Он улыбнулся и подчинился. Зазвонил телефон, Кэлли сняла трубку и, вытянув шнур, передала ее Дрю.
– Алло? – от напряжения он закашлялся. – Я в полном порядке, Пол, спасибо. Как ты, как дети?.. О да, Кэлли Мартин была так добра, что принесла мне суп ее собственного приготовления. Очень вкусный. Вот и все, правда… Да, она еще здесь… О, Пол, это поздно. Это совсем необязательно… Ну, хорошо, если ты так думаешь… Да, сейчас, одну минуту. Кэлли, это мой племянник Пол. Он хочет поговорить с тобой. – Дрю откинулся на подушки и закашлялся.
– Алло?
– Кэлли, я говорил с Биллом Ииглишем, врачом Дрю. Он говорит, что ему надо срочно ехать в больницу. Он взял санитарную машину и скоро будет.
– Да. Хорошо. Я побуду с Дрю, пока он не приедет… Хорошо… Это меня не затруднит… Хорошо. До свидания. – Кэлли повесила трубку.
Кэлли ехала с Дрю в санитарной машине, их сильно трясло, и всю дорогу сопровождал вой сирен и мигание красных лампочек. Дрю лежал на носилках и выглядел очень утомленным и бледным. Мисс Риней сидела рядом с Кэлли на маленьком кожаном сиденье.
– Я знаю, Дрю, эта тряска ужасна. Это просто такой участок. Мы уже почти приехали.
На его лице появилась болезненная улыбка. Она взяла его за руку. Через несколько мгновений машина остановилась. Двери распахнулись, санитары умело вытащили носилки и быстро покатили их через автоматические стеклянные двери. Мисс Риней и Кэлли поспешили за ними. Кэлли подошла к конторке и сообщила имя поступившего больного женщине в стеклянном окошке. В этот момент появился доктор Инглиш и прервал ее.
– Спасибо, Кэлли, придется его оставить здесь, – сказал он. – Я доктор Инглиш. У него пневмония. Я хочу, чтобы его подняли наверх прямо сейчас.
Кэлли подошла к носилкам и взяла Дрю за руку. – Тебе надо лечь в больницу, Дрю. Они быстро приведут тебя в норму.
Он сжал ее руку, и она, повинуясь порыву, наклонилась и поцеловала его в лоб. И сразу же смутилась.
– Что такое, мисс Мартин? – в слабом голосе Дрю звучало притворное удивление. – Что это случилось с вами? – Он еще раз сжал ее руку и, пока его везли к лифту, улыбался ей. Кэлли проводила его взглядом, не зная, что ей теперь делать. Хотелось остаться с ним, как-то облегчить его страдания. Вместо этого она достала из сумки мелочь и оглянулась в поисках телефона. Молодой негр говорил в трубку. Она присела. Где мисс Риней? Поднялась наверх или ушла? Рядом маленький красивый мальчишка пуэрториканец прижимал окровавленное полотенце к локтю. Его лицо, грязное и заплаканное, было очень серьезным. Мать держала сына за руку, а свободной рукой приглаживала свои кудрявые волосы. Она тихо говорила с ним по-испански. В другом конце узкой комнаты женщина со спутанными темными волосами, в грязном свитере, пыталась пробиться между остальными, сидящими на кушетке из искусственной кожи, чтобы тоже посмотреть телевизор. На ней были старые тапочки без носков или чулок, опухшие ноги были покрыты отвратительными багровыми язвами. Пока Кэлли ждала, когда освободится телефон, она обернулась к телевизору. На экране полицейский вел в участок мужчину, на голову которого было что-то накинуто. Репортер поднес микрофон к лицу худощавого темноволосого, напряженного молодого мужчины.
– Это нарушение закона. Одно из проявлений преследования итальянцев в Америке. Паскуале Монтини – всеми уважаемый бизнесмен, и мы докажем, что эти обвинения безосновательны. Это демонстрация того, как можно довести человека…
– Спасибо, мистер Ди Стефано, – прервал его репортер. Имя привлекло внимание Кэлли. Это был Джозеф Ди Стефано, адвокат Паскуале Монтини, он сказал, что его клиент обвиненный в рэкете и убийстве невиновен.
«Господи, – подумала Кэлли, это же брат Марси. Его зовут Джо. Он юрист.» Она вспомнила, как гордилась Марси, когда Джо окончил юридическую школу в Колумбии.
Телефон освободился. Она вернулась мыслями к Дрю и набрала номер Поля.
