– О, Стефани, простите меня, пожалуйста, – сказал он. – Вы, наверное, считаете меня грубияном?– Да. Считаю. Почему вы постоянно называете меня Стефани? – спросила я, вставая и вешая сумку на плечо.– Потому что так звали мою бывшую жену, – сказал он, глядя на меня печальным взором.После этого я познакомилась с банкиром по имени Энтони. Мне понравился его голос по телефону, и на фото он выглядел привлекательным. Мы встретились в «Уолдорфе». Но он оказался толще, чем на фотографии, – намного толще. И не улыбался. И не смеялся. Фактически у него абсолютно отсутствовало чувство юмора, и он совершенно не реагировал на мои шутки. Ни на одну. Даже на шутку о фермере и грузовике с пингвинами. Он даже ничего обо мне не спросил. Ничегошеньки. Он просто все талдычил о контроле за курсом валют Европейского союза. Беспрерывно. В течение полутора часов. «Горден Браун… процентная ставка все еще не слишком высока… единая европейская валюта… колебания немецкой марки…» И пока одна нарколептическая жемчужина за другой скатывались с его губ, я думала: заметит ли он, если я положу голову на руки и немножко вздремну? «Критерий конвергенции… все зависит, конечно, от швейцарского франка…» Нет, я уверена, что не заметит. «Лиру очень легко покачнуть…» Но я решила сделать другое – легче просто уйти.– Скажите, – сказала я, вставая, – вы встречались со многими женщинами из агентства Каролины Кларк?Он явно опешил, как будто я сказала какую-то непристойность. Потому что, понимаете, некоторые мужчины не любят распространяться о том, каким образом они знакомятся. Энтони посмотрел на меня так, будто я спросила: «Вы страдаете геморроем?»– Э-э, ну да, – пробормотал он, краснея. – Но их было немного.– Вам кто-нибудь из них понравился? – спросила я.Так, знаете, из любопытства.– Нет, – сказал он уныло, – не понравился.– А почему?– Ну. – Он пожал плечами. – На мой взгляд, они все какие-то скучные.Вскоре после этого я познакомилась с кардиологом по имени Крис и с театральным режиссером по имени Хьюго, но тот был ростом шесть футов и шесть дюймов и вызывал у меня головокружение. А затем был Эндрю, агент по недвижимости, и Джо, владелец ресторана, и Рей, адвокат, чьей специализацией, к сожалению, была защита педофилов, а это не менее ужасно, чем история в теннисном клубе. И был также архитектор-шотландец по имени Хэмиш, и химик по имени Марк, но он жил где-то временно, без всяких удобств, и к тому же у него все лицо было в оспинах. А потом был обаятельный чартерный сюрвейер по имени Шон, но он жил слишком далеко, и потом еще Вейн. Мне Вейн в общем-то понравился, он занимался продажей компьютеров, но, когда мы встретились, он все время говорил о том, что его очень беспокоят «авантюристки». Авантюристки?– Вы принесли уведомление о состоянии вашего банковского счета? – спросила я.На самом деле ничего такого я не сказала, я просто спросила, что он все-таки имеет в виду. В конце концов, вряд ли он один из финансовых воротил Уолл-стрит. Авантюристки?– Понимаете, я веду очень комфортабельный образ жизни, – пояснил он.К чему это он ведет?– Мои поздравления!– Так что мне следует быть очень осмотрительным, – добавил он.На самом деле он сказал это дважды. А ведь мы встретились в баре «Атлантик», и он заказал всего лишь бутылку белого домашнего вина стоимостью одиннадцать фунтов. Но когда принесли счет, он как-то неловко завозился, потом вопросительно посмотрел на меня и спросил:– Ну, так как мы поступим?Так что я просто вручила официанту наличные. Потому что, видите ли, я поняла, что Вейн должен быть «очень осмотрительным».Затем я познакомилась с Дейвом-ортодонтом и с Ангусом – инженером-электронщиком, а еще с университетским преподавателем по имени Боб, и, если честно, их становилось чересчур уж много. Когда-то у меня было по одному свиданию в неделю, а теперь по пятнадцать, и я просто не успевала. Выслушивать, как все эти мужчины говорят о своих разводах, своей работе, своих любовных похождениях, своей любви к гольфу, о своих детях, своей карьере, своих бывших женах, своем пенсионном обеспечении и о том, что они отдают предпочтение Эммилу Харрис, а не Бетт Мидлер или Бетховену, а не Брамсу. Ну, хорошо, хорошо, я понимаю, что это только разговоры, и мне не следует жаловаться. Но этого всего становится слишком много. Меня это уже стало угнетать. И потом телефон зазвонил снова. «О нет, только бы не очередной чертов мужик!» – сказала я про себя, беря трубку, а это как раз и был очередной клиент из агентства Каролины Кларк, так что мне пришлось пуститься в обычную пустую болтовню о том, как я люблю теннис и не люблю гольф и как терпеть не могу боевики, но мне нравится Харрисон Форд.