Стюарт утонул во время наводнения, он пытался вытащить из воды пистолет. А Ли погиб в Теннесси, во всяком случае, мы так считаем. Хотя его тело так и не нашли, Тру все равно устроил для него могилу рядом с могилами его брата и сестры. Такой уж он человек, мой Тру. – Элизабет взяла Карен за руку. – Ох, что это на меня нашло?.. Говорю только о грустном. А ведь мы с мужем были счастливы. Мы тяжко трудились, моя девочка, но были щедро вознаграждены за это. Нет, я имею в виду не деньги и не украшения, которые женщины хранят в золоченых шкатулках. Я говорю о другом. Это… очень трудно объяснить. Ведь мы с Тру прожили вместе тридцать восемь лет! Может ли женщина желать большего?! – Элизабет посмотрела на собеседницу. – Эти Пакстоны… Они лучше ладят с мужчинами… Женщине надо быть сильной… Но ты должна добиться, чтобы тебя услышали.. – Больная закрыла глаза, и в следующее мгновение Карен услыхала ее ровное дыхание – Элизабет уснула.
Прикрутив фитиль лампы, Карен на цыпочках вышла из комнаты и, осторожно прикрыв за собой дверь, подошла к лестнице.
Внизу все еще горел свет – мужчины беседовали, сидя за столом.
– Так я отправлю кого-нибудь за священником, – услышала Карен голос Пакстона-старшего.
– Так скоро? – удивился Вэнс.
– Почему бы и нет? Ты ведь ее для этого сюда привез, не так ли?
– Да, но…
– Стало быть, решено. Твоя мать наверняка захочет увидеть свадьбу, так что следует поторопиться.
Карен нахмурилась… Мужчины все решали сами, у нее никто ни о чем не спрашивал. Но ведь она уехала из Вашингтона вовсе не для того, чтобы кто-то решал ее судьбу, совершенно с ней не считаясь. Неужели здесь ее ждет то же, что и в доме отца?
Стиснув зубы, чтобы не расплакаться, Карен бросилась в свою комнату. Перед ее внутренним взором возникло изможденное лицо женщины, умиравшей в соседней комнате. «Ей всего лишь пятьдесят шесть! – ужаснулась Карен. – Это ведь совсем не много! Она на самом деле не такая уж старая! Я не желаю становиться женой Пакстона!» Карен взглянула на себя в зеркало – ей казалось, что она увидит на своем лице морщины. Тридцать лет… Неужели и с ней за тридцать лет произойдут такие же ужасные перемены? Лицо покроется морщинами, волосы поседеют и поблекнут, а ее дети буду покоиться на склоне холма…
Но что же делать? Куда бежать? И к кому? Ведь она в Техасе, среди бескрайних прерий. Она последовала сюда за человеком, которого совершенно не знала – ничего о нем не знала. Карен вспомнила, как Марселина бросилась к Вэнсу, как прильнула к нему… Бросившись на кровать, она разрыдалась, уткнувшись лицом в подушку.
Карен проснулась, прислушалась… В дверь постучали – или ей почудилось?
– Да-да, войдите! – крикнула она на всякий случай. Дверь тотчас же распахнулась, и в комнату вошла Марселина.
– Сеньорита желает принять ванну? – спросила она, с вызовом глядя на Карен.
– Что ж, ванна – это неплохо, – ответила Карен, заставив себя улыбнуться.
Марселина провела ее в ванную. Посреди комнаты стояла наполненная горячей водой металлическая ванна – жалкое подобие той, что была у нее в Джорджтауне.
– Спасибо тебе, Марселина, – снова улыбнулась Карен. Мексиканка нахмурилась.
– Сеньор Вэнс велел мне сделать это, – ответила она. – Я делаю все, что он говорит.
Скорчив гримасу, Марселина направилась к двери. Карен же, оставшись одна, сняла халат, повесила его на крючок и с наслаждением погрузилась в горячую воду. Лежа в ванне, она вспоминала события последних дней, вспоминала имена, лица… Да, конечно же, она совсем не знала Вэнса; он оказался совсем другим, не таким, каким был в Вашингтоне. Но ведь Вэнс убил человека, потому что защищал ее, свою невесту. Что же касается происшествия в отеле «Менгер»… Он ведь не силой овладел ею – их влекло друг к другу. А сейчас… Он будет спать внизу до тех пор, пока они не обвенчаются. Как жить потом – она не знала, но надеялась, что сердце ей подскажет…
Завязав поясок халата, Карен вышла в коридор и направилась в свою комнату. Дверь была чуть приоткрыта. Остановившись у порога, она осторожно заглянула в комнату и увидела, что Марселина роется в ее сундуке. Карен распахнула дверь, мексиканка вздрогнула от неожиданности, но тотчас же взяла себя в руки: вскинув голову, она с независимым видом направилась к выходу. Однако Карен, возмущенная подобной дерзостью, схватила ее за руку. Мексиканка остановилась и, взглянув на соперницу, вдруг занесла руку для удара… В следующее мгновение из-за пояса ее юбки что-то выпало, и Карен, отступив на шаг, увидела на полу одно из своих украшений – камею на золотой цепочке. Пойманная на месте преступления, Марселина в испуге отпрянула.
