Увидев его, Мария бросилась к нему с вопросом:
– Доктор, как она?
– Честно говоря, я не могу сказать вам ничего обнадеживающего. Беда не в том, что с ней произошло на улице, а в том, что у нее резкое обострение панкреатита, поэтому у нее такие боли.
– Доктор, скажите, насколько это серьезно? – обеспокоенно спросила Мария.
– Все зависит от развития воспалительного процесса. Если он пойдет на убыль, ничего страшного не случится. Но в случае дальнейшего обострения она может умереть.
Приехав в офис, Хуан Антонио прошел к себе в кабинет. Сегодня он не мог сосредоточиться на текущих делах, мысли о работе не шли ему в голову, события вчерашнего дня не давали ему покоя. Хуану Антонио нужно было поделиться с кем нибудь своими переживаниями. Не долго думая, он вызвал секретаршу и попросил пригласить к нему Мануэля.
Однако не успел Мануэль закрыть за собой дверь, как она вновь широко распахнулась, и в кабинет вбежал Федерико. Не говоря ни слова, он остановился у стола, из-за которого как раз выходил Хуан Антонио, и, размахнувшись, ударил его кулаком в лицо.
Мануэль бросился вперед, чтобы задержать Федерико, но тот вдруг опустился на стоявший рядом стул и разразился горькими рыданиями:
– Я больше не буду здесь работать, – голос Федерико дрожал от горя, – я беден, но у меня есть достоинство. А вы и дальше можете покупать Летисию на ваши деньги. – Федерико на минуту замолчал. – Пусть ей будет хорошо с вами. Пусть вам обоим будет хорошо.
Федерико встал и тяжелыми шагами вышел из кабинета.
– Вот еще одна жертва твоего безрассудства, – сказал вслед ему Мануэль. – Летисия никогда не могла понять, как Федерико любит и уважает ее.
Хуан Антонио хотел что-то сказать в ответ, но в это время в кабинете появилась Сония. Хуан Антонио бросил на нее сердитый взгляд и спросил:
– Ты тоже будешь оскорблять меня? Ведь ты, наверное, уже встретилась с Даниэлой.
– Да, в клинике, – ответила ему сестра. – Ты так увлекся своей подружкой, что даже не знаешь, что случилось.
Вернувшись из клиники, Мария решила сообщить Монике о том, что произошло с Даниэлой. Она позвонила Маргарите, чтобы узнать у нее адрес Альберто. Вскоре Маргарита сама поехала к ней, и они вместе отправились искать Монику.
Мария с тяжелым сердцем рассказала своей любимице об измене ее отца и о том, что случилось с ее приемной матерью. Моника молча слушала ее и, только когда Мария, закончив свой печальный рассказ, собралась уходить, тихо произнесла:
– Этого не может быть.
– Не верь ей, – посоветовал Альберто, – Даниэла все это выдумала специально, чтобы встретиться с тобой.
– Мне незачем лгать, – возмущенно ответила Мария. – Пусть твоя совесть подскажет тебе, как поступить.
После ухода Марии, Моника, недолго думая, отправилась в клинику. В палате она застала Джину и Ханса, сидящих в изголовье постели Даниэлы. Увидев Монику, Джина резко встала, стараясь не допустить, чтобы Даниэла увидела дочь.
– Что тебе здесь надо? – сухо спросила она.
– Мама! Что с тобой? – Моника бросилась к постели Даниэлы, не обращая внимания на Джину.
– Убирайся, – слабым голосом ответила Даниэла и вновь уронила голову на подушку.
Моника, опустив голову, вышла в коридор. Она подошла к Марии и, уткнувшись головой в ее плечо, заплакала.
– Даже в такие минуты она не желает расстаться со своей гордостью, – горько сетовала она.
– Ты путаешь гордость с достоинством, – со вздохом ответила Мария. – Неужели ты до сих пор не поняла, как плохо ты поступила?
– Ты неправа, – возразила Моника. – Уверяю тебя, мне очень хорошо с Альберто.
Увидев, что Мария не согласна с ней, Моника поспешила сменить тему разговора:
– Я хочу, чтобы ты сообщала мне о ее здоровье, Мария. Я не успокоюсь до тех пор, пока она не поправится.
– Ты на самом деле переживаешь за нее? – недоверчиво спросила Мария.
– Как ты можешь в этом сомневаться? – возмутилась Моника. – Ну допустим, она меня больше не любит, но я-то все равно ее люблю.
С этими словами Моника поцеловала Марию в щеку и попрощалась.
Мария долго смотрела ей вслед. Она только что убедилась в том, что Моника до сих пор смотрит на многое глазами ребенка.