6
Облаченные в мантии рабочие подняли обитый красным гроб на плечи и, придерживая его руками, медленно вынесли из придела красивой романской церкви. Пол Лэттимор вышел, сопровождая хрупкую, седую женщину с тростью. Кэлли поняла, что это его мать. За ними следовали мальчик и девочка. Кэлли подумала, что это, должно быть, Кристина и Чарли, дети Поля. Дрю говорил о них с большим участием, когда два года назад у них умерла мать. Среди присутствующих были вице-президент Соединенных Штатов, губернатор штата Нью-Йорк, два сенатора, мэр и плеяда «звезд» мира бизнеса и искусства.
Похоронная процессия внимала величественным и печальным звукам органа. Кэлли все еще находилась под впечатлением некролога, который был помещен в «Нью-Йорк Таймс». Только после того, как она прочла эти две колонки, она осознала, что ее тихий, не имеющий никаких амбиций друг был членом семьи Лэттимор – потомков первого железнодорожного магната, среди которых были губернаторы, сенаторы, международные банкиры; семьи, обладающей одним из крупнейших состояний в Америке.
Гроб вынесли на улицу под моросящий дождь и положили на блестящий черный катафалк. Пол с семьей стоял у входа в церковь, принимая соболезнования. Кэлли колебалась, остаться ли ей и поговорить с Полом или прикрыться от дождя и постараться поймать такси на Парк-Авеню, но Пол прервал ее размышления.
– Кэлли, – мягко сказал он, – спасибо, что пришли. Пожалуйста, познакомьтесь с моей семьей. Мама, я хочу представить тебе Кэлли Мартин. Она была соседкой Дрю, и была очень добра к нему.
– О да, мисс Мартин. Эндрю и Пол говорили мне о вас. Конечно, мы все вам очень благодарны за вашу доброту к Эндрю.
Женщина очаровала Кэлли: маленькая, подтянутая, с высокими скулами и хрупкими чертами лица, все еще красивая, несмотря на высохшую кожу, одетая в безупречный приталенный черный костюм. Маленькая черная шляпка «таблетка» прикрывала ее седые вьющиеся волосы. Голос ее был твердым и уверенным.
– Дрю был моим другом, – произнесла Кэлли. На ее глаза навернулись слезы. – Дорогим мне другом. Мне будет его очень не хватать. Я очень сожалею о вашей потере, миссис Лэттимор.
– Спасибо вам, моя дорогая, – сказала она и поцеловала ее в щеку.
– Кэлли, – сказал Пол, – я собираюсь побывать в квартире Дрю, привести все его вещи в порядок. Вероятно, мы могли бы пообедать вместе. Я бы хотел отблагодарить вас за вашу помощь в ту ночь.
– О, Пол, спасибо, но это необязательно. Я уезжаю по делам в Париж. Вернусь дней через десять…
– Хорошо, возможно, когда вы вернетесь. И еще раз спасибо вам за вашу помощь.
– Я уже сказала, Пол, Дрю был для меня не просто другом. Мне было не трудно. Я очень многое с ним потеряла. – Она пожала Полу руку, поразившись еще раз красоте его глубоких карих глаз, и вышла под холодный дождь.
Марси склонилась над раковиной в ванной комнате, плеснула холодной воды на свои пылающие щеки, вытерла лицо полотенцем и тихо постояла, надеясь, что успокоится пульсирующая головная боль. Потом проглотила две таблетки аспирина и пошла на кухню, чтобы налить себе еще кофе. Боль возобновилась, когда она наклонилась погладить серого кота, трущегося о ее ноги.
– Уже почти час дня, а ты еще не завтракал. Так нельзя, папа, – сказала она. – Я дам тебе что-нибудь. Да. Сейчас, подожди.
Услышав звук открываемой консервной банки и почувствовав запах тунца, папа вспрыгнул на стол и нетерпеливо замяукал, призывая Марси поторопиться. Она выложила содержимое банки в маленькое блюдце и сунула под нос Папе.
– Иди. Можешь есть прямо здесь. Моя голова расколется, если я опять наклонюсь, чтобы поставить это на пол.
Кот с готовностью набросился на еду. Она пила кофе маленькими глотками, гладила его по большой, круглой голове и невольно улыбалась глядя на него. Из-за крепкого сложения, серой шерстки и неутомимого любопытства и аппетита она назвала его в честь Хемингуэя. Сейчас, сквозь горький туман, наполнявший ее, она чувствовала благодарность к нему за то, что он был рядом.
Марси затянула халат потуже и, взяв с собой чашку кофе, прошла в маленькую гостиную. Устроившись в уголке софы, спасенной ею, когда тетя Роз делала, у себя дома перестановку, она набрала номер Кэлли, Она уже собиралась повесить трубку, когда Кэлли, задыхаясь, ответила.
– Я не вовремя? – спросила Марси.
– Нет, я просто только вошла. Телефон звонил, пока я открывала дверь, и я вбежала, чтобы успеть.
– Боже, куда ты ходила в такое паршивое утро?
– Сегодня утром были похороны Дрю, – ответила Кэлли.
