Они спустились по ступенькам. Картер вложил перчатки в свободную руку Фебы. Та кашлянула.
– Полагаю, уловка была слишком явной.
– Мне сказали, что вы иногда говорите неправду.
– Говорила, когда пила.
– Пили?
– Надиралась в стельку. – Она дважды стиснула его локоть, словно это была азбука Морзе. – Обещаете сейчас не подслушивать?
– Не обещаю.
Женщины уже сели в микроавтобус, шофер заводил двигатель. Ему пришлось снова выключить мотор, чтобы не заглушать слова Фебы, которая невыразительно скороговоркой начала извинения. По-видимому, женщины были последовательницами «Христианской науки». Они приезжали два раза в месяц и сегодня читали лекцию о том, что слепота – в голове: если бы обитатели приюта обладали достаточной верой, то немедленно бы прозрели. Двое мужчин, пострадавших на производстве, встали, объявили, что могут видеть, и начали натыкаться на мебель. В конце концов они сорвали очки и принялись, показывая женщинам пустые глазницы, взволнованно спрашивать, вернула ли вера их глаза.
Это вызвало гомерический хохот слепых и поздравления в адрес Фебы, которая всё подстроила. Стоя возле автобуса и слушая, как она объясняет причины своего дурного поведения, Картер жалел, что не приехал на десять минут раньше – такое стоило посмотреть.
Феба продолжала:
– …правда, честно, искренне сожалею. – Она улыбнулась.
– Заводи мотор, – сказала главная сектантка шоферу и, обращаясь к Фебе, добавила: – Мы еще приедем.
– Будем очень рады.
Когда автобус отъехал и они простояли молча несколько минут, Феба спросила:
– Мистер Картер, вы знаете про Хелен Келлер? – Она произнесла это резким тоном, как будто не веселилась минуту назад.
– Они с помощницей…
– Энн Салливан, – вставила Феба.
– Да. Они были как-то на моем шоу. Потом Хелен пришла ко мне за кулисы и сказала, что ей понравилось представление. Она говорила очень вдохновенно. – Произнося эти слова, он думал, как бы предложить Фебе прокатиться на мотоцикле. Ей бы наверняка понравилось, при ее-то неуемном нраве, но сейчас она словно вросла в дорожку.
– Хелен такая бодрая, – сказала Феба ровно тем же тоном, каким отозвалась о сестрах Чонг. – Когда думаешь о ней и вспоминаешь, что сама – всего лишь слепая, становится стыдно.
– Можно кое-что вам показать?
– Пожалуйста, скажите, что это виски.
Он взял ее за руку.
– Вы говорили, что больше не пьете.
– Но хочется, – мрачно отвечала она. – Хочется каждый день.
Они, хрустя щебнем, подошли к мотоциклу.
– Вот. Ощупайте.
Как только руки Фебы коснулись руля, она вся преобразились, словно рассеялись обуревавшие ее мрачные чувства.
– Славная зверюга, – проговорила девушка, ощупывая баки и два сиденья.
– Хотите прокатиться?
– На мотоцикле? – Она выпрямилась, словно потрясенная этой мыслью. – Вы так ухаживаете?
– Роликами я не обзавелся.
– Искрометный, искрометный махатма. М-м-м, – Феба взялась руками за сиденье и припала к мотоциклу. Снова выпрямилась, ощупала швы по краям седла. – Нет, – пробормотала она. – Вы никогда не катали ее на мотоцикле.
– Простите?
– Вы ведь никогда не катали девушек на мотоцикле?
– Не катал, но откуда вы…
– Мистер Картер, я сегодня невыносима. Вам надо гонять на мотоцикле, спасаться от громил, ловить пули зубами и распиливать женщин пополам, но только не со мной. – Она взяла его за руку и потащила к крыльцу. – Не сегодня. Спасибо за розу и за перчатки.
Картер волочил ноги, придумывая, что сказать.
– Я не распиливаю женщин пополам, – пробормотал он. – Мне бы мама не разрешила.
Феба резко остановилась и повернулась к нему.
– Шутите.
– Нет, нет, не шучу. Моей матери никогда не нравилось, что фокусники распиливают женщин. Она всю жизнь изучала психологию. – При этом слове Картер вздохнул. Феба коротко хохотнула. Он продолжал: – Вам точно интересно слушать?
– У меня есть свободная минутка.
