– Тиффани! – Это был Ник. Он сбежал за нами вниз по лестнице.– Да, Ник.– Харви-Белл не хотел вас обидеть. Он же туповатый – всегда таким был.– Это верно, – сказала я. – Конечно, он считал, что оказывает нам любезность.Но Лиззи не собиралась смягчаться. Она устремилась в гардероб, оставив меня наедине с Ником.– Я просто хочу сказать, что, по-моему, ты выглядишь очень молодо.– Спасибо, Ник.– Нет, правда, ты точно такая, какой была в школе. Только стройнее, конечно. Намного.– Спасибо.– Я хочу сказать, что в моих глазах ты всегда будешь выглядеть на шестнадцать.– Ну, очень мило с твоей стороны.– Тиффани, так здорово было встретиться с тобой снова. Я хочу спросить, я знаю, что ты очень занята своими слоганами, но не могла бы ты поужинать со мной на следующей неделе?– Что? Хм. Ну. Да, – я запнулась, – это было бы мило. Вот моя визитка. Э-э, позвони мне. * * * Два дня спустя, вернувшись с прогулки по Хайбери-Филдс, я обнаружила, что мой автоответчик неистово мигает. Я нажала клавишу. Бип-бип-бип.– Здравствуйте, Тиффани, – ха, ха, ха, ха! Это Питер. – О господи, только его не хватало. – Мне было так приятно неожиданно встретиться с вами – ха, ха, ха, – а вам? Я просто хотел спросить, не хотите ли вы сыграть в теннис…Я нажала на быструю перемотку вперед. Бип.– Привет, Тиффани. – Это Салли. Звонит с работы. Как необычно. Ей ведь всегда некогда. – Тиффани, – сказала она, перекрывая своим голосом шум голосов вокруг. – Тебе не кажется, что жизнь удивительна? Тебе не кажется, что она чудесна? Теперь я это знаю! – О чем это она говорит? – Я всегда считала, что в путешествии по жизни мне ничего не остается, как только изучать карту, – продолжала она тихо. О господи, она, должно быть, напилась. На работе! – Но, – добавила она многозначительно, – думаю, я наконец нашла свой путь. – Нашла свой путь? О! Так вот оно что – она обратилась к религии. Это все объясняет. Ее захомутала какая-нибудь секта, хотя не думаю, чтобы Свидетели Иеговы смогли проникнуть на пятнадцатый этаж ее дома в Челси-Харбор. – Уверена, ты тоже найдешь свой путь, Тиффани, – продолжала она радостно. – До встречи!Странно, подумала я, прокручивая пленку вперед, чтобы прослушать следующее сообщение. Ее рассудок не выдержал и ушел в самоволку. Приходится платить за свой каторжный труд в Сити. Бип.– Тиффани! – Это Эмма. Голос звучит горестно, чуть ли не со слезами. – Тиффани, тебе не кажется, что жизнь – это полное дерьмо, – сказала она раздраженно. – Тебе не кажется, что она просто ужасна и кругом сплошная грязь. И мужчины тоже ужасные! С их отвратительными… сложностями! – фыркнула она. – И никогда не звонят, когда обещают. Я просто хотела с тобой поделиться. О господи, как меня все достало! – добавила она желчно. – Извини, просто мне хотелось выпустить пар. Я не могла позвонить Фрэнс – она в суде весь день. Во всяком случае, не могу сейчас по-настоящему поговорить – я в учительской. Но ты перезвони мне, ладно?Бип. Что же там дальше? Бип. Но следующий звонок вышиб проблемы Эммы – какими бы они ни были – из моей головы.– Тиффани! Привет! Это Ник. – Ура! Я и в самом деле надеялась, что он позвонит. – Тиффани, как насчет ужина – ты свободна во вторник? Может, встретимся в «Орсо»? Только перезвони мне, если не сможешь. Так что жду тебя там.
Во вторник я надела новое платье, которое купила специально для этого свидания, слегка подкрасилась и отправилась на Веллингтон-стрит. Когда я спустилась вниз в ресторан, управляющий сказал, что Ник уже пришел. Он встал, когда я приблизилась к столу, улыбнулся и поцеловал меня в щеку.– О, Тиффани, как приятно снова видеть тебя, – сказал он радостно, когда я раскладывала салфетку на коленях.Его искренняя сердечность была ужасно трогательной. И выглядел он великолепно. Он был в темно-сером шерстяном костюме, к которому выбрал бледно-желтый галстук, в манжетах поблескивали какие-то интересные запонки. И от него приятно пахло. Я улыбнулась ему и почувствовала, будто перенеслась на двадцать лет назад.