– Ах, правда. Прости меня. Я забыла.
– Марси, у тебя все в порядке? У тебя совсем мрачный голос.
– Ты видела газеты? – спросила Марей.
– Да. Ты имеешь в виду Джо? Я поняла, что это Джо.
– Господи, Кэлли, я не вынесу этого, – у нее встал комок в горле. – Эти ублюдки убили нашего отца. Как он мог?
– О господи, Марси, прости меня. Я не знала…
– Мой отец не был с ними. Они взорвали машину, в которой он сидел. Она принадлежала кому-то еще. Они просто попали не в того, – пока она говорила, слезы заливали ее лицо. – Подожди минуту, – сказала она, доставая из кармана салфетку. Она громко высморкалась. – Прости.
– Марси, ты не хочешь куда-нибудь пойти? Лили собиралась попозже пойти пообедать. Может быть, тебе будет лучше на людях.
– Что я хочу, так это поехать в Бруклин и выбить из него всю эту дурь. Я больше не могу слышать об этом, – она зарыдала.
– Ох, Марси, мне не нравится, когда ты так ругаешься. Пожалуйста, не надо.
– У тебя ведь было такое возвышенное утро, правда? – Марси вновь обрела контроль над собой. – Нет, послушай. Я собираюсь поговорить с Джо. И поеду прямо сейчас. Я позвоню, когда вернусь. Может быть, я пообедаю с вами. Хорошо?
– Конечно, Марси.
– Спасибо, что выслушала меня, Кэлли. Мне просто надо было с кем-нибудь поговорить. Я не спала всю ночь. Просто как помешанная.
– Постарайся не принимать это так близко, Марси. Если бы я знала, чем я могу тебе помочь.
– Спасибо, Кэлли. Я позвоню тебе.
Поезд F, почти пустой в воскресный день, монотонно громыхал по пути к Бруклину. Храпящий, пропахший мочой пьяный занял своим бренным телом три сиденья, неуклюже положив одну руку под голову, а вторую свесив вниз. В конце вагона сидела китаянка с оравой маленьких детей. Марси присела в середине вагона, на достаточном расстоянии от пьяного, чтобы не чувствовать его запаха, и уставилась в грязный пол, стараясь собраться с мыслями, подготовиться к тяжелому разговору с Джо. Поезд остановился у «Джей-стрит», поджидая поезд А, чтобы забрать его пассажиров. Три чернокожих подростка расхлябанной походкой прошлись от дальнего края платформы к поезду. Что-то нахальное и пренебрежительное в их манере двигаться содержало в себе угрозу. Почти бессознательно китаянка собрала своих детей поближе. Марси опустила глаза и постаралась усилием воли отключиться от всего окружающего и сосредоточиться на своих мыслях.
«Знает ли мама? Боже мой, это убьет ее. Ее дитя, дорогой Джо работает на этих мерзавцев, убивших ее мужа!» Марси не делала различий между членами этой банды. Ей было все равно, кто отдал приказ убить отца и чьи амбиции удовлетворял низший чин, исполняя приказ. Для нее все они, объединенные своими жестокими, безжалостными законами, были равно виноваты в смерти отца. Внезапная мысль пронзила ее, как нож: неужели мать так жестока, до сих пор так ненавидит отца, что оправдывает Джо, защищающего его убийц? Нет, это невозможно. От этой мысли у Марси похолодело внутри, и из желудка поднялась волна тошноты и изжоги. Она распахнула пальто и постаралась успокоить участившееся дыхание.
Поезд замедлил ход и накренился на длинном повороте. Ей надо собраться с духом. Следующая остановка всего лишь через минуту. Надо сдержать свой гнев, раздражение, и собраться с мыслями. Она поговорит с ним рассудительно, напомнит ему то ужасное воскресное утро, когда они узнали о смерти отца, и постарается понять, что сделало Джо, всегда такого тихого и застенчивого, таким холодным, таким обособленным, таким бесчувственным.
Поезд остановился. Марси глубоко вздохнула, запахнула пальто, ступив на платформу, и пошла вперед к короткой лестнице, которая выводила на угол Смит-стрит. Она вышла на холодную, сырую улицу и огляделась. Ничего не изменилось здесь со времени ее детства. На дальнем конце улицы до сих пор работал сапожник Сал, рядом со старой кондитерской лавкой, где она и Линда Монтини покупали комиксы и шоколадки «Milky Way» по пути из школы. Кроме того, остался ресторан «Голубой фонарь», где респектабельные соседи, воры и «фараоны» заключали перемирие на время, пока они наслаждались маринованными кальмарами, черным кофе и крепкими напитками. Здесь был мясной магазин, в котором не продавалось мясо, но который служил штаб-квартирой для местных воротил. Все было точно так же, как тогда, когда она здесь жила. Она повернула за угол, чувствуя, как ее гнев постепенно сменяется тревогой, медленно поднялась по ступенькам старого дома на Юнион-стрит.