В нескольких неловких фразах Картер рассказал, что мать всегда считала П.Т. Селбита, изобретателя трюка с распиливанием женщины, тайным женоненавистником. Всякий раз, узнав о новом фокусе Селбита, она сообщала Картеру, что ее догадка подтверждается. Список иллюзий звучал и впрямь жутко: «Растяжение девушки», «Уничтожение девушки», «Раздавливание девушки», «Девушка на дыбе», «Девушка – подушка для иголок», «Неистребимая девушка» (последняя иллюзия доказывала, что девушку всё-таки можно убить, если фокусник как следует постарается).
– Я думал, Перси просто эксплуатирует выгодную идею, но мама звонила за океан и выяснила, что перед тем, как он запатентовал первую иллюзию…
Феба без колебания воскликнула:
– От него ушла жена, верно?
– Да. От него ушла жена, а через шесть месяц он уничтожил первую девушку.
– Ваша мама – умница.
– Согласен.
Она снова засмеялась, потом замолчала. Они стояли уже давно, и Картер мог без смущения любоваться ее красотой. От жизни взаперти кожа Фебы стала бледной и прозрачной. Он видел все чувства, проносящиеся внутри: радость, печаль, злость. Вот зачем женщины пудрят лица: чтобы выглядеть, как Феба Кайл.
– Я думаю, как бы я распилила кого-нибудь пополам. Если есть потайное отделение и две девушки…
– Ой, нет, не рассказывайте, я предпочитаю не знать, – рассмеялся Картер.
– Если я поеду с вами, мне надо переодеться в брюки, – объявила Феба и снова улыбнулась своей поразительной улыбкой.
Пятнадцатью минутами позже в районе Ист-бей кипела бурная деятельность. Самюэлсон и его команда раздобыли всё необходимое, включая грузовик, и теперь отрабатывали маршрут, по которому повезут похищенного Картера. В Калифорнийском университете выгружали из фургонов ящики с надписью «Огден, Юта» с оборудованием для научных лекций. Один из курьеров Джеймса вышел от Буры, другой направлялся к приюту для слепых, еще несколько прочесывали кафе и парки, где мог оказаться Картер.
Никто, впрочем, не обращал внимания на Гриффина, который по-прежнему вел себя так, будто незримые враги строят против него козни. В два часа ему удалось провернуть операцию, какой в его карьере еще не было, то есть легкую и успешную.
Он вернулся в «Палас-отель» и спустился в подвал, где администрация отвела каморки наиболее значительным служащим. В каждой были койка, тумбочка и крошечные окошки, приоткрывавшиеся на несколько дюймов. Одна каморка принадлежала Тони Альину, которого Гриффин уже допрашивал. Двадцатисемилетний португалец Альину заведовал в гостинице напитками и принес Гардингу последний стакан воды.
Он заступил на дежурство в четыре утра и не должен был находиться в каморке, когда Гриффин постучал. Черноволосый, усатый и прыщавый, он при виде Гриффина испугался так, будто виновен во всех преступлениях, совершенных в штате Калифорния.
– Тони Альину?
– Э…
– Гриффин, из Секретной службы. Мы уже беседовали.
– Macacos me mordam. – Альину заговорил по-португальски от неожиданности, но, как только эти слова сорвались с языка, почувствовал в них свою силу и закончил уже с ухмылкой, словно второй язык дает ему преимущество.
Поэтому Гриффин ответил первое, что пришло в голову:
– Мне начхать, куда макаки тебя кусают.
Альину заткнулся. Гриффин решил идти на прессинг.
– Слушай, приятель, давай поговорим про винную бутылку.
– О нет. – Альину сел на койке и закрыл лицо руками. – У меня восемь братьев и сестер. Отец парикмахер, но он очень болен.
– Где бутылка?
– Я не могу потерять работу! – простонал Альину.
Гриффину стало искренне жаль этого нытика. На узкую койку было не сесть, поэтому он просто нагнулся и сказал ласково: «Е muita areia para a seu camioneta», – старинная народная поговорка, которой взрослые наставляют на путь истинный зарвавшихся детей.
– Где вы научились португальскому? – фыркнул Альину.
– У бывшей жены. – Он потер подбородок. – Хотел знать, что она орет, когда кидает в меня табуретками.
Молодой человек хихикнул. Гриффин протянул ему сигарету. Альину закурил и, помолчав, спросил:
– У вас есть дети?
– Дочь.
– И у меня дочь. Она нежная или дерзкая?
Гриффин задумался.
– И то, и другое.
– Ясно. – Альину затушил сигарету, встал и открыл тумбочку. Там, завернутая в посудное полотенце, лежала бутылка. Со вздохом он передал ее Гриффину.
«Вот так, наверное, и бывает у таких, как Старлинг», – подумал Гриффин. Легко и просто.
