– Пол, я вернусь через пару недель, когда мы закончим все съемки. Мне нужно некоторое время, чтобы собраться с духом, но все равно я больше не чувствую никакого страха. Спасибо тебе. – Она вернулась на софу и свернулась около него калачиком. Он обнял ее и крепко прижал к себе.
19
– Тебе обязательно надо ехать? – Джерри сидел на краю огромной кровати.
– Джерри, это очень важно.
– Я мог бы поехать с тобой, – сказал он, взбивая подушки. Он снял туфли и вытянулся на вышитом покрывале. Лили знала, что из этого положения ему хорошо было видно ее лицо в зеркале. Она наклонилась к зеркалу ближе, осторожно проводя тонкую серую линию по краям век.
– Не кажется ли тебе, что мне уже пора познакомиться с твоей семьей? – спросил он.
– Я и сама-то не очень хорошо их знаю, – сказала она, скорчив гримасу.
– О чем ты говоришь? Ты так же запросто ездишь в Париж, как другие в Вест-Сайд. Ты все время навещаешь своих родственников, и теперь утверждаешь, что их почти не знаешь. Лили, что, черт возьми, происходит?
Лили слегка коснулась духами груди и за ушами.
– Господи, – рассмеялась она, повернувшись таким образом, чтобы ему хорошо была видна ее улыбка и ямочки на щеках. – Что, все итальянцы такие подозрительные? Я просто хотела сказать, что когда была ребенком, то почти не видела своей матери… Я уже стала взрослой женщиной, когда мы по-настоящему стали узнавать друг друга.
– Не случится ли то же самое с Сиси? – сказал он. – Ты собираешься всюду ездить и оставлять Сиси одну?
– Джерри, ты же знаешь, что это совсем не тот случай. Я всегда уезжаю ненадолго, а она остается с тобой, а не в каком-нибудь пансионе. Эта поездка очень важна. У нас есть шанс собрать художественную коллекцию мирового класса. Жан-Клод хочет показать мне несколько картин.
– Я мог бы поехать с тобой, – повторил он.
Она повернулась на маленькой, обитой шелком туалетной скамеечке и посмотрела на него.
– А как же Сиси? – спросила она в ответ. – Мне бы не хотелось оставлять ее с нянями.
– Она могла бы поехать с нами. Николь бы это понравилось.
– Ох, Джерри, это будет такая короткая поездка. Давай поедем вместе, когда у нас будет в запасе больше времени. Тебе надо заниматься отелем и офисом. Совсем ни к чему тебе сейчас уезжать.
– Лили, какого дьявола ты так привязана к Франции? Из-за семьи? Я не уверен, что ты так уж много думаешь о своей семье. Одежда? У тебя больше нарядов, чем у королевы.
– Искусство, – сказала она мягко.
– Искусство, – повторил он. – Хорошо.
– Я только туда и обратно, обещаю, – она встала и подошла к кровати. Ее босые ноги утопали в шелковистом ворсе старинного ковра. Когда она наклонилась, чтобы поцеловать его, бретелька комбинации соскользнула у нее с плеча. Он обнял ее за шею, скрестив большие пальцы у нее под подбородком.
– Если у тебя парень в Париже, – прошептал он, – я сломаю эту красивую шейку.
Она поцеловала его еще раз. Он обнял ее и крепко прижал к себе.
– Лучше не уезжай надолго, – сказал он хрипло.
Струи дождя стекали по стеклянным дверям, ведущим на веранду. Марси встала и бросила на пол «Нью-Йорк таймс бук ревью». Она посмотрела на Мэта.
– Ну, как твой кроссворд?
– Нормально, – улыбнулся он. – Совсем легкий.
– Хочешь выпить? – спросила она, направляясь на кухню.
– Нет, спасибо, – он взглянул на часы. Два часа.
– Они напечатали рецензию на «Пастораль», – крикнула она из кухни.
– Да? Ну и как, им понравилось? – спросил он.
– Разнесли все в пух и прах! – она бросила в бокал несколько кубиков льда. – Не оставили камня на камне.
– О Господи, Марси, правда? Очень жаль, – он встал, когда она вошла в комнату. Она показала на газету на полу.
– Почитай и поплачь.
Он наклонился и поднял газету.
– Ты в порядке?
Марси сделала большой глоток виски и плюхнулась в кресло. – Конечно, – сказала она. – Что они понимают, в конце концов? Если бы они хоть что-нибудь понимали, то писали бы книги, а не рецензии, правда?
Мэт взглянул на рецензию, заметив, что она была написана известным критиком. – Всех не победишь, я полагаю.
