– Мы будем убивать его светом фонариков?
– Нет. Я тоже не представляю, как это делается, – прижался Эзра.
Затем он вытащил из рюкзака уже знакомый Картеру термос, открыл его и, не дав Картеру опомниться, перегнулся через журнальный столик и вымазал его лоб влажной красной глиной.
– Разве мы уже не мазались этим у вас в комнате в ту ночь, когда свиток нас чуть не прикончил? – спросил Картер.
– Мазались, – кивнул Эзра. – И у меня есть большое подозрение, что именно поэтому мы с вами сейчас тут сидим и разговариваем.
– Так себе оружие, сказал бы я.
– Это не оружие. Но защитой может стать.
– Разве вы не говорили мне о том, что все религиозные обряды здесь бессмысленны? Что это существо на много миллионов лет старше?
– Говорил, – кивнул Эзра. – Можете считать это моей версией постулата Паскаля.
Этот термин был знаком Картеру. Французский философ рассуждал примерно так: даже если Бога нет, какой толк с этим спорить? На смертном одре спасти может только вера.
Несколько секунд оба молчали. Что еще можно было сказать? А потом Эзра убрал термос в рюкзак, закрыл клапан, и стало ясно, что лучше сформулировать свои планы на сегодня они вряд ли сумеют. Картер пошел в кухню и стал рыться в ящике с инструментами. Наконец он нашел желтый фонарик и попробовал его включить. К его удивлению, оказалось, что батарейки не разряжены.
А потом его взгляд упал на подставку для кухонных ножей. Этот набор подарила им с Бет на свадьбу его тетя Лоррейн. Он взял нож среднего размера с зазубренным краем и сунул его в петлю на поясе джинсов.
Эзра ждал его у двери. Он заметил нож, но ничего не сказал. Картер надел кожаную куртку. Нож под ней был совершенно не заметен. В наружные карманы куртки Картер положил мобильный телефон и фонарик. Выйдя из квартиры, он запер дверь, и они с Эзрой спустились по лестнице.
Оказалось, что Эзра припарковал у дома отцовскую машину.
– Вы мне не сказали, что вы на машине, – пробормотал Картер, почувствовав себя подростком.
– Садитесь, – сказал Эзра и вытащил из кармана электронный брелок для ключей.
Картер открыл правую переднюю дверь и сбросил с сиденья газету «Дэйли рэйсинг форм». Водителем Эзра оказался примерно таким, каким и представлял его себе Картер. Машину он вел ужасно: то и дело давил на тормоза, не включал сигналы поворота. Хотя было уже почти девять часов вечера, витрины почти всех магазинов, сверкающие елочными украшениями, горели. Они еще не закрылись, шла предпраздничная торговля. И людей на тротуарах было предостаточно.
Точного курса у них не было, но они посматривали по сторонам и медленно, но верно продвигались к больнице. Картер обшаривал взглядом лица пешеходов, но он вовсе не ожидал, что заметит среди них Ариуса. Это не могло произойти так легко и просто. Время от времени Эзра на что-то обращал внимание и останавливал машину. Тогда Картер выходил и осматривал то темный подъезд, то узкий переулок. Но самым страшным, что встретилось им на пути, пока был бомж, привязавшийся к ним на перекрестке. Он настойчиво предлагал свои услуги: хотел вымыть ветровое стекло.
Когда они выбрались из толчеи торгово-ресторанного района и были не так далеко от больницы, людей на улицах стало заметно меньше, меньше стало и мест, где, по представлениям Картера, мог бы прятаться Ариус. Но если он надеялся разыскать его, то должен был вести себя так, как рекомендовалось в бесчисленных триллерах: нужно было начать рассуждать так, как рассуждает преследуемый тобой преступник, привить себе образ его мыслей, его взгляд на мир. Но даже если такой подход и годится, когда ты имеешь дело с серийным убийцей и психопатом, то какой от него толк, когда ты собираешься выследить падшего ангела? «И как можно привить себе, – гадал Картер, – образ мыслей падшего ангела?»
Когда они подъехали к углу улицы напротив больницы, Картер не смог удержаться и посмотрел на шестой этаж, где находилась палата Руссо. Даже из машины была хорошо видна дыра в стене, наспех заделанная толстым пластиком. Кто станет очередной жертвой? Он осознавал, что подходит вплотную к линии огня. Но это пугало его гораздо меньше, чем то, что Ариус может каким-то образом разыскать Бет, что именно ее он выслеживал в тот день, когда она наткнулась на него и подъезде их дома.
