Снаружи маячило большое пятно. Я приоткрыла дверь. У меня перед глазами возникло что-то красное. И зеленое. Оно было завернуто в целлофан и перевязано великолепной красной лентой, покачивающейся от сквозняка. Потом этот огромный красный предмет исчез и за ним оказался улыбающийся Довольно Успешный.– Вы от Мозеса Стивенса? – спросила я.– Нет, – сказал он, – из «Экстрафлоры».Я засмеялась, хотя, если честно, мне хотелось плакать. Он стоял, все еще неловко прижимая мобильник к уху. Я вопросительно посмотрела на него.– Я подумал, почему бы нам не провести вечер вместе? – пояснил он, выключая мобильник. – Хотя мне не хотелось бы, чтобы вы были навеселе, Тиффани, – это затрудняет общение. У вас что, хронический алкоголизм? – спросил он. – Или это просто маленький выпивончик? Послушайте, Тиффани.– Да?– Могу я войти?Я распахнула дверь, и он вошел. Я страшно смутилась и совсем растерялась. Потому что здесь был мужчина – любовь моей жизни, а я напилась и выглядела как собака. И даже не как салюки или красавица борзая с упаковок «Педигри», и даже не как чистокровный сеттер. Нет, я выглядела как настоящий бобтейл – шесть слоев ангорской и шотландской шерсти поверх толстых серых леггинсов с обвисшими коленями. Никакого макияжа – даже блеска для губ. И ничем не надушена. А в доме – просто ужас.– Извините за беспорядок… что-нибудь выпьете?– Нет конечно, Тиффани, – я за рулем.– О да, извините. Не подумала. Я-то пила.– Да, а почему?– Пила, потому что пила.– Очень забавно, – сказал он без улыбки. – Послушайте, давайте я сварю вам кофе?– Да… кухня там, сзади… Чудесные розы. Прекрасные, чудные, чудные розы. Мило… мило с вашей стороны… вы так добры и к бездомным, и к одиноким женщинам, и ко всем, – сказала я, опустившись на диван. – Даже когда они совершенно пьяны.Я уткнулась лицом в диванные подушки и тихо застонала в розовато-желтую бархатную ткань, а тем временем Довольно Успешный гремел посудой на кухне. Господи, надеюсь, он не будет спрашивать меня, где растворимый «Голд Бленд». Вместо этого я услышала:– У вас есть настоящий кофе, Тиффани?– Да, – сказала я, вдруг вспомнив про кофе Алекса. – У меня есть термоядерный алжирский… в буфере. То есть в буфете.О господи. Я оглядела гостиную: журналы и газеты разбросаны, гора книг на кофейном столике, полузавядшие подснежники в вазочках и недопитая бутылка дешевого красного вина. Вайнетта Слоб, Вайнетта Слоб – юмористический персонаж популярной телевизионной программы; олицетворение обывателя.
тебе до меня далеко, сказала я себе. Бланш Дюбуа Бланш Дюбуа – героиня пьесы Т. Уильямса «Трамвай „Желание"», старшая из сестер Дюбуа, пьющая тайком от всех и постепенно спивающаяся.
– это я! Эта ужасная мысль меня потрясла и заставила протрезветь. Я подняла вещи с пола, затем прикрыла беспорядок на столе газетой – той самой, на первой странице которой красовалась Эмма. Затем я открыла окно и глубоко вздохнула. Ху-м-м-м-м… У-у-у-х-х-х! Ху-м-м-м-м… У-у-у-х-х-х!– Тиффани, что вы делаете? – спросил Довольно Успешный, внося поднос с двумя чашками.– Дыхательные уп-пражнения, – сказала я.– Ну-ну.Мы сидели, пили атомный кофе и смотрели друг на друга. Мне стало лучше. Хотя стоило закрыть глаза, как передо мной все плыло. Я решила не закрывать.– Спасибо за розы, – сказала я. – Чудесный букет.– Ну, я бы послал их вам, но я всегда так занят, у меня никогда нет времени, вот я и подумал, что было бы неплохо вручить их лично.– Это замечательно. То есть это и правда замечательно. Вы замечательный. Они чудесные.Я забыла, какой этот кофе мощный, – я чувствовала, что кофеин разливается по моим венам, словно кокаин. Мне стало лучше. Намного лучше.– Извините, моя горничная в отпуске, – сказала я. – И одета я не совсем подходяще. Если бы я знала, что вы придете, я вымыла бы голову…– Ваши волосы выглядят прекрасно.– …и как можно тщательней причесалась бы. И надела бы красивое платье и элегантные чулки и слегка накрасилась бы. И тщательно выбрала бы у-к-к-рашения. Да, и побрила бы ноги.