– Ты всегда была так добра ко мне в школе, – сказал он, наливая мне вина. – Даже несмотря на то что я был младше. Ты угощала меня тостами и кофе, когда я приходил с записками от Харви-Белла. Ну, вообще-то они были не от Харви-Белла, – быстро добавил он и покраснел. – На самом деле они были от меня. В английском он был совсем слаб. Ничего не мог связно изложить. Он даже не знал, что «Гамлета» написал Шекспир! Так что обычно я писал за него, как Сирано де Бержерак. Знаешь, он не стоил тебя, Тиффани, – добавил Ник серьезно.Я взглянула на него. Он был невероятно красив. Ему тридцать три. В конце концов, не такая уж большая разница. Я стала мысленно перебирать список мужчин, имеющих подруг старше их по возрасту: Альфред Молина и Джил Гасконь, Грег Уайз и Эмма Томпсон, м-м… много других. Во всяком случае, это вполне обычное явление, подумала я про себя, отпивая глоток вина. Что такого, если парень на несколько лет моложе?– Тебе понравилась встреча выпускников? – спросил Ник, когда принесли закуски – заливную ветчину для него, помидоры и салат «моццарелла» для меня.– В общем да, – допустила я такую возможность. – Как будто вернулась в школу!– Я хожу на встречу каждый год.– Неужели?– О да, – сказал он восторженно. – Даунингхэм был таким чудесным местом, да? – добавил он горячо.– Ну да. Мне, в общем, там было неплохо. Я хочу сказать, там было весело.– Вид часовни морозным утром вызывает у меня слезы, – продолжал он сентиментально. – Даже от воспоминания о тех ужасных спальнях у меня комок к горлу подкатывает. Эти дни были лучшими в нашей жизни, да?– Хм, ну, не знаю…Честно говоря, моим самым счастливым временем были годы, проведенные в Бристольском университете, так что я решила переменить тему разговора. Я спросила о его семье. Он был единственным ребенком, как и я, и его мать умерла, когда он учился в приготовительной школе.– Мой отец живет сейчас в Штатах, – сказал он. – Я довольно редко его вижу.– Расскажи о «Кристи», – попросила я, когда нам принесли горячее – копченую форель для него и обжаренного в панировке дуврского палтуса для меня.– О, хорошо. Аукцион – это очень интересно. Я там уже давно. Пятнадцать лет. Знаешь, Тиффани, я не поступил в университет. Сразу после школы прошел курсы обучения при «Кристи». Да, – он вдруг оживился, – а помнишь, как ставили «Ревизора» в пансионе Курадж?– Хм, смутно, – сказала я, пытаясь вспомнить.– Оранжбум играл главную роль, – продолжал Ник с воодушевлением.– М-м-м, у тебя, наверное, память лучше, чем у меня. Если честно, не могу сказать, что я это помню.– И ты была великолепна в той чеховской пьесе, – добавил он. – Господи, я никогда этого не забуду. В «Чайке». – Его глаза подернулись влагой.Я взглянула на его запонки – две капли янтаря, обрамленные золотом.– А чем ты занимаешься в свободное время? – спросила я.– Ну, я с удовольствием играю в теннис. По-любительски, – скромно добавил он.Теннис? Как здорово.– Я тоже люблю теннис, – сказала я радостно. – Стараюсь играть по крайней мере раз в неделю.Он наклонился вперед.– А ты помнишь, как Уатни выиграл турнир между частными школами?Нет.– Хм…– Господи, он играл как дьявол. Разделал того парня из Харлоу со счетом шесть–ноль, шесть–ноль. – Вдруг на лице его появилось выражение сомнения. – Или шесть–ноль, шесть–два.– А что еще ты делаешь в свободное время? – спросила я, когда нам принесли десерт – шоколадное мороженое для меня и компот из консервированных фруктов для него.– Ну, я очень люблю крикет, – сказал он. – О, Тиффани, а здорово было, когда Том Плейер купил на местном рынке быка и выпустил его на поле во время финальной игры по крикету, да? Вот была потеха, – добавил он, посмеиваясь и качая головой.– О да. Ха, ха, ха! Да, помню, – сказала я.– Вот была потеха. Мы откалывали хорошие шутки, да? – продолжал он весело. – Я никогда не забуду, как Роджера Спида выгнали за то, что он испражнялся из окна на верхнем этаже пансиона Крэк, а Сэндеман стоял внизу и ловил это в кастрюлю.– О да, это я помню, – сказала я чуть слышно, уставясь в мороженое.– Понимаешь, это было очень опасно, – добавил Ник серьезно. – Окно было очень высоко. То есть Сэндеман рисковал, его могло убить.Я с тревогой оглядела ресторан. Там не было окон. Он находился в подвальном помещении, так что нельзя было выглянуть наружу. Кругом сплошные белые стены. Я была рада, что ужин подошел к концу, потому что вдруг почувствовала приступ клаустрофобии, – я чуть ли не задыхалась.