– Подними это, – пристально глядя на нес, сказала Карен.
Марселина молчала.
– Ты рылась в моих вещах, – продолжала Карен, – Ты пыталась украсть мою камею. Думаю, хозяева будут не в восторге, когда узнают об этом.
– Вам никто не поверит, – усмехнулась мексиканка, уже оправившаяся от испуга.
– Никто не поверит?
– Не поверят, – кивнула Марселина, с вызовом глядя на Карен.
Карен села в кресло, стоявшее у углу комнаты, и, глядя в глаза девушке, проговорила:
– Подними украшение и подай его мне. Это очень ценная вещь. Подними немедленно!
Не выдержав взгляда Карен, Марселина потупилась. Наклонившись, она подняла камею и протянула ее Карен.
– Я просто рассматривала ваши вещи, – пробормотала девушка. – Просто рассматривала… У вас очень красивые платья.
– Спасибо, – кивнула Карен.
– Да, ваши наряды очень хороши, но они не подходят для наших мест. Все ваши платья быстро износятся и порвутся. Техас – не для таких нарядов. И вообще… вы не сможете здесь жить. Сеньору Вэнсу нужна другая женщина. А вы… Вы такая же, как ваши платья. И с вами произойдет то же, что и с ними.
– А какая же женщина нужна сеньору Вэнсу? – спросила Карен.
Марсслина приосанилась.
– Я наравне с мужчинами сражалась с индейцами, – заявила она. – И у меня нет… сундуков с нарядами и украшениями… – В следующую секунду девушка исчезла за дверью.
Карен же еще долго сидела в кресле, задумчиво глядя на сундук, в котором только что рылась мексиканка.
Тру с удивлением посмотрела на Карен – она зашла в гостиную в костюме для верховой езды.
– Надо было попросить Марайю, чтобы она принесла тебе какое-нибудь платье, – пробормотал старик.
– Благодарю вас, мистер Пакстон, но у меня достаточно платьев. – Тру по-прежнему не сводил с нее глаз, и Карен покраснела. – Это костюм для верховой езды, – пояснила она.
– А-а…
Из столовой вышла Марайя.
– Сеньорита проголодалась? – спросила она.
– Нет, спасибо. Я хочу покататься верхом.
Тру повернулся к Марайе.
– Ты покормила Элизабет?
– Я к ней заходила, но сеньора сказала, что не голодна, поэтому я отнесла тарелки обратно на кухню.
– Голодна она или нет – это меня не интересует. Больная нуждается в питании, поэтому иди и отнеси Элизабет завтрак. И передай ей, что я скоро зайду к ней и прослежу, чтобы она все съела.
Всплеснув руками, Марайя устремилась в кухню. Тру направился к лестнице, но вдруг, остановившись, повернулся к Карен и сказал ей, чтобы она взяла с собой провожатого, если хочет покататься верхом.
– И последи, чтобы тебе дали смирную лошадку, – добавил он.
– Я умею управляться с лошадьми, – пожала плечами Карен.
Тру усмехнулся:
– Не сомневаюсь в этом. Только раньше ты ездила на северных лошадях, а у нас тут полудикие техасские мустанги, и многие из них не привыкли к седлу. Кстати, я отправил человека за священником – он приедет завтра или послезавтра. Так что тебе следует приготовиться. Марайя поможет тебе. – Тру испытующе посмотрел на девушку.
Карен, выдержав его взгляд, снова пожала плечами.
– А где Вэнс? – спросила она. – Я хотела бы покататься вместе с ним.
– На ранчо много дел. Он занят, – проворчал Тру, уже поднимаясь по лестнице.
Карен прошла по коридору, отворила наугад одну из дверей и зашагала по дорожке, ведущей к конюшням.
– Прошу прощения… – Она подошла к молодому ковбою, сидевшему под дощатым навесом загона.
Парень тотчас же поднялся на ноги и снял шляпу.
– Слушаю вас, мэм…
– Я хочу покататься верхом, – сказала Карен.
– Покататься верхом? – пробормотал ковбой, в изумлении глядя на девушку.