– Вы и так прекрасно выглядите.– Эт-то неправда, но все равно спасибо. – Я поднесла руку ко лбу.– «Сильная головная боль?» – спросил он участливо.– Нет. Стыд и унижение. Головная боль планируется на завтрашнее утро. После сильной жажды с похмелья.Я взглянула на него. Сегодня он был в джинсах и в толстом сером джемпере; темные вьющиеся волосы были слегка влажными.– Я видела вас по телевизору в новостях, – сказала я.– О, этот репортер ужасно нам надоел. Мы ему сказали, что не хотим давать интервью. Он даже предварительно не спросил разрешения. Такая невоспитанность и навязчивость!– Вы здорово смотрелись в полупальто «Сэвил-Роу».– Спасибо.– А суп был какой?– Что?– Какой суп? – повторила я. – Мясной с овощами? Или острый с пряностями? Не думаю, что там была похлебка из моллюсков.– Не помню. Я его не готовил, – сказал он. – Я просто помогал его разливать в течение двух недель до и после Рождества. Вот и все. А как ваши рекламные кампании?– С ними все в порядке. Вы видели по телевизору мою рекламу «любовных сердечек»?– Это ваша реклама?– Да.– И любовные стихи?– Да.– Очень хорошо, – сказал он. – Я не получил ни одной «валентинки» в этом году, – добавил он. – Не могли бы вы прочесть мне какое-нибудь из ваших стихотворений?– Ладно.Я прочистила горло: ПрекрасныТвои синие глаза,Мой милый,Я хочу тебе сказать:«Поверь, ты лучшеВсех на свете,И я хочу, Чтобы ты знал:Ты мой герой,Ты моя радость,Моя любовь, Мой идеал». – Конечно, это должно звучать под приятную музыку, – добавила я, – в исполнении красивых артистов и на фоне сменяющихся кадров. Тогда будет полный эффект. Хотите, прочту еще?– О да. Не забывай меня,Моя мечта,Ты все на светеДля меня.Скажи мне правду,Скажи «да»,Просто кивни –И я твоя. Довольно Успешный смотрел на меня пристально и как-то загадочно.– Еще, пожалуйста.– О, хорошо. М-м… Веселей,Улыбок не жалей,Не грусти,Мой сладкий,Слез не лей.Пусть тебеСопутствует успех.Я люблю тебя,Ты лучше всех. – Они звучат так глупо, – сказала я быстро. – Но по телевизору смотрятся неплохо, и производители довольны – говорят, что торговля идет хорошо. И это самое главное. Торговля. Это всегда самое главное, да? – добавила я задумчиво, ставя чашку на блюдце.– Да, – сказал он. – А для вас что главное?– Для меня главное – не впутаться в какую-нибудь глупую историю с женатым мужчиной, даже если он мне нравится. Особенно если он мне нравится. А для вас главное то, что вы женаты.Вино придало мне смелости. Помогло и то, что я была у себя дома.– Да, – согласился он устало. – Думаю, это самое главное для меня.– И не последнюю роль играет то, что у вас есть подружка.– Нет у меня подружки! – отрезал он с внезапным негодованием.– Есть.– Нет у меня никого.Это возмутительно. Он оказался вруном. Терпеть не могу, когда мне врут.– Еще как есть, потому что я вас видела с ней в «Ритце».– Это не подружка, – сказал он с раздражением. – Это моя сестра Грейс. Ее друг занимается благотворительностью и ежегодно организует раздачу супа. Она попросила, чтобы я помог.– Если она только ваша сестра, почему же тогда вы со мной не заговорили? Вы просто прошли мимо, как будто не заметили. Вот я и подумала, что вам есть что скрывать.– Я-то вас заметил. Но вы сами были с другим мужчиной.– О. – Это меняет дело. Как странно. – Так вы не поехали тогда на Барбадос?– Простите?– С вашей подругой.– Я же сказал вам, что у меня нет подруги.– Но она должна у вас быть, – стояла я на своем.– Почему это должна?– Потому что вы ее ищете.– Но это не означает, что я нашел, – сказал он.– Но вы должны были найти, – все-таки настаивала я.– Послушайте, Тиффани, может, хватит об этом? – возмутился он.Господи, он, по-моему, рассердился.– Вы же давали объявления в газету, чтобы найти подружку, вот я и подумала, что вы уже нашли.– Ну хорошо, не нашел.