Дул ветер, неся мусор вдоль по улице. Большой деревянный рекламный щит на тротуаре рядом с машиной громко потрескивал. Картер выглянул в окно и чуть не рассмеялся. Он совсем забыл об этой рекламе. Строительство элитного жилого комплекса «Виллиджер», который собиралась возвести на этом месте компания, принадлежащая отцу Эзры Метцгера. Ржавый забор из металлической сетки, увешанный табличками типа «Вход воспрещен», по-прежнему окружал обреченное здание бывшего санаторного приюта для туберкулезников, впоследствии занятое конторой, занимавшейся снабжением медицинских учреждений хирургическими материалами. У Картера возникло желание ткнуть Эзру локтем и отпустить какую-нибудь шутку: что-нибудь насчет льготной цены на квартиру в новом доме, но он не стал этого делать. Его осенила догадка: возможно, они нашли то, что искали. Если проклятое Богом существо стало бы искать для себя убежище, место, где бы оно могло прятаться посреди многолюдного города, могло ли быть что-то лучше этого полуразрушенного дома? Взгляд Картера упал на обшарпанный фасад над крыльцом, на уцелевшие буквы, высеченные на камне, и его догадка переросла в уверенность.
Он посмотрел на Эзру и понял, что тому пришла в голову такая же мысль.
– Если согласиться с вашей теорией насчет вампиров, правда, я не говорю, что с ней согласен, – сказал Эзра, – то лучше этого места просто не придумать.
Картер кивнул и, вытянув шею, стал внимательно разглядывать фасад старинного дома. Окна на нижних этажах были забиты досками, а кое-где заложены кирпичом, а вот выше (всего этажей было семь) открыты всем ветрам и доступны любому, кто пожелал и сумел бы каким-то образом вскарабкаться вверх по стене.
Самой главной преградой был забор из металлической сетки, увенчанный петлями острой колючей проволоки. Сторона дома, выходившая на больницу Святого Винсента, была неплохо защищена, но Картер вовсе не был уверен в том, что так же надежно здание огорожено с других сторон. Он по опыту знал, что во все опустевшие дома в Нью-Йорке рано или поздно кто-нибудь забирается.
– Давайте объедем вокруг, – предложил Картер. – Может быть, нам повезет.
Эзра повернул за угол и поехал вдоль квартала. Но Картер пока не видел в заборе ни одной прорехи. Если бы они с Эзрой решили перелезть через забор здесь, их бы увидели десятки прохожих. Но чуть дальше, под разбитым фонарем, темнел вход в переулок.
– Отлично, – сказал Картер. – Черный ход, похоже, все-таки есть.
Эзра въехал в переулок и резко остановил машину.
– Включите передние фары, – сказал Картер, выйдя на заваленную мусором проезжую часть. На другой стороне переулка, похоже, находился небольшой цех по переработке отходов. Картер почти сразу понял, каким образом можно пробраться в здание бывшего приюта. Он поднял с тротуара пластмассовый ящик для молочных бутылок, положил его около большого металлического мусорного бака, встал на ящик и взобрался на крышку бака. Колючая проволока теперь была на уровне его пояса. Нужно было только чем-то накрыть ее, и тогда он смог бы перебраться через забор не поранившись. Картер обвел взглядом переулок и в нескольких шагах от мусорного бака заметил гору мокрых, мятых картонных коробок.
– Можете выключить фары, – крикнул Картер Эзре, все еще сидевшему в машине. – И принесите мне несколько вон тех коробок.
Эзра вышел из машины и захлопнул дверь. Затем, повернул голову в сторону, чтобы не вдыхать вонь, источаемую грязными коробками, притащил их к мусорному баку. Картер взял у него пару коробок и, накрыв ими острия колючей проволоки, наступил на картон – проверил, не проколет ли проволока подошву. Потом, наклонившись, осторожно положил на картон руку, чтобы удержать равновесие. Задержавшись на заборе всего на секунду, он спрыгнул и приземлился на другой стороне на холмик из утрамбованной земли и гравия, усеянный смятыми жестяными банками и битым стеклом.
Отряхнув джинсы, он обернулся. Эзра забрался на крышку мусорного бака.
– Давайте мне ваш рюкзак.