7
Вид Марси, появившейся в дверях, с опухшими красными глазами, с бутылкой вина, поразил Кэлли.
– О, Марси, это было ужасно? – спросила она.
– Хуже, чем ужасно, – ответила она, проходя за Кэлли в квартиру, – Вот, – она протянула Кэлли бутылку – Есть штопор?
– Привет, Лили.
– Я, наверно, найду, – сказала Кэлли.
– Побудь пока с Лили. Я скоро вернусь.
– Родственнички, – сказала Лили. – Они могут свести с ума.
– Да, – Марси плюхнулась на кушетку. – Однако, ты, кажется, не устаешь далеко ездить, чтобы повидать своих. Ты бываешь в Париже не меньше, чем в Нью-Йорке.
– Ну, это совсем другое дело, – сказала Лили. – Может быть, я просто люблю Париж.
– Вот, – сказала Кэлли, протягивая Марси бокал вина.
– Спасибо. Только оставь здесь бутылку. Она мне еще пригодится.
– Слушай, Марси, звонил Брэди. Он хочет сводить нас в «Элайн». Как ты насчет этого, или, может быть, никуда не пойдем сегодня?
– Нас? – рассмеялась Марси. – Он хочет сводить «нас» в «Элайн»?
– Да, я сказала ему, что вы с Лили у меня, и он решил, что это прекрасно. Что-то типа репетиции заключительного вечера в честь конца съемок, как он сказал. Ты могла бы пригласить Брайана, если хочешь.
– Брайана нет в городе.
– Это может отвлечь тебя, – предположила Лили.
– Ты не хочешь рассказать? – спросила Кэлли.
– Здесь особо нечего рассказывать. Джо не захотел говорить об этом. Знаете, когда отца убили, всю мою любовь к нему я перенесла на Джо. Я хотела, чтобы он чего-нибудь в жизни добился, понимаете? Он был сообразительный, находчивый, и мне не хотелось, чтобы он разносил пиццу или клал кафель на кухне у каких-нибудь господ. Маму это не волновало. Ее не волновало, поступит ли он в колледж. Она только хотела, чтобы он был к ней привязан. В общем, когда я нашла работу, я могла переехать в Манхэттен, но осталась дома, чтобы помогать ему с учебой, и он с честью закончил колледж и поступил в юридическую школу. Господи, я так им гордилась. Можно было подумать, что он мой сын. У него все складывалось хорошо. Он мог получить работу в одной приличной фирме, но он все время чего-то стеснялся, я думаю, из-за своей руки. Так что я особо не удивилась, когда он сказал, что хочет работать в нашем районе. Ладно. Пусть это будет работа с недвижимостью, или в сфере бизнеса, или далее с преступностью, если ты стоишь на стороне закона… – ее голос дрогнул, – вы знаете, что он сказал? – Она сделала большой глоток вина. – Я спросила его, как он мог так поступить? Знаете, что ответил мне этот мерзкий сукин сын? Он сказал: «Может быть, я все еще стараюсь доказать старику, что я могу быть хулиганом». Вы поверите? – Марси поставила пустой бокал на маленький столик для коктейлей и разрыдалась. – Ублюдок. Использовать отца как оправдание!
– Ох, Марси, – Кэлли положила ей руку на плечо.
– Нет, нет, – сказала Марси, мягко отстраняя Кэлли. – Все нормально. Прости. Все нормально. Правда. Где же это вино?
Зазвонил телефон.
– Это, наверное, Брэди. Что мне ему сказать? Честно, Марси, если ты не хочешь, то мы останемся с тобой.
– Нет, давайте пойдем. Почему бы и нет? Я так же могу напиться там, как и здесь. – Она обняла Кэлли. – Это просто плохая шутка. Не беспокойся, я буду вести себя хорошо.
– Еще по одной, – сказал Брэди официанту.
– Сию минуту, сэр.
– Ну, все готовы ехать в Париж? – спросил он.
– Я всегда готова ехать в Париж, – улыбнулась Лили.
– Послушай Лили, – Брэди наклонился к ней и оперся на стол. – В чем тут дело? Тайный любовник? Что там у тебя? Я знаю парней, которые убьются только за одну встречу с тобой, но ты им не уделяешь ни малейшего внимания. Здесь кто-то есть. Слушай, ну кто он – в Париже?
– Моя семья в Париже, – холодно сказала Лили. – Ты же знаешь, Брэди.
– Я знаю, я знаю, – Брэди глотнул еще виски. – Но никто не проводит столько времени со своей семьей.