– Даниэла, я пришел попросить у тебя прощения. Умоляю тебя! Я знаю, что не заслужил его, но я люблю тебя! Люблю тебя, как не любил никого на свете!..
Даниэла приоткрыла глаза. «Странный сон», – подумала она, повернув голову. У ее изголовья, наклонившись, стоял Хуан Антонио и, не отрываясь, смотрел на нее.
Даниэлу охватил гнев. Она приподнялась на подушках и бросила ему в лицо:
– Убирайся! Я не хочу тебя видеть!
Ее голос звучал негромко, но в нем чувствовалась решительность. Хуан Антонио глубоко вздохнул. Честно говоря, он и не надеялся на другой прием.
– Даниэла, я прошу… – начал он, но она не дала ему договорить:
– Пусть уходит! Уведите его! – лицо Даниэлы вдруг сделалось белым, как мел.
– Она очень переживает, а ей нельзя волноваться, – сказала на ухо брату Сония.
– Я тебя понимаю, – тихо сказал Хуан Антонио, обращаясь к жене, – прости меня. – И, еще раз тяжело вздохнув, медленно вышел из палаты.
Даниэла не видела, как ушел ее муж. Она отвернулась к стене, и ее плечи затряслись от рыданий. Сония опустилась на колени и стала осторожно гладить ее волосы.
– Успокойся, успокойся. Он уже ушел, – Сонии было до того жаль Даниэлу, что она была готова сама заплакать.
Летисия чувствовала, что почва уходит у нее из-под ног. Ее попытки вернуть Хуана Антонио не приносили успеха. Он все реже бывал у нее и их встречи становились все короче. Летисия уже больше не пыталась привлечь к себе Хуана Антонио своими ласками и поцелуями. Теперь она только укоряла его за то, что он слишком легко расстался с ней. В отчаянии Летисия говорила Хуану Антонио, что Даниэла, оказавшись в больнице, вряд ли выйдет оттуда такой, как прежде. Она старалась почаще напоминать, что может родить ему ребенка. Однако, несмотря на всю свою проницательность и изощренную хитрость, Летисия не могла уяснить одного: чем хуже она говорит о Даниэле, тем дальше удаляется от нее Хуан Антонио.
Сидя одна в своей квартире, Летисия теперь часто думала, в каком положении она оказалась. Ведь оставшись без работы, она оказалась в полной зависимости от Хуана Антонио. Правда, он, как порядочный человек, обещал и дальше поддерживать ее материально. Но что ему стоило взять обратно свое обещание? Летисия содрогалась от мысли, что ей придется вернуться домой. Она живо представляла, как встретят ее родные. Перед мысленным взором Летисии вставало лицо матери, полное торжествующей злобы, ехидная ухмылка ее ненавистного брата, грустный укор в глазах отца.
Летисия проклинала себя за то, что не удержалась и выложила Даниэле всю правду. Это глупое тщеславие слишком дорого обошлось ей теперь.
Хуан Антонио не находил себе места. Посещение клиники произвело на него гнетущее впечатление. В тот день, вернувшись в офис, он заперся у себя в кабинете и не выходил оттуда несколько часов. Только теперь Хуан Антонио осознал всю глубину своего падения, всю низость предательства, совершенного им по отношению к жене. Когда он увидел Даниэлу в клинике, первое, что пришло ему в голову, была мысль о том, что этого наверняка не случилось бы, если бы он не стал путаться с Летисией. Хуан Антонио отдавал себе отчет в том, что он сам во всем виноват. Летисии никогда бы не удалось добиться своего, если бы он не дал ей повода.
В тот же день Хуан Антонио заказал по телефону номер в гостинице. Он больше ни под каким предлогом не хотел появляться в квартире Летисии.
Прошло еще несколько дней. Однажды утром у входа в офис Хуан Антонио встретил Монику. Она специально приехала к отцу, чтобы сказать ему, как она относится к его измене.
Их разговор был недолгим. Моника напомнила отцу, что Летисия с детства мечтала найти себе престарелого дурака с большими деньгами, и добавила, что теперь, кажется, она его нашла.
Наконец угрызения совести совсем замучили Хуана Антонио. Он приехал в клинику и прошел в палату Даниэлы, на этот раз застав ее в одиночестве. Она бросила на него удивленный взгляд и тихо сказала:
– Что ты хочешь? Прошу тебя, уходи.
– Мне нужно поговорить с тобой.
– Мы уже все сказали друг другу.
– Нет, Даниэла, – Хуан Антонио подошел к изголовью ее кровати. – Ты должна попытаться простить меня. Мы не можем вычеркнуть из памяти долгие годы нашей любви. Или ты так не считаешь? Я не могу безучастно смотреть, как любовь уходит от нас.