– О, Тиффани, было так здорово снова увидеть тебя и поболтать о старых временах, – сказал Ник, когда ему подали счет. – Я буду в отъезде большую часть декабря – две недели в Нью-Йорке по работе, а затем поеду в Новую Англию, чтобы провести Рождество с отцом. Так что я смогу увидеться с тобой снова в конце декабря. Можно позвонить тебе в Новый год?– Да, – ответила я. – Это было бы очень приятно.– Нам есть о чем поговорить, Тиффани, – сказал он, заботливо подсаживая меня в такси. Я опустила стекло. – Так много всего. Помнишь, когда… – начал он.Но такси уже тронулось с места. Все еще ноябрь – У меня удача, – сказала я Кейт по телефону на следующее утро.– Кто он? – спросила она взволнованно.– Ник Уокер, фаг моего старого возлюбленного. Он восхитителен.– Восхитителен? О, это означает, что ты действительно увлеклась, – сказала она.– Ну, не знаю. Может, и увлеклась. Он очень хороший. И очень красивый. Но он моложе меня. Ему только тридцать три.– Но, Тиффани, это ничего не значит. Моя мать была на семь лет старше отца, и Майк на девять лет младше меня.О да, конечно, ее новый парень, Майк, сотрудник министерства. Он работает сейчас в Лондоне. Кейт от него без ума.– Разница в возрасте не имеет значения, – продолжала она. – Лично мне нравятся мужчины младше меня, я все время это говорю. И они намного лучше, чем…– Кейт, – прервала я ее. – Мне очень нравится Ник. Он очень хороший. Но я не уверена. У нас было только одно свидание.– А ты собираешься снова увидеться с ним?– Да, – ответила я. – Но только после Нового года. Так что пока не буду о нем думать. А где мы вечером встретимся?– Давай встретимся в галерее, – предложила она. – Это рядом с Пиккадилли. Я жду тебя там без четверти семь.Я ничего не знала о галерее Оскара Ридза, кроме того, что она специализируется на концептуальном искусстве. И хотя я совсем не увлекаюсь такого рода вещами – на самом деле терпеть не могу, – но без сомнения, это будет интересно. К тому же мы с Кейт очень хотели снова увидеть Эрика. Он хороший. Он приятный внешне. Он явно успешный. Возможно, мне нужно постараться и влюбиться в Эрика, думала я, когда мы проходили мимо «Хэтчардз». Может быть, я смогу быть его музой, и через несколько лет, когда он станет знаменитым, искусствоведы будут изучать мое влияние на его творчество точно так же, как изучают влияние Франсуазы Жило на Пикассо или Камиллы Клодель на Родена. И в интервью Эрик будет говорить примерно так: «Конечно, я всем обязан Тиффани. Вез нее я бы пропал. Я был бы ничем. Она меня вдохновляет. Она – источник моего творчества и питает его, как горные потоки питают море». Да-а. Возможно, я должна уделить немножко внимания Эрику, думала я. Во всяком случае, раз Довольно Успешный нашел себе великолепную брюнетку, то и я могу бывать в обществе того, кто мне нравится. Кого-нибудь. Любого. Как мог Довольно Успешный ее полюбить? – подумала я с горечью, проходя мимо универмага «Фортнум энд Мейсон». О нет – снова эти ужасные рождественские украшения. А ведь сейчас еще ноябрь. Терпеть не могу ноябрь – это такой невероятно длинный месяц, он тянется бесконечно. Я хочу сказать, как мог Довольно Успешный увлечься другой только потому, что я отвернулась от него? Это не дает ему права смотреть на других женщин. Мерзавец. Как жаль, что мне приходится бывать на Пиккадилли так часто, размышляла я. Там, где живет Довольно Успешный. Со своими знаменитыми соседями, такими, как Алан Кларк. Может, как раз Алан Кларк виноват? Сбивает Довольно Успешного с толку. Учит его, как вызвать доверие, а потом обмануть. Интересно, какая у Довольно Успешного квартира? – подумала я. Интересно, что он сейчас делает. Вспоминает ли еще обо мне? Господи, я бы хотела, чтобы он жил в Пиннере, а не на Пиккадилли, тогда мне легче было бы его забыть.Кейт уже ждала меня у галереи Оскара Ридза, и мы вместе зашли внутрь. Там было множество народа. Какая толпа! Очень… мужская. Очень… столичная. Большинство с пирсингом в носу, с булавками в бровях, с бритыми головами и в обуви «Док Мартенс».– Приветствую вас! – сказал Эрик, целуя нас. – Я рад, что вы смогли прийти. Идите возьмите себе по стаканчику чего-нибудь, а потом приходите ко мне, поболтаем.