– Да, скажи нам, Лили, – присоединилась Марси. – Я бы тоже хотела знать ответ на этот вопрос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
– Алло? – от напряжения он закашлялся. – Я в полном порядке, Пол, спасибо. Как ты, как дети?.. О да, Кэлли Мартин была так добра, что принесла мне суп ее собственного приготовления. Очень вкусный. Вот и все, правда… Да, она еще здесь… О, Пол, это поздно. Это совсем необязательно… Ну, хорошо, если ты так думаешь… Да, сейчас, одну минуту. Кэлли, это мой племянник Пол. Он хочет поговорить с тобой. – Дрю откинулся на подушки и закашлялся.
– Алло?
– Кэлли, я говорил с Биллом Ииглишем, врачом Дрю. Он говорит, что ему надо срочно ехать в больницу. Он взял санитарную машину и скоро будет.
– Да. Хорошо. Я побуду с Дрю, пока он не приедет… Хорошо… Это меня не затруднит… Хорошо. До свидания. – Кэлли повесила трубку.
Кэлли ехала с Дрю в санитарной машине, их сильно трясло, и всю дорогу сопровождал вой сирен и мигание красных лампочек. Дрю лежал на носилках и выглядел очень утомленным и бледным. Мисс Риней сидела рядом с Кэлли на маленьком кожаном сиденье.
– Я знаю, Дрю, эта тряска ужасна. Это просто такой участок. Мы уже почти приехали.
На его лице появилась болезненная улыбка. Она взяла его за руку. Через несколько мгновений машина остановилась. Двери распахнулись, санитары умело вытащили носилки и быстро покатили их через автоматические стеклянные двери. Мисс Риней и Кэлли поспешили за ними. Кэлли подошла к конторке и сообщила имя поступившего больного женщине в стеклянном окошке. В этот момент появился доктор Инглиш и прервал ее.
– Спасибо, Кэлли, придется его оставить здесь, – сказал он. – Я доктор Инглиш. У него пневмония. Я хочу, чтобы его подняли наверх прямо сейчас.
Кэлли подошла к носилкам и взяла Дрю за руку. – Тебе надо лечь в больницу, Дрю. Они быстро приведут тебя в норму.
Он сжал ее руку, и она, повинуясь порыву, наклонилась и поцеловала его в лоб. И сразу же смутилась.
– Что такое, мисс Мартин? – в слабом голосе Дрю звучало притворное удивление. – Что это случилось с вами? – Он еще раз сжал ее руку и, пока его везли к лифту, улыбался ей. Кэлли проводила его взглядом, не зная, что ей теперь делать. Хотелось остаться с ним, как-то облегчить его страдания. Вместо этого она достала из сумки мелочь и оглянулась в поисках телефона. Молодой негр говорил в трубку. Она присела. Где мисс Риней? Поднялась наверх или ушла? Рядом маленький красивый мальчишка пуэрториканец прижимал окровавленное полотенце к локтю. Его лицо, грязное и заплаканное, было очень серьезным. Мать держала сына за руку, а свободной рукой приглаживала свои кудрявые волосы. Она тихо говорила с ним по-испански. В другом конце узкой комнаты женщина со спутанными темными волосами, в грязном свитере, пыталась пробиться между остальными, сидящими на кушетке из искусственной кожи, чтобы тоже посмотреть телевизор. На ней были старые тапочки без носков или чулок, опухшие ноги были покрыты отвратительными багровыми язвами. Пока Кэлли ждала, когда освободится телефон, она обернулась к телевизору. На экране полицейский вел в участок мужчину, на голову которого было что-то накинуто. Репортер поднес микрофон к лицу худощавого темноволосого, напряженного молодого мужчины.
– Это нарушение закона. Одно из проявлений преследования итальянцев в Америке. Паскуале Монтини – всеми уважаемый бизнесмен, и мы докажем, что эти обвинения безосновательны. Это демонстрация того, как можно довести человека…
– Спасибо, мистер Ди Стефано, – прервал его репортер. Имя привлекло внимание Кэлли. Это был Джозеф Ди Стефано, адвокат Паскуале Монтини, он сказал, что его клиент обвиненный в рэкете и убийстве невиновен.
«Господи, – подумала Кэлли, это же брат Марси. Его зовут Джо. Он юрист.» Она вспомнила, как гордилась Марси, когда Джо окончил юридическую школу в Колумбии.
Телефон освободился. Она вернулась мыслями к Дрю и набрала номер Поля.
6
Облаченные в мантии рабочие подняли обитый красным гроб на плечи и, придерживая его руками, медленно вынесли из придела красивой романской церкви. Пол Лэттимор вышел, сопровождая хрупкую, седую женщину с тростью. Кэлли поняла, что это его мать. За ними следовали мальчик и девочка. Кэлли подумала, что это, должно быть, Кристина и Чарли, дети Поля. Дрю говорил о них с большим участием, когда два года назад у них умерла мать. Среди присутствующих были вице-президент Соединенных Штатов, губернатор штата Нью-Йорк, два сенатора, мэр и плеяда «звезд» мира бизнеса и искусства.
