– О, надо же, – сказала я, не зная, что сказать.– И я действительно – а-а, а-а, – люблю его, – зарыдала она снова. – А у них его не бы-ы-ло. И мне пришлось купить белый хлеб, – заключила она хриплым фальцетом.Она взглянула на меня умоляюще. У нее под носом было мокро, рот был искажен гримасой горя, подбородок сморщился. Я не знала, что сказать. И тогда я вспомнила. Об этом говорилось в книжках о младенцах. Это гормоны. К концу беременности женские гормоны начинают шалить. Слава богу, подумала я, этому есть рациональное объяснение. У нее выброс гормонов.– Извини, Салли, но, боюсь, ты совсем рехнулась из-за этих гормонов, – сказала я.На самом деле ничего такого я не сказала. Я просто слушала, как она причитает сквозь слезы.– Это мой любимый хлеб. Я так его люблю. А он у них закончился, Тиффани. И у меня все утро было испорчено.О боже мой, боже мой, что же я-то могу сделать?– Есть хорошая булочная на Аппер-стрит. Уверена, мы его там купим.Она яростно затрясла головой.– У него будет совсем не тот вкус, – сказала она сквозь слезы. – Он просто не…– Ну, может, все-таки…– Нет, там он не такой, не такой, НЕ ТАКОЙ! – Она почти кричала. И снова зашлась плачем, громко шмыгая носом в перерывах между рыданиями. – Но дело не только в хлебе, – добавила вдруг Салли с тихим всхлипом, вытирая слезы.Ах вот оно что.– Ну, а в чем же? – спросила я. – Скажи. Она сорвала пару розовых вишневых лепестков и задумчиво вертела их в руках.– Во мне, – сказала она с несчастным видом. Теперь она не плакала. – В том, что я сделала. – Она посмотрела на меня уныло. – Тиффани, я завела ребенка одна.– Но, Салли, тебе известно это уже восемь месяцев! – сказала я.На самом деле ничего такого я не сказала. Я просто слушала.– Я посмотрела на маленького Фредди, на его родителей, и мне стало так плохо, – продолжала Салли, вытирая глаза. – Даже несмотря на то что его отец – женщина. Потому что они, Лесли и Пат, обрели друг друга. И ребенок обрел обоих родителей. – Нижняя губа у нее дрожала, потом лицо вновь исказила гримаса. – Они – семья, – зарыдала она. – А у меня не будет семьи. И у Лукреции не будет такого хорошего отца, как Пат, – добавила она плача. – Который будет играть с ней в футбол, или брать ее на рыбалку, или что там еще отцы делают. Я буду матерью-одиночкой, Тиффани, и я буду одинокой. Совсем одинокой. Навсегда. И так всегда будет.Ах. Мужчины. Так вот, значит, о чем она плачет. У Салли нет парня. Поздновато сейчас об этом беспокоиться.– Салли, ты не будешь одинокой, вовсе нет, – сказала я оживленно, хотя сама еле сдерживала слезы. – Многие тебя любят, – добавила я, чувствуя, как комок застрял в горле, – и многие тебе помогут, и ты очень счастливая, потому что тебе не надо думать о деньгах, как многим одиноким матерям. И как только Лоуэлла родится, ты снова почувствуешь себя счастливой, и ты будешь любить ее, и потом, возможно, встретишь какого-нибудь хорошего парня, который будет чудесным отчимом для нее, так что у тебя будет семья и вы будете жить счастливо.Это, кажется, ее утешило. Она посмотрела на меня, улыбнувшись сквозь слезы, затем задумчиво облизнула мокрые губы.– Ты просто очень устала, – сказала я. – И возможно, немного боишься родов.– Совсем не боюсь, – заявила она с вызовом. Казалось, Салли была так потрясена моим нелепым предположением, что немедленно прекратила плакать и снова пошла по дороге вперевалку. – Я совсем не боюсь родов, Тиффани, – твердо сказала она снова. – Мысль о боли нисколько меня не пугает. Хотя ты права. – Она остановилась, чтобы вытереть нос. – Я устала. Это верно. Я устала от беременности. Не могу дождаться, когда же это все случится, когда же я, наконец, познакомлюсь с моей маленькой Лавендер. – Она шлепнула по животу обеими руками и просияла. – Не могу дождаться, Тиффани! Я не могу дождаться! Не могу дождаться!