Альину объяснил: он забрал бутылку из номера примерно без четверти двенадцать, за пятнадцать минут до смерти Гардинга. Собственно, он забрал ее, как только увидел – боялся, как бы ему не попало за спиртное в отеле. И сохранил на память.
– Поверьте мне, я ее не приносил. Меня ни за какие деньги не уговоришь – будь ты хоть сто раз президент – пронести в отель спиртное. Меня уволят, и знаете, кто мне оторвет голову? Жена.
Его карие глаза устремились на Гриффина. Они друг друга понимали.
Гриффин взглянул на бутылку. Бежевая этикетка, типичная для домашнего вина – загадочный каббалистический символ. И надпись: «Только для ритуального использования». Бутылка была пуста.
– Кто ее принес?
Гриффин не ожидал ответа и удивленно поднял брови, когда Альину сказал:
– Тип из подпольного бара.
– Какой?
– Ну, тип, – повторил Альину, как будто это всё объясняет. Потом рассказал, что встретил субъекта в коридоре, незадолго до прихода репортеров. Субъект нес бумажный пакет, и Альину собирался его остановить, но тот только сделал рукой такой знак, в смысле «всё о'кей».
– Я не стал про него говорить, потому что не хотел потерять работу.
– И как он выглядел?
– Madr?, – вздохнул Альину. – Это было неделю назад. Он начал объяснять: средний рост, обычное телосложение, одет, как все.
– Голубоглазый?
Альину вздохнул и сказал убежденно:
– Он был в шляпе.
– Волосы черные?
– Ага. – Альину слегка ободрился. – Ага. Или светлые. У нас в коридоре темно.
Становилось ясно, что ничего больше из него не вытянешь. Гриффин снова замотал бутылку в полотенце.
– Сохранишь работу, если будешь помалкивать, – сказал он.
– Спасибо. Я не хочу неприятностей.
Гриффин открыл дверь и замер на мгновение.
– А где этот подпольный бар?
– Через улицу. – Альину махнул рукой в сторону окна. – В большом доме.
– В каком именно?
– В большом. У Джосси, прямо под полицейским управлением.
Глава 19
На север по Телеграф-авеню, затем на запад по Шаттак-стрит и дальше по Генри-стрит; Картер нарочно выбрал эту дорогу, чтобы всё время ехать на второй и даже на третьей скорости. Наконец начался серпантин, на котором надо было закладывать крутые виражи. Феба крепко держалась за его спину. После первых нескольких поворотов он спросил, хорошо ли ей, и она сказала: «Еще, пожалуйста».
Кроме этого они почти не разговаривали, поэтому Картер выбрал цель: берег Нептуна. Он сбросил скорость у входа – мавританской башни, через которую проходили люди в купальных костюмах, некоторые с полотенцами и очками для плавания. Сразу за входом был павильон, где играл джаз для тех, кто знает современные танцы, потом «лягушатник» с соленой водой для детей, ряды купален и, наконец, длинная полоса плотного мокрого песка.
Когда мотоцикл остановился, Феба сняла руки с талии Картера и потянула носом воздух.
– Пляж? Боюсь, я не очень хорошо чувствую себя в толпе. Об этом он не подумал.
– Тебе нравится мотоцикл?
– Скорость обалденная. Просто блеск для такого драндулета. Кстати, классный был бы рекламный лозунг, а?
– Я бы хотел найти место, где можно поговорить.
– Я тоже… а как ты его водишь? Надо что-то делать руками и давить на газ, да?
– Тебе правда интересно?
– Да.
Картер помог ей слезть и опустил подножку, чтобы Феба могла сесть на водительское сиденье.
– Классно! – Она взялась за руль и пригнулась. Несколько раз нажала ручной тормоз. – Ты готов рискнуть?
– М-м-м… Нет. Но ты можешь его завести. – Он положил ее руку на краник. – Осторожней со шлангом, не то бензин просто выльется. Отлично. Теперь ставь ногу вот сюда и жми.
С третьей попытки Фебе удалось завести мотоцикл – от радости она запрыгала на сиденье, потрясая в воздухе кулаками.
– Парк «Айдора»! Едем туда! Знаю, это странное место для разговора, но по крайней мере там не будет толпы.
Картер согласился, что она права, и они снова сели на мотоцикл. Он, не оглядываясь, въехал в поток машин, а поскольку зеркальца заднего вида не было, то не заметил, что вдогонку, размахивая руками, бежит один из курьеров Джеймса.
Несколько миль они ехали вдоль железной дороги, потом Картер свернул к северному входу в парк, над которым красовалась вывеска, огромные дубовые доски с резными, раскрашенными во все цвета радуги буквами: «Парк Айдора», затем: «Семейный отдых» и, в самом низу, помельче: «Владелец – Бура Смит».