Глава 24
В последние две недели Фелипе обратил внимание на то, что Джина изменилась. После их последней ссоры, когда, казалось, развод был неизбежен, ее вечерние похождения неожиданно прекратились, и теперь Фелипе, возвращаясь из конторы, с облегчением убеждался, что сегодня ему не придется готовить ужин и укладывать детей спать. Их служанка так и не вернулась из деревни. В другое время они уже давно нашли бы новую, но сейчас, когда вопрос о будущем их семьи повис в воздухе, Джина не спешила это делать.
В эти дни Фелипе почти не разговаривал с женой, он, как и раньше, проводил вечера в кресле с газетой в руках или подолгу играл с детьми. Джина больше не делала ему своих обычных едких замечаний и спокойно смотрела, как Фелипе, встав из-за стола, удаляется к себе в кабинет с газетой в руках.
Именно это смирение и настораживало Фелипе. За долгие годы совместной жизни он хорошо изучил импульсивный характер жены, привык к ее неожиданным эксцентричным выходкам и теперь не понимал, что значит это странное затишье. «Затишье перед бурей?» – задавал он вопрос самому себе.
Сейчас, когда Даниэла вышла на свободу, Фелипе мог бы всерьез заняться оформлением развода, но он не спешил. В его душе еще теплилась надежда на сохранение семьи. Фелипе мучал вопрос, как ему поступить дальше. Он целыми днями думал об этом, сопоставляя факты и стараясь найти какое-либо приемлемое решение. И чем больше он занимал себя этой проблемой, тем более неразрешимой она ему казалась.
После злополучной встречи с Хансом, Фелипе предпочитал больше не спрашивать советов у Херардо и пытался сам найти выход из создавшегося положения, что, впрочем, не облечало его страданий.
Наконец, устав от бесплодных поисков, Фелипе не выдержал и в один из вечеров обратился к жене:
– Я думаю, что нам нужно попытаться как-нибудь преодолеть кризис в наших отношениях, – Фелипе с трудом подбирал слова, и голос его звучал не слишком уверенно.
– Честно говоря, я даже не знаю, что тебе на это сказать, – Джина явно не ожидала от мужа таких слов.
– У нас двое детей, они одинаково любят нас обоих, – продолжал Фелипе. – И если бы не они, тогда все было бы гораздо проще.
– Думаю, что ты прав, – ответила Джина.
Она никак не могла понять, зачем Фелипе завел этот разговор. В эти дни ей казалось, что распад их семьи неминуем, и Джина с замиранием сердца думала о том, что ждет ее детей.
– Первое, что мы должны сделать, для того чтобы наши отношения стали другими, – Фелипе, казалось, вспомнил, что он адвокат, и к нему вернулось обычное красноречие, – это согласиться с тем, что у каждого из нас есть свои недостатки.
Джина на минуту задумалась и согласилась с мужем.
– Но если ты опять захочешь встретиться с Хансом… – начал было Фелипе.
Теперь Джина сообразила, зачем Фелипе понадобилось столь долгое предисловие, и она поспешила сообщить, что Ханс теперь далеко и, может быть, вообще уехал в Германию.
– Я хочу, чтобы ты знала, – ответил Фелипе, – вы с ним заставили меня глубоко страдать.
Джине было неприятно говорить с мужем о Хансе, поэтому она, взглянув на часы, вдруг заявила, что ей пора ехать в Дом моделей.
Фелипе, как бы подводя итог их разговору, задумчиво произнес:
– Я уверен, что наши отношения постепенно станут нормальными. Ты согласна со мной?
– Конечно, – поспешила успокоить его Джина, – мне теперь будет о чем подумать.
Она подошла к Фелипе и осторожно поцеловала его в щеку. Фелипе нежно обнял жену и тоже поцеловал ее, пожелав счастливого пути.
Через полчаса Джина уже была в Доме моделей. Не успела она поудобней расположиться за своим рабочим столом, как к ней пришла Роса. Ей нужно было срочно посоветоваться, как дальше поступать с Арселией, которая, несмотря на данное Даниэле обещание, опять начала пить и уже несколько дней не появлялась на работе. Джине сейчас не хотелось заниматься этим вопросом. В конце концов не она же принимала Арселию на работу. Правда, во время отсутствия Даниэлы ей пришлось однажды отправить пьяную Арселию домой на такси, но в последние дни случилось столько событий, что Джина и думать забыла об этом происшествии.