– Вы не могли бы приготовить для меня лошадь?
– Приготовить?.. – Ковбой не понимал, о чем его просят: женщины на ранчо всегда сами себя обслуживали. – А… вы хотите, чтобы я оседлал вам лошадь? – догадался он наконец. – С удовольствием, мэм.
Парень направился к ближайшей конюшне, и Карен последовала за ним.
– Здесь мы держим упряжь и лошадей для леди, – объяснил ковбой. – Правда, с тех пор, как она слегла, сюда почти никто не заходит.
– Разве Марселина не ездит верхом?
– Ездит, мэм, но она берет лошадей в загоне. – Сняв с крючка на стене седло, он оседлал гнедую кобылу, вывел ее из конюшни и помог Карен сесть в седло.
– Благодарю вас, мистер…
– Харли Гвин, мэм.
– Спасибо, мистер Гвин.
Натянув поводья, Карен пустила кобылу легким галопом и вскоре подъехала к кедровой рощице, за которой сверкали под лучами солнца прохладные воды Сабинала. Ненадолго задержавшись у рощи, она повернула на запад, в сторону гор. Кобыла резво скакала по извилистой тропке, скакала так уверенно, словно много раз проделывала этот путь. Недалеко от вершины холма лошадь замедлила шаг и вдруг остановилась. Карен спешилась, осмотрелась. Прямо перед ней высились два старых кедра, других деревьев поблизости не было. Под кедрами же, за невысокой металлической, оградой, стояли три деревянных креста. Перебравшись через ограду, Карен подошла к могилам и стала читать надписи на крестах…
САРА ЭНН ПАКСТОН
Наша дочь
18 февраля 1838 – 22 февраля 1838
Карен долго смотрела на даты. Четыре дня… Всего четыре дня… Глаза наполнились слезами, в горле запершило, но все же она заставила себя прочитать надписи на двух других крестах.
СТЮАРТ ЛИКИ ПАКСТОН
Наш сын
7 мая 1840 – 12 сентября 1850
Он умер как настоящий мужчина
Ему было всего десять лет от роду, и он умер как настоящий мужчина? Мальчик утонул, пытаясь вытащить из воды пистолет… Карен тяжко вздохнула. Что заставило их сделать такую ужасную надпись на кресте?
– Я никогда этого не пойму, – прошептала она, шагнув к последнему кресту.
ЛИ ХЬЮСТОН ПАКСТОН
Наш сын
19 сентября 1841 – 19 июня 1863
Его душа осталась здесь, в горах
«Видимо, это произойдет раньше, чем я думал», – вдруг вспомнились слова Вэнса. Карен снова вздохнула. Что ж, возможно, Вэнс прав, возможно, скоро на этом холме, рядом со своими детьми, будет лежать Элизабет,
По траве скользнула какая-то тень, и Карен, вздрогнув, задрала голову. Прямо над ней парил в воздушных потоках огромный стервятник.
Пятьдесят шесть… Всего лишь пятьдесят шесть…
– Вы мисс Хэмптон? – раздался голос.
Карен похолодела. «Неужели это сама смерть за мной явилась?» – промелькнуло у нее.
Обернувшись, она увидела мужчину, очевидно, подъехавшего с другой стороны холма. И этот незнакомец… он был смуглый и черноглазый, с черными волосами, заплетенными в косицы, с огромным ножом, торчавшим из-за пояса… Индеец! Она тотчас же вспомнила ужасные истории о краснокожих, которые ей рассказывал Вэнс. Но этот индеец улыбался!..
– Я Тед Утреннее Небо, – спешившись, представился незнакомец.
Карен залилась краской.
– Вы… Знаю, вы друг Вэнса. Он рассказывал мне о вас, – пробормотала она.
– Простите, если напугал вас, но я думал, что вы слышите, как я подъезжаю. Харли сообщил мне, что вы отправились на прогулку, и я решил, что вам не стоит появляться тут одной. Он сказал, что Вэнс привез вас из Вашингтона.
– Да, Мы собираемся… пожениться, – проговорила девушка.
Индеец кивнул.
– Это хорошо. Мужчина должен иметь при себе женщину. – Он посмотрел на солнце, стоявшее высоко в небе. – Очень жарко, а вы наверняка не привыкли к такой жаре. Пойдемте, я вас провожу.
Индеец взял под уздцы коня и стал спускаться по тропе. Карен подбежала к дереву и, отвязав свою кобылу, последовала за ним.
