– Каждый новорожденный ребенок должен быть осмотрен специалистом. Всегда могут понадобиться специальный режим, диета для матери, мало ли что…
– Доктор Перрин не находит в этом необходимости.
– Я собираюсь переговорить сейчас с доктором Перрином, – сказала я.
В глазах миссис Тьюис мелькнула тревога.
– Разве вы считаете, что что-нибудь неблагополучно?
– Нет, нет, – солгала я. – Я нахожу только, что вам следует подождать с отправкой баркаса. Я прошу вас об этом.
– Если вы настаиваете… – сказала она.
Я заметила, что она озадачена и чуточку недовольна моим вмешательством. Разве это не показалось бы всякому немного дерзким со стороны чужой особы, к тому же, весьма возможно, даже «не леди?» Она искала каких-нибудь возражений, но единственное, что она нашла, было:
– Нельзя заставлять ждать нашего милого Дугласа. Я была слишком воспитанна, чтобы намекнуть, что «милый Дуглас» находит в это время достаточно развлечений. Через минуту я услышала шаги, приближающиеся к веранде, и, обернувшись, увидела сиделку и доктора.
– Здравствуйте, миссис Аббот, – сказал доктор Перрин.
Он был в халате и имел заспанный вид. Я начала извиняться, но он ответил:
– Так приятно увидеть новое лицо в нашей глуши. А тут сразу два новых лица!
Это звучало недурно в устах человека, которого только что оторвали от сна. Я постаралась ответить ему в тон:
– Мистер Перрин, миссис ван Тьювер писала мне, что вы недолюбливаете доморощенных врачей. Но, быть может, вы не будете протестовать, если я выступлю в качестве повивальной бабки? У меня было трое детей, и я не раз помогала другим производить на свет младенцев.
– Отлично, – улыбнулся он. – Будем считать, что вы дипломированная акушерка. В чем же дело?
– Я хотела спросить вас насчет глаз ребенка. Чтобы предотвратить возможность заражения, рекомендуется впускать несколько капель раствора ляписа.
Я ждала ответа.
– В этом случае не было никаких признаков заражения, – сказал он наконец.
– Очень возможно. Но ведь не нужно ждать, чтобы они появились. Вы не приняли этой предосторожности?
– Нет, миссис Аббот.
– У вас есть, конечно, раствор ляписа?
– Снова наступила пауза.
– Нет, боюсь, что нет.
Я невольно нахмурилась, будучи не в силах скрыть свое беспокойство.
– Доктор Перрин! – воскликнула я. – Вас приглашают, чтобы оказать помощь роженице, а вы забываете о такой необходимой вещи!
Вся любезность маленького человечка мгновенно улетучилась.
– Во-первых, – сказал он, – я должен напомнить вам, что я был приглашен вовсе не для того, чтобы принимать ребенка. На моей обязанности лежало наблюдать за состоянием здоровья миссис ван Тьювер до момента родов.
– Но ведь вы знали, что всегда можно ожидать случайности?
– Да, конечно.
– И не запаслись раствором ляписа?
– Сударыня, – сказал он сухо, – этим средством пользуются только в одном случае.
– Я знаю, – воскликнула я. – Но это необходимая предосторожность, которая применяется во всех родовспомогательных заведениях.
– Позвольте вам заметить, что я сам бывал в таких заведениях и немного знаком с их практикой.
Наступило молчание.
– Вы не возражаете против того, чтобы послать за ляписом? – спросила я наконец.
– Я полагаю, – ответил он с некоторым высокомерием, – что нам не помешает иметь его под рукой.
Я вспомнила о пожилой даме, которая в полном смущении следила за нами.
– Доктор Перрин, – сказала я, – если миссис Тьюис не будет иметь ничего против, я бы хотела поговорить с вами наедине.
Сиделка быстро удалилась, а миниатюрная леди выпрямилась с видом оскорбленного достоинства, но вдруг как-то сжалась и последовала за ней.
Я сообщила маленькому доктору все, что знала. Оправившись от первого впечатления, он заметил, что, к счастью, не видит никаких угрожающих признаков.
– А мне кажется… – возразила я. – Быть может, это только мое воображение, но мне кажется, что веки воспалены.
Я подержала ребенка на руках, пока он осматривал его. Он должен был согласиться, что некоторое основание для беспокойства налицо. Теперь от его профессионального достоинства не осталось и следа.
– Доктор Перрин, – сказала я. – Единственное, что нам остается, – это как можно скорее раздобыть раствор ляписа. К счастью, баркас здесь.
