– Это тот, о ком мы говорили.
Он молился о том, чтобы Картер понял его намек.
И судя по всему, он понял. На другом конце телефонного провода воцарилась мертвенная тишина. Руссо мог только гадать, о чем сейчас думает Картер. Поверил ли он ему или решил, что он бредит? Или галлюцинирует после укола морфия?
– Бог мой, – наконец выговорил Картер.
Он ему поверил.
– Я сейчас же приеду, – тихо проговорил Картер. – Можешь задержать его? Я скоро буду.
Ариус сунул руку под пластиковый колпак, забрал у Руссо трубку, поднес к губам и сказал:
– Мне пора уходить.
Руссо видел руку падшего ангела, готового положить трубку. Ему показалось или средний палец Ариуса действительно был короче остальных? Руссо понял, что у него осталась единственная возможность поднять тревогу.
– Боунс! – прокричал он. – Не позволяй ему приближаться к тебе! Не подпускай его к Бет!
Но Ариус уже положил трубку.
Что успел услышать Картер? Мог ли он вообще расслышать его приглушенный голос из-под пластикового колпака?
Ариус медленно поднялся со стула. В длинном черном пальто он был похож на столб темного дыма, увенчанный короной золотого света.
Руссо не мог позволить ему уйти; он должен был задержать его здесь и убить. Но как?
Ариус повернулся к двери. Руссо приподнялся – даже после инъекции морфия боль была нестерпимая – и свесил ноги с кровати. Но сможет ли он стоять?
Он сбросил с головы пластиковый кислородный колпак, выдернул из вен иглы капельниц. Теперь, впервые после той жуткой ночи, он смог увидеть лицо Ариуса – идеальные черты, словно бы высеченные из прекрасного белого мрамора, гриву густых блестящих волос, немигающие глаза, спрятанные под тонированными очками.
Руссо сделал шаг. Ноги у него подкашивались, как у новорожденного жеребенка. Он вытянул, покрытые черными корками обожженные руки.
Ариус отступил назад. Руссо, пошатываясь, сделал еще пару шагов.
– Я не дам тебе… – хрипло выговорил он, – добраться до них.
Ариус снисходительно улыбнулся и развел руки в стороны. Руссо бросился к нему и упал в его объятия.
«А я не позволю тебе страдать».
На мгновение Руссо стало очень хорошо. В объятиях ангела он чувствовал себя легким как перышко. Боль совершенно прошла, не нужно было ни двигаться, ни дышать. Он словно бы качался в садовом гамаке.
Но вскоре Руссо ощутил, как в самой глубине его нутра вспыхнула искра – искра жуткой боли, доселе неведомой. К аромату леса, блестящих от дождя листьев и влажной земли присоединился едкий запах дыма, загоревшейся сухой растопки, и, к своему ужасу, Руссо увидел дым прямо перед собой… дым исходил из его рта и ноздрей. Этот дым был порожден пламенем, вспыхнувшим внутри него.
Ариус сделал шаг назад. Руссо рухнул на пол как подкошенный. В палате надрывно зажужжал сигнал пожарной тревоги.
Руссо лежал на полу. Его кожа трескалась от огня, бушующего в его кровеносных сосудах. Он видел, как Ариус подошел к двери и взялся за дверную ручку. Сработали пожарные разбрызгиватели, оросили скрюченные руки Руссо прохладной водой. Кожа зашипела, как раскаленное железо.
Ариус вышел и закрыл дверь. Руссо, бессильно корчащийся на полу, почувствовал, как огонь вырвался наружу через его кожу. Он хотел прочесть молитву, но не успел вымолвить ни слова. Пламя добралось до работающего кислородного баллона. В палате вспыхнул ослепительно белый шар, источавший страшный жар… и для Руссо наступила благодатная вечная ночь.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Несколько секунд Картер неподвижно сидел на стуле. Звук незнакомого голоса эхом звенел у него в ушах. «Мне пора уходить». Мог ли это быть голос ангела? Глубокий, низкий голос произнес слова без ошибок, вот только интонация была немного странная – такую замечаешь у тех, кто хорошо изучил английский, но чей родной язык был совершенно иным.
И что кричал Руссо перед тем, как связь прервалась? Картер понял: он не должен был подпускать Ариуса к себе, но что еще? Руссо прокричал что-то еще. Не подпускать Ариуса к Бет? Так? И была ли еще какая-то причина, кроме самой очевидной, у этого тревожного предупреждения?
