– Я думаю, – решил мистер Лэмберт, – что так ты расслышала «ар-эс-эм» Берр, или, если полностью – "полковой старший сержант Берр", потому что твой друг… э… Мистер наверняка при первой встрече должен был обратиться к нему, использовав его звание. Это весьма любопытно, потому что «Сембур» – это, по всей видимости, произнесенное ребенком «ар-эс-эм» Берр. Ты согласна?Я с готовностью кивнула.– Да, я уверена, вы правы, мистер Лэмберт. И я уверена, что Сембур и в самом деле был старшим сержантом полка. Я вспомнила. Мистер так к нему обращался.В моем сознании пыталась выкристаллизоваться какая-то мысль, нечто очень важное, но я никак не могла ее сформулировать. В следующее мгновение за меня ее произнес мистер Лэмберт.– Весьма странно для ребенка обращаться к отцу, используя его воинское звание и фамилию. Каким образом ребенок узнает, кого как он должен называть? Разумеется, слыша, как этого человека называют другие: "пойди к маме", "это твой папа", "поцелуй твой сестру Элси". Итак, мы можем с большой степенью уверенности предположить, что во время твоего младенчества «эр-эсэм» Берр время от времени так или иначе возникал, и некто обращался к нему именно как к «эр-эс-эм» Берру, что ты, Джейни, выговаривала как «Сембур». Я полагаю, что мы, таким образом, вправе заключить, что он говорил неправду, называя себя твоим отцом, что дает основание считать ложным и его признание в убийстве и краже, какие бы ни двигали им при этом побуждения. Боюсь, что о них нам не удастся составить суждения.Мы пили чай на лужайке, когда произошел этот разговор. Я пришла в такой восторг от логичности, с которой мистер Лэмберт доказал невиновность Сембура, что обняла и поцеловала в щеку. В те золотые дни в "Приюте кречета" я часто поддавалась тому или иному эмоциональному импульсу в отношении мистера Лэмберта или Элинор, потому что меня постоянно переполняло счастье и сознание того, как мне повезло. К тому же я даже не успела начать выказывать Сембуру свою признательность, а теперь, увы, было слишком поздно. Мне нельзя было дважды совершать одну и ту же ошибку. * * * С Гусиного холма было видно, как длинная тень от церкви медленно перемещается по большим серым камням церковного двора, и я подумала о той огромной тени, которая легла на жизнь мою и Элинор за пару недель до моего третьего Рождества в "Приюте кречета".Мистер Лэмберт мирно умер однажды ночью во сне, без всяких предварительных жалоб. Сказать, что мое сердце было разбито – значит ничего не сказать. С его кончиной я не только потеряла человека, относившегося ко мне как к дочери, но и бывшего мне замечательным другом. В своем горе я не забывала, что для Элинор он был настоящим отцом, и отчаянно старалась контролировать свои чувства, потому что Элинор нуждалась в утешении и искала его у меня, держась со всеми остальными как истинный стоик.Я никогда не думала, что увижу мою сильную, живую и мужественную Элинор такой беспомощной и потрясенной. Это было глупо с моей стороны, потому что я знала ее уже достаточно давно, чтобы понимать, что за внешней сдержанностью она скрывает сильные и глубокие чувства. Я была рада снять с ее плеч все те печальные заботы, которые возникают в таких случаях, и думаю, что именно это помогло мне в конечном счете справиться со своим горем быстрей, чем Элинор.Когда было оглашено завещание, я была встревожена тем, что мистер Лэмберт оставил мне наследство в две тысячи фунтов. Я чувствовала себя виноватой, к тому же при мысли о таком богатстве меня почти что охватывала паника. Я стала уговаривать Элинор забрать его у меня.– Что за глупости, моя дорогая, – возразила она. – Отец разговаривал со мной об этом, когда год назад решил внести изменение в свое завещание, и я полностью его поддержала. – Ее голос задрожал. – Он прожил счастливую жизнь, Джейни. И ты ему добавила целых три ее года.В марте, спустя три месяца после похорон, Элинор решила поехать за границу, в одну из тех поездок, когда она искала и рисовала дикие цветы. Собиралась она в Грецию. Я разрывалась между желанием поехать с ней и ощущением, что для нее будет лучше поехать одной и самой справиться со всеми своими тяготами, как она и делала это до моего появления в "Приюте кречета". Когда мы стали это обсуждать, оказалось, что у нее точно такое же ощущение.