали.
– Мне кажется, – сказал Гистамин, – Алекс делает все это намеренно.
– Как это мы могли столько всего пропустить из первой встречи? – недоумевал Феромон. – Нью-Йорк? Но причем тут Нью-Йорк?
– Мы тратим слишком много времени, досаждая Биллу, – заметил Гистамин.
– Да, но… – начал было Феромон. – Выходит, Тони получит назначение в Нью-Йорк?
– Похоже, так.
– Ну, чего вы все приуныли?
Билл вернулся в кабинет и сел за свой стол, подавив внутри себя очередную вспышку гнева. Это происходило с ним довольно часто в последнее время. Он недоумевал: кто мог его так разозлить? Скорее всего, Алекс. Неужели он сам не мог покончить с этим грязным делом? Билл пробормотал что-то злобное, затем поднял глаза на Тони и Марию, которые, не мигая, смотрели на него.
– Ну?… – наконец спросила Мария.
– Ну… – начал Билл. – Я еще не решил.
– А, чтоб тебя! – воскликнула Мария, скомкала лист бумаги и швырнула им в Билла.
Тони только вздохнул.
Билл натянуто улыбнулся. Он чувствовал себя виноватым и, уставившись в стол, размышлял, что ему делать дальше.
Глава 13
Билл и Эвелин сидели и вместе смотрели телевизор. Показывали повтор «Главного подозреваемого».
– По-моему, это не очень захватывающее шоу, – сказал Адреналин. – Почему он его смотрит?
– Он думает, удастся ли ему улизнуть и позвонить Кейли. Так можно смотреть все, что угодно, – ответил Феромон.
– И как так получилось, что Билл до сих пор не трахнул ее еще раз? – спросил Тестостерон.
– Он оставил сообщение на автоответчике…
– Какое? Просил перепихнуться?
– Точно, – сказал Гистамин.
– Он не может постоянно оставлять ей сообщения на автоответчике, – бормотал Гистамин. – Это выглядит, как будто он нуждается в чем-то.
– А он и нуждается.
– Я нуждаюсь, – ныл Тестостерон.
– Да, но зачем ему смотреть «Главного подозреваемого»? Наверное, сейчас идут и другие программы, – взмолился Гистамин.
– Ему нравится актриса Хелен Миррен, – объяснил Феромон.
– А-а.
– Он надеется, что она разденется. Он уже видел эту программу и отлично знает, что этого не случится, но с Хелен Миррен всегда почему-то кажется, что она вот-вот обнажится.
– А-а.
Тестостерон все это внимательно выслушал и сказал озадаченно:
– Короче говоря, Билл любит смотреть, как женщины раздеваются.
– Да, – поддержал его Феромон.
– Тогда почему Билл не смотрит передачи, где женщины в действительности разоблачаются догола?
– Вроде порнухи?
– Ну да, так ему было бы лучше. И нам тоже. Это в любом случае прикольней, чем смотреть повтор передачи, которая и в первый-то раз не понравилась.
– Если он будет смотреть порнуху, то почувствует себя виноватым, и Эвелин не одобрит, – объяснил Гистамин.
– За это нельзя ручаться. Многим женщинам нравится смотреть порнушку, – высказался Феромон.
– Тогда почему бы ему не начать смотреть порно? Или хотя бы не спросить Эвелин, что она думает об этом?
– Потому что он – средний класс, – ответил Гистамин. – По этой же причине Билл покупает воскресные газеты на тридцати-сорока страницах. Он считает их скучными, но все равно просматривает «от» и «до».
– Не понимаю, почему ты сравниваешь газеты и то, что он не смотрит порнушку?
– Так делают все представители среднего класса, поэтому мы заставляем его поступать так! Это все равно, что восхищаться актрисой Фелицией Кендал или сокрушаться по поводу того, что никто больше не снимает хорошие комедии положений.
– Но кто сказал, что мы – средний класс? По мне, так это не очень-то и здорово. Почему это мы должны смотреть программы, которые нам не нравятся?
– Это просто такой свод правил, которым ты должен следовать от рождения. Биллу нравится смотреть, как люди занимаются сексом, поэтому он надеется, что это покажут по телеку. Но когда совершенно случайно он натыкается на постельную сцену, мы заставляем его смущаться.
– Даже при том, что он хотел это видеть? – Теперь уже Феромон был озадачен.