– Нужно немедленно послать его в Ки-Вест, – сказал он.
– А сколько времени это займет?
– Зависит от моря. В хорошую погоду нужно восемь часов для переезда туда и обратно.
Я содрогнулась. За восемь часов ребенок может ослепнуть!
Но нельзя было терять время на сетования.
– Кстати, о докторе Овертоне, – сказала я. – Не находите ли вы, что ему следует приехать?
Я намекнула даже, что мистер ван Тьювер вряд ли остановится перед расходами при таких обстоятельствах. В результате я не только убедила молодого эскулапа отправить доктору Овертону телеграмму, требуя его приезда, но и попросить госпиталь в Атланте прислать с первым поездом ближайшего специалиста по глазным болезням.
Мы пригласили обратно миссис Тьюис, и я смиренно извинилась перед ней за свое вмешательство. Доктор Перрин заявил, что он считает необходимым посоветоваться с доктором Овертоном и еще с другим специалистом.
В глазах тети Варины отразился испуг.
– Что это значит? – воскликнула она. – Что с нашей малюткой?
Я помогла доктору отделаться от всех ее вопросов вежливыми пустяками.
Бедная милая тетя Варина! Бедная старая леди! Сколько покровов и сентиментальных повязок сорвала с ее глаз судьба в эту ночь!
Я с трепетом продолжаю свой рассказ. Всю ночь мы провели над колыбелью ребенка. Через два-три часа маленькие веки настолько воспалились, что сомневаться дальше стало невозможно. Мы прикладывали попеременно то горячие, то холодные примочки, промывали глаза раствором борной и даже, придя в полное отчаяние, прижгли их медным купоросом. Но мы знали, что имеем дело с ядовитым гонококком, и не ждали больших результатов от этих мер. Через несколько часов из глаз начал выделяться гной, и бедный ребенок, не переставая, кричал от боли.
– О, что это? Объясните мне, в чем дело? – воскликнула миссис Тьюис.
Она хотела взять ребенка на руки, и, когда я быстро помешала ей сделать это, старая леди гневно обрушилась па меня.
– Как вы смеете?
– Ребенку нужен полный покой, – сказала я.
– Но я и хочу успокоить его!
И так как я продолжала противиться ее желанию, она разразилась бурей негодования.
– Да какое вы имеете право?
– Миссис Тьюис, – мягко сказала я. – Возможно, что у ребенка очень серьезная заразная болезнь. В этом случае вы сами можете заразиться ею.
На это она ответила истерическим криком:
– Мое бедное сокровище! И вы думаете, что я побоюсь заразиться чем-нибудь от него!
– Вы, может быть, и не боитесь, но мы боимся за вас. Если вы заболеете, нам придется ухаживать за вами, но одного больного больше чем достаточно.
Вдруг она схватила меня за руку.
– Скажите мне, что это? Я требую, чтобы вы сказали мне правду.
– Миссис Тьюис, – вмешался доктор. – Мы сами не знаем еще, в чем дело, и только принимаем меры предосторожности. Необходимо, чтобы вы не трогали ребенка и даже не подходили к нему близко. Вы ничем не можете помочь ему.
Его распоряжениям она подчинилась беспрекословно. Они говорили на одном языке и с той же изысканной вежливостью. Что за очаровательный южанин, подумала я, настоящий джентльмен, недаром Дуглас ван Тьювер так оценил его светские достоинства. Из устарелого южного колледжа, где он получил свое медицинское образование, доктор Перрин вынес столь же устарелое представление о гоноррее. И теперь ему приходилось знакомиться с новейшими открытиями в суровой школе опыта.
Необходимо было предупредить сиделку об опасности заражения, которой подвергались все окружающие. По-настоящему нам следовало иметь очки для защиты глаз, и мы то и дело обмывали руки раствором борной.
– Миссис Аббот, что это? – шепотом спросила няня.
– Эта болезнь имеет длинное название, – ответила я, – ophtalmia neonatorum.
– А чем она вызывается?
– Обычно виновником является мужчина, – сказала я. Может быть, это противоречило правилам этики, но слова вырвались у меня сами собой.
Спустя немного времени зараженные глаза превратились в две красновато-желтые воспаленные опухоли, и ребенок надрывался от крика. Пришлось наложить на глаза повязку, и я попросила доктора дать малютке немного опия, чтобы у нее не сделались от крика судороги. Бедная миссис Тьюис ходила по комнате, ломая руки и истерически всхлипывая. Доктор Перрин отвел меня в сторону.