Он схватил куртку, висевшую на спинке стула, оделся и выбежал из лаборатории. Захлопнув дверь, он бегом помчался вниз по лестнице. Достав из кармана мобильный телефон, он лихорадочно набрал номер больницы.
– «Деревенская пицца», – прозвучал ответ на фоне шума многолюдной кухни.
Картер отменил звонок, остановился и снова, более внимательно, набрал номер.
На этот раз он дозвонился, но когда попросил соединить его с сестринским пунктом на том этаже, где лежал Руссо, его попросили подождать. Может быть, стоило попросить, чтобы соединили со службой безопасности? Отменить вызов и позвонить снова?
Картер пересек университетский вестибюль, открыл дверь и посмотрел, нет ли поблизости такси.
Может, позвонить детективу Финли и попросить его как можно скорее приехать в больницу Святого Винсента, если он хочет задержать того, кто сжег несчастного трансвестита? Но Финли нужно как-то предупредить. Как? Сказать, чтобы захватил с собой Библию или святую воду? Поможет ли это ему?
Поможет ли это хоть кому-нибудь?
Девушка-оператор вернулась на линию и очень спокойно сказала:
– Простите, но в данный момент этот сестринский пункт не может принять ваш звонок. Пожалуйста, перезвоните позднее.
– Но это очень срочно! – крикнул Картер.
– Вам придется перезвонить позже, – повторила девушка, и на этот раз он уловил в ее голосе нотки волнения: она что-то недоговаривала.
И ему было страшно думать о том, что она ему не сказала.
Из-за угла выехало такси. Машина остановилась, из нее вышла пожилая женщина. Картер бросился к такси, оттолкнув двоих студентов с тяжелыми дорожными сумками.
– Эй! – возмутился один из них. – Мы первые!
– Это преподаватель, – услышал Картер голос второго студента. – Профессор Боунс.
– Ну и что? – хмыкнул второй.
Но Картер уже сел в такси, хлопнул дверью и велел водителю ехать к больнице Святого Винсента. Затем он набрал домашний номер Эзры. Очень тихим голосом ответила домоправительница, которая подавала им ланч. Кажется, Гертруда?
Картер назвал себя и попросил к телефону Эзру. Похоже, Гертруда не знала, как поступить.
– Это чрезвычайно важно, – сказал Картер. – Мне нужно поговорить с ним. Срочно.
Машина с трудом пробивалась вперед по улицам Уэст-Виллидж.
Наконец Эзра подошел к телефону.
– Я еду в больницу, – сказал Картер. – Видимо, что-то случилось с Руссо.
– Что?
– Не знаю, – ответил Картер. Ему даже сейчас не хотелось думать о самом страшном. – Но вероятно, его кое-кто посетил. Ариус.
Он услышал, как Эзра ахнул.
– Как только я все узнаю, – сказал Картер, – сразу приеду к вам.
– Сюда?
– И вы покажете мне весь этот ваш проклятый свиток, весь целиком, и мы решим, как быть дальше.
Картер нажал кнопку прерывания связи, затем положил несколько купюр в металлическую коробку, вмонтированную и плексигласовую стенку, отделявшую его от водителя.
– Тут двадцать долларов, – сказал Картер. – Постарайтесь побыстрее.
Водитель протянул руку, сгреб деньги и прибавил скорость. Трижды он проскочил на желтый свет и один раз на красный, но когда подъехал к больнице, оказалось, что вход заблокирован тремя пожарными машинами и полудюжиной полицейских, мигающих красными проблесковыми маяками. Тут Картер понял, что готовиться следует к самому худшему.
– Высадите меня напротив.
Таксист, петляя между встречными машинами, выехал на противоположную сторону улицы и остановился около сетчатого забора, окружавшего здание бывшего санатория, предназначенное к сносу. Картер выскочил из такси и помчался на другую сторону. Ему пришлось с трудом пробираться ко входу в больницу между плотно стоящими полицейскими и пожарными машинами. Он слышал обрывки переговоров по радио и рациям. «Пожар ликвидирован». «Максимальные повреждения на шестом этаже». Тот самый этаж, где лежал Руссо. Но пока Картер ничего не услышал о жертвах.
Обе боковые двери были открыты нараспашку. Тут и там сновали работники отделения неотложной помощи. Картер воспользовался дверью с турникетом. Но стоило ему только оказаться в тамбуре, как у него сразу возникло ощущение, будто он оказался в густом лесу после ливня. Точно так же пахло у него в квартире в ту ночь, когда он, войдя в спальню, увидел открытое окно, выходившее на пожарную лестницу, а на кровати полуголую Бет.