Джина долго соображала, что ей ответить Росе. Она так задумалась, что не заметила, как в кабинет осторожно вошел Ханс. Он на цыпочках приблизился к столу и поцеловал Джину в щеку.
От неожиданности Джина растерялась.
– Я не знала, что ты уже вернулся, – сказала она первое, что ей пришло в голову.
Ханс собрался что-то ответить, но тут в кабинете появилась Арселия. Взглянув на нее, Роса всплеснула руками от удивления, ей было непонятно, где это она успела так набраться с утра пораньше. Арселия нетвердыми шагами пересекла кабинет, молча подала руку Хансу и сделала неуклюжую попытку поцеловать его.
– Джина, свет моих очей, – бормотала она заплетающимся языком, – этот юноша был столь любезен, что помог мне подняться, когда вдруг началось землетрясение.
Арселия вновь попыталась поцеловать Ханса, но, потеряв равновесие, мешком свалилась на пол.
Глядя на эту сцену, Джина не могла удержаться от смеха. Вместе с Хансом они подняли Арселию и посадили на диван, где она вскоре уснула под негодующим взглядом Росы.
Джина и Ханс вышли в приемную. Джина какое-то время продолжала улыбаться, вспоминая об Арселии. Потом лицо ее сделалось серьезным, и она тихо спросила:
– Как ты съездил? Ты скучал по мне?
– Очень, – ответил Ханс, глядя ей в глаза. – Я намеревался сразу вернуться в Германию, но не смог.
– Ах, Ханс, милый, если бы ты только знал, – Джина тяжело вздохнула. – Я просто не знаю, как быть. Фелипе передумал. Он не хочет разводиться со мной ради детей.
– А вы как решили? – спросил Ханс.
– Не знаю, – растерянно ответила Джина. Она чувствовала угрызения совести и не хотела скрывать это от Ханса: – В нас в самом деле вселился какой-то бес, – грустно проговорила она.
– Понимаю, – ответил Ханс, – я тоже вел себя неразумно. Мне лучше уехать, чтобы не мешать вашему семейному счастью.
– Не знаю, – задумчиво проговорила Джина, – могу ли я стать счастливой. Я не уверена в своих чувствах.
Ханс напомнил Джине о детях. Джина долго молчала, а потом, резко вскинув голову, словно освобождаясь от сомнений, произнесла:
– Сегодня я согласилась с Фелипе, но уже ничего не поделаешь, что было, то было, – Она пристально посмотрела в глаза Хансу. – Ведь ты уже поцеловал меня, и ничего страшного не случилось. Так поцелуй меня еще раз.
Ханс наклонился и поцеловал Джину в щеку, а она, крепко обняв его, стала с жадностью целовать его в губы.
Помирившись с Джиной, Фелипе почувствовал огромное облегчение. Сегодня он наконец решил наболевший вопрос, так долго не дававший ему покоя. На радостях он даже был готов пропустить рюмочку-другую бренди, но вовремя подавил в себе это желание, поскольку ему надо было ехать в контору, а Фелипе придерживался железного правила: никогда не садиться за руль, выпив даже каплю спиртного. Впрочем, он не слишком переживал, решив отложить это удовольствие до вечера.
В конторе он поспешил поделиться своей приятной новостью с Херардо, который от души обрадовался, узнав, что семейные дела его друга вроде бы начинают идти на лад.
Рассказав о своем разговоре с Джиной, Фелипе в шутку заметил, что раз уж он решил помириться с женой, то намерен вновь вернуться на ипподром. Херардо согласился с ним, предупредив, однако, чтобы Фелипе не слишком усердствовал и не забывал о своем артрите.
Вечером Джина собралась навестить Даниэлу. Фелипе не слишком этому удивился, зная, что Даниэла очень тяжело переживает разрыв с Моникой и измену мужа, и нуждается в постоянном участии подруги. Поэтому он не стал возражать против решения Джины, а наоборот, попросил ее передать Даниэле его искреннее сочувствие.
Оставшись с детьми, Фелипе решил позвонить Даниэле. Он снял трубку и набрал номер.
– Говорит адвокат Бретон, – представился Фелипе, услышав голос Марии, – позовите, пожалуйста, Даниэлу.
– Она только что вышла.
– С кем? – поинтересовался Фелипе.
– Одна, – ответила Мария. – Она не захотела, чтобы сеньора Джина пошла с ней.
Фелипе на секунду задумался и спросил:
– Сеньор Ханс уже вернулся?
– Да, – послышалось на другом конце провода, – но сейчас его нет дома.
Фелипе положил трубку. Он стоял и раздумывал, не зная, как ему поступить: дождаться возвращения Джины и спросить, где она была, или ехать домой к Даниэле и дожидаться ее там?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
– Доктор, как она?