Эзра осторожно передал ему рюкзак.
– Тут холмик, – предупредил его Картер. – Постарайтесь спрыгнуть туда же, куда спрыгнул я.
Картер отошел назад. Мусор хрустел у него под ногами. Эзра медлил – видимо, все же побаивался колючей проволоки. Но тут послышалось рычание мотора мусорной машины, и Эзра проворно спрыгнул, но приземлился жестче Картера, и черный берет слетел с его головы.
– Все в порядке? – спросил Картер, подобрав берет.
Эзра кивнул. Он стоял, опустив голову и положив руки на колени.
– Я только отдышусь.
Картер отдал ему берет и повернулся к зданию бывшего приюта. С этой стороны оно было еще более унылым и разрушенным, чем с фасада. Кое-где в стене чернели проломы, доски с заколоченных окон были сорваны. С третьего этажа свисала пожарная лестница, явно державшаяся не очень крепко. Видимо, там, где сейчас стоял Картер, когда-то находилась подъездная площадка. Он смутно различал контуры дугообразной дороги. Наверное, в те времена, когда строился этот приют, сюда подъезжали запряженные лошадьми кареты, повозки и телеги. А сейчас здесь, судя по негромкому шуршанию, бегали только крысы.
Сюда не проникал свет уличных фонарей, но луна светила ярко и заливала развалины бледным серебристым светом. Картер вытащил из кармана фонарик, чтобы осветить путь к зданию. Кругом валялись битые кирпичи, сгнившие доски и современный мусор: пластиковые бутылки от моющих средств, грязные матрасы. Подойдя к дому, Картер ухватился рукой за нижнюю ступеньку искореженной пожарной лестницы и несколько раз сильно дернул. Лестница не сдвинулась с места. Похоже, она не должна была оторваться. Картер осторожно встал одной ногой на ступеньку и проверил прочность крепления лестницы всем своим весом. Послышался скрежет ржавого железа, но все же лестница держалась надежно…
Он обернулся и посмотрел на Эзру. Тот одобрительно кивнул.
– Давайте не будем торопиться, – сказал Картер. Он инстинктивно перешел на полушепот. – Сначала залезу я, а потом вы.
Он поднялся на несколько ступенек вверх. Скрежет усилился, и к тому времени, как он поднялся до второго этажа, где разбитое окно было заложено кирпичом, он почувствовал, что лестница задрожала как в ознобе. В первый момент Картер хотел обернуться, но тут же заметил выбитое окно на третьем этаже и быстро полез вверх. Поравнявшись с подоконником, он посветил в окно фонариком, чтобы посмотреть, есть ли в комнате пол. Убедившись, что есть, он перебрался через полусгнивший подоконник и спрыгнул в комнату. Обернувшись и выглянув из окна, он увидел, что Эзра вдевает руки и лямки рюкзака. Картер молча помахал ему рукой и дал знак, что можно подниматься, после чего повернулся и стал осматривать помещение.
По всей видимости, этот этаж не использовался заведением, занимавшимся снабжением больниц хирургическими инструментами и материалами, которое обосновалось в этом здании после санатория. Это явно была одна из приютских палат. Длинная, узкая комната с несколькими железными кроватями. Пружинные матрасы давно проржавели настолько, что превратились в пыль. Уцелели только рамы и спинки. Все они лежали горой около одной стены. На полу валялся ржавый металлический столик-каталка без колесиков. В дальней стене чернел большой дверной проем с закругленным верхом.
Эзра перебрался через подоконник и спрыгнул в комнату. Он негромко спросил:
– Как же мы тут всё обойдем?
– Будем надеяться, что не придется.
Картер пошел вперед первым и зажег фонарик. В полу было множество дыр, сломанные доски торчали под самыми причудливыми углами. Они с Эзрой вышли из комнаты. Луч фонарика выхватывал из темноты коридоры, уходившие в разные стороны. Прямо перед ними лежал более широкий коридор.
– Если мы пойдем по нему, – прошептал Картер, – то он почти наверняка приведет нас в самую середину здания.
Хотя они и старались ступать как можно тише, все равно их шаги гулким эхом разносились по безлюдному дому. Стены по обе стороны были испещрены дырами и пятнами сырости. Двери либо слетели с петель, либо были открыты, а за ними были видны пустые палаты, в которых не было ничего, кроме одной или двух рам от кроватей, шкафа без полок или валявшейся на полу потрескавшейся раковины.