– Я слишком сильно опираюсь на тебя, Джейни, – сказала она. Мы гуляли морозным утром после завтрака по тропинке, ведущей в деревню, спрятав руки в муфты и опустив отороченные мехом капюшоны, чтобы спасти уши от резкого ветра. – Я слишком сильно и слишком долго на тебя опираюсь, а так не годится.– Я ничего не имею против того, чтобы ты на меня опиралась, милая Элинор. Просто это… – я заколебалась.– Это на меня не похоже?– Ну… да.– Совершенно верно. Поэтому я должна уехать, чтобы несколько недель целиком провести в работе, а потом, вернувшись домой, снова стать самой собой. Ты уверена, что справишься здесь, пока меня не будет?– Не волнуйся, я буду рада иметь множество забот. Если мне потребуется совет по дому, здесь будут миссис Берке и Мэйз. Если же возникнут какие-то другие проблемы, я обращусь к Дэвиду Хэйуорду.Дэвид Хэйуорд приехал в Ларкфельд полтора года назад, чтобы заниматься ветеринарной практикой вместо престарелого мистера Кингли. В "Приюте кречета" он быстро стал желанным гостем.– Да-да, обращайся к нему, Джейни, – сказала Элинор. – Он очень надежный человек.Я вздохнула.– Жаль, что ты ему отказала, когда в прошлом году он сделал тебе предложение.Она вспыхнула.– Ох, перестань ко мне с этим приставать, Джейни. Дэвид Хэйуорд старше меня не более, чем на год. Мы совершенно неподходящая пара. Я превратилась в старую деву пять лет назад и чувствую себя абсолютно счастливой в этом качестве.– Ну… – Я взяла ее под руку. – В любом случае надеюсь, что он повторит свое предложение.Элинор рассмеялась. Я впервые за много недель услышала ее смех и очень ему обрадовалась. Я надеялась, что скоро она полностью придет в себя, что в "Приют кречета" она вернется снова сильной и бодрой, что ее горе превратится в полную любви память. Тогда, возможно, она все-таки выйдет замуж за Дэвида Хэйуорда… Может быть, в меня тоже влюбится какой-нибудь симпатичный и интересный мужчина и захочет на мне жениться, и мы все вместе будем жить в "Приюте кречета", и все будет совершенно чудесно…Глупые мечты. По календарю Смон Тьанга мы вступили в год Водяного Зайца. За ним должен прийти год Деревянного Дракона, год, о котором говорила прорицательница в Галдонге. Но к этому времени я уже пять лет жила в Англии, а здесь не было места для прорицательниц и пророчеств кроме тех, о которых говорилось в Библии и сказках. Я давно забыла и думать о девушке с пустым взглядом, которая стояла перед верховным ламой Рильдом и смотрела в черную жидкость, произнося странные и зловещие загадки. ГЛАВА 8 Я сидела на Гусином холме, когда голос за моей спиной произнес:– Мисс Берр, я хочу сделать предложение. Вздрогнув, я оторвалась от воспоминаний, улыбнулась и сказала:– Предложение? О сэр, это так неожиданно. Почти все то время, которое мы были знакомы, Дэвид Хэйуорд поддразнивал меня притворными предложениями руки и сердца. Сейчас он стоял передо мной и держал на поводке своего большого серого коня Смоуки. Перед тем, как опуститься рядом на траву, он хлопнул Смоуки по крупу, отправляя его составить компанию пасущемуся Нимроду.– Привет, юная Джейни. Миссис Берке подсказала мне, где вас найти.– С каждой нашей встречей я становлюсь все старше, мистер Хэйуорд. Вам, пожалуй, стоит быть поосторожнее. Вдруг я скажу «да» на ваше предложение?Он рассмеялся, потом, склонив голову набок, задумчиво посмотрел на меня:– Ну… если я сделаю его еще один раз, знайте, что я говорю серьезно.Я уставилась на него.– Что вы такое говорите? Вы же отлично знаете, что жениться вы хотите на Элинор.Он развел руками.– Увы, этого не хочет она.– Попытайтесь еще раз.Усмехнувшись, он поднялся и протянул мне руку.– Пошли, Джейни.– Пошли? Куда?– О, я же забыл сообщить вам свое предложение. Я предлагаю вам отправиться на ферму Стэффорда и поговорить с одной из его коров, пока я буду вправлять ей матку.– Ах, вот оно что… Никакой другой молодой леди я не посоветовала бы вам делать подобное предложение, мистер Хэйуорд.– Они, разумеется, завопят и убегут прочь, так что не буду. Идете? Если вы ей скажете, она не будет сопротивляться, а для меня это очень важно.– Это снова Мэйбл?