Похоронная процессия внимала величественным и печальным звукам органа. Кэлли все еще находилась под впечатлением некролога, который был помещен в «Нью-Йорк Таймс». Только после того, как она прочла эти две колонки, она осознала, что ее тихий, не имеющий никаких амбиций друг был членом семьи Лэттимор – потомков первого железнодорожного магната, среди которых были губернаторы, сенаторы, международные банкиры; семьи, обладающей одним из крупнейших состояний в Америке.
Гроб вынесли на улицу под моросящий дождь и положили на блестящий черный катафалк. Пол с семьей стоял у входа в церковь, принимая соболезнования. Кэлли колебалась, остаться ли ей и поговорить с Полом или прикрыться от дождя и постараться поймать такси на Парк-Авеню, но Пол прервал ее размышления.
– Кэлли, – мягко сказал он, – спасибо, что пришли. Пожалуйста, познакомьтесь с моей семьей. Мама, я хочу представить тебе Кэлли Мартин. Она была соседкой Дрю, и была очень добра к нему.
– О да, мисс Мартин. Эндрю и Пол говорили мне о вас. Конечно, мы все вам очень благодарны за вашу доброту к Эндрю.
Женщина очаровала Кэлли: маленькая, подтянутая, с высокими скулами и хрупкими чертами лица, все еще красивая, несмотря на высохшую кожу, одетая в безупречный приталенный черный костюм. Маленькая черная шляпка «таблетка» прикрывала ее седые вьющиеся волосы. Голос ее был твердым и уверенным.
– Дрю был моим другом, – произнесла Кэлли. На ее глаза навернулись слезы. – Дорогим мне другом. Мне будет его очень не хватать. Я очень сожалею о вашей потере, миссис Лэттимор.
– Спасибо вам, моя дорогая, – сказала она и поцеловала ее в щеку.
– Кэлли, – сказал Пол, – я собираюсь побывать в квартире Дрю, привести все его вещи в порядок. Вероятно, мы могли бы пообедать вместе. Я бы хотел отблагодарить вас за вашу помощь в ту ночь.
– О, Пол, спасибо, но это необязательно. Я уезжаю по делам в Париж. Вернусь дней через десять…
– Хорошо, возможно, когда вы вернетесь. И еще раз спасибо вам за вашу помощь.
– Я уже сказала, Пол, Дрю был для меня не просто другом. Мне было не трудно. Я очень многое с ним потеряла. – Она пожала Полу руку, поразившись еще раз красоте его глубоких карих глаз, и вышла под холодный дождь.
Марси склонилась над раковиной в ванной комнате, плеснула холодной воды на свои пылающие щеки, вытерла лицо полотенцем и тихо постояла, надеясь, что успокоится пульсирующая головная боль. Потом проглотила две таблетки аспирина и пошла на кухню, чтобы налить себе еще кофе. Боль возобновилась, когда она наклонилась погладить серого кота, трущегося о ее ноги.
– Уже почти час дня, а ты еще не завтракал. Так нельзя, папа, – сказала она. – Я дам тебе что-нибудь. Да. Сейчас, подожди.
Услышав звук открываемой консервной банки и почувствовав запах тунца, папа вспрыгнул на стол и нетерпеливо замяукал, призывая Марси поторопиться. Она выложила содержимое банки в маленькое блюдце и сунула под нос Папе.
– Иди. Можешь есть прямо здесь. Моя голова расколется, если я опять наклонюсь, чтобы поставить это на пол.
Кот с готовностью набросился на еду. Она пила кофе маленькими глотками, гладила его по большой, круглой голове и невольно улыбалась глядя на него. Из-за крепкого сложения, серой шерстки и неутомимого любопытства и аппетита она назвала его в честь Хемингуэя. Сейчас, сквозь горький туман, наполнявший ее, она чувствовала благодарность к нему за то, что он был рядом.
Марси затянула халат потуже и, взяв с собой чашку кофе, прошла в маленькую гостиную. Устроившись в уголке софы, спасенной ею, когда тетя Роз делала, у себя дома перестановку, она набрала номер Кэлли, Она уже собиралась повесить трубку, когда Кэлли, задыхаясь, ответила.
– Я не вовремя? – спросила Марси.
– Нет, я просто только вошла. Телефон звонил, пока я открывала дверь, и я вбежала, чтобы успеть.
– Боже, куда ты ходила в такое паршивое утро?
– Сегодня утром были похороны Дрю, – ответила Кэлли.
– Ах, правда. Прости меня. Я забыла.