– Вы там писали, что ищете девушку, которая не прочь, чтобы ее побаловали немножко и даже очень. Я уверена, найдется много таких, которые были бы счастливы, если бы их баловали. А вот я не хочу, чтобы меня баловали, ведь вы не только собираетесь баловать, но и жена у вас есть.– Тиффани, не придавайте этому такого значения…– А я интересуюсь только свободными мужчинами, которые не собираются меня баловать. Вот так.– Тиффани, я не хочу баловать вас, – сказал он.– Что ж, прекрасно, – парировала я, глядя на три дюжины роз на длинных стеблях.– Но я не хочу баловать и кого-либо еще.– Почему же?– Потому что они все такие скучные… Я встречался с другими женщинами по этому объявлению – примерно с десятью, но они не были…– Привлекательными?– Ну, некоторые были привлекательными, но они не были, я не знаю даже…– Хорошо одетыми?– Нет, вовсе нет, они были хорошо одеты, но они не были…– Успешными?– О нет, у некоторых была очень хорошая работа, – сказал он, проведя рукой по вьющимся волосам. – Просто они не были…– Какими?– Они не были незабываемыми. Вот. Они были обыкновенными. Поговорил – и тут же забыл.– Понимаю.– Но вас я не забыл.Он подошел к дивану сел рядом со мной и взял меня за руку.– Я не забыл вас, – сказал он тихо, и я почувствовала, что сейчас заплачу. – И мне больше никто не нужен, – слышала я его голос. – Я хочу видеть вас, но вы не хотите меня видеть. Вы не хотите даже, чтобы мы были друзьями. Вот этого я не могу понять.– Какой смысл быть друзьями? Я не ищу друзей – друзья у меня есть. У меня есть Лиззи, и Кейт, и Салли, и Фрэнсис, и Кэтрин, и Кит, и… и… и… – Я сдернула газету, которая прикрывала беспорядок на кофейном столике. – И Эмма, – сказала я, указывая на фотографию. – Она очень хорошая подруга.– О господи, это та женщина, которая спуталась с Лоуренсом Брайтом?– Да, но она тут ни при чем, – подчеркнула я. – У него был несчастный брак.Довольно Успешный пристально посмотрел на меня:– Так, значит, для нее это хорошо, а для вас плохо.– Что вы имеете в виду?– У меня ведь тоже несчастный брак. Вы это знаете.– Да, знаю.– Но не хотите встречаться со мной. Он смотрел на меня огорченно.– Да, не хочу.– Почему же?– Я не хочу встречаться с тем, кто не только женат, но еще и неверен, – сказала я.– Но я не был неверным!– Были, – настаивала я.– Нет, не был, – возразил он.– Ну, почему же вы не были? – спросила я с негодованием.– Потому что единственный человек, которому я хочу быть верным, – это вы, дурочка, вот почему.– Вы хотите сказать, что вы никогда не изменяли своей жене? – спросила я раздраженно.Он кивнул с серьезным видом:– Я хотел изменить. Я действительно хотел этого. – Он вдруг повысил голос: – Да, я нарушал верность в своем сердце много, много раз.– Что, как Джимми Картер, вы имеете в виду?– Э-э, вот именно. Но потом мне перевалило за сорок, затем стукнул сорок один, и я подумал: почему бы нет? Почему я должен играть свою роль в этом фарсе без любви? Вот поэтому я дал объявление. Потому что я хочу найти женщину – сердечную, добрую, веселую и чтобы она любила меня. Почему меня нельзя любить? – Он повысил голос. – Я по горло сыт своим браком! Просто сыт по горло! – Он почти кричал. – Я столько лет был несчастен. Это сплошное притворство!– Ну, вы сами в этом виноваты, потому что женились по расчету, – сказала я.– Да, виноват, – ответил он тихо. – Я женился из-за денег. Или нет – я решил совместить женитьбу и деньги. Сначала я любил Оливию. До некоторой степени. Это не было голым расчетом. Но деньги ее отца оказались отличным подспорьем для молодого честолюбивого человека. И я платил эту цену, – добавил он. – Снова и снова. В одиночестве. Но вы не понимаете этого, Тиффани, потому что вы большая ханжа!– Вовсе нет! – сказала я.– Вы ханжа, – вы самодовольная ханжа, Тиффани.Самодовольная ханжа! Какая наглость!– Я не ханжа!– Вы ханжа, – настаивал он. – Вы не понимаете, что все не так просто, что все намного сложнее.