– Честно говоря, я не могу сказать вам ничего обнадеживающего. Беда не в том, что с ней произошло на улице, а в том, что у нее резкое обострение панкреатита, поэтому у нее такие боли.
– Доктор, скажите, насколько это серьезно? – обеспокоенно спросила Мария.
– Все зависит от развития воспалительного процесса. Если он пойдет на убыль, ничего страшного не случится. Но в случае дальнейшего обострения она может умереть.
Приехав в офис, Хуан Антонио прошел к себе в кабинет. Сегодня он не мог сосредоточиться на текущих делах, мысли о работе не шли ему в голову, события вчерашнего дня не давали ему покоя. Хуану Антонио нужно было поделиться с кем нибудь своими переживаниями. Не долго думая, он вызвал секретаршу и попросил пригласить к нему Мануэля.
Однако не успел Мануэль закрыть за собой дверь, как она вновь широко распахнулась, и в кабинет вбежал Федерико. Не говоря ни слова, он остановился у стола, из-за которого как раз выходил Хуан Антонио, и, размахнувшись, ударил его кулаком в лицо.
Мануэль бросился вперед, чтобы задержать Федерико, но тот вдруг опустился на стоявший рядом стул и разразился горькими рыданиями:
– Я больше не буду здесь работать, – голос Федерико дрожал от горя, – я беден, но у меня есть достоинство. А вы и дальше можете покупать Летисию на ваши деньги. – Федерико на минуту замолчал. – Пусть ей будет хорошо с вами. Пусть вам обоим будет хорошо.
Федерико встал и тяжелыми шагами вышел из кабинета.
– Вот еще одна жертва твоего безрассудства, – сказал вслед ему Мануэль. – Летисия никогда не могла понять, как Федерико любит и уважает ее.
Хуан Антонио хотел что-то сказать в ответ, но в это время в кабинете появилась Сония. Хуан Антонио бросил на нее сердитый взгляд и спросил:
– Ты тоже будешь оскорблять меня? Ведь ты, наверное, уже встретилась с Даниэлой.
– Да, в клинике, – ответила ему сестра. – Ты так увлекся своей подружкой, что даже не знаешь, что случилось.
Вернувшись из клиники, Мария решила сообщить Монике о том, что произошло с Даниэлой. Она позвонила Маргарите, чтобы узнать у нее адрес Альберто. Вскоре Маргарита сама поехала к ней, и они вместе отправились искать Монику.
Мария с тяжелым сердцем рассказала своей любимице об измене ее отца и о том, что случилось с ее приемной матерью. Моника молча слушала ее и, только когда Мария, закончив свой печальный рассказ, собралась уходить, тихо произнесла:
– Этого не может быть.
– Не верь ей, – посоветовал Альберто, – Даниэла все это выдумала специально, чтобы встретиться с тобой.
– Мне незачем лгать, – возмущенно ответила Мария. – Пусть твоя совесть подскажет тебе, как поступить.
После ухода Марии, Моника, недолго думая, отправилась в клинику. В палате она застала Джину и Ханса, сидящих в изголовье постели Даниэлы. Увидев Монику, Джина резко встала, стараясь не допустить, чтобы Даниэла увидела дочь.
– Что тебе здесь надо? – сухо спросила она.
– Мама! Что с тобой? – Моника бросилась к постели Даниэлы, не обращая внимания на Джину.
– Убирайся, – слабым голосом ответила Даниэла и вновь уронила голову на подушку.
Моника, опустив голову, вышла в коридор. Она подошла к Марии и, уткнувшись головой в ее плечо, заплакала.
– Даже в такие минуты она не желает расстаться со своей гордостью, – горько сетовала она.
– Ты путаешь гордость с достоинством, – со вздохом ответила Мария. – Неужели ты до сих пор не поняла, как плохо ты поступила?
– Ты неправа, – возразила Моника. – Уверяю тебя, мне очень хорошо с Альберто.
Увидев, что Мария не согласна с ней, Моника поспешила сменить тему разговора:
– Я хочу, чтобы ты сообщала мне о ее здоровье, Мария. Я не успокоюсь до тех пор, пока она не поправится.
– Ты на самом деле переживаешь за нее? – недоверчиво спросила Мария.
– Как ты можешь в этом сомневаться? – возмутилась Моника. – Ну допустим, она меня больше не любит, но я-то все равно ее люблю.
С этими словами Моника поцеловала Марию в щеку и попрощалась.
Мария долго смотрела ей вслед. Она только что убедилась в том, что Моника до сих пор смотрит на многое глазами ребенка.