Но как только Картер вышел из тамбура и оказался посреди сумятицы, царившей в больничном вестибюле, аромат свежести пропал. Несколько пожарных и полисменов обсуждали какую-то срочную оперативную задачу, Картер сообразил, что речь идет об эвакуации. Толпу нервничающих посетителей подгоняли к выходу. Один полицейский заметил Картера и крикнул:
– Эй вы! Больница закрыта!
Картер кивнул и развернулся, но вместо того, чтобы направиться к турникету, нырнул в короткий коридор. Он знал, что этот коридор ведет к лестнице. Дверь была открыта нараспашку. Картер услышал наверху топот и поскрипывание резиновых сапог. Наверняка это были пожарные. Перепрыгивая через две ступеньки, Картер помчался по лестнице вверх и на третьей лестничной площадке столкнулся с ними.
– Я врач. Меня только что вызвали, – сказал он, проталкиваясь между пожарными. – Шестой этаж, верно?
– Верно, – ответил один из них.
А Картер уже миновал четвертую площадку и устремился к следующей.
На шестом этаже он остановился и привалился к перилам, чтобы отдышаться и подготовиться к тому, что могло его ожидать. Чем выше он поднимался по лестнице, тем сильнее становился запах гари. Он уже не сомневался, что здесь произошел взрыв.
Вроде взрыва в его лаборатории.
Дверь с лестницы в коридор была зафиксирована в открытом положении. За ней слышался сильный шум. Пол был покрыт водой, черной от сажи и пепла, которая стекала по лестнице. Картер перешагнул через черный ручей и оказался в широком коридоре.
Здесь царил сущий хаос. Пожарные и полицейские пытались помочь медсестрам вывезти из палат в коридор оставшихся больных. Картер пробежал мимо опустевшего сестринского поста к палате, где лежал Руссо. Но еще до того, как добрался туда, понял, что именно эта палата стала эпицентром катастрофы. Дверь исчезла вместе с частью стены. Стекла из окон вылетели. Сильный ветер поднимал с пола и вертел в воздухе клубы пепла. В палате находилось несколько человек из оперативной команды, и все они старательно обходили черную кучу на полу около того места, где раньше была дверь. У Картера противно засосало под ложечкой.
А в следующее мгновение кто-то взял его под руку и отвел назад.
– Вам туда нельзя, – услышал он и, обернувшись, увидел доктора Баптисте – растрепанную, с перепачканным сажей лицом. – Вы уже ничего не сможете сделать.
Она отвела Картера в сторону.
– Что случилось? – спросил он.
Баптисте провела его по коридору в пустую палату.
– Никто не знает, – сказала она, протирая глаза рукавом халата, ставшего серым от пепла. – В его палате сработала пожарная сигнализация, и я поспешила, чтобы выяснить, что с ним. Вот тогда я и увидела, как из палаты вышел другой человек.
– Какой другой человек? – спросил Картер, хотя уже знал ответ на этот вопрос.
– Высокий мужчина, светловолосый, – ответила доктор Баптисте, пытливо глядя на Картера. – Вы знаете, о ком я говорю?
– Да.
– Тогда скажите мне, – проговорила она, снова взяв Картера под руку. – Он вышел из палаты. Я видела, как он закрыл за собой дверь. Я его остановила, чтобы спросить, почему сработала сигнализация. Я взяла его под руку – как сейчас вас. – Она опустила глаза и уставилась на локоть Картера. – И я… я не знаю, к чему я прикоснулась.
Картер не знал, что сказать. Что он мог сказать такое, во что бы она поверила?
– Он был в темных очках, – добавила доктор Баптисте. – Так что его глаз я толком не разглядела. Но теперь я этому рада.
– Правильно, – кивнул Картер.
– А потом палата взорвалась, – продолжала доктор Баптисте. – Меня пронесло через половину коридора. Внутри все горело, – сказала она и печально покачала головой. – Все. А тот мужчина в темных очках ушел.
«Конечно ушел, – подумал Картер. – Он всегда будет исчезать. Он будет сеять смерть и разрушение и исчезать. Вот только какой ему прок от того, что он убил Руссо?»
Но в рассказе доктора Баптисте было кое-что, что засело у Картера в мозгу. Она сказала, что мужчина закрыл за собой дверь. Картер осторожно высвободил руку и сказал:
– Я должен кое-что сделать.
– Я же вам сказала, – печально произнесла доктор Баптисте. – Вы уже ничего не сможете сделать. Он мертв. Ваш друг мертв.