– Я-то как раз понимаю, – сказала я, едва сдерживаясь, чтобы не заплакать. – Но вы говорили, что вы никогда не разведетесь, так что все очень просто.– Но я не могу развестись из-за дочери. Это ее убьет.– Ну и прекрасно. Я понимаю. Но в таком случае не заводите предосудительных отношений со мной!– Но послушайте, Тиффани, тот факт, что формально я все еще женат, менее важен, чем тот факт, что я чувствую совершенно ясно, что между нами есть чувство и это чувство очень, очень сильное.– Не торопитесь с выводами, – солгала я.– А та провоцирующая открытка, которую вы мне прислали!– Я была пьяна. И потом очень об этом сожалела.– In vino veritas, In vino veritas – истина в вине (лат.).
– съязвил он.– Но сейчас я тоже пьяна, – сказала я. – И все-таки говорю «нет».Он поднял газету и отбросил ее в сторону.– Вы меня сводите с ума, Тиффани, вы так… так…Что это такое с ним? Довольно Успешный уставился на кофейный столик. Затем взял книжку «Ваш младенец и ребенок» Пенелопы Лич, а потом лежавшую под ней «Защита вашего будущего ребенка» Маргарет Профит. Он повертел их в руках. Затем положил на место и взял «Уход за ребенком» Мириам Стоппард и лежавший снизу справочник Шейлы Китзингер «Нормальная беременность». Пристально оглядел мою фигуру и вдруг вскочил на ноги.– Тиффани?!– Что?– Тиффани, теперь мне все ясно. – Он подошел к камину. – Теперь я понимаю. Настоящую причину, почему вы не хотели видеться со мной. Вы все покрывали патиной высоких соображений, а настоящая причина в том, что вы с кем-то встречаетесь и сейчас вы… вы… беременны. Господи, я чувствую себя таким дураком, – продолжал он. – Вот в чем настоящая причина, так ведь? Вы ждете ребенка, Тиффани, да?– М-м, да, – сказала я. – Ну…– От кого он?– Какое это имеет значение?– От того бесхарактерного типа, с которым вы были в «Ритце»?– О нет. Нет. Не от него, – сказала я.Вы что, считаете, что у меня такой плохой вкус?– Или от того, с кем я видел вас в ресторане?– Хм, ну… – пробормотала я. И уставилась в пол.– Я понимаю, – сказал Довольно Успешный тихо. Он невесело улыбнулся. – Я так в вас ошибся, Тиффани. Какая ирония. Это вовсе не ханжество, в котором я вас обвинил. Это измена.– Измена?!– Да. Вы мне изменили.– Что вы имеете в виду? Я же с вами даже не встречалась.– Ну, мы могли бы встречаться. Я знаю, вы хотели этого. И мы принадлежим друг другу, вы и я, и вы это тоже знаете. О господи, я чувствую себя таким идиотом, – сказал он, качая головой. – Но теперь все встало на свои места. Конечно, вы беременны – это очевидно, стоит на вас взглянуть. Эта ваша бледность, обвисшие волосы. Эта располневшая талия, это отечное лицо.– Да, – сказала я. – Это стало теперь заметно.– И вот почему вы делали дыхательные упражнения.– Да, я посещаю дородовые курсы.– Но вы не должны так много пить, – добавил он раздраженно.– Да, вы правы. Не должна.– Когда это произойдет? – спросил он со вздохом.– В мае.– Так вы беременны с… августа, – сказал он. Я просто смотрела на него, моргая. – Значит, все то время, когда я искал встречи с вами, Тиффани, и думал о вас, и мечтал о том, что бы мы делали, если бы были вместе, и о нашем счастье, – вы ожидали ребенка от другого мужчины.– Ну… я не была в этом уверена до декабря. Он снова встал и повернулся ко мне лицом. Я заметила, что уголок рта у него дергается.– Что ж, я очень сожалею, что надоедал вам, Тиффани, – сказал он с искренним презрением. – Должен признаться, я считал вас идеалом женщины. Считал вас своей второй половиной, своим духовным двойником. «Две палочки хрустящего песочного печенья». Мне достаточно было один раз вас увидеть, чтобы понять это. Но теперь ясно, что я ошибся. Ну, – он взял свою куртку, – удачи вам с малышом. Не думаю, что мы снова встретимся.