Ох, почему я не вышла замуж за Кита? – думала я в сотый раз, кладя трубку после очередного разговора. Или не стала встречаться с Довольно Успешным, коли на то пошло. Потому что мне было никак не выбрать. Отбор – это так утомительно. Недаром французы это называют embarras de richesses… Embarras de richesses – затруднение от избытка (фр.).

И вот наконец это произошло. Процесс отбора наконец завершился. На мистере То Что Надо. Я влюбилась в него. Я действительно его полюбила. И я плыла к алтарю под руку с папой в роскошном свадебном платье из шелка цвета слоновой кости, с прелестнейшим маленьким букетиком из садовых лилий в руках и белой розочкой в волосах. И я чувствовала такое облегчение, потому что наконец – фу! – ЭТО произошло. Я кого-то встретила. И я его полюбила. И он полюбил меня и попросил моей руки. И я приняла его предложение. И вот я уже у дверей церкви, с папой, и орган играет гимн: «Иисус, возрадуйся людским желаниям», всегда вызывающий у меня слезы. И мы медленно направляемся к алтарю, и я так взволнована, что слезы заволакивают мне глаза. И я чувствую, как папа поддерживает меня под руку, увлекая к тому, кто стоит впереди. И я слышу хихиканье и смешки окружающих. Они говорят: «О да… наконец-то Тиффани удалось зацепиться… невероятно, не правда ли… нет, я никогда не верила, что это когда-нибудь произойдет… в самом деле, кто бы мог подумать?» Но я не обращаю внимания. Их недоброжелательные и злые замечания вовсе меня не беспокоят, потому что все в конце концов обернулось к лучшему. Я встретила мужчину моей мечты, и он сделал мне предложение, и вот я иду к нему, пока он стоит спиной ко мне и лицом к алтарю. И я мысленно повторяю, постепенно подходя к нему все ближе и ближе: «Я беру тебя… я беру тебя…» Кого же, черт возьми, я беру? Вдруг мысли мои начинают метаться. Уж не Терри ли это из «Встреч за столом»? Нет. Алекс? Определенно нет. Высокий Атлет? Вряд ли. Ну, это уж точно не белобрысый Алан из теннисного клуба, потому что сейчас он переключился на Джулию. Может, это Патрик – ох, боже упаси! Питер Фицхэррод! Нет, нет. Это не он. Он ведь даже не собирался делать мне предложение. Возможно, это Кит – ох, как бы это было хорошо – или парень из «Министерства звука». Или это Тодд из клуба «Мед»… или Хосе? Кто же это? Господи, как неудобно. Не могу вспомнить. Совершенно вылетело из головы! Я должна поторопиться. Это все, что мне надо сделать. Нужно быстренько что-то придумать. И вот, когда мы продвигались вперед к алтарю – цветы были такими красивыми, – я заметила кое-что, прислоненное к передней скамье справа от прохода. Это был мешок с клюшками для гольфа. Как странно! И затем жених повернулся и посмотрел на меня – это был Фил Эндерер! Он-то что здесь делает? Я уверена, что уж за него я точно не хотела бы выйти замуж. Он окинул меня взглядом с головы до ног с этаким веселым и очень знакомым выражением лица и сказал: «Послушай, Тиффани, извини, но это платье мне не нравится. Оно совсем тебе не идет. Фасон не тот. И фата ужасная. Просто отвратительное, совсем не модное, боюсь, оно тебе не подходит. Послушай, не могла бы ты пойти и переодеться?» И потом я услышала звонок телефона с передней скамьи. Но никто не брал трубку. Так что я подошла и сделала это сама, чувствуя, как вспотела у меня ладонь.– Тиффани! Тиффани! – Это был Кит. – Мы женимся! – кричал он.– Нет, мы не женимся, – пробормотала я.– Да нет, не с тобой. С Порцией. Я и она. Мы решили пожениться! – прокричал он снова.Я взглянула на будильник: семь утра.– Извини, что звоню так рано, Тифф, но мне просто не терпелось тебе сообщить. Вчера вечером она мне сказала… она мне сказала… ох, Тиффани, Порция ждет ребенка, – выпалил он. – Мы женимся. В субботу. Тиффани?– Да, – сказала я сквозь слезы.