– Я знаю, – ответил Картер. – У вас, случайно, нет с собой хирургических перчаток?
– Что?
– Хирургических перчаток у вас, случайно, нет?
Она сунула руку в карман грязного халата и вытащила пару резиновых перчаток. Картер быстро натянул их и вышел в коридор, оставив озадаченную Баптисте в пустой палате.
Он прошел по коридору к сестринскому посту. Он верно запомнил. Именно там лежала у стены дверь, дверь от больничной палаты. Она обуглилась и растрескалась, но металлический номер на ней сохранился, как и дверная ручка. Это была дверь от палаты Руссо.
Картер наступил на потрескавшуюся дверь и хорошенько нажал на нее. Обгоревшее дерево треснуло еще сильнее, и с одной стороны ручка освободилась. Картер ударил ботинком с другой стороны, наклонился и взял ручку. Проходивший мимо полицейский подозрительно взглянул на него.
– Пожарное расследование, – сказал Картер, осторожно держа ручку затянутой в резиновую перчатку рукой.
На стойке сестринского поста он обнаружил плотный коричневый конверт, в котором лежали истории болезни пациентов. Картер вытряхнул содержимое конверта на стойку, положил дверную ручку в конверт и убрал его во внутренний карман куртки. Заглянув в палату Руссо, он увидел, что рядом с останками его друга лежит черный пластиковый мешок. Несколько медиков наклонились, чтобы поднять мертвое тело. Как ни жутко было Картеру смотреть на это, он должен был попрощаться с другом.
– Эй, приятель, сюда нельзя, – сказал один из медработников, а второй, быть может поняв чувства Картера, проговорил:
– Можем дать вам секунду.
И тактично отошел в сторону.
Картер подошел к обугленным останкам, в которых с трудом угадывалось тело человека. Вот и все, что осталось от его друга. Руссо был таким здоровяком, таким жизнелюбом. И вот теперь Картер видел перед собой кучу сожженных дочерна костей и кожи. Труп Руссо лежал в такой позе, что Картер невольно вспомнил о тех несчастных, чьи тела были погребены под вулканическим пеплом в Помпеях и Геркулануме. Голова, вернее, то, что от нее осталось, была повернута вбок. И Картер решил, что должен прикоснуться к голове Руссо, попрощаться с другом. Он опустился на колени и прижал ладонь к впалой обугленной щеке. Он провел пальцами по ней. Ему показалось, что он прикасается к теплой смоле.
– Прощай, Джо. Прости меня. Мне так жаль… – И вдруг его губы словно бы сами произнесли: – Господь с тобой.
Картер, убежденный атеист, не думал, что хоть раз в жизни произнесет эти слова. Но теперь, когда он столкнулся с этим кошмаром и понял, что грядут новые, еще более ужасающие бедствия, эти слова слетели с его губ так же легко и естественно, как вытекает вода из родника… или кровь из раны.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
Прошло несколько часов. Эзра вновь и вновь обращался то к одному, то к другому фрагменту свитка, объяснял текст, рассказывал об истории возникновения этой рукописи, выстраивал концепцию. В тускло освещенной душной комнате Картеру чем дальше, тем труднее было слушать, сосредоточиваться и понимать Эзру.
– Вот видите, – проговорил Эзра, перейдя к очередному обрывку свитка, прикрепленному кнопками к стене, – тут говорится о том, что Стражей было несколько сотен и что Бог повелел им наблюдать за человечеством. – Эзра сдавленно рассмеялся и покачал головой. – Выходит, они наблюдали слишком хорошо.
– То есть? – спросил Картер, хлебнув остывшего кофе.
– Они наблюдали за женщинами, и у них появились нехорошие мысли.
– Кстати, насчет нехороших мыслей: нельзя ли хотя бы приоткрыть окно? Тут дышать почти нечем.
– Я не могу рисковать. Свиток и так уже поврежден, – раздраженно отозвался Эзра. – Я же вам говорил: мне осталось перевести всего несколько фрагментов и тогда я смогу наконец собрать текст целиком.
– Ладно, продолжайте, – сдался Картер.
– Они ощутили похоть.
– Значит, эти ангелы могли испытывать чувства?
– А я ни разу не сказал о том, что это не было им дано. Я только говорил, что у них не было души.
– Но зачем ангелам душа? Разве они не выше этого понятия?
– Тонко подмечено. Но если мы почитаем вот этот фрагмент, – Эзра указал на один из обрывков желтого пергамента, – то увидим, что у ангелов возникло такое желание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Он молился о том, чтобы Картер понял его намек.