– Согласна ли ты, Карен Оливия Хэмптон…
Голос преподобного Роберта Строу, казалось, доносился откуда-то издалека, и ни на секунду не умолкали вездесущие пчелы, жужжавшие над головой. Свадьба… Ее свадьба…
Карен была в платье из белоснежного шелка и серебристой тафты. Это сверкающее платье, сшитое портнихой Ианты Хэмптон и украшенное пышными кружевами, являлось настоящим произведением искусства – в Техасе, конечно же, никто и никогда не видел подобных нарядов. Вэнс, стоявший рядом с невестой, облачился в черный фрак, и было очевидно, что он чувствовал себя очень неловко в этом одеянии. Тру же обливался потом и то и дело отдувался – шею старика стягивал тугой воротник крахмальной сорочки. Элизабет тоже присутствовала на церемонии. Обложившись подушками, больная сидела в огромном кресле; на ее изможденном морщинистом лице ярко сияли огромные голубые глаза. Рядом с креслом стояла Марайя, надевшая белую блузку и пеструю юбку. Марселина же на церемонию не явилась, но Карен перехватила ее злобный взгляд – молоденькая мексиканка стояла у окна в одной из комнат второго этажа. «Бедняжка, она так влюблена в него…» – подумала Карен. И вдруг сообразила, что преподобный Строу обратился к ней с каким-то вопросом.
– Что?.. – спросила она. Строу откашлялся и повторил:
– Согласны ли вы стать женой мистера Пакстона? Если согласны, то так и скажите, – добавил он.
– Я согласна, – кивнула Карен.
– Вэнс Пакстон, согласны ли вы взять в жены…
Карен взглянула на гостей – ковбоев, фермеров и охотников – и вдруг заметила стоявшего чуть поодаль Теда Утреннее Небо. Индеец был в начищенных до блеска сапогах, в чистой рубашке и на сей раз – без ножа за поясом. Вэнс говорил ей, что считает этого человека своим братом – вот только почему?..
– Я согласен, – раздался голос Вэнса.
Карен подняла на него глаза – он был таким красивым и таким высоким… И каким-то совсем другим… Неужели он снова изменился?
– …Объявляю вас мужем и женой, – услышала Карен голос преподобного. – Мистер Пакстон, можете поцеловать свою жену.
В следующее мгновение она почувствовала прикосновение губ Вэнса. Муж и жена…
А потом все отправились на задний двор, где рядом с кухней были накрыты столы, на которых уже стояли тарелки с жареным мясом и черепаховым супом. Затем принесли острые овощные закуски, сыры и блюда со сладким мексиканским хлебом. Неподалеку же, на лужайке, поджаривались на вертелах два оленя. И кроме того, к столу подали черный кофе и бочонок виски – подарок охотника Сирильо Виеги.
Когда стемнело, зазвенели гитары и начались танцы. Элизабет, совершенно обессилевшая, откинулась на подушки и прикрыла глаза. К больной тотчас же подошли Вэнс и Тру; они отнесли Элизабет наверх, после чего Тру хотел положить конец веселью. Однако Элизабет настояла на том, чтобы праздник продолжался; она сказала, что предпочла бы засыпать под музыку и смех – тогда ей наверняка будут сниться приятные сны. Тру улыбнулся жене и вышел из комнаты.
– И ты иди, сынок. Карен поможет мне приготовиться ко сну, – сказала Элизабет.
Вэнс молча кивнул и, поцеловав мать, последовал за отцом.
– Не беспокойся, моя милая, – улыбнулась больная, заметив, что Карен в смущении оглядывает комнату. – Просто посиди со мной рядом. У меня такое чувство, что я должна что-то тебе сказать. И еще… Что тебя тревожит, дорогая?
Карен молча смотрела на Элизабет. И вдруг разрыдалась, снова вспомнив о том, что матери Вэнса всего пятьдесят шесть лет и лишь тяжкий труд и лишения стали причиной се преждевременной старости.
Элизабет обняла новоиспеченную невестку за плечи.
– Четыре дня… всего лишь четыре дня прожила моя дочь… – тихо проговорила она. – А мне так хотелось вырастить ее, хотелось увидеть, как она взрослеет и превращается в женщину… Конечно, у меня были три сына, но дочь, девочка… Мне так хотелось иметь дочь, и теперь… она у меня есть…
Карен затихла, успокоилась.
– Так что же тебя тревожит, моя милая? – снова спросила пожилая женщина.
Карен утерла слезы.
– Все кончено, – прошептала она. – Мне не следовало приезжать сюда.
– Какие глупости, – покачала головой Элизабет. – Вэнс любит тебя, а ты – его.
– Любит?.. Но ведь даже я сама не знаю, люблю ли еще его.
– Однако ты вышла за него замуж…
– Вот поэтому я и… – Карен покраснела, устыдившись своих слез.
