Благодаря такой методике, нахальству и настойчивости "богатство" Синюхина росло необыкновенно быстро.
Так продолжалось довольно долго. И Гарька был вполне счастлив: начав с десятка металлических кружочков и прямоугольников, он за какой-то месяц стал обладателем нескольких туго набитых значками коробок из-под монпансье. Гарьке казалось, что он ведет дело ловко и как никто хитро.
Обрабатывая очередного второклассника, Синюхин не заметил, что за его действиями внимательно наблюдает какой-то незнакомый верзила-парень. Довольный, что за "Отличника текстильной промышленности" ему удалось выторговать три значка с изображением диких зверей, Гарька пошел к выходу, но тут его окликнули.
- Ты хоть понимаешь, что делаешь? - спросил верзила.
- Что? Все меняются и я...
- Все-то все... Но ты меняешь значок "Отличника текстильной промышленности", это - государственный знак! Наградной! И такие знаки не подлежат реализации, то есть продаже, равно как и обмену. Подобные действия караются законом. - Парень говорил уверенно, и Гарька струхнул. Первая мысль была - бежать, но он не успел привести ее в исполнение.
- А ну покажи, что у тебя еще есть? - потребовал парень.
Они отошли в сторонку, и Синюхин раскрыл перед незнакомцем свои коробки. Тот быстро перебирал, словно просеивал, значки между пальцами, что-то мычал при этом и вдруг предложил:
- Пятерку за все хочешь?
- Какую пятерку? - не сразу сообразив, что речь идет о деньгах, удивился Гарька. До сих пор ему просто не приходило в голову продавать значки. Но он быстро сориентировался в обстановке и начал торговаться: Так если даже по гривеннику за штуку считать, тут и то больше будет, а есть значки и дороже...
- Дороже?! Сколько ты за них отдал? Налапошил маленьких, я не первый день за тобой наблюдаю! И еще торгуешься?
- Я вообще продавать не собирался, ты же предложил.
- Ладно, Босс мелочиться не привык - хватай семь рублей и слушай дальше...
Гарьке ужасно понравилось, что верзила назвал себя Боссом - это было как в заграничном кино; получить с такой легкостью семь рублей он не рассчитывал, и это тоже понравилось.
- Такой мурой - значочками, пуговками - для блезиру только заниматься можно. Несерьезная работа. Люди понимающие вот на чем дела делают, - и парень показал Гарьке, не выпуская из руки, орден Красной Звезды. - Видал? Четвертачок штука! Дело рисковое, кому попало не предлагают... Но ты соображаешь, как с пацанвы тянуть, а тут у половины собирателей дедушки и папаши кавалеры! Понял, что выменивать надо? Сумеешь, я приму, половина твоя, половина - моя...
Чем дольше продолжался разговор, тем более увлекательные перспективы разворачивались перед мысленным взором склонного к авантюризму Гарьки. И голова заработала в новом направлении.
- Слушай, Босс, - предложил он, - возьми семь рублей назад и отдай значки...
- Как назад? Что заметано, то заметано...
- Тебе же выгоднее. Как я без значков к пацанам сунусь? С этими дурачками надо обязательно меняться... Конечно, я могу новые значки наменять, но сколько времени уйдет - недели две или три...
- А ты хват, - сказал Босс, - соображаешь. Гони деньги.
Гарька отдал только что полученные семь рублей и стал обладателем половины своих богатств. Другую половину он не потребовал. Чутьем понял: чтобы войти в доверие, не надо.
- Чего ж ты свое имущество до конца не спрашиваешь? - удивился парень.
И, сам того не подозревая, Гарька ответил афоризмом, достойным ума куда более искушенного, чем его верткий, но еще не окрепший умишко.
- За науку платить надо!
Следующую встречу назначили на будущее воскресенье.
В этот день Синюхин притащил Боссу первые трофеи: медаль "За победу над фашистской Германией", медаль "За доблестный труд в Великой Отечественной войне" и юбилейную медаль в честь восьмисотлетия Москвы.
Босс побренчал блестящими дисками, ухмыльнулся и сказал:
- Медалист! Ну что ж... с чего-то надо начинать. Товар массовый трояк.
Если не считать беспокойных мыслей о хитроумных меновых операциях, которые должны были сделать его обладателем кучи орденов и медалей, жизнь шла своим чередом - Синюхин ходил в школу, с трудом высиживал на уроках, сдувал контрольные, хватал двойки, время от времени получал нагоняи от матери и мечтал о том дне, когда внезапно разбогатеет.