И судя по всему, он понял. На другом конце телефонного провода воцарилась мертвенная тишина. Руссо мог только гадать, о чем сейчас думает Картер. Поверил ли он ему или решил, что он бредит? Или галлюцинирует после укола морфия?
– Бог мой, – наконец выговорил Картер.
Он ему поверил.
– Я сейчас же приеду, – тихо проговорил Картер. – Можешь задержать его? Я скоро буду.
Ариус сунул руку под пластиковый колпак, забрал у Руссо трубку, поднес к губам и сказал:
– Мне пора уходить.
Руссо видел руку падшего ангела, готового положить трубку. Ему показалось или средний палец Ариуса действительно был короче остальных? Руссо понял, что у него осталась единственная возможность поднять тревогу.
– Боунс! – прокричал он. – Не позволяй ему приближаться к тебе! Не подпускай его к Бет!
Но Ариус уже положил трубку.
Что успел услышать Картер? Мог ли он вообще расслышать его приглушенный голос из-под пластикового колпака?
Ариус медленно поднялся со стула. В длинном черном пальто он был похож на столб темного дыма, увенчанный короной золотого света.
Руссо не мог позволить ему уйти; он должен был задержать его здесь и убить. Но как?
Ариус повернулся к двери. Руссо приподнялся – даже после инъекции морфия боль была нестерпимая – и свесил ноги с кровати. Но сможет ли он стоять?
Он сбросил с головы пластиковый кислородный колпак, выдернул из вен иглы капельниц. Теперь, впервые после той жуткой ночи, он смог увидеть лицо Ариуса – идеальные черты, словно бы высеченные из прекрасного белого мрамора, гриву густых блестящих волос, немигающие глаза, спрятанные под тонированными очками.
Руссо сделал шаг. Ноги у него подкашивались, как у новорожденного жеребенка. Он вытянул, покрытые черными корками обожженные руки.
Ариус отступил назад. Руссо, пошатываясь, сделал еще пару шагов.
– Я не дам тебе… – хрипло выговорил он, – добраться до них.
Ариус снисходительно улыбнулся и развел руки в стороны. Руссо бросился к нему и упал в его объятия.
«А я не позволю тебе страдать».
На мгновение Руссо стало очень хорошо. В объятиях ангела он чувствовал себя легким как перышко. Боль совершенно прошла, не нужно было ни двигаться, ни дышать. Он словно бы качался в садовом гамаке.
Но вскоре Руссо ощутил, как в самой глубине его нутра вспыхнула искра – искра жуткой боли, доселе неведомой. К аромату леса, блестящих от дождя листьев и влажной земли присоединился едкий запах дыма, загоревшейся сухой растопки, и, к своему ужасу, Руссо увидел дым прямо перед собой… дым исходил из его рта и ноздрей. Этот дым был порожден пламенем, вспыхнувшим внутри него.
Ариус сделал шаг назад. Руссо рухнул на пол как подкошенный. В палате надрывно зажужжал сигнал пожарной тревоги.
Руссо лежал на полу. Его кожа трескалась от огня, бушующего в его кровеносных сосудах. Он видел, как Ариус подошел к двери и взялся за дверную ручку. Сработали пожарные разбрызгиватели, оросили скрюченные руки Руссо прохладной водой. Кожа зашипела, как раскаленное железо.
Ариус вышел и закрыл дверь. Руссо, бессильно корчащийся на полу, почувствовал, как огонь вырвался наружу через его кожу. Он хотел прочесть молитву, но не успел вымолвить ни слова. Пламя добралось до работающего кислородного баллона. В палате вспыхнул ослепительно белый шар, источавший страшный жар… и для Руссо наступила благодатная вечная ночь.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Несколько секунд Картер неподвижно сидел на стуле. Звук незнакомого голоса эхом звенел у него в ушах. «Мне пора уходить». Мог ли это быть голос ангела? Глубокий, низкий голос произнес слова без ошибок, вот только интонация была немного странная – такую замечаешь у тех, кто хорошо изучил английский, но чей родной язык был совершенно иным.
И что кричал Руссо перед тем, как связь прервалась? Картер понял: он не должен был подпускать Ариуса к себе, но что еще? Руссо прокричал что-то еще. Не подпускать Ариуса к Бет? Так? И была ли еще какая-то причина, кроме самой очевидной, у этого тревожного предупреждения?