– Дорогая моя, все женщины сразу после венчания испытывают те же чувства. Одному Богу, известно, какие сомнения мучили меня после свадьбы. Но это были всего лишь глупые страхи, не более того.
«Со мной все не так, – промелькнуло у Карен. – У меня не только сомнения. Я чувствую… пустоту в сердце».
– Не сердитесь на меня, – заставив себя улыбнуться, проговорила Карен. – Вы правы, я веду себя глупо. Просто я немного… испугалась. Но мне станет лучше… Я еще не привыкла к жизни на ранчо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Прикрутив фитиль лампы, Карен на цыпочках вышла из комнаты и, осторожно прикрыв за собой дверь, подошла к лестнице.
Внизу все еще горел свет – мужчины беседовали, сидя за столом.
– Так я отправлю кого-нибудь за священником, – услышала Карен голос Пакстона-старшего.
– Так скоро? – удивился Вэнс.
– Почему бы и нет? Ты ведь ее для этого сюда привез, не так ли?
– Да, но…
– Стало быть, решено. Твоя мать наверняка захочет увидеть свадьбу, так что следует поторопиться.
Карен нахмурилась… Мужчины все решали сами, у нее никто ни о чем не спрашивал. Но ведь она уехала из Вашингтона вовсе не для того, чтобы кто-то решал ее судьбу, совершенно с ней не считаясь. Неужели здесь ее ждет то же, что и в доме отца?
Стиснув зубы, чтобы не расплакаться, Карен бросилась в свою комнату. Перед ее внутренним взором возникло изможденное лицо женщины, умиравшей в соседней комнате. «Ей всего лишь пятьдесят шесть! – ужаснулась Карен. – Это ведь совсем не много! Она на самом деле не такая уж старая! Я не желаю становиться женой Пакстона!» Карен взглянула на себя в зеркало – ей казалось, что она увидит на своем лице морщины. Тридцать лет… Неужели и с ней за тридцать лет произойдут такие же ужасные перемены? Лицо покроется морщинами, волосы поседеют и поблекнут, а ее дети буду покоиться на склоне холма…
Но что же делать? Куда бежать? И к кому? Ведь она в Техасе, среди бескрайних прерий. Она последовала сюда за человеком, которого совершенно не знала – ничего о нем не знала. Карен вспомнила, как Марселина бросилась к Вэнсу, как прильнула к нему… Бросившись на кровать, она разрыдалась, уткнувшись лицом в подушку.
Карен проснулась, прислушалась… В дверь постучали – или ей почудилось?
– Да-да, войдите! – крикнула она на всякий случай. Дверь тотчас же распахнулась, и в комнату вошла Марселина.
– Сеньорита желает принять ванну? – спросила она, с вызовом глядя на Карен.
– Что ж, ванна – это неплохо, – ответила Карен, заставив себя улыбнуться.
Марселина провела ее в ванную. Посреди комнаты стояла наполненная горячей водой металлическая ванна – жалкое подобие той, что была у нее в Джорджтауне.
– Спасибо тебе, Марселина, – снова улыбнулась Карен. Мексиканка нахмурилась.
– Сеньор Вэнс велел мне сделать это, – ответила она. – Я делаю все, что он говорит.
Скорчив гримасу, Марселина направилась к двери. Карен же, оставшись одна, сняла халат, повесила его на крючок и с наслаждением погрузилась в горячую воду. Лежа в ванне, она вспоминала события последних дней, вспоминала имена, лица… Да, конечно же, она совсем не знала Вэнса; он оказался совсем другим, не таким, каким был в Вашингтоне. Но ведь Вэнс убил человека, потому что защищал ее, свою невесту. Что же касается происшествия в отеле «Менгер»… Он ведь не силой овладел ею – их влекло друг к другу. А сейчас… Он будет спать внизу до тех пор, пока они не обвенчаются. Как жить потом – она не знала, но надеялась, что сердце ей подскажет…
Завязав поясок халата, Карен вышла в коридор и направилась в свою комнату. Дверь была чуть приоткрыта. Остановившись у порога, она осторожно заглянула в комнату и увидела, что Марселина роется в ее сундуке. Карен распахнула дверь, мексиканка вздрогнула от неожиданности, но тотчас же взяла себя в руки: вскинув голову, она с независимым видом направилась к выходу. Однако Карен, возмущенная подобной дерзостью, схватила ее за руку. Мексиканка остановилась и, взглянув на соперницу, вдруг занесла руку для удара… В следующее мгновение из-за пояса ее юбки что-то выпало, и Карен, отступив на шаг, увидела на полу одно из своих украшений – камею на золотой цепочке. Пойманная на месте преступления, Марселина в испуге отпрянула.