Богатство представлялось Гарьке довольно туманно. Как ни странно, но он не планировал никаких экстраординарных растрат - приобретения, скажем, проигрывателя "Сонья" или настоящих американских джинсов с фабричными кожаными заплатками. Ему рисовались толстые пачки денег. И мысленно он говорил кому-то невидимому - матери, Белле Борисовне или Игорю:
- Ну так как, может или не может Синюхин делать дело?
Пачки обыкновенных замусоленных трехрублевок, спрессованных в плотные брусочки, таинственно превращались в средство самоутверждения. Сказывалась в этом его личная ущербность или результат домашнего воспитания - мать не стеснялась считать при нем не только свои, но и чужие доходы - сказать трудно. Очевидно одно - он хотел этих пачек и как можно скорее...
В перерыве между уроками Гарька полез в ящик Игоря и обнаружил там среди тетрадок, учебников и прочего школьного имущества письмо. Не будучи человеком щепетильным, он, разумеется, сунул нос в чужое послание и установил бездну интереснейших вещей: во-первых, писала девица; во-вторых, ее звали Людмилой; в-третьих, она сообщала Игорю, что на некоторое время вынуждена исчезнуть; в-четвертых, намекала на возможность хорошо устроиться в жизни; в-пятых, просила Игоря сильно не расстраиваться...
И сразу Гарькина голова, занятая единственной заботой, заработала в определенном направлении.
Недели за две до этого он встречал Игоря с какой-то девчонкой... Мать говорила, Игорь закрутил... И возмущалась: с таких лет... куда родители смотрят...
Последнее время Игорь ходит невеселый... Тут что-то светит! Гарька даже вспотел от напряжения.
После уроков, подождав Игоря на улице, он пошел с ним рядом и как бы между делом спросил:
- Что-то давно не видел тебя с Людкой? Мировая девчонка!
- Ты-то откуда знаешь - мировая или не мировая? - подозрительно спросил Игорь.
- Чего не знать, когда все говорят: во, Петелин, девочку закадрил! Или я глухой, или я слепой?
- Все ты слышишь и все видишь. - И, совсем не собираясь откровенничать с Гарькой, Игорь все-таки сказал: - Все мировые, пока их в кино там или в кафе водят... и вообще...
- Наблюдается финзатруд?
- А ты что - выпишешь чек на тысячу долларов?
- Если тебе на самом деле нужны деньги, можем поговорить серьезно, сказал Гарька и повторил: с е р ь е з н о!
- И что ты мне предложишь?
- Можно выгодно забодать марки... У тебя же целый вагон этих марок.
Игорь даже остановился. Такая идея никогда не приходила ему в голову. Они расстались на лестничной клетке. Ничего еще не было решено, но у каждого созревал свой план.
План Игоря был прост и предельно ясен: если Гарька действительно поможет продать марки - марки, конечно, жалко, но что делать - он явится к Люське и потащит ее куда-нибудь... Куда? Впрочем, она, наверное, лучше знает, куда пойти, и они там посидят, поговорят, все выяснится.
"Посидят", "поговорят" - расшифровывалось в представлении Игоря по киноленте зарубежного происхождения - небольшой зальчик, музыка, непринужденный смех, рукопожатия, намеки... дальше воображение его не заносило, но и этого было вполне достаточно, чтобы настроение его заметно улучшилось.
План Гарьки был несравнимо хитрее и коварней, но, чтобы приступить к его выполнению, надо было прежде всего разыскать, и поскорее, Босса...
Стоило Боссу только увидеть Гарьку, он понял: Медалист с чем-то пришел! И это не значок мастера парашютного спорта и не еще одна юбилейная медаль. Что-то было в Гарьке на этот раз особенное - или самоуверенная походка, или нагловато прищуренные глаза, или усмешечка на губах...
- Привет, Босс! - сказал Гарька. - Есть разговор.
- Ты надыбал орден Победы? - усмехнулся Босс. - Или у тебя в заднем кармане лежит большой Железный крест с золотыми мечами?
- Есть подход к Золотой Звезде и куче орденов, - сказал Гарька и, выдержав паузу, добавил: - Говорю без трепа.
- Выкладывай.
- Так не пойдет. Задаток.
Босс даже опешил. Он с первого знакомства готов был признать некоторые способности за этим долговязым мальчишкой с рыскающими глазами, но таких - не предполагал.
- Ну, Медалист, ты меня поражаешь! Подо что ты хочешь получить задаток?
- Трусы в карты не играют, Босс. Я не торговался и не обиделся, когда ты мне поставил легкую клизму и отрубил половину значков? Признал: за науку надо платить...