Это было похоже на яркий солнечный луч после затяжного дождя, и, когда мы направились к Хайбери-корнер, ока не переставая говорила о бассейне, о глубоком дыхании, об игрушках, которые купила накануне малышке. И потом она села в такси, весело махнула мне на прощанье рукой из окна и уехала.Я решила пойти домой пешком – нервы мои были так напряжены, что я не могла ждать автобуса. И я отправилась по Канонбери-роуд мимо домов, украшенных желтыми форситиями, и птицы щебетали в ветвях цветущих вишен. Слова Пат все время звучали у меня в ушах: «Не сдерживай слезы. Иногда нам… парням… не вредно поплакать». Парням! Смех, да и только. Сумасшествие какое-то! Неужели я выгляжу как парень? – подумала я с негодованием, отпирая входную дверь. Затем я прошла в кабинет, села к столу и написала шаферскую речь.
«Печальный уродливый мерзавец, естественно, женатый», – гласило объявление в газете «Личный взгляд». «Выпускник частной школы желает познакомиться с женщиной в шарфе от „Эрме"», – возвещало второе. «Вам – 25, я гожусь вам в отцы, но все еще любвеобилен», – говорилось в третьем. Очаровательно. Совершенно очаровательно. Я всегда их читаю. Даже несмотря на то что уже не желаю ни с кем знакомиться по объявлению. Хотя, думаю, надо бы снова начать их просматривать. Но до мая ничего не получится, потому что я буду слишком занята.Я одернула розовую кашемировую блузку, смахнула пылинку с большой соломенной шляпы и выглянула в окно. Автобус номер 19 медленно полз по Кингз-роуд. Несмотря на пасхальную субботу, большинство магазинов были открыты, их украшенные лентами витрины были заполнены разрисованными яйцами и пушистыми желтыми цыплятами, толстыми кроликами и яркими весенними цветами. Все напоминало о рождении, юности и обновлении, и от этого защемило сердце, что было для меня сюрпризом. Наконец показалось здание городского муниципалитета Челси, там на нижней ступени лестницы стоял Кит. Я взглянула на часы: полдвенадцатого. В нашем распоряжении еще целый час. Я специально прочла книгу о свадебном этикете и все выучила, хотя нелегко вызубрить обязанности шафера, если тебе сообщили о свадьбе всего за шесть дней. Большинство шаферов получают на подготовку шесть месяцев. По крайней мере, мне не пришлось организовывать холостяцкую вечеринку с грубыми выходками, огромным количеством алкоголя, шуточными потасовками и метанием штукатурки. Кит вместо этого предпочел устроить цивилизованный обед для обеих семей и избранных друзей в ресторане Лангана.А сейчас он стоял у муниципалитета в новом кремовом льняном костюме, дополненном шелковым жилетом и мягким бледно-желтым галстуком. Он так засиял, когда увидел меня, что я устыдилась своего мгновенного приступа ревности. Я могла бы выйти за него, думала я, поправляя цветок в петлице его пиджака. Но выхожу не я. Выходит она. Однако если бы судьбой было предназначено, чтобы это была я, тогда и должна была быть я. Но все так, как есть. Этот ироничный самоанализ немного меня приободрил.И тут появилась Порция. Она выпрыгнула из взятого напрокат розового «кадиллака» и взбежала по ступеням муниципалитета вместе со своей подружкой невесты Борисом, который был ее парикмахером в течение десяти лет. Тот был в клетчатом костюме, с желтым галстуком-бабочкой, а Порция – в темно-сером костюме от Вивьен Вествуд, с огромным бархатным воротником и в стильной, подобранной в тон к костюму шляпке. Она держала в руках маленький букет абрикосовых роз и выглядела очень мило. Она не переставая смеялась, когда они с Китом стояли на ступенях лестницы. Прохожие бросали на них удивленные взгляды.