– Та же, что и раньше. У меня с ней отношения сложились не лучшим образом.– Ну, хорошо.Он помог мне подняться и стоял, ожидая, когда я подзову Нимрода и Смоуки.– Это несправедливо, Джейни, – сказал он, скорчив гримасу. – Я даю Смоуки пищу и кров, но он ни за что не подойдет ко мне вот так, если сам того на пожелает.– О, но ведь я обращаюсь к нему высоким стилем тибетского, и ему это льстит.– Вздор, – он помог мне сесть в седло. – Но должен признать, что это вздор, который действует.Мне нравился Дэвид Хэйуорд. Младший сын титулованного землевладельца из Линкольншира, он не нуждался в средствах, но оставил университет для того, чтобы пройти долгое обучение на ветеринара-хирурга только потому, что единственной целью его жизни было лечить животных.Спокойный, приветливый человек, он был со всеми вежлив, но ни с кем – почтителен. В первые же недели своей практики в Ларкфельде он узнал от Элинор, что у меня особый дар обращения с животными. Сначала, по его собственному признанию, он был полон скепсиса, однако при первом же удобном случае решил меня испытать. Я успокоила огромного эрделя мистера Сэнгфорда, совершенно обезумевшего от боли в пораненной ноге и никого к себе близко не подпускавшего. Я держала голову собаки, пока рана не была очищена, промыта и перевязана. Дэвид Хэйуорд посмотрел на Элинор и улыбнулся:– Вы были правы, Элинор. Девушка совершенно удивительна.– Вы тоже удивили меня, мистер Хэйуорд. Должна заметить, приятно.– Я польщен. Но могу ли узнать, чем именно я вас удивил?– Вы занимаетесь медициной. Большинство людей, занимающихся любыми видами наук, отказываются верить во все, что нельзя объяснить с помощью науки.– Должен признаться, я тоже скорее скептик, мисс Лэмберт. – Посмотрев на меня, он вдруг тепло улыбнулся. – Но когда я вижу демонстрацию способностей, которые наука не в состоянии объяснить, я заключаю, что наука еще недостаточно продвинулась для того, чтобы дать им объяснение.С тех пор редко проходило более трех-четырех недель без того, чтобы Дэвид Хэйуорд не попросил меня помочь кому-нибудь из его пациентов. Он был худым, жилистым и удивительно сильным человеком – я видела, как легко он управлялся с теленком во время трудных родов. У него были густые каштановые волосы, лицо – спокойное и довольно невзрачное. Но стоило ему улыбнуться своей теплой улыбкой, как оно становилось почти что красивым.Порой, когда я помогала ему во время лечения, мы могли работать вместе, не обмолвившись ни словом в течение часа, а то и больше. Элинор как-то сказала мистеру Лэмберту по этому поводу:– Так забавно, отец, наблюдать за этими двоими. Дэвид копошится со своими скальпелями и шприцами, а Джейни бормочет в ухо лошади свою тарабарщину, и впечатление такое, будто они вовсе не замечают друг друга. Можно даже вообразить, что они поссорились, что, впрочем, порой действительно случается. Они, когда начинают разговаривать, тут же вступают в пикировку.Это было верно, хотя раньше я об этом как-то не задумывалась. Слова Элинор вспомнились мне, когда мы легким галопом спускались по зеленому склону Гусиного холма, перейдя на рысь на дороге, которая вела нас на запад от деревни к ферме Стэффорда.– Дома все в порядке, Джейни? – спросил Дэвид Хейуорд.– Да, благодарю вас. Миссис Берке и Мэйз со всем отлично управляются.– И вы не чувствуете себя одиноко?– Ну, конечно, мне не хватает Элинор и все еще не хватает мистера Лэмберта, но одинокой я себя не чувствую. В течение дня я немало встречаюсь с людьми, а по вечерам, после легкого ужина в саду, обычно занимаюсь счетами или книгой Элинор. Иногда просто читаю перед тем, как лечь спать. У меня есть пишущая машинка, на которой надо перепечатать указатели для книги Элинор. Я с ней уже почти совсем освоилась.– Ну, а если проблема не в домашних делах и не в одиночестве, то что тогда вас беспокоит, Джейни?Несколько удивленная, я посмотрела на него.– А почему вы думаете, что меня что-то беспокоит? Он пожал плечами.– Я достаточно хорошо вас знаю, чтобы заметить, что вы нервничаете даже тогда, когда пытаетесь это скрыть. Кроме того, как-то вы мне сказали, что когда вам нужно как следует о чем-нибудь подумать, вы поднимаетесь на вершину Гусиного холма и сидите там в одиночестве. Я заметил вас там, еще когда ехал от фермы Стэффорда, и, думаю, вы ни разу не пошевельнулись, пока я пересекал долину.