– Ты видел, что они написали, что «обещания «Сеньорины» остались невыполненными… талант растрачен»? – она хрипло рассмеялась. – Даю слово, что этот парень просто умирает от зависти к той цене, по которой разошлась моя книга. Как только продашь киностудии права на книгу, «литераторы» сразу обвинят тебя в том, что ты занимаешься коммерцией. – Она усмехнулась и быстро осушила свой бокал. Мэт сел рядом с ней на ручку кресла и обнял ее за плечи. Марси посмотрела на него и протянула ему свой пустой бокал.
– Налей мне еще, а, Мэт? Только не разводи сильно! – она улыбнулась. – Не беспокойся, я в порядке. Конечно, я бы предпочла восторженную рецензию, но «Пастораль» уже стала бестселлером, так что черт с ними. Правильно?
– Правильно, – сказал он и встал, чтобы наполнить бокал. Марси накинула на плечи свитер и посмотрела на мокрую от дождя веранду, за которой не видно было бухты.
– Я очень рада, что на следующей неделе поеду на побережье. Мне нужно хоть немного солнца. Этот дождь просто нескончаем.
– Да, месяц был отвратительный, – согласился Мэт, подавая ей виски.
– Поехали со мной, Мэт. Ты все равно не можешь работать в такую погоду, разве нет?
– Я бы хотел немного солнца, – признался он, – но у меня на следующей неделе назначена встреча с земельной комиссией. Кроме того, тебе придется все время проводить с агентами и продюсерами.
– Ну и что? Ты сможешь играть в мяч и строить глазки молодым киноактрисам, пока меня не будет в отеле.
– По-моему, ты вполне уверена в себе, – он рассмеялся.
– Боже! – она швырнула бокал на стол. – Видит Бог, на несколько секунд я почувствовала себя уверенной. Если эта паршивая рецензия не добила меня, то это сделает мой муж.
– Марси, я просто пошутил. Мы же дурачились. Прости меня, я не хотел тебя обидеть.
– Не будем, – мрачно сказала она и прошла в спальню. Мэт услышал, как она там заплакала. Он покачал головой и вошел к ней.
– Слушай, Марси, что происходит? Ты же знаешь, я не имел в виду ничего…
– Этот мерзавец прав, – всхлипнула она. – Книга никуда не годится. Я это знаю. Он это знает. Теперь весь мир об этом узнает.
– Ах, Марси, у всех когда-нибудь бывают плохие рецензии, – сказал он.
– Да что ты вообще знаешь о рецензиях? – огрызнулась она. – Черт, мне не следовало выходить замуж… Я знала, что не смогу одновременно… писать и…
– Ты хочешь, чтобы мы опять это обсуждали? – спросил Мэт.
– Я говорю о том, что творческая энергия уходит не туда… Что эта энергия тратится на любовь, а не на творчество…
– Подожди, – недоверчиво сказал он. – Ты имеешь в виду, что от нашего брака страдает твое творчество?
– Ох, не будем. Ты не поймешь, – сказала она, встала и прошла на кухню. Он следовал за ней неотступно. Когда она потянулась к коробочке со льдом, Мэт схватил ее за руку и прижал к кафельной стойке.
– Марси, выслушай меня и выслушай хорошо, – голос Мэта был приглушенным и ровным, – это не наш брак мешает твоему творчеству. Если у тебя проблемы с творчеством, то причина тому – выпивка…
– Ты, сукин сын, – прошипела она, пытаясь освободиться. – Какого черта…
– И когда ты об этом подумаешь, – продолжал он, все еще прижимая ее к стойке, – может быть ты увидишь, наконец, до чего довело твое пьянство нашу семейную жизнь. Я люблю тебя, и я думаю, что тебе плохо, и это будет посерьезнее, чем одна паршивая рецензия или одна паршивая книга. А если тебе плохо, то нам вместе тоже плохо. Подумай об этом.
Он отпустил ее руки, прошел через гостиную и, вытащив из шкафа плащ, вышел под дождь.
– Она ждет вас в гостиной, – мягко сказала Анна Девинни и указала на закрытую дубовую дверь. – Вы в порядке?
– Я думаю, что да, – сказала Кэлли.
– Я скажу, чтобы вас не беспокоили, – сказала Анна и вернулась в кабинет, оставив Кэлли одну в слабо освещенном коридоре. Кэлли глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Она распрямила плечи и открыла дверь. Маленькая светловолосая женщина, стоявшая у окна, обернулась.
– Кэлли? – спросила она тихим дрожащим голосом и нервно откинула со лба прядь седеющих волос.
– Да, – сказала Кэлли.
– Проходи, садись, – Дорин указала на старое кресло, протертое на подлокотниках. Кэлли послушно села, и Дорин придвинула к креслу стул.
– Ох, – сказала она, садясь напротив Кэлли, – трудно, правда?
– Да, – сказала Кэлли, изучая лицо этой незнакомой женщины, пытаясь среди морщин, линий и трещинок разглядеть знакомые черты. Голубые глаза. Она помнила голубые.