– Да, мы очень знаменитые, – говорил Кит какому-то японскому туристу, который пожелал узнать, кто они такие. – Я Хью Грант, а это моя возлюбленная Элизабет Харли.На японцев, кажется, это произвело впечатление, и они захотели их сфотографировать.– Разумеется, это будет традиционная английская свадьба, – серьезно говорил Кит, когда они щелкали своими фотоаппаратами.Ну разумеется, подумала я. Жених в белом, а невеста в темно-сером, шафер женщина, а подружка невесты мужчина. Не хватает только говорящей собаки, чтобы провести церемонию.Постепенно прибыли две пары родителей и два младших брата Порции, и мы скопом двинулись внутрь здания. Слава богу, хоть никто не напоминает, что нельзя ронять свадебное кольцо, подумала я, когда мы вошли в помещение для регистрации. Комната была со вкусом оформлена в приглушенно-золотых и зеленых тонах; на окнах висели тяжелые портьеры из кремового шелка, посредине рядами стояли элегантные современные стулья. Две люстры сияли над головой, в их свете блестела отделка мебели красного дерева. И когда женщина-регистратор попросила Кита и Порцию сесть на два «трона», стоявших перед столом, я подумала о том, сколько знаменитых людей давали здесь обет хранить верность – Джуди Гарлэнд, Д. Г. Лоуренс, Дэвид Нивен, Уоллис Симпсон, Эдуард Элгар, Дес О'Коннор. «Я беру тебя, Дес…» Или как она там говорила – «Десмонд»? Потом я перестала думать об этом, потому что началась церемония. Я заняла место в переднем ряду, рядом с Борисом.– Вы все приглашены сюда сегодня, – сказала регистратор, – чтобы присутствовать на регистрации брака между Китом и Порцией.Порция улыбнулась Киту и сжала его руку.– Брак согласно закону этой страны, – продолжала регистратор, – это союз между одним мужчиной и одной женщиной, исключая всех других, которые соединяют свою жизнь по собственной воле.Довольно Успешный не хотел исключить всех других, подумала я уныло. Он хотел включить меня.– Мой долг – напомнить вам о серьезных и обязывающих узах брака, которыми вы себя связываете, – продолжала она.Я взглянула на Кита и Порцию: они вовсе не выглядели серьезными в этот момент. И тогда Борис встал и прочитал высоким звонким голосом сонет Элизабет Браунинг «Дай мне сказать, как я люблю тебя». Затем состоялось бракосочетание. Оно прошло быстро – просто несколько предложений, закрепляющих брачный союз. И хотя здесь отсутствовала театральность церковного бракосочетания, романтизма это не убавляло.– Я торжественно заявляю, что знаю о том, что нет никакого законного препятствия тому, чтобы я, Кит, не мог бы соединиться в браке с тобой, Порция…– …Я говорю перед всеми здесь присутствующими свидетелями, что я, Порция, беру тебя, Кит, в законные мужья, – сказала она с улыбкой.– У кого кольцо? – спросила регистратор.Я вышла вперед и положила кольцо на плоскую бархатную подушечку на столе. Затем Кит надел кольцо Порции на палец, они оба расписались в книге, и мы с Борисом расписались тоже.– Кит, Порция. Поздравляю! – сказала регистратор улыбаясь. – Я рада объявить вас мужем и женой.