– Ты будешь у нас шафером? Продолжение апреля – Входите, входите! – прогудела Пат. – На втором этаже маленькая комната, мы там кормим малыша. У нас там будет чаепитие, – добавила она, проведя нас в викторианский дом.Он стоял неподалеку от Холлоуэй-роуд, очень приятный, со светлыми деревянными полами, полированными перилами и высокими сводчатыми потолками.– Красивый дом, – сказала Салли восхищенно.– Это все моя работа, – похвасталась Пат, скрещивая на груди мускулистые руки. – Мы купили настоящую развалюху. Деревья прорастали сквозь крышу. Но я люблю все делать своими руками – не выпускаю дрель из рук! Ты, наверное, тоже, Тиффани, да?– Э-э – да, – сказала я. – Ну, вообще-то нет. Не очень.– Будьте поосторожнее с Лесли, – попросила Пат, ведя нас на второй этаж. В руках у нее был поднос с чашками. – Я не хочу, чтобы она переволновалась. Она еще не оправилась после родов.– Не беспокойся, мы будем говорить шепотом, – заверила ее Салли, держась за перила и останавливаясь на каждой ступени, чтобы перевести дух. Она выглядела усталой, но я полагаю, это нормально, когда беременность больше восьми месяцев и живот такой, будто вы проглотили космический спутник.Мы проследовали за Пат в большую спальню в передней половине дома. Лесли сидела там на двуспальной кровати в белом, с кружевной отделкой платье, задумчиво улыбаясь ребенку, которого кормила грудью. В комнате царил полумрак и стояла тишина, если не считать посапывания младенца и шуршания машин, изредка проезжавших по улице. Лесли взглянула на нас снизу вверх и радостно улыбнулась.– О, спасибо! – прошептала она, когда Салли положила на кровать большого коричневого плюшевого медведя.Мы стали рассматривать маленького Фредди.– Он чудный, – сказала Салли. – Хорошо ест?Лесли кивнула.– Какой милый, – пробормотала я. – Хотя довольно большой, да? Сколько он весит?Лесли резко выдохнула сквозь стиснутые зубы и сказала:– Десять фунтов.– Десять фунтов? – повторила Салли. На ее лице появилась смесь недоверия и страха. – Господи. Ну, я рада, что у меня девочка, – добавила она, засмеявшись с облегчением. – Не думаю, что девочки такие большие.Пат принесла нам два стула, и мы сели у кровати.– Много было посетителей? – спросила Салли.– Нет, не много, – ответила Лесли тихо. – Только наши семьи. Вы единственные из дородовой группы, кто пришел с нами повидаться.– Странно, – сказала я. – Уверена, они еще придут.Хотя вовсе не была в этом уверена. У Лесли и Пат было мало друзей в группе. Женщины в большинстве своем игнорировали их, а мужчины не скрывали враждебности. В особенности к Пат. Думаю, они недолюбливали ее за то, что она обставила их на их собственном поле.– Да, никто, кроме вас, даже не позвонил, – добавила Лесли с обидой.– О, конечно, это немного неприятно, – сказала Салли. – Возможно, они заняты и придут попозже. Но мы не могли дождаться – так хотели тебя увидеть, – добавила она дипломатично. Затем, стараясь сменить тему, она вдруг задала ужасно неловкий вопрос: – Так на кого похож Фредди? – И посмотрела на малыша.Ах. Зачем ты об этом спрашиваешь, Салли? – подумала я, уткнувшись в журнал «Автомобиль».– Лесли считает, что на нее, – быстро ответила Пат, – но мне кажется, у него мой подбородок.– Э-э, да, – пробормотала Салли, – действительно есть сходство. – Она взглянула на Пат, потом снова на ребенка. – О да, определенно он похож на вас обеих. Он такой хорошенький, – добавила она радостно. – Такой миленький.– Ты была там? – спросила я у Пат. – Во время родов?– Конечно, – прогудела она, одергивая коротковатую блузку. – Меня ничто не заставило бы уйти, так ведь, Лесли?Лесли ответила ей взглядом, полным любви.– Это был лучший момент в моей жизни, – продолжала Пат, перестилая шерстяное одеяльце на детской кроватке. – Лучший момент моей жизни. Видеть, как мой мальчик входит в этот мир. Это даже лучше, чем смотреть, как «Арсенал» разгромил «Ливерпуль» со счетом два-ноль и выиграл чемпионский титул в 1989 году. Я плакала, как ребенок, – добавила она. – С тобой, наверное, будет то же самое, Тиффани. Но ты этого не стесняйся, – сказала она, покровительственно обнимая меня за плечи. – Не сдерживай слезы. Знаешь, мы должны время от времени это себе позволять. Иногда нам… парням… не вредно поплакать.