– Ты помнишь меня, Кэлли? – спросила Дорин.
– Совсем чуть-чуть, Я помню, какие хорошие… – Голос подвел ее и задрожал. – Это было давно. Я не могу сказать, что я тебя помню.
– Это можно понять, – сказала Дорин. – Хочешь кофе?
– Что? О, да, спасибо.
Дорин подошла к окну и налила из кофейника две чашки кофе. – С чем ты пьешь?
– Чуть-чуть молока, – сказала Кэлли. Она смотрела на белые в синюю полосну брюки Дорин, которые свободно болтались на ее худой фигуре, и белый пуловер. На шее у нее была нитка искусственного жемчуга.
Кэлли взяла чашку кофе.
– Спасибо, – сказала она, улыбнувшись.
– У тебя на следующей неделе день рождения, – сказала Дорин.
– Да, – сказала Кэлли, внезапно вздрогнув.
Она поставила чашку на широкую ручку кресла.
– Я всегда посылала тебе подарки ко дню рождения. Ты помнишь? – голос Дорин слегка дрожал.
– Да, – сказала Кэлли. – Я помню, что они перестали приходить, когда мне исполнилось четыре… Послушай… Я даже не знаю, как мне называть тебя… Я буду звать тебя Дорин, ладно?
– Да, очень хорошо, – сказала Дорин, готовясь к тому, что за этим последует.
– Слушай, Дорин, давай проясним сразу некоторые вопросы. Раз уж речь обо мне, то моя мать – Элен. Джек – мой отец. Они меня вырастили. Они мои родители.
– Я понимаю.
– Я не искала тебя. Наша встреча совершенно случайна, и я даже не знаю до сих пор, как я к этому отношусь.
– Это можно понять, – сказала Дорин.
– Я тосковала по тебе очень долго, и в конце концов я прошла через это, и теперь ты здесь, и я не думаю… что у тебя есть право… – Слезы навернулись у нее на глаза. – Черт, – сказала она, доставая из сумки платок.
– Кэлли, я знаю, что у меня нет никакого права вторгаться в твою жизнь. Именно поэтому я не пыталась связаться с тобой. Я не была уверена, что тебе понравится, если я позвоню тебе, но я хочу с тобой поговорить, – ее голос стал тверже. – В конце концов, мне надо сделать это, потому что, несмотря на то, что ты мне сейчас рассказала, я не думаю, что ты полностью пережила мое исчезновение из твоей жизни. Я вообще сомневаюсь, что ребенок может это пережить. Я решила встретиться с тобой через столько лет не потому, что у меня есть на это право, хотя я очень хотела снова тебя увидеть, но потому что это могло бы помочь тебе разобраться в своих чувствах.
– Как ты могла это сделать? – спросила Кэлли. – Как ты могла просто уйти и оставить свою двухлетнюю дочь?
– То, что я сделала, ужасно и непростительно глупо, – просто сказала она, наклонилась и взяла дочь за руку. – Кэлли, то, что я собираюсь тебе рассказать, это не просьба о прощении, но очень важно, чтобы ты поняла. Надеюсь, что когда-нибудь ты простишь меня… не ради меня. Я твердо верю, что это поможет тебе стать счастливее, свободнее. И если это в моих силах, то я должна тебе помочь. Я должна постараться помочь тебе понять, что, несмотря на мой уход, я любила тебя. Кэлли, когда ты родилась, мне было шестнадцать. Твой отец был юношей, ему было всего семнадцать. Мы не были женаты. Мне бы хотелось сказать тебе, что мы любили друг друга, но это было бы неправдой. Мои родители умерли, когда я была маленькой. Я жила с Джеком и Элен, они всегда были добры ко мне. Но Джек был намного меня старше… и не отец, и вроде как не брат, и мне было очень одиноко. Я думаю, что искала любви. Так или иначе, тогда все было по-другому. Считалось очень позорным быть одинокой матерью. Я придумала, что мой муж служит в армии. Наша соседка все время спрашивала меня про мужа… Конечно, она знала, что я не замужем…
– Пилигрим, – тихо сказала Кэлли.
– Что?
– Пилигрим, – повторила она.
– Ах, да, – Дорин улыбнулась. – Собака Эдны Мак-Куад. Ты так любила эту грязную собаку! Ты говорила, что это твой лучший друг, – улыбнулась она. – Ты помнишь Питсбург?
– Не очень, – сказала Кэлли.