Мы все захлопали. Казалось, это было самым естественным в данных обстоятельствах. И Порция, и Кит расплакались. Как говорится, плач – вещь заразная, так что мы все утирали глаза, когда выходили из здания муниципалитета. Мы остановились, чтобы сфотографировать новобрачных на ступенях и осыпать их конфетти. Порция не переставая целовала Кита. Затем мы все двинулись по улице Старой церкви к Челсийскому арт-клубу смеясь и болтая в лучах необыкновенно теплого весеннего солнца. Мы остановились у дома номер 143, низкого белого здания, постучали в деревянную дверь, нам открыли, и мы вступили в холл с потускневшим от времени, но благородным интерьером. Там висел перечень бывших председателей клуба – сэр Джон Лейвери, Ф. М. Льютенс, Роджер Мак-Гоф, Патрик Хьюз, а также Уистлер, Джон Сингер Сарджент и все их приятели-художники. Оттуда был виден бар, где все было как обычно: игра в бильярд там шла своим чередом. Затем мы повернули налево, провали по коридору, открыли дверь столовой и…– ПОЗДРАВЛЯЕМ!!!Все гости были уже там, они стояли вокруг стола, ожидая Кита и Порцию. Над спинкой каждого третьего стула колыхался бело-серебряный воздушный шар, и картины, висевшие на темно-зеленых стенах, были увиты белым серпантином. Кит и Порция заняли места во главе центрального стола, с двух сторон от них уселись родители и мы с Борисом. Затем хлопнули пробки из бутылок шампанского, словно выстрелили залпом из духовых ружей. Бокалы быстро наполнились, и опустели, и наполнились вновь, пока новобрачные двигались по столовой, весело приветствуя гостей.
– Здравствуй, Кэтрин, – говорил Кит. – Здравствуй, Хью. Фрэнсис – привет!– Поздравляю, Порция, – сказала Лиззи. – Ты прекрасно выглядишь.– Ну, поздравляю, старина! – Мартин встал и пожал Киту руку.В огромной толпе я многих не знала: там были подруги Порции, родственники с той и другой стороны и несколько коллег Кита с телевидения. Снаружи, в саду на лужайке, играл традиционный духовой оркестр. Кит любил такие оркестры, хотя духовая музыка обычно вызывала у него слезы. Но он всегда говорил, что у него на свадьбе будет играть духовой оркестр – предпочтительно «Граймторп Колиери». Но я не смогла это устроить за шесть дней, так что вместо него пришлось пригласить духовой оркестр Хендона. И как только официанты обнесли стол по первому разу, мягкие протяжные звуки труб и тромбонов проникли через открытые окна. До этого они играли пасхальный гимн. Теперь же – «Не могу не любить тебя, любимый мой» из «Миссисипи». Мюзикл «Showboat» у нас известен как «Миссисипи». Музыка Д. Керна, стихи О. Хаммерштайна
Порция весело подпевала: «Рыба должна плавать, птицы должны летать, а я должна любить этого мужчину, пока не умру. Не могу не любить тебя-я-я, любимый мой».Как раз подходящая песня для свадьбы, подумала я, и заметила, что Борис тоже ее напевает. Я снова посмотрела на оркестр. Музыканты были в темной униформе, с воротниками и обшлагами, обшитыми толстым витым золотым шнуром. В оркестре было шесть или семь кларнетов, три рожка, две тубы, два тромбона и две тубы, имитирующие баритон. Солнце сверкало на полированной поверхности инструментов. И в столовой царило благозвучие: веселый стук ножей и вилок, звон бокалов, смех и добродушная болтовня шестидесяти гостей. Я оглядела убранство зала: бутылочно-зеленая драпировка на стенах, шаткие столы и старые деревянные стулья. Все они были от разных гарнитуров, но каким-то образом производили гармоничное впечатление. И хотя время было обеденное, на всех столах стояли подсвечники с зажженными свечами – яркие язычки пламени качались и трепетали от легкого ветерка.Во время десерта я вдруг обнаружила рядом с собой Алису. Я уже знала, что она собирается спросить.– Тиффани.– Да.– А у тебя есть?..– Нет, еще нет, – сказала я, когда она обсыпала мне волосы конфетти в форме сердечек. Я взглянула на Кита и Порцию, восторженно смотревших друг на друга.– Ну пожалуйста, найди жениха, – попросила она. – Побыстрее.