– В особенности если он хотел это видеть. Удовольствие и чувство вины за полученное удовольствие. Это самый главный принцип. Он чувствует себя спокойно, только когда передача скучная. В этом случае он будет волноваться только по поводу того, что жизнь проходит, а он не получает удовольствия он нее.
– Почему люди так живут?
– Никто не знает.
– Но это дает нам массу возможностей плыть против течения. Взять хоть нашу интрижку с Кейли. Весь мир внушил Биллу, что измена – это такая экзотичная штуковина. Быстрая езда за рулем «кабриолета» в направлении домика на пляже, веселье… брызги шампанского и незабываемый секс перед камином. Кое-кто заснимает это на пленку, чтобы порой воскрешать счастливые мгновения.
– Тогда как мы на самом деле поимели только неудачный секс на диване у Кейли, а она потом долго все это отмывала…
– Хозяин даже не увидел брызгов шампанского.
– Он увидел брызги кое-чего другого.
– И теперь он чувствует себя виноватым.
– М-мммммммм.
– Полагаешь, Билл подавлен?
– Если бы мы были на его месте, то точно были бы подавлены.
– Мы и так на его месте, идиот. Вернее – мы с ним вместе.
Гормоны вернулись к просмотру телепередачи, а когда она им надоела, они переключили свое внимание на Эвелин, читавшую в кресле. Она сидела прямо, как обычно, но было совершенно очевидно, что она чем-то крайне обеспокоена: Эвелин смотрела в никуда и раздувала щеки. Либо она думала о чем-то очень важном, либо вообще ни о чем. По мнению гормонов, она выглядела готовой к обычной перепалке, но было вполне вероятно, что она просто думала, не выпить ли ей чего-нибудь.
Затем Эвелин перевела взгляд на Билла и стала внимательно всматриваться в его лицо, как будто надеялась увидеть там нечто такое, что могло бы ответить на ее вопрос. Наконец, она сказала:
– Нам надо поговорить.
– Поговорить? – переспросил Адреналин. – Звучит, как угроза. Я предпочел бы привычную перебранку.
– О чем? – спросил Билл.
– О нашем браке… какой он? Как бы ты охарактеризовал его?
Билл полагал, что это был риторический вопрос и что ему просто следовало сказать что-то краткое, после чего Эвелин подтолкнула бы его к правильному ответу.
– Не знаю, – ответил он.
– Да уж, – вздохнула она. – Я тоже не знаю.
– Господи, боже мой! – вскричал Адреналин. – А что она вообще знает? Куда это она клонит?
– Мы живем в одном доме, – продолжала Эвелин.
– Да, – согласно кивнул Билл.
Он уже понял, что грядут неприятности, и решил, что если спокойно и с достоинством принимать все, что жена скажет, то это сведет ущерб к минимуму.
– Мы ходим с тобой в гости. Нас всегда приглашают вместе, потому что мы нравимся людям как пара.
– Да.
– Очень странно, но мы такая же пара, как и многие другие. Мы даже более успешны и продержались дольше, чем многие из наших знакомых.
– Это верно.
– Но дома мы едва можем обменяться парой фразу, не поссорившись.
– Да. То есть нет.
Гормоны были искренне удивлены происходящим.
– Куда это она клонит? – спросил Феромон.
– Не думаю, что туда, куда нам понравилось бы, – неожиданно сказал Тестостерон. – Женщина, почему бы тебе не высказать все начистоту?
Тестостерон перешел на повышенные тона, но в действительности он не был заинтересован происходящим, поэтому Билл и не почувствовал никакого беспокойства.
– Так, может быть, в этом-то все и дело? – сказала Эвелин. – Дело в том, что мы выглядим как нормальная пара, и скоро у нас будет ребенок.
Эвелин отложила книгу и заглянула ему в глаза. Биллу вдруг стало ее жалко.
– Раньше мы вместе разгадывали кроссворды, – сказала она. – Тебе лучше всего удавались анаграммы, но когда буквы заканчивались, ты не знал, что делать. У меня это получалось лучше, но я никогда не могла завершить их в одиночку.
– Никогда, – сказал Билл.
– Наверное, нам нужно чаще разгадывать кроссворды.
– Точно.
– Я не против, – улыбнулась Эвелин. – Я хочу чего-нибудь выпить.
– Билл, пригнись! – хмыкнул Феромон, но никто не засмеялся.
– Хочешь чайку? – спросила она.
– Спасибо, нет.