– Марси, у тебя все в порядке? У тебя совсем мрачный голос.
– Ты видела газеты? – спросила Марей.
– Да. Ты имеешь в виду Джо? Я поняла, что это Джо.
– Господи, Кэлли, я не вынесу этого, – у нее встал комок в горле. – Эти ублюдки убили нашего отца. Как он мог?
– О господи, Марси, прости меня. Я не знала…
– Мой отец не был с ними. Они взорвали машину, в которой он сидел. Она принадлежала кому-то еще. Они просто попали не в того, – пока она говорила, слезы заливали ее лицо. – Подожди минуту, – сказала она, доставая из кармана салфетку. Она громко высморкалась. – Прости.
– Марси, ты не хочешь куда-нибудь пойти? Лили собиралась попозже пойти пообедать. Может быть, тебе будет лучше на людях.
– Что я хочу, так это поехать в Бруклин и выбить из него всю эту дурь. Я больше не могу слышать об этом, – она зарыдала.
– Ох, Марси, мне не нравится, когда ты так ругаешься. Пожалуйста, не надо.
– У тебя ведь было такое возвышенное утро, правда? – Марси вновь обрела контроль над собой. – Нет, послушай. Я собираюсь поговорить с Джо. И поеду прямо сейчас. Я позвоню, когда вернусь. Может быть, я пообедаю с вами. Хорошо?
– Конечно, Марси.
– Спасибо, что выслушала меня, Кэлли. Мне просто надо было с кем-нибудь поговорить. Я не спала всю ночь. Просто как помешанная.
– Постарайся не принимать это так близко, Марси. Если бы я знала, чем я могу тебе помочь.
– Спасибо, Кэлли. Я позвоню тебе.
Поезд F, почти пустой в воскресный день, монотонно громыхал по пути к Бруклину. Храпящий, пропахший мочой пьяный занял своим бренным телом три сиденья, неуклюже положив одну руку под голову, а вторую свесив вниз. В конце вагона сидела китаянка с оравой маленьких детей. Марси присела в середине вагона, на достаточном расстоянии от пьяного, чтобы не чувствовать его запаха, и уставилась в грязный пол, стараясь собраться с мыслями, подготовиться к тяжелому разговору с Джо. Поезд остановился у «Джей-стрит», поджидая поезд А, чтобы забрать его пассажиров. Три чернокожих подростка расхлябанной походкой прошлись от дальнего края платформы к поезду. Что-то нахальное и пренебрежительное в их манере двигаться содержало в себе угрозу. Почти бессознательно китаянка собрала своих детей поближе. Марси опустила глаза и постаралась усилием воли отключиться от всего окружающего и сосредоточиться на своих мыслях.
«Знает ли мама? Боже мой, это убьет ее. Ее дитя, дорогой Джо работает на этих мерзавцев, убивших ее мужа!» Марси не делала различий между членами этой банды. Ей было все равно, кто отдал приказ убить отца и чьи амбиции удовлетворял низший чин, исполняя приказ. Для нее все они, объединенные своими жестокими, безжалостными законами, были равно виноваты в смерти отца. Внезапная мысль пронзила ее, как нож: неужели мать так жестока, до сих пор так ненавидит отца, что оправдывает Джо, защищающего его убийц? Нет, это невозможно. От этой мысли у Марси похолодело внутри, и из желудка поднялась волна тошноты и изжоги. Она распахнула пальто и постаралась успокоить участившееся дыхание.
Поезд замедлил ход и накренился на длинном повороте. Ей надо собраться с духом. Следующая остановка всего лишь через минуту. Надо сдержать свой гнев, раздражение, и собраться с мыслями. Она поговорит с ним рассудительно, напомнит ему то ужасное воскресное утро, когда они узнали о смерти отца, и постарается понять, что сделало Джо, всегда такого тихого и застенчивого, таким холодным, таким обособленным, таким бесчувственным.
Поезд остановился. Марси глубоко вздохнула, запахнула пальто, ступив на платформу, и пошла вперед к короткой лестнице, которая выводила на угол Смит-стрит. Она вышла на холодную, сырую улицу и огляделась. Ничего не изменилось здесь со времени ее детства. На дальнем конце улицы до сих пор работал сапожник Сал, рядом со старой кондитерской лавкой, где она и Линда Монтини покупали комиксы и шоколадки «Milky Way» по пути из школы. Кроме того, остался ресторан «Голубой фонарь», где респектабельные соседи, воры и «фараоны» заключали перемирие на время, пока они наслаждались маринованными кальмарами, черным кофе и крепкими напитками. Здесь был мясной магазин, в котором не продавалось мясо, но который служил штаб-квартирой для местных воротил. Все было точно так же, как тогда, когда она здесь жила. Она повернула за угол, чувствуя, как ее гнев постепенно сменяется тревогой, медленно поднялась по ступенькам старого дома на Юнион-стрит.