– Ладно. Найду, – обещала я, отправляя в рот ложку взбитых сливок с лимоном и сахаром.– А у меня уже есть, хотя мне всего семь лет, – сказала она.– Я постараюсь.– Потому что я еще ни у кого не была подружкой невесты. Никогда. А Сара Поттс из моего класса была уже четыре раза. Почему Порция не пригласила меня быть у нее подружкой? – добавила она вдруг удрученно.– Потому что она не знает тебя как следует, вот почему.– А-а. – Кажется, этот ответ ее устроил.– Но я тебя очень хорошо знаю, так что обязательно приглашу.Это ее приободрило.– Кто подружка невесты у Порции? – спросила Алиса.– Я, – сказал Борис, сидевший за столом напротив меня.Алиса обошла вокруг стола и с важным видом заговорила с ним об обязанностях подружки невесты. А ведь ему было около тридцати пяти, но его костюм в трехцветную клетку, кажется, ей вовсе не показался странным.– Ты должна присматривать за невестой, – серьезно объяснял Борис. – И сделать все, чтобы она была счастлива в этот великий день. Ты должна следить, чтобы все у нее было в порядке: и платье, и волосы, и цветы. И ты должна придерживать ее шлейф, если он у нее есть. Вот такие твои обязанности.А я вспомнила о своих обязанностях шафера. О господи. Я никогда не произносила речей перед публикой. В животе у меня забурчало. Я опасалась, как бы меня не вырвало. По крайней мере, шпаргалка у меня в кармане. Когда разлили кофе и обнесли всех яйцами, я встала и объявила, что сейчас будем разрезать торт. Бокалы были наполнены шампанским, и Кит с Порцией разрезали трехслойный торт, позируя фотографу.Затем я постучала ножом по краю бокала и объявила:– Я бы хотела предложить отцу невесты провозгласить тост за здоровье и счастье новобрачных.Отец Порции Рег встал и сказал:– За здоровье и счастье жениха и невесты.– За здоровье и счастье жениха и невесты, – повторили все вслед за ним, словно псалом. Потом мы сели, чтобы прослушать его речь.Это был добродушного вида человек лет шестидесяти пяти, ростом немного ниже Порции. Он работал водопроводчиком и совсем недавно вышел на пенсию. Рег сиял от гордости, перечисляя многочисленные достижения Порции на школьной спортивной площадке, где она лучше всех забивала мяч.– Команда «Рысаков» без нее никогда бы не выиграла, – подытожил он. – Так вот, она не очень увлекалась учебой, – добавил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
«Печальный уродливый мерзавец, естественно, женатый», – гласило объявление в газете «Личный взгляд». «Выпускник частной школы желает познакомиться с женщиной в шарфе от „Эрме"», – возвещало второе. «Вам – 25, я гожусь вам в отцы, но все еще любвеобилен», – говорилось в третьем. Очаровательно. Совершенно очаровательно. Я всегда их читаю. Даже несмотря на то что уже не желаю ни с кем знакомиться по объявлению. Хотя, думаю, надо бы снова начать их просматривать. Но до мая ничего не получится, потому что я буду слишком занята.Я одернула розовую кашемировую блузку, смахнула пылинку с большой соломенной шляпы и выглянула в окно. Автобус номер 19 медленно полз по Кингз-роуд. Несмотря на пасхальную субботу, большинство магазинов были открыты, их украшенные лентами витрины были заполнены разрисованными яйцами и пушистыми желтыми цыплятами, толстыми кроликами и яркими весенними цветами. Все напоминало о рождении, юности и обновлении, и от этого защемило сердце, что было для меня сюрпризом. Наконец показалось здание городского муниципалитета Челси, там на нижней ступени лестницы стоял Кит. Я взглянула на часы: полдвенадцатого. В нашем распоряжении еще целый час. Я специально прочла книгу о свадебном этикете и все выучила, хотя нелегко вызубрить обязанности шафера, если тебе сообщили о свадьбе всего за шесть дней. Большинство шаферов получают на подготовку шесть месяцев. По крайней мере, мне не пришлось организовывать холостяцкую вечеринку с грубыми выходками, огромным количеством алкоголя, шуточными потасовками и метанием штукатурки. Кит вместо этого предпочел устроить цивилизованный обед для обеих семей и избранных друзей в ресторане Лангана.