Но впереди явно находилось какое-то более просторное помещение. Картер чувствовал, как оттуда веет свежестью. Постепенно у Картера стало складываться впечатление, что старое здание построено так, что палаты располагались в нем по периметру, и некое большое помещение должно было находиться посредине. Чем дальше они шли, тем сильнее чувствовалась свежесть воздуха. К тому же становилось светлее. Картер обратил внимание на то, что потолок в этом конце коридора выше.
А потом потолок совсем исчез. Картер и Эзра остановились и, посмотрев вверх, увидели… луну, поперек диска которой проплывали облака. Они оказались на большом открытом пространстве. По всей видимости, раньше крыша в этом месте была застеклена. Сейчас над головами Эзры и Картера выгнулись, словно огромные черные пальцы, немногие сохранившиеся железные балки, а от больших стеклянных панелей, лежавших когда-то на этих балках, остались только тысячи мелких осколков на полу. В центре комнаты, которую скорее можно было назвать залом, находился бездействующий каменный фонтан, посредине чаши которого стояла статуя.
– Похоже, тут когда-то был солярий или что-то в этом роде, – сказал Картер.
Эзра включил свой фонарик и провел его лучом вдоль стен. Массивные колонны, отделанные деревом, до сих пор поднимались к отсутствующей крыше. Это был мир без красок, мир черноты и теней. Только лунный свет едва очерчивал колонны и фонтан. Даже звуки огромного города здесь не были слышны, и только ветер шелестел посреди сгнивших стропил и расшатавшихся кирпичей. Но неожиданно в луче фонарика Эзры что-то блеснуло – какой-то маленький предмет, прикрепленный к одной из колонн.
Подойдя ближе, Эзра понял, что это такое. Это было распятие, согнутое и почерневшее. Он знаком подозвал Картера.
– Может быть, его оставил здесь кто-то из пациентов санатория?
Но Картер покачал головой. Он сразу понял, что это именно то распятие, которое он в последний раз видел в палате ожогового отделения больницы Святого Винсента.
– Оно принадлежало Руссо.
Эзра не знал, какой следует сделать вывод. С одной стороны, он испытал облегчение, поскольку, судя по всему, они напали-таки на след Ариуса, но все же он был немало озадачен. Если его предположения были верны, то меньше всего на свете Ариусу хотелось бы иметь распятие, а уж тем более выставлять его напоказ в своем логове. Но как иначе можно было объяснить то, что распятие оказалось здесь?
Эзра стал более внимательно осматривать мрачный зал и заметил кое-что еще, прикрепленное к другой колонне. Если только он не ошибался, это могло оказаться не менее странным.
Он обошел вокруг каменной чаши фонтана и направил луч фонарика на колонну. Там висела акварель Дега в небольшой золоченой раме… Когда Картер подошел к Эзре, тот прошептал:
– А эта картина принадлежала Кимберли. Она висела рядом с ее туалетным столиком.
Большой ржавый гвоздь был вбит прямо в середину картины.
– Он ее даже повесить как следует не удосужился, – с горечью проговорил Эзра.
Он не стал уточнять кто, поскольку теперь они оба понимали, что картину повесил здесь тот, кого они разыскивали.
– Но почему? – стал размышлять вслух Эзра. – Зачем ему распятие? Зачем эта картина? Вряд ли он с уважением относится к религиозному значению креста, вряд ли его поразила красота этой акварели.
Картер понимал почему и зачем, хотя от этой мысли ему было очень не по себе. На местах многих палеолитических стоянок он видел проявления подобного поведения. Он видел оленьи рога и челюсти, развешанные по стенам пещер, видел пробитые черепа гоминидов, засунутые в расселины между камнями.
– Он не украшает интерьер, – невесело проговорил Картер. – Он собирает сувениры.
Он снова обвел зал лучом фонарика и на этот раз осветил античную статую, стоявшую в центре каменной чаши. Это явно был какой-то античный персонаж – Аполлон или Нарцисс (Бет бы сказала точно), но на плечи статуи была наброшена красная ткань. Картер подошел ближе и увидел, что на самом деле это красное замшевое пальто.
– А это что еще за дрянь? – спросил Эзра. – Такое может носить только проститутка.
– Носила, – кивнул Картер. – Это пальто принадлежало трансвеститу, который первым увидел Ариуса на улице.
– Еще один трофей?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39