– Даниэла, я пришел попросить у тебя прощения. Умоляю тебя! Я знаю, что не заслужил его, но я люблю тебя! Люблю тебя, как не любил никого на свете!..
Даниэла приоткрыла глаза. «Странный сон», – подумала она, повернув голову. У ее изголовья, наклонившись, стоял Хуан Антонио и, не отрываясь, смотрел на нее.
Даниэлу охватил гнев. Она приподнялась на подушках и бросила ему в лицо:
– Убирайся! Я не хочу тебя видеть!
Ее голос звучал негромко, но в нем чувствовалась решительность. Хуан Антонио глубоко вздохнул. Честно говоря, он и не надеялся на другой прием.
– Даниэла, я прошу… – начал он, но она не дала ему договорить:
– Пусть уходит! Уведите его! – лицо Даниэлы вдруг сделалось белым, как мел.
– Она очень переживает, а ей нельзя волноваться, – сказала на ухо брату Сония.
– Я тебя понимаю, – тихо сказал Хуан Антонио, обращаясь к жене, – прости меня. – И, еще раз тяжело вздохнув, медленно вышел из палаты.
Даниэла не видела, как ушел ее муж. Она отвернулась к стене, и ее плечи затряслись от рыданий. Сония опустилась на колени и стала осторожно гладить ее волосы.
– Успокойся, успокойся. Он уже ушел, – Сонии было до того жаль Даниэлу, что она была готова сама заплакать.
Летисия чувствовала, что почва уходит у нее из-под ног. Ее попытки вернуть Хуана Антонио не приносили успеха. Он все реже бывал у нее и их встречи становились все короче. Летисия уже больше не пыталась привлечь к себе Хуана Антонио своими ласками и поцелуями. Теперь она только укоряла его за то, что он слишком легко расстался с ней. В отчаянии Летисия говорила Хуану Антонио, что Даниэла, оказавшись в больнице, вряд ли выйдет оттуда такой, как прежде. Она старалась почаще напоминать, что может родить ему ребенка. Однако, несмотря на всю свою проницательность и изощренную хитрость, Летисия не могла уяснить одного: чем хуже она говорит о Даниэле, тем дальше удаляется от нее Хуан Антонио.
Сидя одна в своей квартире, Летисия теперь часто думала, в каком положении она оказалась. Ведь оставшись без работы, она оказалась в полной зависимости от Хуана Антонио. Правда, он, как порядочный человек, обещал и дальше поддерживать ее материально. Но что ему стоило взять обратно свое обещание? Летисия содрогалась от мысли, что ей придется вернуться домой. Она живо представляла, как встретят ее родные. Перед мысленным взором Летисии вставало лицо матери, полное торжествующей злобы, ехидная ухмылка ее ненавистного брата, грустный укор в глазах отца.
Летисия проклинала себя за то, что не удержалась и выложила Даниэле всю правду. Это глупое тщеславие слишком дорого обошлось ей теперь.
Хуан Антонио не находил себе места. Посещение клиники произвело на него гнетущее впечатление. В тот день, вернувшись в офис, он заперся у себя в кабинете и не выходил оттуда несколько часов. Только теперь Хуан Антонио осознал всю глубину своего падения, всю низость предательства, совершенного им по отношению к жене. Когда он увидел Даниэлу в клинике, первое, что пришло ему в голову, была мысль о том, что этого наверняка не случилось бы, если бы он не стал путаться с Летисией. Хуан Антонио отдавал себе отчет в том, что он сам во всем виноват. Летисии никогда бы не удалось добиться своего, если бы он не дал ей повода.
В тот же день Хуан Антонио заказал по телефону номер в гостинице. Он больше ни под каким предлогом не хотел появляться в квартире Летисии.
Прошло еще несколько дней. Однажды утром у входа в офис Хуан Антонио встретил Монику. Она специально приехала к отцу, чтобы сказать ему, как она относится к его измене.
Их разговор был недолгим. Моника напомнила отцу, что Летисия с детства мечтала найти себе престарелого дурака с большими деньгами, и добавила, что теперь, кажется, она его нашла.
Наконец угрызения совести совсем замучили Хуана Антонио. Он приехал в клинику и прошел в палату Даниэлы, на этот раз застав ее в одиночестве. Она бросила на него удивленный взгляд и тихо сказала:
– Что ты хочешь? Прошу тебя, уходи.
– Мне нужно поговорить с тобой.
– Мы уже все сказали друг другу.
– Нет, Даниэла, – Хуан Антонио подошел к изголовью ее кровати. – Ты должна попытаться простить меня. Мы не можем вычеркнуть из памяти долгие годы нашей любви. Или ты так не считаешь? Я не могу безучастно смотреть, как любовь уходит от нас.
