Если Вэнс, как обещал, и в самом деле выехал рано утром, то есть шанс, что сейчас он продвигается вслед за ними. Возможно, он даже так близко, что может видеть их.
Настроение Карен немного улучшилось, но ее тут же вновь охватила паника. А если бандиты поймают его? Они убили Теда, преданного человека, о котором Тру говорил: «Этот индеец знает, какой дорогой идти, и он достаточно умен, так что хорошо, если он на твоей стороне…» Удастся ли им с такой же легкостью убить Вэнса? «Нет! Вэнс, будь осторожен, Вэнс!» – прокричало все ее существо. Они не знают, что Вэнс в хижине. Бандиты и не думали о нем. И ждут преследования группы ковбоев, да и то лишь в случае, если те выйдут на их след. Если бы они знали, что Вэнс совсем близко, то стали бы вдвойне осторожнее. Возможно, даже устроили бы ему засаду. «Вэнс! Спаси меня, Вэнс!»
Ботинок ударил ее по ногам, и Карен, тряхнув головой, вышла из полузабытья. Было еще совсем темно, лишь на горизонте появилась узкая сероватая полоска. Женщина, дрожа, выбралась из-под одеяла и принялась вытряхивать из своих сапог нападавших туда за ночь насекомых и мелкий мусор. Джако возился с лошадьми, а Маркес наливал себе кофе.
– Сеньорита одевается, как мужчина, – заметил он. – Но она такая женственная.
Не обращая на него внимания, Карен скатала свою постель и направилась мимо Маркеса к костру. И вдруг цепкие пальцы бандита схватили ее за бедро.
– Ночи сейчас такие холодные, – проговорил он. – Тебе небось, чтобы согреться, маловато одного одеяла?
Высвободившись, Карен подошла к своей кобыле. Джако наблюдал за тем, как она положила на спину лошади седло и затянула подпруги.
– А сеньорита и впрямь изменилась, – усмехнулся он. – Но ее красота от этого не померкла. Она такая же, как тогда, когда я видел ее в первый раз.
– Зато ты не изменился, – вырвалось у Карен. – Ты все то же животное, которое способно убить собственную мать.
Скользнув к ней со скоростью змеи, Джако зажал ей рот своей жесткой рукой. Она хотела вырваться, но, извернувшись, налетела на седло и упала на колени. Из ее губ сочилась кровь. Маркес отставил кружку с кофе, ожидая, что будет дальше. Карен изо всех сил сдерживала слезы; страх, к ее удивлению, прошел, его погасили гнев и боль.
– Посмей только еще раз сказать мне об этом, милая, – прошипел Джако. – Ты поняла, что я тебе сказал? Поняла?!
Лицо Карен побагровело, но она заставила себя молча кивнуть и в тот же миг увидела, что похотливый взгляд Джако шарит по ее груди, которая вздымалась от гнева. Верхние пуговицы на рубашке оторвались, когда она зацепилась за седло, так что ей пришлось стянуть воротник рукой, отчего полы сорочки сильнее обтянули ее грудь. Карен медленно встала, оседлала лошадь, а потом подошла к костру и заставила себя поесть.
В тот день они уже выехали на открытую местность и направились четко на юго-запад. Джако и Маркес по-прежнему не теряли бдительности, то и дело останавливались, внимательно оглядывались по сторонам. На раскаленной, пересохшей земле рос лишь репейник, стояла сухая трава, торчали кактусы да кое-где – мескитовые деревья. Каждые полчаса один из бандитов поднимался на самый высокий в окрестностях холм и осматривал местность вокруг, не забывая взглянуть туда, откуда они пришли, и туда, куда направлялись.
Полуденный привал путники устроили у небольшой пересыхающей и грязной заводи, Им пришлось раскопать землю, чтобы углубление наполнилось водой, но лошади выпили ее в считанные секунды, так что они стали ждать, пока вода вновь не просочится сквозь землю, и лишь после этого смогли утолить жажду. Джако дал Карен узкую полоску солонины, и она жадно впилась зубами в вяленое мясо, наслаждаясь соленым лакомством. Через полчаса Джако засыпал углубление в земле песком, и они вновь тронулись в путь.
К вечеру Карен заметила, что они изменили направление и теперь двигались на юг. На закате они оказались у гряды разрушенных водой и ветрами утесов и, свернув на извилистую тропинку, вскоре вышли на берег широкой реки, разлившейся из-за непрерывных дождей, которые, видимо, шли на западе. Марксе поднялся на вершину самого высокого утеса, осмотрел тропу, по которой они приехали, после чего вернулся к ним.