– О, но я просто вспоминала былое и мечтала. – Я колебалась, стоит ли говорить, но все же призналась: – И, пожалуй, правда, немножко волновалась из-за Элинор.– Вот как! – он бросил на меня быстрый взгляд. – И почему?– Наверное, просто мои обычные глупости. Она уехала недель на семь-восемь, и в течение первого месяца писала мне по два письма в неделю. Но потом ее письма стали… не знаю, как сказать. Какими-то странными. Совсем нехарактерными.– А что в них такого особенного?– Во-первых, они перестали быть регулярными, а, во-вторых, они какие-то обрывистые. Она начинает о чем-то писать, потом вдруг перескакивает на что-нибудь совершенно другое, так что иногда бывает даже трудно понять, о чем речь. О, я понимаю, что это звучит как ерунда, но я и в самом деле волнуюсь, мистер Хэйуорд. Еще до того, как ее письма изменились, она писала, что познакомилась с англичанином, который живет в той же гостинице, что и она, и как ни пытается она избежать его общества, он все время возникает перед ней. Впечатление, по ее словам, такое, будто ее преследует привидение. Она очень много шутила по его поводу, прямо как прежняя Элинор.Я, немного смущенная, остановилась, чтобы перевести дыхание. Решив высказать свои опасения, я буквально обрушила их на голову Дэвида Хэйуорда. Казалось бы, он должен был над ними посмеяться, потому что до сих пор я не назвала ни одной серьезной причины для беспокойства, да и не смогла бы ее назвать, но он довольно мрачно сказал:– Продолжайте, Джейни.– Потом ее письма становились все более чудными, словно она не в себе. Они сделались совсем короткими, и несколько раз она упоминала в них этого человека, но уже больше над ним не смеялась. Мне показалось, что они подружились. Потом она переехала из Триккалы в Коринф, но его продолжала упоминать, будто он по-прежнему находится с нею.– Она – не ребенок, – тихо промолвил Дэвид Хэйуорд. – Если она подружилась с мужчиной, значит, ей того захотелось.– Но Элинор не будет путешествовать с мужчиной! Я знаю, все говорят, что она ведет себя совершенно невозможным образом, что ей безразличны условности. В некоторых отношениях это действительно так, но в других она неукоснительно соблюдает все правила поведения. Ах, все это так трудно объяснить. Она говорит, что получает мои письма, но, по сути дела, не отвечает на них, словно не понимает, о чем я в них говорю. И потом… ее нет уже больше трех месяцев.Мы проехали рощицу и начали потихоньку подниматься к ферме Стэффорда.– Возможно, она влюблена. Это, полагаю, все и объясняет, – произнес Дэвид.Нащупав в кармане бриджей два листка бумаги, покрытых размашистым почерком Элинор, я, после некоторого колебания, протянула их ему.– Это последнее письмо, которое я получила от Элинор. Оно пришло около недели назад. Я взяла его на Гусиный холм, чтобы еще раз прочитать.Сделала я это в надежде найти в письме хоть что-нибудь, что могло бы меня успокоить и чего я, возможно, при первом чтении не заметила. Надежды мои оказались, однако, напрасны. Письмо гласило:
"Дорогая Джейни!Твое письмо я получила, кажется, в четверг. Надеюсь, у тебя все хорошо. Пока у меня нет никаких заметок, которые ты могла бы перепечатать на машинке. Почему я так мало работала на прошлой неделе? Или я вообще уже давно не работаю?Как глубок канал Коринфа! Как далеко внизу он находится! У меня закружилась голова, и я готова была броситься вниз с моста, но он держал меня под руку. Что мне делать?Все время стояла жара, и мистер Куэйл посоветовал мне отдохнуть, потому что я слишком много работала и переутомилась. Как тяжело взбираться на мыс Суньон, особенно в утренние часы.Живи хорошо, будь сильной и всегда оставайся самой собой, Джейни, всегда оставайся самой собой. Греция так прекрасна. Я отсутствую, по-видимому, уже очень давно и собираюсь вскоре вернуться. Пожалуй, это мне поможет.Сегодня вечером мы чудесно поужинали на крыше одной из небольших гостиниц. Дул легкий ветерок, было прохладно, играли греческие музыканты. Совершенно очаровательно, уверена, тебе бы тоже понравилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41