Он схватил куртку, висевшую на спинке стула, оделся и выбежал из лаборатории. Захлопнув дверь, он бегом помчался вниз по лестнице. Достав из кармана мобильный телефон, он лихорадочно набрал номер больницы.
– «Деревенская пицца», – прозвучал ответ на фоне шума многолюдной кухни.
Картер отменил звонок, остановился и снова, более внимательно, набрал номер.
На этот раз он дозвонился, но когда попросил соединить его с сестринским пунктом на том этаже, где лежал Руссо, его попросили подождать. Может быть, стоило попросить, чтобы соединили со службой безопасности? Отменить вызов и позвонить снова?
Картер пересек университетский вестибюль, открыл дверь и посмотрел, нет ли поблизости такси.
Может, позвонить детективу Финли и попросить его как можно скорее приехать в больницу Святого Винсента, если он хочет задержать того, кто сжег несчастного трансвестита? Но Финли нужно как-то предупредить. Как? Сказать, чтобы захватил с собой Библию или святую воду? Поможет ли это ему?
Поможет ли это хоть кому-нибудь?
Девушка-оператор вернулась на линию и очень спокойно сказала:
– Простите, но в данный момент этот сестринский пункт не может принять ваш звонок. Пожалуйста, перезвоните позднее.
– Но это очень срочно! – крикнул Картер.
– Вам придется перезвонить позже, – повторила девушка, и на этот раз он уловил в ее голосе нотки волнения: она что-то недоговаривала.
И ему было страшно думать о том, что она ему не сказала.
Из-за угла выехало такси. Машина остановилась, из нее вышла пожилая женщина. Картер бросился к такси, оттолкнув двоих студентов с тяжелыми дорожными сумками.
– Эй! – возмутился один из них. – Мы первые!
– Это преподаватель, – услышал Картер голос второго студента. – Профессор Боунс.
– Ну и что? – хмыкнул второй.
Но Картер уже сел в такси, хлопнул дверью и велел водителю ехать к больнице Святого Винсента. Затем он набрал домашний номер Эзры. Очень тихим голосом ответила домоправительница, которая подавала им ланч. Кажется, Гертруда?
Картер назвал себя и попросил к телефону Эзру. Похоже, Гертруда не знала, как поступить.
– Это чрезвычайно важно, – сказал Картер. – Мне нужно поговорить с ним. Срочно.
Машина с трудом пробивалась вперед по улицам Уэст-Виллидж.
Наконец Эзра подошел к телефону.
– Я еду в больницу, – сказал Картер. – Видимо, что-то случилось с Руссо.
– Что?
– Не знаю, – ответил Картер. Ему даже сейчас не хотелось думать о самом страшном. – Но вероятно, его кое-кто посетил. Ариус.
Он услышал, как Эзра ахнул.
– Как только я все узнаю, – сказал Картер, – сразу приеду к вам.
– Сюда?
– И вы покажете мне весь этот ваш проклятый свиток, весь целиком, и мы решим, как быть дальше.
Картер нажал кнопку прерывания связи, затем положил несколько купюр в металлическую коробку, вмонтированную и плексигласовую стенку, отделявшую его от водителя.
– Тут двадцать долларов, – сказал Картер. – Постарайтесь побыстрее.
Водитель протянул руку, сгреб деньги и прибавил скорость. Трижды он проскочил на желтый свет и один раз на красный, но когда подъехал к больнице, оказалось, что вход заблокирован тремя пожарными машинами и полудюжиной полицейских, мигающих красными проблесковыми маяками. Тут Картер понял, что готовиться следует к самому худшему.
– Высадите меня напротив.
Таксист, петляя между встречными машинами, выехал на противоположную сторону улицы и остановился около сетчатого забора, окружавшего здание бывшего санатория, предназначенное к сносу. Картер выскочил из такси и помчался на другую сторону. Ему пришлось с трудом пробираться ко входу в больницу между плотно стоящими полицейскими и пожарными машинами. Он слышал обрывки переговоров по радио и рациям. «Пожар ликвидирован». «Максимальные повреждения на шестом этаже». Тот самый этаж, где лежал Руссо. Но пока Картер ничего не услышал о жертвах.
Обе боковые двери были открыты нараспашку. Тут и там сновали работники отделения неотложной помощи. Картер воспользовался дверью с турникетом. Но стоило ему только оказаться в тамбуре, как у него сразу возникло ощущение, будто он оказался в густом лесу после ливня. Точно так же пахло у него в квартире в ту ночь, когда он, войдя в спальню, увидел открытое окно, выходившее на пожарную лестницу, а на кровати полуголую Бет.