- Сколько же ты хочешь с меня вытряхнуть?
- Косую.
- Ты ошалел, Медалист!
Босс не был психологом, он не был даже настоящим аферистом, так мелкая сошка, суетившаяся по темным уголкам, полууголовник, полушпана, падкая на легкие деньги. Уверенность Гарьки его озадачила. "А вдруг? Может, и не покупает?" - он расстегнул ремешок часов, сунул их Гарьке.
- Держи, наличных нет.
- Без наличных ничего не выйдет. Наличные обязательно нужны. - И, небрежно опустив часы в карман, объяснил: - Сначала придется за наличные взять марки.
- Какие марки?
- Слушай и вникай, - увлекаясь и играя роль босса, говорил Гарька. Был на свете летчик, Герой Советского Союза. Накрылся. Ясно? Остался сын. Сыну нужны деньги - четвертак, полсотни. Он хочет толкнуть марки. Берем. Скоро ему понадобятся еще деньги...
- Откуда ты знаешь?
- Женщина! А он пацан, нигде не работает, истратит и придет... тут мы и выйдем на отцовские награды. Приволочет как дважды два...
- Кто он?
- Сначала задаток...
- Так я же тебе часы отдал!
- А я что - отказываюсь? Отдал. Теперь гони четвертачок.
- Ну ладно. Если завтра вечером я сынка увижу, он получит за марки, а ты - комиссионные. Фамилия и адрес?
- Петелин.
- Того Петелина сын? - и Босс показал рукой в направлении памятника. - Откуда ты его знаешь?
- В одном классе учимся, на одной парте сидим, в одном подъезде живем.
- Так-так-так. Очень интересно. А ты хват, Медалист, и настоящий сукин сын. Ну ладно, рискнем...
Пока Гарька занимался своими делами, Игорь рассматривал марки, которые собирал давно и упрямо. И странное дело, сегодня пестрые бумажные квадратики с затейливыми изображениями зверей, диковинных растений, машин, с портретами выдающихся деятелей разных эпох и разных народов воспринимались им совсем по-другому, чем прежде. Вот эта серия авиапочты осталась от отца. Отец вообще-то не был коллекционером, но эти марки берег... Удивительно красивые монгольские марки Игорю подарила Ирина в день рождения... Эти - с портретами полярных исследователей, он выменял, когда учился еще в шестом классе... Все марки были как-то связаны с людьми, временем, событиями, но ни разу не приходило Игорю в голову связывать марки с деньгами.
В конце концов он отобрал два десятка картонов, на которых была выклеена почти вся коллекция, отложил в сторону авиапочту и конверты со спецгашением Северного полюса.
"Марки мои, - думал Игорь, - и никто не имеет права запретить мне делать с ними, что хочу". И хотя с точки зрения формальной логики рассуждение было безупречным, он все-таки испытывал неприятное чувство. "Хоть бы уж скорее, - думал Игорь, - и тогда..." А что тогда... Толком представить не мог.
Наконец Гарька сообщил: можно идти. Никем не замеченные, они выбрались со двора и направились к автобусной остановке. Там их ждал Босс. Протянув Игорю руку, верзила назвался, но имени его Игорь не разобрал. Они проехали остановки три или четыре, сошли, поплутали по развороченным улочкам квартала-новостройки, поднялись на третий этаж полузаселенного дома и позвонили в дверь стандартной, малогабаритной квартиры.
Хозяин оказался приветливым старичком, маленьким и чистым. Седые легкие волосы негустым венчиком обрамляли детски-розовую круглую лысину. И прозрачно-голубые глаза смотрели на окружающих с младенческой непорочностью.
- Попрошу, молодые люди, разуться, а то в нынешних домах полы не дай бог - умри - не отмоешь... Проходите...
Ступая друг за другом, посетители прошли в меньшую комнатку, видимо, личный апартамент старичка, и тесно расселись вокруг небольшого, заставленного книгами, столика.
Игорь огляделся: на старомодной тумбе стоял подсвеченный изнутри аквариум; в зеленоватой воде тихо вальсировали золотые хвостатые рыбки; по обеим сторонам окна, одна над другой, висели шесть клеток с канарейками; на шкафу, загроможденном чемоданами, теснились птичьи чучела. Игорь узнал дятла по длинному клюву, сову по большущим, янтарным глазам и сороку по белым перьям, остальные птицы были ему неизвестны.
- Прошу, - сказал старичок, достав очки, - показывайте...
Игорь развязал шпагат и выложил картоны на стол.