– Мне кажется, что следовало бы объяснить ей, в чем дело.
Бедная, бедная тетя Варина!
– Все равно она рано или поздно поймет все сама, – продолжал он. – А так, по крайней мере, она поможет нам скрыть это несчастье от матери.
– Вы правы, – сказала я. – Но кто же скажет ей?
– Мне кажется, – заметил доктор, – что ей будет легче услышать это от женщины.
Итак, я стиснула зубы и, мягко взяв бедную женщину под руку, увлекла ее к двери. Мы, словно два заговорщика, тихо спустились с веранды и направились по дорожке к берегу. Дойдя до лодочного сарая, мы остановились, и я приступила к выполнению своей тяжелой задачи.
– Миссис Тьюис, вы помните, может быть, одно обстоятельство, о котором рассказывала мне ваша племянница. Перед самой свадьбой она просила вас разузнать некоторые подробности о состоянии здоровья мистера ван Тьювера?
Никогда не забуду выражения ее лица в этот момент.
– Сильвия рассказывала вам!
– Справки были наведены, – продолжала я, – но, по-видимому, недостаточно тщательно. Теперь вы видите перед собой последствия этой небрежности.
Глаза ее расширились.
– И расплачиваться за это будет ребенок.
– Вы… вы хотите сказать… – она запнулась, голос ее превратился в едва слышный шепот. – О, это невозможно! – И вдруг она разразилась негодованием: – Да понимаете ли вы, в чем вы обвиняете мистера ван Тьювера?
– Речь идет не об обвинении, – спокойно возразила я. – Теперь нужно считаться с фактами, и вы должны помочь нам как можно успешнее справиться с ними.
Тетя Варина вся как-то съежилась и согнулась передо мной, закрыв лицо руками. Я слышала, как она всхлипывала, бормоча бессвязные молитвы. Я взяла бедную женщину за руку и принялась утешать ее. Когда же, наконец, терпение мое истощилось от этого потока наивности, сентиментальности и всех прочих атрибутов южного романтизма, я сказала ей:
– Миссис Тьюис, вам необходимо взять себя в руки. Вспомните свой долг по отношению к Сильвии и ее ребенку.
– О чем вы говорите? – прошептала она.
Слово «долг» произвело на нее магическое действие.
– Что бы ни случилось, Сильвия до поры до времени не должна ничего знать. Если она узнает, то это может вызвать у нее лихорадку и стоить жизни ей или ребенку. Вы не должны даже приближаться к ней, пока окончательно не овладеете своим волнением.
– Хорошо, – пробормотала она.
В сущности, это была прекрасная женщина, но я мало знала ее и, думая только об опасности, грозившей Сильвии, с беспощадной жестокостью старалась возвратить ей благоразумие. Наконец я оставила ее одну на ступеньках лодочного сарая и направилась к дому. Как сейчас вижу эту маленькую фигурку, раскачивающуюся взад и вперед и тихо всхлипывающую. Никогда не встречала я ничего более жалкого и трогательного существа, странствующего по миру сентиментальности и неведения.
Я вернулась в дом. Мы боялись, чтобы ребенок не разбудил своим криком Сильвию, и завесили окна и двери комнаты одеялами. Затем уселись в этой жаркой клетке, молчаливые, дрожащие, посеревшие от ужаса. Часа через два к нам присоединилась миссис Тьюис. Она тихонько проскользнула в комнату и села у стены, не сводя своих испуганных глаз с меня и доктора.
К утру ребенок до того обессилел, что перестал кричать и только жалобно пищал. Первые проблески зари озарили наши измученные лица, склонившиеся над колыбелью. Я падала с ног от усталости, а между тем необходимо было собраться с силами, чтобы встретить самое худшее. Раздался стук в дверь. Горничная пришла сказать, что Сильвия проснулась и желает меня видеть. Я могла отложить на время наше свидание под предлогом усталости, но предпочла поскорее пройти через это испытание. Итак, я подтянулась и медленно направились в комнату Сильвии.
На пороге я остановилась, чтобы взглянуть на нее. Она была восхитительна. На лице ее играл легкий румянец после только что прерванного сна, и в глазах светился восторг от сознания величия своего подвига.
Я бросилась к ней, и мы заключили друг друга в объятия.
– О Мэри, Мэри! Я так рада, что вы приехали! – воскликнула она и продолжала: – О Мэри, не правда ли, что за прелестное дитя!
– Изумительный ребенок! – поддержала я.