Глава 24
В последние две недели Фелипе обратил внимание на то, что Джина изменилась. После их последней ссоры, когда, казалось, развод был неизбежен, ее вечерние похождения неожиданно прекратились, и теперь Фелипе, возвращаясь из конторы, с облегчением убеждался, что сегодня ему не придется готовить ужин и укладывать детей спать. Их служанка так и не вернулась из деревни. В другое время они уже давно нашли бы новую, но сейчас, когда вопрос о будущем их семьи повис в воздухе, Джина не спешила это делать.
В эти дни Фелипе почти не разговаривал с женой, он, как и раньше, проводил вечера в кресле с газетой в руках или подолгу играл с детьми. Джина больше не делала ему своих обычных едких замечаний и спокойно смотрела, как Фелипе, встав из-за стола, удаляется к себе в кабинет с газетой в руках.
Именно это смирение и настораживало Фелипе. За долгие годы совместной жизни он хорошо изучил импульсивный характер жены, привык к ее неожиданным эксцентричным выходкам и теперь не понимал, что значит это странное затишье. «Затишье перед бурей?» – задавал он вопрос самому себе.
Сейчас, когда Даниэла вышла на свободу, Фелипе мог бы всерьез заняться оформлением развода, но он не спешил. В его душе еще теплилась надежда на сохранение семьи. Фелипе мучал вопрос, как ему поступить дальше. Он целыми днями думал об этом, сопоставляя факты и стараясь найти какое-либо приемлемое решение. И чем больше он занимал себя этой проблемой, тем более неразрешимой она ему казалась.
После злополучной встречи с Хансом, Фелипе предпочитал больше не спрашивать советов у Херардо и пытался сам найти выход из создавшегося положения, что, впрочем, не облечало его страданий.
Наконец, устав от бесплодных поисков, Фелипе не выдержал и в один из вечеров обратился к жене:
– Я думаю, что нам нужно попытаться как-нибудь преодолеть кризис в наших отношениях, – Фелипе с трудом подбирал слова, и голос его звучал не слишком уверенно.
– Честно говоря, я даже не знаю, что тебе на это сказать, – Джина явно не ожидала от мужа таких слов.
– У нас двое детей, они одинаково любят нас обоих, – продолжал Фелипе. – И если бы не они, тогда все было бы гораздо проще.
– Думаю, что ты прав, – ответила Джина.
Она никак не могла понять, зачем Фелипе завел этот разговор. В эти дни ей казалось, что распад их семьи неминуем, и Джина с замиранием сердца думала о том, что ждет ее детей.
– Первое, что мы должны сделать, для того чтобы наши отношения стали другими, – Фелипе, казалось, вспомнил, что он адвокат, и к нему вернулось обычное красноречие, – это согласиться с тем, что у каждого из нас есть свои недостатки.
Джина на минуту задумалась и согласилась с мужем.
– Но если ты опять захочешь встретиться с Хансом… – начал было Фелипе.
Теперь Джина сообразила, зачем Фелипе понадобилось столь долгое предисловие, и она поспешила сообщить, что Ханс теперь далеко и, может быть, вообще уехал в Германию.
– Я хочу, чтобы ты знала, – ответил Фелипе, – вы с ним заставили меня глубоко страдать.
Джине было неприятно говорить с мужем о Хансе, поэтому она, взглянув на часы, вдруг заявила, что ей пора ехать в Дом моделей.
Фелипе, как бы подводя итог их разговору, задумчиво произнес:
– Я уверен, что наши отношения постепенно станут нормальными. Ты согласна со мной?
– Конечно, – поспешила успокоить его Джина, – мне теперь будет о чем подумать.
Она подошла к Фелипе и осторожно поцеловала его в щеку. Фелипе нежно обнял жену и тоже поцеловал ее, пожелав счастливого пути.
Через полчаса Джина уже была в Доме моделей. Не успела она поудобней расположиться за своим рабочим столом, как к ней пришла Роса. Ей нужно было срочно посоветоваться, как дальше поступать с Арселией, которая, несмотря на данное Даниэле обещание, опять начала пить и уже несколько дней не появлялась на работе. Джине сейчас не хотелось заниматься этим вопросом. В конце концов не она же принимала Арселию на работу. Правда, во время отсутствия Даниэлы ей пришлось однажды отправить пьяную Арселию домой на такси, но в последние дни случилось столько событий, что Джина и думать забыла об этом происшествии.
Джина долго соображала, что ей ответить Росе. Она так задумалась, что не заметила, как в кабинет осторожно вошел Ханс. Он на цыпочках приблизился к столу и поцеловал Джину в щеку.