Эвелин вышла из комнаты, а Билл размышлял, что, если бы он спросил про чай, это вышло бы по-дружески. Он подумал, какие мелочи теперь вдруг стали для них важны. Подняв глаза, к своему удивлению, он заметил Эвелин, которая все еще стояла в дверях и смотрела на него.
– По правде говоря, я не против выпить чаю, – сказал он.
Жена кивнула и вышла.
– Что бы это значило, черт побери? – спросил Гистамин.
– Может, это как раз то, о чем говорила Кейли? – предположил Серотонин. – Целый вечер с Эвелин без ссоры.
– Мне это не нравится. Это как-то расстраивает. Эвелин вернулась и присела в ожидании, пока закипит чайник.
– Давай обсудим мою беременность, – предложила она.
– Давай.
Никто не знал, что сказать дальше. Если Билл не хотел этого ребенка, если это не доставляло ему радости, то Эвелин ничего не хотела об этом знать. Ей было бы слишком тяжко вынести подобное. Если он был не против, то сейчас настало время сказать об этом.
– Эвелин, – наконец спросил Билл, – ты уже принимаешь препараты железа?
– Пока нет, – улыбнулась она. – Но это хорошая идея.
Билл думал, что бы ему еще сказать:
– Передняя спальня хорошо подошла бы для детской.
– Да, – ответила она и снова старательно улыбнулась. – Я там как следует уберусь, а потом мы вместе могли бы украсить ее.
– Было бы неплохо, – Билл подумал минуту, – или мы могли бы нанять кого-нибудь.
– Согласна.
Они сели вместе, и Билл снова увлекся передачей. Он ничего не потерял: кто бы ни появился на экране, все только бранились, и было совсем непохоже на то, что Хелен Миррен в этот раз все-таки разденется. Вдруг ему пришло в голову, что смотреть телевизор во время такой важной беседы не совсем правильно. Он оторвался от экрана, но Эвелин уже ушла.
Этой ночью гормоны развлекались тем, что заставляли Билла храпеть. Они разыгрались не на шутку. Немногим ранее, когда Билл уже засыпал, они неожиданно сделали так, что у него ужасно зачесался зад. Он зудел так сильно, что Билл понял – придется почесаться, но у него ничего не оказалось под рукой. Он постарался не обращать на это внимания, так как не хотел, чтобы ему под ногти попало дерьмо, но гормоны неистовствовали. Тогда он попытался вспомнить, когда в последний раз ходил по большому, и принимал ли он с тех пор душ. Если душ был после туалета, то все в порядке и можно почесаться. Биллу показалось, что если потереть ягодицы друг о друга, то зуд уменьшится. Он постарался сделать это незаметно, так как не был уверен, что Эвелин уже уснула и не полюбопытствует, чем это таким интересным он занят. Сжав ягодицы, он подвигал ими вверх и вниз, но эффекта не было.
– Давай, почеши свой зад! – кричал Феромон. Билл размышлял, что будет лучше: почесаться ногтем или сходить в туалет за бумагой.
– Так, пусть почувствует сонливость, тогда ему не захочется идти в туалет! – предложил Адреналин.
– Пусть подумает о червях, – настаивал Феромон.
Гормоны сейчас же заполнили голову Билла мыслями о глистах. Разве он не читал как-то, что зуд – симптом глистной инвазии? Или геморроя? От этих мыслей задний проход зачесался еще больше. Если он почешется, попадут ли черви или их яйца к нему под ногти? А может быть, геморрой закровоточит?
– Люблю свою работу, – урчал Феромон. Билл мужественно боролся с одолевавшей его дремотой и в результате пришел к неожиданному решению. Он дотянулся до конца покрывала и вытер им зад. Это привело к желаемому результату. Довольный собой, Билл откинулся на подушки и стал засыпать.
– Точно, – сказал Феромон, – пусть снова заснет и только потом захочет в туалет.
– Чтоб я сдох!
– У меня есть еще идея, – пискнул Адреналин. – Меня вот что волнует. Я думаю, что мы просто обязаны выяснить, насколько Билл хорош как любовник. Я не уверен, что Кейли была полностью удовлетворена нашим последним свиданием. Ведь она так и не позвонила нам снова…
– И ты хочешь, чтобы я поговорил об этом с близняшками? – догадался Феромон.
– А ты не против?
– В общем-то нет. Но не начинайте дурацкий храп, пока я не вернусь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18