Картер поддержал Фебу, помогая ей слезть с мотоцикла – нелегкая задача для слепой. Возле кассы очереди не было, что разом обрадовало его и огорчило: им с Фебой не придется толкаться в толпе, однако это означает, что еще одно вложение Буры себя не окупает.
Они купили билеты («тридцать пять центов за двоих», записал Картер в тетради) и вошли в парк. От входа вели несколько дорожек, стрелки указывали дорогу к буфетам, деревянному оперному зданию, плавательным бассейнам, зоопарку и фруктовому саду, где гуляющие могли срывать с деревьев яблоки и персики.
У одной из самых больших в стране площадок для катания на роликах, как всегда по вторникам, играл фокстрот, а каждой даме на входе вручали искусственные шелковые цветы, пахнущие настоящими французскими духами. Впечатление несколько портил огромный плакат: «Запрещается сквернословить, толкаться и приставать к женщинам».
День был солнечный, влажный и немного ветреный. Феба шла, подставив лицо солнцу и вбирая запахи. Розу она потеряла, когда ехала на мотоцикле. Картер тоже закрыл глаза. Он слышал музыку каллиопы и крики с далеких «американских горок», чувствовал запах попкорна и сладкой ваты.
– Я хотела бы… – Она не договорила.
– Да?
– В приюте мы при знакомстве ощупываем друг другу лица. Странно, понимаю, но нельзя ли…
– Конечно.
– Может, сойдем с дороги?
Они прошли под вяз и сели на широкую скамейку. Феба стянула перчатки – один палец за другим – и засунула в карман рабочих штанов.
– Это вроде как сказать «здравствуй». Иногда мы вместо приветствия стреляем из пистолета, но в приюте такое не поощряется.
Она начала с макушки. Картер ждал легкого касания, как когда она ощупывала розу, но ощущение было скорее такое, словно тебя лепят из глины.
– У тебя очень густые волосы.
– Это парик.
– Помолчи. Джен сказала, что ты красивый, и я должна проверить – может быть, она просто хотела сделать мне приятное.
Ее пальцы пробежали по его лбу, легко, несколько раз, словно бьющие по стеклу дождевые капли. По бровям, по скулам, по щекам; потом обе руки встретились в районе его носа, погладили верхнюю губу, нижнюю, подбородок, шею. Затем то же в обратном порядке, только на этот раз Феба заставила Картера закрыть глаза, чтобы ощупать ресницы.
Она положила руки на его щеки и замерла. Он чувствовал запах пыли от ее ладоней, ланолина, ванили и миндаля. Феба большим пальцем правой руки исследовала длинный шрам на его нижней губе. Он смотрел ей прямо в лицо и видел сосредоточенность, какую обычно изображают телепатки. При всей фарфоровости своей кожи Феба вовсе не казалась хрупкой и безжизненной. Она была в постоянном движении – губы изгибались, брови на мгновение взлетали над очками, – словно внутри работает скрытая турбина. Под черными, растрепанными от ветра волосами и за темными очками Картер угадывал живой ум, анализирующий всё тайное, что явно выдавало его лицо.
Ему внезапно стало не по себе.
– Каков вердикт?
– Мы с Джен не поссоримся, – снисходительно обронила Феба. – Есть хочешь?
– Да.
Они подошли к киоску. Феба в три счета прикончила хот-дог и попросила Картера прочесть список работающих аттракционов. Запуск воздушного шара они пропустили, но на половину четвертого был намечен дневной фейерверк. В каком-то смысле мало что изменилось стой первой ярмарки, на которой Картер побывал в детстве: из множества обещанных аттракционов работали лишь несколько. «Спиральная горка» была закрыта, как и «Электрический кабинет», зато работали «Призрачные качели», «Цепочки», карусель и, что лучше всего, «Гром».
– Конечно, «Гром», – сказала Феба. – Мы пойдем туда в первую очередь, и во вторую, и в третью.
По дороге она объяснила, что, хотя от приюта до парка «Айдора» всего миля, ей редко случается здесь бывать – такого рода развлечения не поощряются.
– Они считают, что нас важнее воспитывать духовно. Можно подумать, что в приюте живут исключительно воры и контрабандисты.
– Как ты там оказалась?
– Я ослепла. Ой, я уже слышу «Гром». А ты?
Разумеется, он слышал. На огромных – с двухэтажный дом – спусках визжали даже взрослые.
У «Грома» выстроилась единственная в парке очередь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60