Он усмехнулся и вышел из дома. Дверь закрылась за ним с тихим, но явственным щелчком. Продолжение февраля Я говорила, что не люблю выяснять отношения, и вот моя неожиданная встреча с Довольно Успешным оставила меня Довольно Потрясенной. Я ужасно расстроилась. Более того, я была травмирована. Что он имел в виду под «бледностью»? После его ухода я тщательно рассмотрела лицо в зеркале и не согласилась с этим. Однако нужно наложить побольше альфа-гидроксидной камеди с фруктовой кислотой, чтобы улучшить цвет лица. На всякий случай. Но… какой смысл? Я знаю, что больше его не увижу. И никогда не услышу его милый голос, потому что теперь он не захочет звонить мне и не будет посылать мне цветы или смешить меня, ничего никогда не будет для меня делать. Он, возможно, даже не сможет думать обо мне без отвращения, потому что он ужасно разозлился из-за моей «беременности». И я не смею порицать его за это. Но эта маленькая ложь была мне необходима, потому что она вывела меня из затруднительной ситуации: ведь если бы я не наврала о ребенке, думаю, что Довольно Успешный не ограничился бы тем, чтобы просто держать мою руку в своей. Он мог бы меня обнять, что было бы ужасно. Он мог бы меня поцеловать, что было бы тоже ужасно, он мог бы… мы могли бы… и это было бы сверхужасно, потому что под шестью слоями шотландской шерсти и обвислыми леггинсами на мне были надеты панталоны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
тебе до меня далеко, сказала я себе. Бланш Дюбуа Бланш Дюбуа – героиня пьесы Т. Уильямса «Трамвай „Желание"», старшая из сестер Дюбуа, пьющая тайком от всех и постепенно спивающаяся.
– это я! Эта ужасная мысль меня потрясла и заставила протрезветь. Я подняла вещи с пола, затем прикрыла беспорядок на столе газетой – той самой, на первой странице которой красовалась Эмма. Затем я открыла окно и глубоко вздохнула. Ху-м-м-м-м… У-у-у-х-х-х! Ху-м-м-м-м… У-у-у-х-х-х!– Тиффани, что вы делаете? – спросил Довольно Успешный, внося поднос с двумя чашками.– Дыхательные уп-пражнения, – сказала я.– Ну-ну.Мы сидели, пили атомный кофе и смотрели друг на друга. Мне стало лучше. Хотя стоило закрыть глаза, как передо мной все плыло. Я решила не закрывать.– Спасибо за розы, – сказала я. – Чудесный букет.– Ну, я бы послал их вам, но я всегда так занят, у меня никогда нет времени, вот я и подумал, что было бы неплохо вручить их лично.– Это замечательно. То есть это и правда замечательно. Вы замечательный. Они чудесные.Я забыла, какой этот кофе мощный, – я чувствовала, что кофеин разливается по моим венам, словно кокаин. Мне стало лучше. Намного лучше.– Извините, моя горничная в отпуске, – сказала я. – И одета я не совсем подходяще. Если бы я знала, что вы придете, я вымыла бы голову…– Ваши волосы выглядят прекрасно.– …и как можно тщательней причесалась бы. И надела бы красивое платье и элегантные чулки и слегка накрасилась бы. И тщательно выбрала бы у-к-к-рашения. Да, и побрила бы ноги.– Вы и так прекрасно выглядите.– Эт-то неправда, но все равно спасибо. – Я поднесла руку ко лбу.– «Сильная головная боль?» – спросил он участливо.– Нет. Стыд и унижение. Головная боль планируется на завтрашнее утро. После сильной жажды с похмелья.Я взглянула на него. Сегодня он был в джинсах и в толстом сером джемпере; темные вьющиеся волосы были слегка влажными.– Я видела вас по телевизору в новостях, – сказала я.– О, этот репортер ужасно нам надоел. Мы ему сказали, что не хотим давать интервью. Он даже предварительно не спросил разрешения. Такая невоспитанность и навязчивость!– Вы здорово смотрелись в полупальто «Сэвил-Роу».– Спасибо.– А суп был какой?– Что?– Какой суп? – повторила я. – Мясной с овощами? Или острый с пряностями? Не думаю, что там была похлебка из моллюсков.– Не помню. Я его не готовил, – сказал он. – Я просто помогал его разливать в течение двух недель до и после Рождества. Вот и все. А как ваши рекламные кампании?– С ними все в порядке. Вы видели по телевизору мою рекламу «любовных сердечек»?– Это ваша реклама?– Да.– И любовные стихи?– Да.