Но как только Картер вышел из тамбура и оказался посреди сумятицы, царившей в больничном вестибюле, аромат свежести пропал. Несколько пожарных и полисменов обсуждали какую-то срочную оперативную задачу, Картер сообразил, что речь идет об эвакуации. Толпу нервничающих посетителей подгоняли к выходу. Один полицейский заметил Картера и крикнул:
– Эй вы! Больница закрыта!
Картер кивнул и развернулся, но вместо того, чтобы направиться к турникету, нырнул в короткий коридор. Он знал, что этот коридор ведет к лестнице. Дверь была открыта нараспашку. Картер услышал наверху топот и поскрипывание резиновых сапог. Наверняка это были пожарные. Перепрыгивая через две ступеньки, Картер помчался по лестнице вверх и на третьей лестничной площадке столкнулся с ними.
– Я врач. Меня только что вызвали, – сказал он, проталкиваясь между пожарными. – Шестой этаж, верно?
– Верно, – ответил один из них.
А Картер уже миновал четвертую площадку и устремился к следующей.
На шестом этаже он остановился и привалился к перилам, чтобы отдышаться и подготовиться к тому, что могло его ожидать. Чем выше он поднимался по лестнице, тем сильнее становился запах гари. Он уже не сомневался, что здесь произошел взрыв.
Вроде взрыва в его лаборатории.
Дверь с лестницы в коридор была зафиксирована в открытом положении. За ней слышался сильный шум. Пол был покрыт водой, черной от сажи и пепла, которая стекала по лестнице. Картер перешагнул через черный ручей и оказался в широком коридоре.
Здесь царил сущий хаос. Пожарные и полицейские пытались помочь медсестрам вывезти из палат в коридор оставшихся больных. Картер пробежал мимо опустевшего сестринского поста к палате, где лежал Руссо. Но еще до того, как добрался туда, понял, что именно эта палата стала эпицентром катастрофы. Дверь исчезла вместе с частью стены. Стекла из окон вылетели. Сильный ветер поднимал с пола и вертел в воздухе клубы пепла. В палате находилось несколько человек из оперативной команды, и все они старательно обходили черную кучу на полу около того места, где раньше была дверь. У Картера противно засосало под ложечкой.
А в следующее мгновение кто-то взял его под руку и отвел назад.
– Вам туда нельзя, – услышал он и, обернувшись, увидел доктора Баптисте – растрепанную, с перепачканным сажей лицом. – Вы уже ничего не сможете сделать.
Она отвела Картера в сторону.
– Что случилось? – спросил он.
Баптисте провела его по коридору в пустую палату.
– Никто не знает, – сказала она, протирая глаза рукавом халата, ставшего серым от пепла. – В его палате сработала пожарная сигнализация, и я поспешила, чтобы выяснить, что с ним. Вот тогда я и увидела, как из палаты вышел другой человек.
– Какой другой человек? – спросил Картер, хотя уже знал ответ на этот вопрос.
– Высокий мужчина, светловолосый, – ответила доктор Баптисте, пытливо глядя на Картера. – Вы знаете, о ком я говорю?
– Да.
– Тогда скажите мне, – проговорила она, снова взяв Картера под руку. – Он вышел из палаты. Я видела, как он закрыл за собой дверь. Я его остановила, чтобы спросить, почему сработала сигнализация. Я взяла его под руку – как сейчас вас. – Она опустила глаза и уставилась на локоть Картера. – И я… я не знаю, к чему я прикоснулась.
Картер не знал, что сказать. Что он мог сказать такое, во что бы она поверила?
– Он был в темных очках, – добавила доктор Баптисте. – Так что его глаз я толком не разглядела. Но теперь я этому рада.
– Правильно, – кивнул Картер.
– А потом палата взорвалась, – продолжала доктор Баптисте. – Меня пронесло через половину коридора. Внутри все горело, – сказала она и печально покачала головой. – Все. А тот мужчина в темных очках ушел.
«Конечно ушел, – подумал Картер. – Он всегда будет исчезать. Он будет сеять смерть и разрушение и исчезать. Вот только какой ему прок от того, что он убил Руссо?»
Но в рассказе доктора Баптисте было кое-что, что засело у Картера в мозгу. Она сказала, что мужчина закрыл за собой дверь. Картер осторожно высвободил руку и сказал:
– Я должен кое-что сделать.
– Я же вам сказала, – печально произнесла доктор Баптисте. – Вы уже ничего не сможете сделать. Он мертв. Ваш друг мертв.