От неожиданности Джина растерялась.
– Я не знала, что ты уже вернулся, – сказала она первое, что ей пришло в голову.
Ханс собрался что-то ответить, но тут в кабинете появилась Арселия. Взглянув на нее, Роса всплеснула руками от удивления, ей было непонятно, где это она успела так набраться с утра пораньше. Арселия нетвердыми шагами пересекла кабинет, молча подала руку Хансу и сделала неуклюжую попытку поцеловать его.
– Джина, свет моих очей, – бормотала она заплетающимся языком, – этот юноша был столь любезен, что помог мне подняться, когда вдруг началось землетрясение.
Арселия вновь попыталась поцеловать Ханса, но, потеряв равновесие, мешком свалилась на пол.
Глядя на эту сцену, Джина не могла удержаться от смеха. Вместе с Хансом они подняли Арселию и посадили на диван, где она вскоре уснула под негодующим взглядом Росы.
Джина и Ханс вышли в приемную. Джина какое-то время продолжала улыбаться, вспоминая об Арселии. Потом лицо ее сделалось серьезным, и она тихо спросила:
– Как ты съездил? Ты скучал по мне?
– Очень, – ответил Ханс, глядя ей в глаза. – Я намеревался сразу вернуться в Германию, но не смог.
– Ах, Ханс, милый, если бы ты только знал, – Джина тяжело вздохнула. – Я просто не знаю, как быть. Фелипе передумал. Он не хочет разводиться со мной ради детей.
– А вы как решили? – спросил Ханс.
– Не знаю, – растерянно ответила Джина. Она чувствовала угрызения совести и не хотела скрывать это от Ханса: – В нас в самом деле вселился какой-то бес, – грустно проговорила она.
– Понимаю, – ответил Ханс, – я тоже вел себя неразумно. Мне лучше уехать, чтобы не мешать вашему семейному счастью.
– Не знаю, – задумчиво проговорила Джина, – могу ли я стать счастливой. Я не уверена в своих чувствах.
Ханс напомнил Джине о детях. Джина долго молчала, а потом, резко вскинув голову, словно освобождаясь от сомнений, произнесла:
– Сегодня я согласилась с Фелипе, но уже ничего не поделаешь, что было, то было, – Она пристально посмотрела в глаза Хансу. – Ведь ты уже поцеловал меня, и ничего страшного не случилось. Так поцелуй меня еще раз.
Ханс наклонился и поцеловал Джину в щеку, а она, крепко обняв его, стала с жадностью целовать его в губы.
Помирившись с Джиной, Фелипе почувствовал огромное облегчение. Сегодня он наконец решил наболевший вопрос, так долго не дававший ему покоя. На радостях он даже был готов пропустить рюмочку-другую бренди, но вовремя подавил в себе это желание, поскольку ему надо было ехать в контору, а Фелипе придерживался железного правила: никогда не садиться за руль, выпив даже каплю спиртного. Впрочем, он не слишком переживал, решив отложить это удовольствие до вечера.
В конторе он поспешил поделиться своей приятной новостью с Херардо, который от души обрадовался, узнав, что семейные дела его друга вроде бы начинают идти на лад.
Рассказав о своем разговоре с Джиной, Фелипе в шутку заметил, что раз уж он решил помириться с женой, то намерен вновь вернуться на ипподром. Херардо согласился с ним, предупредив, однако, чтобы Фелипе не слишком усердствовал и не забывал о своем артрите.
Вечером Джина собралась навестить Даниэлу. Фелипе не слишком этому удивился, зная, что Даниэла очень тяжело переживает разрыв с Моникой и измену мужа, и нуждается в постоянном участии подруги. Поэтому он не стал возражать против решения Джины, а наоборот, попросил ее передать Даниэле его искреннее сочувствие.
Оставшись с детьми, Фелипе решил позвонить Даниэле. Он снял трубку и набрал номер.
– Говорит адвокат Бретон, – представился Фелипе, услышав голос Марии, – позовите, пожалуйста, Даниэлу.
– Она только что вышла.
– С кем? – поинтересовался Фелипе.
– Одна, – ответила Мария. – Она не захотела, чтобы сеньора Джина пошла с ней.
Фелипе на секунду задумался и спросил:
– Сеньор Ханс уже вернулся?
– Да, – послышалось на другом конце провода, – но сейчас его нет дома.
Фелипе положил трубку. Он стоял и раздумывал, не зная, как ему поступить: дождаться возвращения Джины и спросить, где она была, или ехать домой к Даниэле и дожидаться ее там?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51