– Очень хорошо, – сказал он. – Я не получил ни одной «валентинки» в этом году, – добавил он. – Не могли бы вы прочесть мне какое-нибудь из ваших стихотворений?– Ладно.Я прочистила горло: ПрекрасныТвои синие глаза,Мой милый,Я хочу тебе сказать:«Поверь, ты лучшеВсех на свете,И я хочу, Чтобы ты знал:Ты мой герой,Ты моя радость,Моя любовь, Мой идеал». – Конечно, это должно звучать под приятную музыку, – добавила я, – в исполнении красивых артистов и на фоне сменяющихся кадров. Тогда будет полный эффект. Хотите, прочту еще?– О да. Не забывай меня,Моя мечта,Ты все на светеДля меня.Скажи мне правду,Скажи «да»,Просто кивни –И я твоя. Довольно Успешный смотрел на меня пристально и как-то загадочно.– Еще, пожалуйста.– О, хорошо. М-м… Веселей,Улыбок не жалей,Не грусти,Мой сладкий,Слез не лей.Пусть тебеСопутствует успех.Я люблю тебя,Ты лучше всех. – Они звучат так глупо, – сказала я быстро. – Но по телевизору смотрятся неплохо, и производители довольны – говорят, что торговля идет хорошо. И это самое главное. Торговля. Это всегда самое главное, да? – добавила я задумчиво, ставя чашку на блюдце.– Да, – сказал он. – А для вас что главное?– Для меня главное – не впутаться в какую-нибудь глупую историю с женатым мужчиной, даже если он мне нравится. Особенно если он мне нравится. А для вас главное то, что вы женаты.Вино придало мне смелости. Помогло и то, что я была у себя дома.– Да, – согласился он устало. – Думаю, это самое главное для меня.– И не последнюю роль играет то, что у вас есть подружка.– Нет у меня подружки! – отрезал он с внезапным негодованием.– Есть.– Нет у меня никого.Это возмутительно. Он оказался вруном. Терпеть не могу, когда мне врут.– Еще как есть, потому что я вас видела с ней в «Ритце».– Это не подружка, – сказал он с раздражением. – Это моя сестра Грейс. Ее друг занимается благотворительностью и ежегодно организует раздачу супа. Она попросила, чтобы я помог.– Если она только ваша сестра, почему же тогда вы со мной не заговорили? Вы просто прошли мимо, как будто не заметили. Вот я и подумала, что вам есть что скрывать.– Я-то вас заметил. Но вы сами были с другим мужчиной.– О. – Это меняет дело. Как странно. – Так вы не поехали тогда на Барбадос?– Простите?– С вашей подругой.– Я же сказал вам, что у меня нет подруги.– Но она должна у вас быть, – стояла я на своем.– Почему это должна?– Потому что вы ее ищете.– Но это не означает, что я нашел, – сказал он.– Но вы должны были найти, – все-таки настаивала я.– Послушайте, Тиффани, может, хватит об этом? – возмутился он.Господи, он, по-моему, рассердился.– Вы же давали объявления в газету, чтобы найти подружку, вот я и подумала, что вы уже нашли.– Ну хорошо, не нашел.– Вы там писали, что ищете девушку, которая не прочь, чтобы ее побаловали немножко и даже очень. Я уверена, найдется много таких, которые были бы счастливы, если бы их баловали. А вот я не хочу, чтобы меня баловали, ведь вы не только собираетесь баловать, но и жена у вас есть.– Тиффани, не придавайте этому такого значения…– А я интересуюсь только свободными мужчинами, которые не собираются меня баловать. Вот так.– Тиффани, я не хочу баловать вас, – сказал он.– Что ж, прекрасно, – парировала я, глядя на три дюжины роз на длинных стеблях.– Но я не хочу баловать и кого-либо еще.– Почему же?– Потому что они все такие скучные… Я встречался с другими женщинами по этому объявлению – примерно с десятью, но они не были…– Привлекательными?– Ну, некоторые были привлекательными, но они не были, я не знаю даже…– Хорошо одетыми?– Нет, вовсе нет, они были хорошо одеты, но они не были…– Успешными?– О нет, у некоторых была очень хорошая работа, – сказал он, проведя рукой по вьющимся волосам. – Просто они не были…– Какими?– Они не были незабываемыми. Вот. Они были обыкновенными. Поговорил – и тут же забыл.– Понимаю.– Но вас я не забыл.Он подошел к дивану сел рядом со мной и взял меня за руку.