– Подними это, – пристально глядя на нес, сказала Карен.
Марселина молчала.
– Ты рылась в моих вещах, – продолжала Карен, – Ты пыталась украсть мою камею. Думаю, хозяева будут не в восторге, когда узнают об этом.
– Вам никто не поверит, – усмехнулась мексиканка, уже оправившаяся от испуга.
– Никто не поверит?
– Не поверят, – кивнула Марселина, с вызовом глядя на Карен.
Карен села в кресло, стоявшее у углу комнаты, и, глядя в глаза девушке, проговорила:
– Подними украшение и подай его мне. Это очень ценная вещь. Подними немедленно!
Не выдержав взгляда Карен, Марселина потупилась. Наклонившись, она подняла камею и протянула ее Карен.
– Я просто рассматривала ваши вещи, – пробормотала девушка. – Просто рассматривала… У вас очень красивые платья.
– Спасибо, – кивнула Карен.
– Да, ваши наряды очень хороши, но они не подходят для наших мест. Все ваши платья быстро износятся и порвутся. Техас – не для таких нарядов. И вообще… вы не сможете здесь жить. Сеньору Вэнсу нужна другая женщина. А вы… Вы такая же, как ваши платья. И с вами произойдет то же, что и с ними.
– А какая же женщина нужна сеньору Вэнсу? – спросила Карен.
Марсслина приосанилась.
– Я наравне с мужчинами сражалась с индейцами, – заявила она. – И у меня нет… сундуков с нарядами и украшениями… – В следующую секунду девушка исчезла за дверью.
Карен же еще долго сидела в кресле, задумчиво глядя на сундук, в котором только что рылась мексиканка.
Тру с удивлением посмотрела на Карен – она зашла в гостиную в костюме для верховой езды.
– Надо было попросить Марайю, чтобы она принесла тебе какое-нибудь платье, – пробормотал старик.
– Благодарю вас, мистер Пакстон, но у меня достаточно платьев. – Тру по-прежнему не сводил с нее глаз, и Карен покраснела. – Это костюм для верховой езды, – пояснила она.
– А-а…
Из столовой вышла Марайя.
– Сеньорита проголодалась? – спросила она.
– Нет, спасибо. Я хочу покататься верхом.
Тру повернулся к Марайе.
– Ты покормила Элизабет?
– Я к ней заходила, но сеньора сказала, что не голодна, поэтому я отнесла тарелки обратно на кухню.
– Голодна она или нет – это меня не интересует. Больная нуждается в питании, поэтому иди и отнеси Элизабет завтрак. И передай ей, что я скоро зайду к ней и прослежу, чтобы она все съела.
Всплеснув руками, Марайя устремилась в кухню. Тру направился к лестнице, но вдруг, остановившись, повернулся к Карен и сказал ей, чтобы она взяла с собой провожатого, если хочет покататься верхом.
– И последи, чтобы тебе дали смирную лошадку, – добавил он.
– Я умею управляться с лошадьми, – пожала плечами Карен.
Тру усмехнулся:
– Не сомневаюсь в этом. Только раньше ты ездила на северных лошадях, а у нас тут полудикие техасские мустанги, и многие из них не привыкли к седлу. Кстати, я отправил человека за священником – он приедет завтра или послезавтра. Так что тебе следует приготовиться. Марайя поможет тебе. – Тру испытующе посмотрел на девушку.
Карен, выдержав его взгляд, снова пожала плечами.
– А где Вэнс? – спросила она. – Я хотела бы покататься вместе с ним.
– На ранчо много дел. Он занят, – проворчал Тру, уже поднимаясь по лестнице.
Карен прошла по коридору, отворила наугад одну из дверей и зашагала по дорожке, ведущей к конюшням.
– Прошу прощения… – Она подошла к молодому ковбою, сидевшему под дощатым навесом загона.
Парень тотчас же поднялся на ноги и снял шляпу.
– Слушаю вас, мэм…
– Я хочу покататься верхом, – сказала Карен.
– Покататься верхом? – пробормотал ковбой, в изумлении глядя на девушку.
– Вы не могли бы приготовить для меня лошадь?
– Приготовить?.. – Ковбой не понимал, о чем его просят: женщины на ранчо всегда сами себя обслуживали. – А… вы хотите, чтобы я оседлал вам лошадь? – догадался он наконец. – С удовольствием, мэм.
Парень направился к ближайшей конюшне, и Карен последовала за ним.
– Здесь мы держим упряжь и лошадей для леди, – объяснил ковбой. – Правда, с тех пор, как она слегла, сюда почти никто не заходит.
– Разве Марселина не ездит верхом?