– О, я так счастлива, я даже не мечтала никогда о таком счастье! У меня не хватает слов, чтобы передать вам, что я чувствую.
– Слов и не нужно. Я сама это переживала, – ответила я.
– Но ведь, правда, она прелестна? Скажите мне откровенно, разве это не так?
– Дорогая моя, – сказала я, – она до смешного похожа на вас.
– Мэри, – продолжала она, понизив голос, – мне кажется, что это разрешает все мои недоумения – все, о чем я вам писала. Я никогда больше не буду чувствовать себя несчастной. Мне просто не верится, что это правда, что я могла дать жизнь такому сокровищу. Ведь она моя! Я буду следить за тем, как станет расти ее маленькое тельце, буду заботиться о том, чтобы оно крепло и развивалось. Я буду помогать ее маленькому уму формироваться, буду наблюдать, как он распускается, разворачивая один за другим свои нежные лепестки. Я научу ее всему, что с таким трудом, бродя в темноте, узнала сама.
– Да, – сказала я, стараясь придать как можно больше уверенности своему голосу. Затем торопливо добавила: – Я очень рада, что материнство не разочаровало вас.
– О, это такое чудо! – воскликнула она. – Женщина, которая может чувствовать себя неудовлетворенной после этого, просто неблагодарное существо! – Она умолкла и через минуту добавила: – Мэри, теперь, когда она здесь, когда я вижу ее маленькое тельце, мне кажется, что она будет звеном между мной и Дугласом. Он должен будет признать ее право на жизнь, ее потребности, если до сих пор не хотел признавать моих.
Я согласилась. Так вот о чем она думала – звено между ней и мужем! Через минуту, когда няня показалась на пороге, Сильвия закричала.
– Дайте сюда ребенка! Где мой ребенок? Я хочу видеть своего ребенка!
– Сильвия, дорогая! – сказала я. – Вам нужно кое-что объяснить относительно вашего ребенка.
Она тотчас насторожилась.
– В чем дело?
Я с усилием рассмеялась.
– Ничего, дорогая, о чем стоило бы беспокоиться. Но у малютки воспалились глазки, то есть веки. Это часто бывает с новорожденными.
– Ну, и что же? – спросила она.
– Да, ничего. Только доктору пришлось положить на них немного мази, и у нее теперь не особенно привлекательный вид.
– Мне все равно, лишь бы это не было серьезно.
– Как я говорю, нам пришлось наложить повязку, и это придает малютке довольно непривлекательный вид. Кроме того, она плачет.
– Я должна сейчас же увидеть ее! – воскликнула Сильвия.
– Она только что заснула, лучше не беспокоить ее.
– Но сколько это будет длиться?
– Не слишком долго. А пока вы должны быть благоразумны и не тревожиться понапрасну. Это я попросила доктора наложить повязку, надеюсь, вы не станете бранить меня за это, а то я начну жалеть, что приехала сюда.
– Ах, вы моя милая! – сказала она, кладя свою руку на мою. – И как это вам пришло в голову приехать так неожиданно?
– Не спрашивайте, – сказала я улыбаясь. – Я и сама не могу объяснить. Так просто, соскучилась по вас.
– Но как удивительно, что вы попали сюда в такой момент, – заявила она. – Однако у вас скверный вид. Вы устали?
– Да, дорогая, – ответила я (как трудно было обмануть ее!). – Сказать вам правду, я просто ног под собой не чувствую. Видите ли, я попала в самую бурю и ужасно страдала от морской болезни.
– О, бедняжка! Почему же вы не легли отдохнуть?
– Мне не хотелось спать. Я была слишком взволнована всем, что нашла здесь. Я ехала повидать одну Сильвию, а застала двух.
– Ну, не смешно ли, до чего она похожа на меня? О, я хочу поскорее снова увидеть ее. Когда же мне принесут мою девочку?
– Дорогая моя, – сказала я, – вам нельзя волноваться.
– О, не беспокойтесь обо мне, я просто забавляюсь. Я так счастлива! Мне хочется все время держать ее в своих руках. Подумайте только, Мэри, мне не дают покормить ее вот уже целый день. Разве это правильно?
– Природа позаботится об этом, – сказала я.
– Да, но как вы можете с уверенностью сказать, что говорит природа? Быть может, ребенок из-за этого и плачет, а от слез у него распухли веки.
Сердце мое судорожно сжалось.
– Нет, дорогая, нет, – поспешно сказала я. – Вы должны всецело положиться на доктора Перрина в этих вещах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26