– Ох, Кэлли, это было ужасно. Сплошная копоть от металлургических заводов! Я выведу тебя утром во двор поиграть, а вечером приходится все стирать, потому что все – в копоти. Воздух был такой черный, что никогда не было видно солнца, правда, никогда. Джек приходил домой с завода весь покрытый этой ужасной черной копотью… И неважно, что люди выбивались из сил, поддерживая чистоту в доме, все равно все было покрыто этой ужасной копотью. Я ненавидела ее. Я хотела, чтобы мы уехали куда-нибудь, где меня никто не знал, и где ты могла бы видеть солнце. Но у меня не было денег, не было профессии, не было даже диплома об окончании школы. В конце концов, я встретила человека, который работал водителем грузовика. Он часто ездил во Флориду. Я убедила себя, что он в меня влюблен, и уговорила его взять меня с собой во Флориду. Думала, что найду там работу и заберу тебя к себе. Но этот человек напился, мы поругались, и он бросил меня в Джорджии. Я не могла найти работу, и у меня не было знакомых. Ох, Господи, – она покачала головой.
– Хочешь еще кофе, Дорин?
– Спасибо, – она слабо улыбнулась. Кэлли взяла чашки и наполнила их из кофейника. – Ты в порядке? Может быть, не стоит ворошить это, если ты расстраиваешься…
– Нет… если ты, конечно, хочешь слушать.
– Да, – кивнула Кэлли.
– На чем я остановилась? – Она сделала глоток кофе. – Дело в том, – она глубоко вздохнула, – что я не могла заработать себе на жизнь. И пошла по рукам. Встречалась с ними в барах. Не хочу вдаваться в подробности, но представляешь себе, как это было. Я не могла забрать туда ребенка, и мне было слишком стыдно вернуться домой. Так продолжалось довольно долго. Я стала алкоголичкой. Иногда удавалось получить работу в баре, но я никогда не удерживалась там долго. Ох, Кэлли, это слишком длинная история. Но самое главное, что пять лет назад я оказалась в приюте, вступила в группу анонимных алкоголиков. Я еще не совсем здорова, но, с Божьей помощью, на пути к этому. Я веду трезвый образ жизни немногим более четырех лет. Я хотела найти тебя, но у меня не было еще достаточной уверенности в том, что смогу с тобой встретиться. Потом это произошло… Ты приехала в приют…
– Господи, какое совпадение! – сказала Кэлли. – Ведь я была во многих приютах, но даже…
– Знаешь, Кэлли, я больше не верю в совпадения. Возможно, что мы обе уже готовы к встрече… Возможно, мне необходимо было объясниться с тобой… Возможно, тебе было необходимо меня увидеть, я не знаю, но думаю, что это рука Господа, а не совпадение.
– Тебе трудно пришлось, – сказала Кэлли. – Мне очень жаль тебя.
– Спасибо, – просто сказала Дорин. – Послушай, Кэлли, я понимаю, что все, что я тебе сейчас говорю, ни в коей мере не может возместить тебе потерю матери. Но я надеюсь, что это поможет тебе понять, что я никогда не хотела отказаться от тебя, что я любила тебя…
– Дорин, мне очень жаль, что тебе пришлось столько пережить, но ты права. Я должна сказать, что в этом есть смысл… что сейчас мы можем просто прийти друг к другу, как будто не было этих лет.
Она откашлялась и, сама того не желая, произнесла: – Может быть, это только начало.
Дорин сжала ее руку.
– Я понимаю, – сказала она. – Но, пожалуйста, расскажи мне немного о себе.
– Да, конечно: Как ты знаешь, я работаю на телевидении продюсером рекламных фильмов. Мне это нравится. Я получаю от этого удовольствие, – она улыбнулась.
Дорин улыбнулась ей в ответ.
– Это хорошо, – сказала она.
– И я собираюсь выйти замуж.
– Ох, правда? – Дорин явно обрадовалась, услышав это.
– Да. Он прекрасный человек. Его зовут Пол. Я очень его люблю.
– Поздравляю, – сказала Дорин.
– Слушай, Дорин, мне надо идти, но я очень рада, что пришла. Спасибо, что ты мне рассказала… Наверно, тебе было трудно говорить.
– Нет, Кэлли. Спасибо, что ты согласилась меня выслушать. Ничего, если я напишу Элен и Джеку, что мы виделись?
– Да, конечно. Я сказала им, что мы, может быть, встретимся.
– Кэлли, встретимся ли мы еще раз, зависит от тебя. Я не хочу вторгаться в твою жизнь, но я поступила бы нечестно, если бы не сказала, что надеюсь увидеть тебя снова, – она взглянула на Кэлли и улыбнулась. – Ты действительно превратилась в красавицу.
– Спасибо, – улыбнулась Кэлли. – Ой, я забыла. Я принесла тебе кое-что. Она достала из сумки маленький сверток из цветной бумаги.
– Как это мило с твоей стороны, – сказала Дорин, разворачивая бумагу.
– О Боже, ты помнишь! – воскликнула она, вынув из обертки маленький флакон туалетной воды «Лилии». На ее глаза навернулись слезы и, повинуясь внезапному порыву, Кэлли сжала ее в своих объятиях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26