– Ездит, мэм, но она берет лошадей в загоне. – Сняв с крючка на стене седло, он оседлал гнедую кобылу, вывел ее из конюшни и помог Карен сесть в седло.
– Благодарю вас, мистер…
– Харли Гвин, мэм.
– Спасибо, мистер Гвин.
Натянув поводья, Карен пустила кобылу легким галопом и вскоре подъехала к кедровой рощице, за которой сверкали под лучами солнца прохладные воды Сабинала. Ненадолго задержавшись у рощи, она повернула на запад, в сторону гор. Кобыла резво скакала по извилистой тропке, скакала так уверенно, словно много раз проделывала этот путь. Недалеко от вершины холма лошадь замедлила шаг и вдруг остановилась. Карен спешилась, осмотрелась. Прямо перед ней высились два старых кедра, других деревьев поблизости не было. Под кедрами же, за невысокой металлической, оградой, стояли три деревянных креста. Перебравшись через ограду, Карен подошла к могилам и стала читать надписи на крестах…
САРА ЭНН ПАКСТОН
Наша дочь
18 февраля 1838 – 22 февраля 1838
Карен долго смотрела на даты. Четыре дня… Всего четыре дня… Глаза наполнились слезами, в горле запершило, но все же она заставила себя прочитать надписи на двух других крестах.
СТЮАРТ ЛИКИ ПАКСТОН
Наш сын
7 мая 1840 – 12 сентября 1850
Он умер как настоящий мужчина
Ему было всего десять лет от роду, и он умер как настоящий мужчина? Мальчик утонул, пытаясь вытащить из воды пистолет… Карен тяжко вздохнула. Что заставило их сделать такую ужасную надпись на кресте?
– Я никогда этого не пойму, – прошептала она, шагнув к последнему кресту.
ЛИ ХЬЮСТОН ПАКСТОН
Наш сын
19 сентября 1841 – 19 июня 1863
Его душа осталась здесь, в горах
«Видимо, это произойдет раньше, чем я думал», – вдруг вспомнились слова Вэнса. Карен снова вздохнула. Что ж, возможно, Вэнс прав, возможно, скоро на этом холме, рядом со своими детьми, будет лежать Элизабет,
По траве скользнула какая-то тень, и Карен, вздрогнув, задрала голову. Прямо над ней парил в воздушных потоках огромный стервятник.
Пятьдесят шесть… Всего лишь пятьдесят шесть…
– Вы мисс Хэмптон? – раздался голос.
Карен похолодела. «Неужели это сама смерть за мной явилась?» – промелькнуло у нее.
Обернувшись, она увидела мужчину, очевидно, подъехавшего с другой стороны холма. И этот незнакомец… он был смуглый и черноглазый, с черными волосами, заплетенными в косицы, с огромным ножом, торчавшим из-за пояса… Индеец! Она тотчас же вспомнила ужасные истории о краснокожих, которые ей рассказывал Вэнс. Но этот индеец улыбался!..
– Я Тед Утреннее Небо, – спешившись, представился незнакомец.
Карен залилась краской.
– Вы… Знаю, вы друг Вэнса. Он рассказывал мне о вас, – пробормотала она.
– Простите, если напугал вас, но я думал, что вы слышите, как я подъезжаю. Харли сообщил мне, что вы отправились на прогулку, и я решил, что вам не стоит появляться тут одной. Он сказал, что Вэнс привез вас из Вашингтона.
– Да, Мы собираемся… пожениться, – проговорила девушка.
Индеец кивнул.
– Это хорошо. Мужчина должен иметь при себе женщину. – Он посмотрел на солнце, стоявшее высоко в небе. – Очень жарко, а вы наверняка не привыкли к такой жаре. Пойдемте, я вас провожу.
Индеец взял под уздцы коня и стал спускаться по тропе. Карен подбежала к дереву и, отвязав свою кобылу, последовала за ним.
– Согласна ли ты, Карен Оливия Хэмптон…
Голос преподобного Роберта Строу, казалось, доносился откуда-то издалека, и ни на секунду не умолкали вездесущие пчелы, жужжавшие над головой. Свадьба… Ее свадьба…
Карен была в платье из белоснежного шелка и серебристой тафты. Это сверкающее платье, сшитое портнихой Ианты Хэмптон и украшенное пышными кружевами, являлось настоящим произведением искусства – в Техасе, конечно же, никто и никогда не видел подобных нарядов. Вэнс, стоявший рядом с невестой, облачился в черный фрак, и было очевидно, что он чувствовал себя очень неловко в этом одеянии. Тру же обливался потом и то и дело отдувался – шею старика стягивал тугой воротник крахмальной сорочки. Элизабет тоже присутствовала на церемонии. Обложившись подушками, больная сидела в огромном кресле; на ее изможденном морщинистом лице ярко сияли огромные голубые глаза. Рядом с креслом стояла Марайя, надевшая белую блузку и пеструю юбку. Марселина же на церемонию не явилась, но Карен перехватила ее злобный взгляд – молоденькая мексиканка стояла у окна в одной из комнат второго этажа. «Бедняжка, она так влюблена в него…» – подумала Карен. И вдруг сообразила, что преподобный Строу обратился к ней с каким-то вопросом.