7
Вид Марси, появившейся в дверях, с опухшими красными глазами, с бутылкой вина, поразил Кэлли.
– О, Марси, это было ужасно? – спросила она.
– Хуже, чем ужасно, – ответила она, проходя за Кэлли в квартиру, – Вот, – она протянула Кэлли бутылку – Есть штопор?
– Привет, Лили.
– Я, наверно, найду, – сказала Кэлли.
– Побудь пока с Лили. Я скоро вернусь.
– Родственнички, – сказала Лили. – Они могут свести с ума.
– Да, – Марси плюхнулась на кушетку. – Однако, ты, кажется, не устаешь далеко ездить, чтобы повидать своих. Ты бываешь в Париже не меньше, чем в Нью-Йорке.
– Ну, это совсем другое дело, – сказала Лили. – Может быть, я просто люблю Париж.
– Вот, – сказала Кэлли, протягивая Марси бокал вина.
– Спасибо. Только оставь здесь бутылку. Она мне еще пригодится.
– Слушай, Марси, звонил Брэди. Он хочет сводить нас в «Элайн». Как ты насчет этого, или, может быть, никуда не пойдем сегодня?
– Нас? – рассмеялась Марси. – Он хочет сводить «нас» в «Элайн»?
– Да, я сказала ему, что вы с Лили у меня, и он решил, что это прекрасно. Что-то типа репетиции заключительного вечера в честь конца съемок, как он сказал. Ты могла бы пригласить Брайана, если хочешь.
– Брайана нет в городе.
– Это может отвлечь тебя, – предположила Лили.
– Ты не хочешь рассказать? – спросила Кэлли.
– Здесь особо нечего рассказывать. Джо не захотел говорить об этом. Знаете, когда отца убили, всю мою любовь к нему я перенесла на Джо. Я хотела, чтобы он чего-нибудь в жизни добился, понимаете? Он был сообразительный, находчивый, и мне не хотелось, чтобы он разносил пиццу или клал кафель на кухне у каких-нибудь господ. Маму это не волновало. Ее не волновало, поступит ли он в колледж. Она только хотела, чтобы он был к ней привязан. В общем, когда я нашла работу, я могла переехать в Манхэттен, но осталась дома, чтобы помогать ему с учебой, и он с честью закончил колледж и поступил в юридическую школу. Господи, я так им гордилась. Можно было подумать, что он мой сын. У него все складывалось хорошо. Он мог получить работу в одной приличной фирме, но он все время чего-то стеснялся, я думаю, из-за своей руки. Так что я особо не удивилась, когда он сказал, что хочет работать в нашем районе. Ладно. Пусть это будет работа с недвижимостью, или в сфере бизнеса, или далее с преступностью, если ты стоишь на стороне закона… – ее голос дрогнул, – вы знаете, что он сказал? – Она сделала большой глоток вина. – Я спросила его, как он мог так поступить? Знаете, что ответил мне этот мерзкий сукин сын? Он сказал: «Может быть, я все еще стараюсь доказать старику, что я могу быть хулиганом». Вы поверите? – Марси поставила пустой бокал на маленький столик для коктейлей и разрыдалась. – Ублюдок. Использовать отца как оправдание!
– Ох, Марси, – Кэлли положила ей руку на плечо.
– Нет, нет, – сказала Марси, мягко отстраняя Кэлли. – Все нормально. Прости. Все нормально. Правда. Где же это вино?
Зазвонил телефон.
– Это, наверное, Брэди. Что мне ему сказать? Честно, Марси, если ты не хочешь, то мы останемся с тобой.
– Нет, давайте пойдем. Почему бы и нет? Я так же могу напиться там, как и здесь. – Она обняла Кэлли. – Это просто плохая шутка. Не беспокойся, я буду вести себя хорошо.
– Еще по одной, – сказал Брэди официанту.
– Сию минуту, сэр.
– Ну, все готовы ехать в Париж? – спросил он.
– Я всегда готова ехать в Париж, – улыбнулась Лили.
– Послушай Лили, – Брэди наклонился к ней и оперся на стол. – В чем тут дело? Тайный любовник? Что там у тебя? Я знаю парней, которые убьются только за одну встречу с тобой, но ты им не уделяешь ни малейшего внимания. Здесь кто-то есть. Слушай, ну кто он – в Париже?
– Моя семья в Париже, – холодно сказала Лили. – Ты же знаешь, Брэди.
– Я знаю, я знаю, – Брэди глотнул еще виски. – Но никто не проводит столько времени со своей семьей.
– Да, скажи нам, Лили, – присоединилась Марси. – Я бы тоже хотела знать ответ на этот вопрос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26