– Я знаю, – ответил Картер. – У вас, случайно, нет с собой хирургических перчаток?
– Что?
– Хирургических перчаток у вас, случайно, нет?
Она сунула руку в карман грязного халата и вытащила пару резиновых перчаток. Картер быстро натянул их и вышел в коридор, оставив озадаченную Баптисте в пустой палате.
Он прошел по коридору к сестринскому посту. Он верно запомнил. Именно там лежала у стены дверь, дверь от больничной палаты. Она обуглилась и растрескалась, но металлический номер на ней сохранился, как и дверная ручка. Это была дверь от палаты Руссо.
Картер наступил на потрескавшуюся дверь и хорошенько нажал на нее. Обгоревшее дерево треснуло еще сильнее, и с одной стороны ручка освободилась. Картер ударил ботинком с другой стороны, наклонился и взял ручку. Проходивший мимо полицейский подозрительно взглянул на него.
– Пожарное расследование, – сказал Картер, осторожно держа ручку затянутой в резиновую перчатку рукой.
На стойке сестринского поста он обнаружил плотный коричневый конверт, в котором лежали истории болезни пациентов. Картер вытряхнул содержимое конверта на стойку, положил дверную ручку в конверт и убрал его во внутренний карман куртки. Заглянув в палату Руссо, он увидел, что рядом с останками его друга лежит черный пластиковый мешок. Несколько медиков наклонились, чтобы поднять мертвое тело. Как ни жутко было Картеру смотреть на это, он должен был попрощаться с другом.
– Эй, приятель, сюда нельзя, – сказал один из медработников, а второй, быть может поняв чувства Картера, проговорил:
– Можем дать вам секунду.
И тактично отошел в сторону.
Картер подошел к обугленным останкам, в которых с трудом угадывалось тело человека. Вот и все, что осталось от его друга. Руссо был таким здоровяком, таким жизнелюбом. И вот теперь Картер видел перед собой кучу сожженных дочерна костей и кожи. Труп Руссо лежал в такой позе, что Картер невольно вспомнил о тех несчастных, чьи тела были погребены под вулканическим пеплом в Помпеях и Геркулануме. Голова, вернее, то, что от нее осталось, была повернута вбок. И Картер решил, что должен прикоснуться к голове Руссо, попрощаться с другом. Он опустился на колени и прижал ладонь к впалой обугленной щеке. Он провел пальцами по ней. Ему показалось, что он прикасается к теплой смоле.
– Прощай, Джо. Прости меня. Мне так жаль… – И вдруг его губы словно бы сами произнесли: – Господь с тобой.
Картер, убежденный атеист, не думал, что хоть раз в жизни произнесет эти слова. Но теперь, когда он столкнулся с этим кошмаром и понял, что грядут новые, еще более ужасающие бедствия, эти слова слетели с его губ так же легко и естественно, как вытекает вода из родника… или кровь из раны.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
Прошло несколько часов. Эзра вновь и вновь обращался то к одному, то к другому фрагменту свитка, объяснял текст, рассказывал об истории возникновения этой рукописи, выстраивал концепцию. В тускло освещенной душной комнате Картеру чем дальше, тем труднее было слушать, сосредоточиваться и понимать Эзру.
– Вот видите, – проговорил Эзра, перейдя к очередному обрывку свитка, прикрепленному кнопками к стене, – тут говорится о том, что Стражей было несколько сотен и что Бог повелел им наблюдать за человечеством. – Эзра сдавленно рассмеялся и покачал головой. – Выходит, они наблюдали слишком хорошо.
– То есть? – спросил Картер, хлебнув остывшего кофе.
– Они наблюдали за женщинами, и у них появились нехорошие мысли.
– Кстати, насчет нехороших мыслей: нельзя ли хотя бы приоткрыть окно? Тут дышать почти нечем.
– Я не могу рисковать. Свиток и так уже поврежден, – раздраженно отозвался Эзра. – Я же вам говорил: мне осталось перевести всего несколько фрагментов и тогда я смогу наконец собрать текст целиком.
– Ладно, продолжайте, – сдался Картер.
– Они ощутили похоть.
– Значит, эти ангелы могли испытывать чувства?
– А я ни разу не сказал о том, что это не было им дано. Я только говорил, что у них не было души.
– Но зачем ангелам душа? Разве они не выше этого понятия?
– Тонко подмечено. Но если мы почитаем вот этот фрагмент, – Эзра указал на один из обрывков желтого пергамента, – то увидим, что у ангелов возникло такое желание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39