– Что?.. – спросила она. Строу откашлялся и повторил:
– Согласны ли вы стать женой мистера Пакстона? Если согласны, то так и скажите, – добавил он.
– Я согласна, – кивнула Карен.
– Вэнс Пакстон, согласны ли вы взять в жены…
Карен взглянула на гостей – ковбоев, фермеров и охотников – и вдруг заметила стоявшего чуть поодаль Теда Утреннее Небо. Индеец был в начищенных до блеска сапогах, в чистой рубашке и на сей раз – без ножа за поясом. Вэнс говорил ей, что считает этого человека своим братом – вот только почему?..
– Я согласен, – раздался голос Вэнса.
Карен подняла на него глаза – он был таким красивым и таким высоким… И каким-то совсем другим… Неужели он снова изменился?
– …Объявляю вас мужем и женой, – услышала Карен голос преподобного. – Мистер Пакстон, можете поцеловать свою жену.
В следующее мгновение она почувствовала прикосновение губ Вэнса. Муж и жена…
А потом все отправились на задний двор, где рядом с кухней были накрыты столы, на которых уже стояли тарелки с жареным мясом и черепаховым супом. Затем принесли острые овощные закуски, сыры и блюда со сладким мексиканским хлебом. Неподалеку же, на лужайке, поджаривались на вертелах два оленя. И кроме того, к столу подали черный кофе и бочонок виски – подарок охотника Сирильо Виеги.
Когда стемнело, зазвенели гитары и начались танцы. Элизабет, совершенно обессилевшая, откинулась на подушки и прикрыла глаза. К больной тотчас же подошли Вэнс и Тру; они отнесли Элизабет наверх, после чего Тру хотел положить конец веселью. Однако Элизабет настояла на том, чтобы праздник продолжался; она сказала, что предпочла бы засыпать под музыку и смех – тогда ей наверняка будут сниться приятные сны. Тру улыбнулся жене и вышел из комнаты.
– И ты иди, сынок. Карен поможет мне приготовиться ко сну, – сказала Элизабет.
Вэнс молча кивнул и, поцеловав мать, последовал за отцом.
– Не беспокойся, моя милая, – улыбнулась больная, заметив, что Карен в смущении оглядывает комнату. – Просто посиди со мной рядом. У меня такое чувство, что я должна что-то тебе сказать. И еще… Что тебя тревожит, дорогая?
Карен молча смотрела на Элизабет. И вдруг разрыдалась, снова вспомнив о том, что матери Вэнса всего пятьдесят шесть лет и лишь тяжкий труд и лишения стали причиной се преждевременной старости.
Элизабет обняла новоиспеченную невестку за плечи.
– Четыре дня… всего лишь четыре дня прожила моя дочь… – тихо проговорила она. – А мне так хотелось вырастить ее, хотелось увидеть, как она взрослеет и превращается в женщину… Конечно, у меня были три сына, но дочь, девочка… Мне так хотелось иметь дочь, и теперь… она у меня есть…
Карен затихла, успокоилась.
– Так что же тебя тревожит, моя милая? – снова спросила пожилая женщина.
Карен утерла слезы.
– Все кончено, – прошептала она. – Мне не следовало приезжать сюда.
– Какие глупости, – покачала головой Элизабет. – Вэнс любит тебя, а ты – его.
– Любит?.. Но ведь даже я сама не знаю, люблю ли еще его.
– Однако ты вышла за него замуж…
– Вот поэтому я и… – Карен покраснела, устыдившись своих слез.
– Дорогая моя, все женщины сразу после венчания испытывают те же чувства. Одному Богу, известно, какие сомнения мучили меня после свадьбы. Но это были всего лишь глупые страхи, не более того.
«Со мной все не так, – промелькнуло у Карен. – У меня не только сомнения. Я чувствую… пустоту в сердце».
– Не сердитесь на меня, – заставив себя улыбнуться, проговорила Карен. – Вы правы, я веду себя глупо. Просто я немного… испугалась. Но мне станет лучше… Я еще не привыкла к жизни на ранчо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36