– Я не забыл вас, – сказал он тихо, и я почувствовала, что сейчас заплачу. – И мне больше никто не нужен, – слышала я его голос. – Я хочу видеть вас, но вы не хотите меня видеть. Вы не хотите даже, чтобы мы были друзьями. Вот этого я не могу понять.– Какой смысл быть друзьями? Я не ищу друзей – друзья у меня есть. У меня есть Лиззи, и Кейт, и Салли, и Фрэнсис, и Кэтрин, и Кит, и… и… и… – Я сдернула газету, которая прикрывала беспорядок на кофейном столике. – И Эмма, – сказала я, указывая на фотографию. – Она очень хорошая подруга.– О господи, это та женщина, которая спуталась с Лоуренсом Брайтом?– Да, но она тут ни при чем, – подчеркнула я. – У него был несчастный брак.Довольно Успешный пристально посмотрел на меня:– Так, значит, для нее это хорошо, а для вас плохо.– Что вы имеете в виду?– У меня ведь тоже несчастный брак. Вы это знаете.– Да, знаю.– Но не хотите встречаться со мной. Он смотрел на меня огорченно.– Да, не хочу.– Почему же?– Я не хочу встречаться с тем, кто не только женат, но еще и неверен, – сказала я.– Но я не был неверным!– Были, – настаивала я.– Нет, не был, – возразил он.– Ну, почему же вы не были? – спросила я с негодованием.– Потому что единственный человек, которому я хочу быть верным, – это вы, дурочка, вот почему.– Вы хотите сказать, что вы никогда не изменяли своей жене? – спросила я раздраженно.Он кивнул с серьезным видом:– Я хотел изменить. Я действительно хотел этого. – Он вдруг повысил голос: – Да, я нарушал верность в своем сердце много, много раз.– Что, как Джимми Картер, вы имеете в виду?– Э-э, вот именно. Но потом мне перевалило за сорок, затем стукнул сорок один, и я подумал: почему бы нет? Почему я должен играть свою роль в этом фарсе без любви? Вот поэтому я дал объявление. Потому что я хочу найти женщину – сердечную, добрую, веселую и чтобы она любила меня. Почему меня нельзя любить? – Он повысил голос. – Я по горло сыт своим браком! Просто сыт по горло! – Он почти кричал. – Я столько лет был несчастен. Это сплошное притворство!– Ну, вы сами в этом виноваты, потому что женились по расчету, – сказала я.– Да, виноват, – ответил он тихо. – Я женился из-за денег. Или нет – я решил совместить женитьбу и деньги. Сначала я любил Оливию. До некоторой степени. Это не было голым расчетом. Но деньги ее отца оказались отличным подспорьем для молодого честолюбивого человека. И я платил эту цену, – добавил он. – Снова и снова. В одиночестве. Но вы не понимаете этого, Тиффани, потому что вы большая ханжа!– Вовсе нет! – сказала я.– Вы ханжа, – вы самодовольная ханжа, Тиффани.Самодовольная ханжа! Какая наглость!– Я не ханжа!– Вы ханжа, – настаивал он. – Вы не понимаете, что все не так просто, что все намного сложнее.– Я-то как раз понимаю, – сказала я, едва сдерживаясь, чтобы не заплакать. – Но вы говорили, что вы никогда не разведетесь, так что все очень просто.– Но я не могу развестись из-за дочери. Это ее убьет.– Ну и прекрасно. Я понимаю. Но в таком случае не заводите предосудительных отношений со мной!– Но послушайте, Тиффани, тот факт, что формально я все еще женат, менее важен, чем тот факт, что я чувствую совершенно ясно, что между нами есть чувство и это чувство очень, очень сильное.– Не торопитесь с выводами, – солгала я.– А та провоцирующая открытка, которую вы мне прислали!– Я была пьяна. И потом очень об этом сожалела.– In vino veritas, In vino veritas – истина в вине (лат.).