– Мы тут же вернемся, – пообещала я игриво. – Мы сейчас, не уходи!Какой-то человек лет сорока с длинными светлыми волосами до плеч, в роговых очках и с очень толстым задом стоял у стола, уставленного бутылками и стаканами. Он не обратил на меня никакого внимания.– Пинту белого вина, пожалуйста, – весело пошутила я, – и пакет ветчины.Он бросил на меня равнодушный взгляд. Явно совершенно невосприимчив к моему обаянию.– Черт, я не бармен, – сказал он с раздражением. – Я владелец этой галереи.– Что ж, рада за вас. Но мы с подругой хотели бы получить по стаканчику вина.Нет необходимости говорить, что я взъерошила перья.– Наливайте себе сами, – буркнул он, кивнув на бутылки.– Большое спасибо, – сказала я отрывисто. – Кейт, тебе скверного красного или скверного белого?– Красного, – ответила она, краснея. – Тиффани, давай пойдем посмотрим на картины.– Какой грубиян, – сказала я умышленно громким голосом, когда она потянула меня за рукав.– Ш-ш-ш. Не реагируй. Не стоит.– Он владелец этой галереи и так обращается с гостями! Как же он продает картины?Хороший вопрос. В самом деле, как? Работа Эрика представляла собой фотографии частей тела, снятых под разными ракурсами и увеличенных до огромных размеров. Женская ступня, такая огромная, что напоминала свод готического собора; сжатый кулак, сфотографированный так, что походил на цепь зубчатых холмов; ухо, лежащее, словно огромная раковина, на пустынном берегу; огромные синие глаза, похожие на озера; пара глубоких ноздрей размером три фута в поперечнике.– Сопли очень впечатляют, – сказала я Кейт. – Очень интересно, – соврала я Эрику двумя минутами позже. – Ужасно оригинально и заставляет задуматься. Мне нравится концептуальное искусство.– Я интересуюсь топографией человеческого тела, – серьезно пояснил он. – У каждого из нас есть физический ландшафт с хребтами, и бороздами, и гребнями…– …и долинами.– …да, и долинами.– …и утесами.– …да, и утесами.– …и травянистыми холмами.– …да, да, конечно.– …и остроконечными вершинами, – сказала я.– …да. И вершинами.– Мои тридцать восьмого размера, ха, ха, ха! Ему, кажется, это не показалось смешным.– Пожалуйста, Тиффани, не опошляй.– Извини, – сказала я, – я и правда думаю, что это очень интересно.Почему бы тебе не попробовать акварельные краски?Я огляделась. Публика была интересной – очень модная, очень шикарная. Довольно много хихикающих мужчин.– …о, Кевин, ты один!– …знаешь, Саачи был здесь раньше.– …Трейси Эмин – невероятно.– …приведи ко мне как-нибудь Марселя Душампа.– …ты слышал Дэмиена в «Калейдоскопе»?– …использует свою собственную кровь.– …я слышал, у Оскара Ридза финансовые проблемы.– …британское искусство поистине великое.– …галерею грозили закрыть.– …лепка из воска – это так банально.– …нет денег.– …что до меня, то я предпочитаю американский минимализм.Пока мы прохаживались по галерее, взгляд невольно выхватывал отдельные детали. Мужчина с пятном в виде сердца на правой щеке; женщина очень преклонного возраста с подозрительно стянутым книзу лицом; двадцатилетний парень с белыми крашеными волосами. И все они смотрели не столько на картины, сколько друг на друга. Женщины осторожно наблюдали за мужчинами. Мужчины смотрели на мужчин. Мужчины пристально разглядывали женщин.– На кого, черт возьми, уставился вон тот? – спросила я вдруг у Кейт.Она проследила за моим взглядом.– На тебя, на тебя, дурочка, – сказала она. – Слушай, у меня разболелась голова. Ты оставайся здесь, а я, пожалуй, пойду домой. Ты не против?– Э-э, нет, – ответила я.– К тому же мне хотелось бы увидеться с Майком, – добавила она, заметно краснея.– Хорошо, Кейт. Можешь не объяснять, – сказала я.В последнее время я так мало ее вижу, подумала я с грустью, когда она ушла. Я решила остаться. Возможно, еще поболтаю с Эриком. Но тот тип по-прежнему пялился на меня. Он меня знает? Его лицо казалось смутно знакомым. Потом он стал продвигаться ко мне. Он был примерно пяти футов и десяти дюймов ростом, с темными вьющимися волосами и крупным носом. Лет сорока пяти. Где я могла его видеть?– Здра-а-вствуйте, – сказал он, протягивая руку. – Манго Браун.Манго Браун. Что-то знакомое. Но откуда?– Мне знакомо ваше имя, – сказала я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43