Старичок мельком взглянул на первый лист, на второй, одобрительно закивал головой и заметил:
- Очень-очень добросовестное и, я бы сказал, даже оригинальное оформление. Где делали?
- Что делали? - не понял Игорь.
- Расклейку, окантовку, так сказать, выставочный вид?
- Сам.
- Вполне индустриально, вполне. На старости - кусок хлеба, засмеялся старичок. - В клиентуре не нуждаетесь?
Тут Игорь перехватил явно недовольный взгляд долговязого парня, но не придал этому особого значения.
- Может, приступим? - не стараясь быть любезным и явно подгоняя старичка, сказал Босс.
- Приступим, приступим... Отчего не приступить, когда пришли. - И старичок стал рассматривать лист за листом, выписывая в тетрадку ровную колонку карандашных цифр.
Игорь не заглядывал в цифры, не прислушивался к словам.
- Так... юбилейная серия... с гашением, сорок копеек... эти по гривенничку - раз, два, три, виноват, тут брачок!.. четыре, пять, шесть, стало быть, пятьдесят пять копеечек... дальше...
Это продолжалось довольно долго, а Игорю и вовсе показалось, что прошла целая вечность, прежде чем старичок сказал:
- Ну-с, молодые люди, марок здесь на сорок шесть рублей, а как оплачивать оформление, признаться, не знаю, впервые встречаюсь... Думаю, по полтора рубля за лист будет не дорого и не дешево. Так что окончательная цена - пятьдесят два рубля.
- Дорого, - сказал Босс.
- Брать, не брать - дело ваше, а мне, извольте по обычаю, десять процентов за оценку, - сказал старичок и улыбнулся.
Босс протянул старичку мятую пятерку и велел Игорю:
- Заворачивай и пойдем.
Не очень соображая, куда надо идти еще, испытывая отвратительное чувство унижения и мечтая лишь об одном - скорее бы все кончилось, Игорь поспешно забрал коллекцию и, позабыв обуться, выскочил на площадку. Только ощутив холод грязного кафеля, проникший сквозь носки, он спохватился и вернулся за ботинками.
Они спустились во двор: впереди - Босс, следом - Гарька и последним Игорь. Присели в беседке. Босс закурил, поплевал и хмуро изрек:
- Живоглот. Что ты хочешь получить, - обратился он к Игорю, - только без запроса?
- Не знаю. Ваш специалист сказал...
- Сказал, сказал! Он и пять тысяч может сказать. Ему что?
- А ты сколько предлагаешь? - спросил Игорь, по-прежнему думая - хоть бы уже все кончилось.
- Любую половину.
- Значит, двадцать пять?
- Хорошо считаешь. По арифметике пятерка? Двадцать пять минус пять, и пояснил: - Пять с тебя, пять с меня - твоему дружку, комиссионные. Идет?
- Ладно, - сказал Игорь и, хотя он понимал, что отдает марки за бесценок, отказаться уже не мог...
И, только получив две сложенные пополам десятки и оставшись один на улице, он вдруг совершенно отчетливо понял: не нужны ему эти деньги и никуда он не пойдет, и Люська не нужна, раз написала такое письмо... И вообще ничего не нужно...
С чувством полной отрешенности от окружающего мира он тащился через весь город пешком, едва соображая, что же происходит.
Раньше больше всех он злился на Ирку. Для чего она пишет эти дурацкие записки? Подумаешь, какой-то Лабрюйер изрек: "Кто терпеливо готовился в путь, тот непременно приходит к цели". Вот пусть, раз такой умный, и идет куда надо.
Потом он стал злиться на мать. Как ей только не надоест каждый день спрашивать: "Когда, скажи на милость, ты наконец возьмешься за ум?"
И в школе ему все время начитывали, начитывали и не верили - ни когда он врал, ни когда говорил чистую правду...
Тут он вспомнил о Кариче, готов был и его мысленно расчехвостить, но вдруг, совершенно для себя неожиданно, понял - вот единственный человек, к которому у него нет претензий.
Вавасич заставил Алешку с ним заниматься, Белле Борисовне выдал, будь здоров как, перед матерью заступался, позволил машину водить...
Это открытие неприятно поразило Игоря. Он стал старательно припоминать, а в чем все-таки можно было бы упрекнуть Карича... Тогда, после суворовского, чуть по шее не врезал? Но ведь и стоило. Со двора вытолкал, когда из-за машины крик поднялся... и тоже стоило.
Рассуждая таким образом, Игорь дошел до главного универмага и остановился перед яркой витриной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30