– Кажется, ты говорил, что мы пересечем реку в обычном месте, – заметил он.
– Да, именно так я и сказал.
– Но это не обычное место, – возразил Маркес. – Река здесь слишком широка, а лошади совсем вымотались.
– Здесь глубоко только местами, к тому же тут полно отмелей, на которых можно сделать передышку. Если они не найдут, где мы свернули с тропы, им даже в голову не придет, что мы пересекли реку в этом месте.
– Течение слишком сильное, – настаивал Маркес.
– Да, долго шли дожди. А чего ты ждал от реки? Пойдем… Пока не стемнело. – С этими словами Джако пустил своего коня в воду.
Карен никогда в жизни не преодолевала течение реки на лошади и уже собиралась сказать об этом, но ее кобыла уже сама вошла в реку. Животное следовало точно за конем Джако, но внезапно дно ушло у нее из-под ног, и кобыла оказалась на глубокой воде. Карен от страха схватила ртом воздух. Потеряв равновесие, она свалилась с седла, но ей удалось схватиться за уздечку и удержаться на поверхности воды – так она и двигалась за плывущей лошадью. В холодной воде руки Карен окоченели, и она едва не выпустила поводья. Но тут кобыла оказалась на твердой почве, а затем вышла на противоположный берег, вытащив за собой всадницу. Маркес по пятам следовал за ними. Бандит ругался последними словами и нервно хлопал своим сомбреро по ноге.
– Шляпа служит для того, чтобы носить ее на голове, а не ловить ею рыбу, – хохотал Джако.
Опалив Джако злобным взглядом, Маркес направил коня в густой кустарник, зеленеющий на берегу реки. Дождавшись, пока Карен придет в себя, Джако велел ей следовать за Маркесом.
Солнце уже зашло, когда они разбили лагерь – в миле от места перехода реки. Джако бросил Карен мешок с провизией.
– Готовь! – приказал он, а сам повел лошадей в сгущающуюся темноту.
Маркес развел костер, а Карен принялась хлопотать с ужином, думая, впрочем, не о еде, а о том, что мокрая ткань рубашки стала совсем прозрачной, открывая похотливому взору Маркеса ее грудь с острыми темными сосками. Женщина с нетерпением ожидала возвращения Джако, потому что в присутствии обоих бандитов, следивших друг за другом, она чувствовала себя в относительной безопасности. Рубашка, как назло, сохла очень медленно, но другой, увы, у нее не было. Поэтому, сцепив зубы, Карен с деланно-равнодушным видом засыпала кофе в кофейник и залила его водой, притворяясь, что не замечает жадных взглядов мужчин. На плоском камне она раскатала лепешку, потом засыпала сухую фасоль в котелок, достала из мешка несколько сухих перчиков, растерла их на ладони и наклонилась к котелку, чтобы высыпать в него перец.
И тут Маркес прыгнул на нее. Не успела Карен понять, что произошло, как потеряла равновесие и упала на землю. Женщина попыталась встать, но железная рука бандита схватила ее за волосы, в другой у него был нож, который он приставил к ее горлу.
– Не вздумай кричать, сеньорита, – дрожащим от переполнявшего его желания голосом проговорил Маркес. Грубые пальцы вцепились в грудь, зубами он рвал на ней рубашку, губы дотронулись до плеча Карен. А потом он… больно укусил ее – это был поцелуй Маркеса.
И вдруг он отпустил ее! Осторожно приоткрыв глаза, Карен увидела, что на коленях рядом с ними стоит Джако. Он схватил Маркеса за волосы и дернул кверху, почти поставив на ноги. Над ней мелькнул сапог Джако, который тут же врезался в живот Маркеса. Тот упал, хватая ртом воздух. Оправившись, он вскочил, и бандиты встали друг против друга, держа наготове ножи со сверкающими лезвиями. Свободная рука Маркеса потянулась к пистолету, висевшему у него на поясе.
– В этом лесу полно апачей, Маркес, – проворчал Джако. – Они услышат выстрел и будут рады узнать, где мы прячемся. Думаю, нашей красавице нечего будет делать с тобой, если твой скальп повесят сушиться над огнем.
Маркес с руганью опустил пистолет, но тут же вновь поднял руку, чтобы отразить очередной выпад Джако. Карен, оказавшаяся между ними, быстро откатилась в сторону, прикрывая обрывками сорочки обнаженную грудь.
– Эта шлюха моя, – прорычал Маркес. – Я убил индейца, поэтому она моя.