– Вполне с тобой согласна, – ответила я. Мне так и не удалось, как я ни старалась, убедить Пат, что я: а) женщина; б) просто подруга Салли.– Ну а когда ваш маленький должен появиться? – спросила она.– Через три недели, – сказала Салли. – Я невероятно устала, если честно. Не дождусь, когда Лора родится. Последние несколько недель – сущий ад.Лесли кивнула с сочувствием:– Действительно, последние недели – это кошмар. К этому времени тебе уже все так надоедает – ты просто сыта по горло своим животом, и своей усталостью, и страшным неудобством. Не думай об этом, Салли. Осталось недолго. В какую больницу ты пойдешь? – спросила она, перекладывая Фредди к другой груди.– О, я буду рожать дома, – сказала Салли. – Я собираюсь рожать у себя в квартире, в воде, чтобы роды были спокойные и не травмировали ребенка.– Но у тебя ведь будет акушерка? – спросила Пат с озабоченным видом.– О да. Из Челси-Вестминстерской больницы, – ответила она. – Ее зовут Джоан. Я уже познакомилась с ней в консультационном центре. И конечно, Тиффани будет со мной.Я кивнула с наибольшим энтузиазмом, на который была способна.– Ну, а я рожала Фредди в Королевской бесплатной, – сказала Лесли. – И это было просто великолепно. Замечательное обращение и уход в течение всего времени пребывания. Но я уверена, что домашние роды – это тоже хорошо, – добавила она ободряюще.А я уверена, что нет, подумала я.– Скажи, схватки – это действительно так ужасно? – спросила вдруг Салли у Лесли.Та пожала плечами неутешительно, но тактично промолчала.Конечно, это ужасно, Салли, – ребенок-то весил две тонны!– А долго это продолжалось? – расспрашивала Салли.– Нет, не очень долго, – ответила Лесли небрежно. – Хм. Совсем недолго. Хочешь еще укропного чаю?– Совсем недолго! – фыркнула Пат. – Это продолжалось тридцать шесть часов! Тридцать шесть часов сплошного ада! Знаете, Рози не шутила.Тридцать шесть часов! О нет. Пожалуйста, только не это. Я посмотрела на живот Салли, мысленно желая, чтобы ребенок постарался и выбрался оттуда за тридцать шесть минут. «Я дам тебе все, что тебе захочется, – говорила я мысленно Людмиле. – Ты получишь телепузиков, кукол Барби, Маленькую Плаксу, Покахонтас, куколку Полли, разноцветного пони и любое количество мягких игрушек – все, что пожелаешь. Только когда придет время, сделай это быстро, ладно?»Потом мы попрощались с Пат и Лесли. Салли медленно шла вперевалку рядом со мной, время от времени останавливаясь, чтобы отдохнуть. Бедняжка! Она так устала. Мы прошли немного вперед, потом она вдруг снова остановилась и прислонилась к садовой ограде.– Салли, с тобой все в порядке?Она не ответила. Она стояла молча.– Салли?Вдруг она закрыла глаза рукой, плечи у нее затряслись. И она вся вдруг содрогнулась от громких рыданий. Господи, бедная Салли. Это все из-за бестактного заявления Пат о тридцати шести часах мучений, через которые прошла Лесли.– Не беспокойся, Салли, – сказала я, обнимая ее, – все будет хорошо. Пожалуйста, не плачь. Пат не должна была говорить об ужасных родах Лесли, – добавила я раздраженно. – Бестактно говорить об этом. У тебя все пройдет намного легче. Честное слово, готова поспорить, что будет быстро и совсем не больно.– О, совсем не больно, – причитала Салли. Слезы текли по ее щекам. – Совсем не будет больно. Я не боюсь боли.– Ну, так что же тогда? – спросила я в недоумении, вручая ей бумажный носовой платок.– Ну… – Она вытерла глаза. – Ну… – Слезы продолжали течь по щекам.– Салли, пожалуйста, скажи мне. Что бы это ни было, я уверена, что могу помочь.– Ну…– Что?– Ну, я пошла в кондитерскую сегодня утром, – сказала она, вытирая слезы, – чтобы купить хлеба.– Ну и что? – спросила я, не понимая, куда она клонит.– Ты ведь знаешь, я люблю этот ржаной хлеб с хрустящей корочкой?Нет.– Э-э, да, – сказала я.– Это ведь хороший хлеб, правда? – спросила она с громким вздохом.– М-м, да, – сказала я неуверенно. О чем все-таки она?– Ну… ну… – Она снова заплакала, закрыв лицо обеими руками.– Что? Салли! Что случилось? Ради бога, скажи мне!– Он… он… у них закончился! – произнесла она. И снова зарыдала, громко, безудержно, не обращая внимания на прохожих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43