А сейчас он стоял у муниципалитета в новом кремовом льняном костюме, дополненном шелковым жилетом и мягким бледно-желтым галстуком. Он так засиял, когда увидел меня, что я устыдилась своего мгновенного приступа ревности. Я могла бы выйти за него, думала я, поправляя цветок в петлице его пиджака. Но выхожу не я. Выходит она. Однако если бы судьбой было предназначено, чтобы это была я, тогда и должна была быть я. Но все так, как есть. Этот ироничный самоанализ немного меня приободрил.И тут появилась Порция. Она выпрыгнула из взятого напрокат розового «кадиллака» и взбежала по ступеням муниципалитета вместе со своей подружкой невесты Борисом, который был ее парикмахером в течение десяти лет. Тот был в клетчатом костюме, с желтым галстуком-бабочкой, а Порция – в темно-сером костюме от Вивьен Вествуд, с огромным бархатным воротником и в стильной, подобранной в тон к костюму шляпке. Она держала в руках маленький букет абрикосовых роз и выглядела очень мило. Она не переставая смеялась, когда они с Китом стояли на ступенях лестницы. Прохожие бросали на них удивленные взгляды.– Да, мы очень знаменитые, – говорил Кит какому-то японскому туристу, который пожелал узнать, кто они такие. – Я Хью Грант, а это моя возлюбленная Элизабет Харли.На японцев, кажется, это произвело впечатление, и они захотели их сфотографировать.– Разумеется, это будет традиционная английская свадьба, – серьезно говорил Кит, когда они щелкали своими фотоаппаратами.Ну разумеется, подумала я. Жених в белом, а невеста в темно-сером, шафер женщина, а подружка невесты мужчина. Не хватает только говорящей собаки, чтобы провести церемонию.Постепенно прибыли две пары родителей и два младших брата Порции, и мы скопом двинулись внутрь здания. Слава богу, хоть никто не напоминает, что нельзя ронять свадебное кольцо, подумала я, когда мы вошли в помещение для регистрации. Комната была со вкусом оформлена в приглушенно-золотых и зеленых тонах; на окнах висели тяжелые портьеры из кремового шелка, посредине рядами стояли элегантные современные стулья. Две люстры сияли над головой, в их свете блестела отделка мебели красного дерева. И когда женщина-регистратор попросила Кита и Порцию сесть на два «трона», стоявших перед столом, я подумала о том, сколько знаменитых людей давали здесь обет хранить верность – Джуди Гарлэнд, Д. Г. Лоуренс, Дэвид Нивен, Уоллис Симпсон, Эдуард Элгар, Дес О'Коннор. «Я беру тебя, Дес…» Или как она там говорила – «Десмонд»? Потом я перестала думать об этом, потому что началась церемония. Я заняла место в переднем ряду, рядом с Борисом.– Вы все приглашены сюда сегодня, – сказала регистратор, – чтобы присутствовать на регистрации брака между Китом и Порцией.Порция улыбнулась Киту и сжала его руку.– Брак согласно закону этой страны, – продолжала регистратор, – это союз между одним мужчиной и одной женщиной, исключая всех других, которые соединяют свою жизнь по собственной воле.Довольно Успешный не хотел исключить всех других, подумала я уныло. Он хотел включить меня.– Мой долг – напомнить вам о серьезных и обязывающих узах брака, которыми вы себя связываете, – продолжала она.