– Думаешь, если ты умеешь стрелять, тебе удастся убить Джако? Да я привел тебя сюда по одной причине: не для того, разумеется, чтобы ты взял эту женщину, а чтобы ты здесь подох. Она принадлежит мне с тех пор, как я впервые увидел ее. Думаешь, чтобы иметь ее, мне понадобятся помощники? Ну так давай, amigo, вперед! Я держу в руках твою смерть, так позволь ей обнять тебя! Давай, воробышек, попытайся сразиться с ястребом! – подстрекал Джако.
Слыша за спиной тихое шипение смерти, Карен ускользнула из лагеря. «Они животные… Настоящие звери…» Цепляясь за колючки, она карабкалась вперед, туда, где не были слышны их вопли. Лошади… Кстати, где лошади? Там, у большого валуна…
– Ш-ш… – прошептала Карен. – Это я… тихо, мои хорошие…
Лошади попятились. Схватив свою кобылу за уздечку, Карен погладила ее по носу. Джако снял с лошадей седла, а ей не хватило бы смелости пересечь Рио-Гранде на лошади без седла. Поэтому, схватив седло, Карен положила его на спину кобыле и принялась лихорадочно затягивать подпруги. Поводья были крепко привязаны к дереву, она тратила драгоценные секунды… «Господи, пусть они убьют друг друга, – молилась она про себя. – Еще нет… Нет… Ох, Вэнс, помоги мне!» Всхлипывая, Карен наконец сумела развязать тугой узел и хотела было отвести лошадь в сторону, как вдруг чьи-то пальцы сдавили ее правую лодыжку. Карен повернулась и… оказалась в объятиях Джако. Его губы прижались к ее губам, его руки крепко держали ее.
– Крошка хочет уйти от меня, – пробормотал он, отрываясь от нее. – Не сейчас… Черта с два у нее это получится…
Едва не лишившись сознания, Карен чувствовала, как он несет ее сквозь густой кустарник. Подойдя к костру, он опустил ее на землю. Там, рядом, было что-то такое… С уст женщины едва не сорвался вопль ужаса, но Джако зажал ей рот рукой.
– Это гораздо лучше, чем апачи, детка. Никогда не забывай об этом. Ты даже не представляешь, как апачи обходятся с женщинами. Думаю, тебе не захочется на это смотреть. Не забывай об этом. – Джако медленно отнял руку от ее рта. Карен, онемев от ужаса, смотрела на Маркеса. Залитое кровью, его тело как-то странно изогнулось, а горло было перерезано от уха до уха. Карен хотела было отвернуться, не видеть этого кошмарного зрелища, но Джако, запустив пальцы в ее волосы, повернул голову Карен, заставляя смотреть на изуродованный труп.
– Смотри на него, – потребовал он. – Смотри, от чего я тебя спас. Теперь ты моя. Ради тебя я пролил кровь преданного человека. А теперь слушай! Я мог бы немедленно взять тебя силой, насладиться твоим телом. Но я хочу получить это богатство от тебя добровольно. Ты полюбишь Джако, потому что, кроме меня, некому будет защитить тебя. Ты научишься любить меня, девочка. Я могу подождать. – Он выпустил Карен, и она зарыдала, свернувшись клубочком.
Опустившись на землю рядом с Маркесом, Джако положил себе на тарелку целую гору фасоли: после драки он проголодался. Джако ел с аппетитом – так едят люди, наслаждающиеся жизнью. Еда была вкусной, а впереди его ждало большое удовольствие.
– Я могу подождать, детка, – повторил он. – Но не слишком долго…
На следующий день они приехали в Рио-Лобос.
Глава 4
Пол в хижине был пыльным, на стенах налипла грязь. Крохотная каморка, в которой заперли Карей, должна была стать ее новым миром. Камин, узкая кровать, самодельный стол, стул. Ведро воды. Фонарь. Измученная, она опустилась на стул и взглянула в проем двери на площадь. Впервые оказавшись наедине с собой после смерти Теда и падения с лошади, она предалась отчаянию: казалось, выхода из этого положения нет. Никакой надежды, ни одного шанса! Джако украл ее, Джако будет держать ее у себя. Минуту-другую Карен позволила себе пожалеть себя, подумав даже о смерти. Но потом ей вдруг вспомнился рассказ дяди Ратти о том, как ее отец реагировал на известие о крахе его империи. «Черт бы их всех побрал, – сказал Баррет. – Черт бы их всех побрал!» И внезапно из потаенных глубин души явились силы. У нее было немало оснований презирать отца, но одно его положительное качество она признавала всегда: Баррет Хэмптон никогда не сдавался. А она была его дочерью. Ситуацию, в которой ока оказалась, нельзя было назвать безнадежной. И черт ее побери, если она сдастся этому Джако и его людям без борьбы!