– съязвил он.– Но сейчас я тоже пьяна, – сказала я. – И все-таки говорю «нет».Он поднял газету и отбросил ее в сторону.– Вы меня сводите с ума, Тиффани, вы так… так…Что это такое с ним? Довольно Успешный уставился на кофейный столик. Затем взял книжку «Ваш младенец и ребенок» Пенелопы Лич, а потом лежавшую под ней «Защита вашего будущего ребенка» Маргарет Профит. Он повертел их в руках. Затем положил на место и взял «Уход за ребенком» Мириам Стоппард и лежавший снизу справочник Шейлы Китзингер «Нормальная беременность». Пристально оглядел мою фигуру и вдруг вскочил на ноги.– Тиффани?!– Что?– Тиффани, теперь мне все ясно. – Он подошел к камину. – Теперь я понимаю. Настоящую причину, почему вы не хотели видеться со мной. Вы все покрывали патиной высоких соображений, а настоящая причина в том, что вы с кем-то встречаетесь и сейчас вы… вы… беременны. Господи, я чувствую себя таким дураком, – продолжал он. – Вот в чем настоящая причина, так ведь? Вы ждете ребенка, Тиффани, да?– М-м, да, – сказала я. – Ну…– От кого он?– Какое это имеет значение?– От того бесхарактерного типа, с которым вы были в «Ритце»?– О нет. Нет. Не от него, – сказала я.Вы что, считаете, что у меня такой плохой вкус?– Или от того, с кем я видел вас в ресторане?– Хм, ну… – пробормотала я. И уставилась в пол.– Я понимаю, – сказал Довольно Успешный тихо. Он невесело улыбнулся. – Я так в вас ошибся, Тиффани. Какая ирония. Это вовсе не ханжество, в котором я вас обвинил. Это измена.– Измена?!– Да. Вы мне изменили.– Что вы имеете в виду? Я же с вами даже не встречалась.– Ну, мы могли бы встречаться. Я знаю, вы хотели этого. И мы принадлежим друг другу, вы и я, и вы это тоже знаете. О господи, я чувствую себя таким идиотом, – сказал он, качая головой. – Но теперь все встало на свои места. Конечно, вы беременны – это очевидно, стоит на вас взглянуть. Эта ваша бледность, обвисшие волосы. Эта располневшая талия, это отечное лицо.– Да, – сказала я. – Это стало теперь заметно.– И вот почему вы делали дыхательные упражнения.– Да, я посещаю дородовые курсы.– Но вы не должны так много пить, – добавил он раздраженно.– Да, вы правы. Не должна.– Когда это произойдет? – спросил он со вздохом.– В мае.– Так вы беременны с… августа, – сказал он. Я просто смотрела на него, моргая. – Значит, все то время, когда я искал встречи с вами, Тиффани, и думал о вас, и мечтал о том, что бы мы делали, если бы были вместе, и о нашем счастье, – вы ожидали ребенка от другого мужчины.– Ну… я не была в этом уверена до декабря. Он снова встал и повернулся ко мне лицом. Я заметила, что уголок рта у него дергается.– Что ж, я очень сожалею, что надоедал вам, Тиффани, – сказал он с искренним презрением. – Должен признаться, я считал вас идеалом женщины. Считал вас своей второй половиной, своим духовным двойником. «Две палочки хрустящего песочного печенья». Мне достаточно было один раз вас увидеть, чтобы понять это. Но теперь ясно, что я ошибся. Ну, – он взял свою куртку, – удачи вам с малышом. Не думаю, что мы снова встретимся.Он усмехнулся и вышел из дома. Дверь закрылась за ним с тихим, но явственным щелчком. Продолжение февраля Я говорила, что не люблю выяснять отношения, и вот моя неожиданная встреча с Довольно Успешным оставила меня Довольно Потрясенной. Я ужасно расстроилась. Более того, я была травмирована. Что он имел в виду под «бледностью»? После его ухода я тщательно рассмотрела лицо в зеркале и не согласилась с этим. Однако нужно наложить побольше альфа-гидроксидной камеди с фруктовой кислотой, чтобы улучшить цвет лица. На всякий случай. Но… какой смысл? Я знаю, что больше его не увижу. И никогда не услышу его милый голос, потому что теперь он не захочет звонить мне и не будет посылать мне цветы или смешить меня, ничего никогда не будет для меня делать. Он, возможно, даже не сможет думать обо мне без отвращения, потому что он ужасно разозлился из-за моей «беременности». И я не смею порицать его за это. Но эта маленькая ложь была мне необходима, потому что она вывела меня из затруднительной ситуации: ведь если бы я не наврала о ребенке, думаю, что Довольно Успешный не ограничился бы тем, чтобы просто держать мою руку в своей. Он мог бы меня обнять, что было бы ужасно. Он мог бы меня поцеловать, что было бы тоже ужасно, он мог бы… мы могли бы… и это было бы сверхужасно, потому что под шестью слоями шотландской шерсти и обвислыми леггинсами на мне были надеты панталоны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43