Я взглянула на Кита и Порцию: они вовсе не выглядели серьезными в этот момент. И тогда Борис встал и прочитал высоким звонким голосом сонет Элизабет Браунинг «Дай мне сказать, как я люблю тебя». Затем состоялось бракосочетание. Оно прошло быстро – просто несколько предложений, закрепляющих брачный союз. И хотя здесь отсутствовала театральность церковного бракосочетания, романтизма это не убавляло.– Я торжественно заявляю, что знаю о том, что нет никакого законного препятствия тому, чтобы я, Кит, не мог бы соединиться в браке с тобой, Порция…– …Я говорю перед всеми здесь присутствующими свидетелями, что я, Порция, беру тебя, Кит, в законные мужья, – сказала она с улыбкой.– У кого кольцо? – спросила регистратор.Я вышла вперед и положила кольцо на плоскую бархатную подушечку на столе. Затем Кит надел кольцо Порции на палец, они оба расписались в книге, и мы с Борисом расписались тоже.– Кит, Порция. Поздравляю! – сказала регистратор улыбаясь. – Я рада объявить вас мужем и женой.Мы все захлопали. Казалось, это было самым естественным в данных обстоятельствах. И Порция, и Кит расплакались. Как говорится, плач – вещь заразная, так что мы все утирали глаза, когда выходили из здания муниципалитета. Мы остановились, чтобы сфотографировать новобрачных на ступенях и осыпать их конфетти. Порция не переставая целовала Кита. Затем мы все двинулись по улице Старой церкви к Челсийскому арт-клубу смеясь и болтая в лучах необыкновенно теплого весеннего солнца. Мы остановились у дома номер 143, низкого белого здания, постучали в деревянную дверь, нам открыли, и мы вступили в холл с потускневшим от времени, но благородным интерьером. Там висел перечень бывших председателей клуба – сэр Джон Лейвери, Ф. М. Льютенс, Роджер Мак-Гоф, Патрик Хьюз, а также Уистлер, Джон Сингер Сарджент и все их приятели-художники. Оттуда был виден бар, где все было как обычно: игра в бильярд там шла своим чередом. Затем мы повернули налево, провали по коридору, открыли дверь столовой и…– ПОЗДРАВЛЯЕМ!!!Все гости были уже там, они стояли вокруг стола, ожидая Кита и Порцию. Над спинкой каждого третьего стула колыхался бело-серебряный воздушный шар, и картины, висевшие на темно-зеленых стенах, были увиты белым серпантином. Кит и Порция заняли места во главе центрального стола, с двух сторон от них уселись родители и мы с Борисом. Затем хлопнули пробки из бутылок шампанского, словно выстрелили залпом из духовых ружей. Бокалы быстро наполнились, и опустели, и наполнились вновь, пока новобрачные двигались по столовой, весело приветствуя гостей.
– Здравствуй, Кэтрин, – говорил Кит. – Здравствуй, Хью. Фрэнсис – привет!– Поздравляю, Порция, – сказала Лиззи. – Ты прекрасно выглядишь.– Ну, поздравляю, старина! – Мартин встал и пожал Киту руку.В огромной толпе я многих не знала: там были подруги Порции, родственники с той и другой стороны и несколько коллег Кита с телевидения. Снаружи, в саду на лужайке, играл традиционный духовой оркестр. Кит любил такие оркестры, хотя духовая музыка обычно вызывала у него слезы. Но он всегда говорил, что у него на свадьбе будет играть духовой оркестр – предпочтительно «Граймторп Колиери». Но я не смогла это устроить за шесть дней, так что вместо него пришлось пригласить духовой оркестр Хендона. И как только официанты обнесли стол по первому разу, мягкие протяжные звуки труб и тромбонов проникли через открытые окна. До этого они играли пасхальный гимн. Теперь же – «Не могу не любить тебя, любимый мой» из «Миссисипи». Мюзикл «Showboat» у нас известен как «Миссисипи». Музыка Д. Керна, стихи О. Хаммерштайна