Да, она попала в дикую деревню, она окружена неприветливыми, враждебными людьми. Она пленница в логове Джако. Все так. В этой ситуации выбора у нее нет: либо сдаться, либо сопротивляться. И решение само пришло к ней: она не сдастся ни за что! Будет сопротивляться изо всех сил!
На что ей надеяться? На Вэнса? Он где-то недалеко, в этом Карен была уверена, но он мало что может сделать в сложившейся ситуации. Она молила Бога, чтобы Вэнс не пошел на какое-то безрассудство, за которое ему придется поплатиться жизнью. Значит, она может полагаться только на себя. Она сейчас в Мексике, куда ее привезли тайком. Здесь, насколько она знала, не действуют американские законы, здесь бессильны даже свободно перемещающиеся рейнджеры под командованием капитана Александера. Граница лежит где-то на севере, и тропинка, ведущая к ней, идет через горы. В горах очень холодно, к тому же там бродят апачи, которые ничуть не лучше людей Джако. И все же она должна попробовать совершить побег. А по пути, даст Бог, она встретит Вэнса еще до того, как он попадет в эту опасную деревню.
– Черт бы их всех побрал! – вслух проговорила Карен. – Черт бы их всех побрал! – Сжав губы, она встала и направилась к двери, но у косяка задержалась. Вечернее солнце скользило над вершинами гор и холмов. На другой стороне площади было еще одно здание неизвестного назначения. А у двери она увидела бандита, поставленного стражем у ее тюрьмы. Джако называл его Мануэлем, и Карен запомнила лишь его глаза – глубоко посаженные и злые, правда, их выражение менялось, когда тот смотрел на своего предводителя. Мануэль явно боготворил Джако. Карен догадывалась, что в глазах юношей, живущих в этой безлюдной горной стране, такой человек, как Джако, был настоящим героем. Мануэль некоторое время тоже смотрел на здание на противоположной стороне площади, а потом повернулся к ней. Карен не смогла определить выражение его глаз, но, похоже, они были полны презрения. Женщина поспешила отступить назад в комнату. Решимости у нее поубавилось. Джако правильно сделал, поставив стражника так близко, с горечью подумала она. Он предвидел возможность побега и делал все, чтобы его предотвратить.
Послышались шаги. Кто-то приближался к ее темнице, и вскоре до Карен донеслась быстрая испанская речь, правда, по-испански она знала всего лишь несколько слов. Говорили Мануэль и какая-то женщина… Но кто? Ее голос показался Карен знакомым. Громкое восклицание, и тонкая фигурка показалась в двери, загораживая свет… «Конечно! – подумала Карен. – Я могла и догадаться…»
– Что такое? – вскричала Марселина. Узнав Карен, она от удивления остановилась. Единственная женщина на свете, которую она презирала… И она здесь, ждет Джако! Взвыв, как раненый зверь, Марселина бросилась на Карен. Наконец-то она повыдергивает эти золотистые волосы, изорвет ногтями нежную кожу «госпожи». Кусаясь и царапаясь, Марселина налетела на пленницу. Вот только в полумраке не сумела разглядеть, что кожа Карен потемнела от загара, что из изнеженной горожанки она превратилась в закаленную жительницу Запада.
Первый шок, вызванный нападением дикарки, прошел, и Карен, выйдя из оцепенения, отскочила назад. Впервые в жизни она дралась с другой женщиной, дралась не на словах, подыскивая уколы побольнее и поостроумнее, а по-настоящему, где в ход пускают кулаки, зубы и ногти. Как ни странно, драка немного оживила Карен: наконец-то она смогла выплеснуть свою злобу, отомстить за то, что с ней сделали. Марселина, изловчившись, схватила все же ее за волосы, но Карен вырвалась и ударила мексиканку в челюсть с такой силой, что та упала на пол и откатилась к противоположной стене. Удивленная собственным поступком, Карен растерянно смотрела на Марселину, распростертую на полу. Обученная разливать чай, писать изысканные записки, принимать ухаживания кавалеров и вообще быть леди, Карен явила качества, о которых не подозревала в себе. Ободренная своей новой силой, она решительно двинулась к Марселине. Но та вдруг вынула из-под резинки на бедре кинжал и, нацелив лезвие на Карен, стала медленно подниматься на ноги.
Они, тяжело дыша, стояли лицом друг к другу. Марселина размахивала кинжалом перед лицом Карен, ее глаза сверкали бешеным огнем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36