Порция весело подпевала: «Рыба должна плавать, птицы должны летать, а я должна любить этого мужчину, пока не умру. Не могу не любить тебя-я-я, любимый мой».Как раз подходящая песня для свадьбы, подумала я, и заметила, что Борис тоже ее напевает. Я снова посмотрела на оркестр. Музыканты были в темной униформе, с воротниками и обшлагами, обшитыми толстым витым золотым шнуром. В оркестре было шесть или семь кларнетов, три рожка, две тубы, два тромбона и две тубы, имитирующие баритон. Солнце сверкало на полированной поверхности инструментов. И в столовой царило благозвучие: веселый стук ножей и вилок, звон бокалов, смех и добродушная болтовня шестидесяти гостей. Я оглядела убранство зала: бутылочно-зеленая драпировка на стенах, шаткие столы и старые деревянные стулья. Все они были от разных гарнитуров, но каким-то образом производили гармоничное впечатление. И хотя время было обеденное, на всех столах стояли подсвечники с зажженными свечами – яркие язычки пламени качались и трепетали от легкого ветерка.Во время десерта я вдруг обнаружила рядом с собой Алису. Я уже знала, что она собирается спросить.– Тиффани.– Да.– А у тебя есть?..– Нет, еще нет, – сказала я, когда она обсыпала мне волосы конфетти в форме сердечек. Я взглянула на Кита и Порцию, восторженно смотревших друг на друга.– Ну пожалуйста, найди жениха, – попросила она. – Побыстрее.– Ладно. Найду, – обещала я, отправляя в рот ложку взбитых сливок с лимоном и сахаром.– А у меня уже есть, хотя мне всего семь лет, – сказала она.– Я постараюсь.– Потому что я еще ни у кого не была подружкой невесты. Никогда. А Сара Поттс из моего класса была уже четыре раза. Почему Порция не пригласила меня быть у нее подружкой? – добавила она вдруг удрученно.– Потому что она не знает тебя как следует, вот почему.– А-а. – Кажется, этот ответ ее устроил.– Но я тебя очень хорошо знаю, так что обязательно приглашу.Это ее приободрило.– Кто подружка невесты у Порции? – спросила Алиса.– Я, – сказал Борис, сидевший за столом напротив меня.Алиса обошла вокруг стола и с важным видом заговорила с ним об обязанностях подружки невесты. А ведь ему было около тридцати пяти, но его костюм в трехцветную клетку, кажется, ей вовсе не показался странным.– Ты должна присматривать за невестой, – серьезно объяснял Борис. – И сделать все, чтобы она была счастлива в этот великий день. Ты должна следить, чтобы все у нее было в порядке: и платье, и волосы, и цветы. И ты должна придерживать ее шлейф, если он у нее есть. Вот такие твои обязанности.А я вспомнила о своих обязанностях шафера. О господи. Я никогда не произносила речей перед публикой. В животе у меня забурчало. Я опасалась, как бы меня не вырвало. По крайней мере, шпаргалка у меня в кармане. Когда разлили кофе и обнесли всех яйцами, я встала и объявила, что сейчас будем разрезать торт. Бокалы были наполнены шампанским, и Кит с Порцией разрезали трехслойный торт, позируя фотографу.Затем я постучала ножом по краю бокала и объявила:– Я бы хотела предложить отцу невесты провозгласить тост за здоровье и счастье новобрачных.Отец Порции Рег встал и сказал:– За здоровье и счастье жениха и невесты.– За здоровье и счастье жениха и невесты, – повторили все вслед за ним, словно псалом. Потом мы сели, чтобы прослушать его речь.Это был добродушного вида человек лет шестидесяти пяти, ростом немного ниже Порции. Он работал водопроводчиком и совсем недавно вышел на пенсию. Рег сиял от гордости, перечисляя многочисленные достижения Порции на школьной спортивной площадке, где она лучше всех забивала мяч.– Команда «Рысаков» без нее никогда бы не выиграла, – подытожил он. – Так вот, она не очень увлекалась учебой, – добавил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43