– Пенни! В чем дело?
Он чувствовал, как учащенно начинает биться его сердце.
Она внезапно вскочила, поддав ногой стул, на котором сидела.
– Ничего не влезает! – выкрикнула она. – Ничего! – Глаза ее пылали яростью, лицо исказилось жалкой гримасой. – Толстая, безобразная корова – вот я кто! – Она захлюпала носом. – Ненавижу этого ребенка! Посмотри на меня! – Голос Пенни поднялся до визга, слезы покатились по щекам. – Ненавижу его! Слышишь? Ненавижу! Ненавижу! – Она заколотила по животу кулаками. Рот ее искривился от боли. – Ненавижу его! – Удары становились все сильнее. – Ненавижу!
– Пенни!
Патрик прыжком перемахнул комнату и схватил ее за руки, отведя их назад. Она вскрикнула от боли, но он не отпускал ее руки. Ногти вонзились ей в кожу.
– Что ты делаешь! Опомнись!
Вся кровь бросилась ему в голову, он задыхался от гнева и страха.
– Пенни! Не смей больше!
Он видел ее смущение, но не помня себя держал ее за руки в ужасе за их будущего ребенка.
Он не знал, что делать, чувства его разрывались между гневом и жалостью. Наконец он отпустил ее. Она рухнула на пол и продолжала рыдать.
– Не надо плакать. – Он опустился на колени рядом с ней. Гнев испарился. – Пенни, пожалуйста, давай я тебе помогу подняться. Он помог ей добраться до кровати, усадил, обнял за плечи.
– Прошу тебя, не надо плакать, – приговаривал он.
Она стряхнула его руку.
– Я знаю, что отвратительна тебе, – сказала она сквозь слезы. Голос ее звучал по-детски жалобно. – Я безобразна. Ты поэтому со мной не спишь.
Он вздохнул и вновь взял ее за руку.
– Пенни, мы ведь это уже обсуждали. Ты спросила, не мешаешь ли мне спать, и сама предложила, чтобы я перешел спать в другую комнату.
Она прекратила плакать.
– И совсем ты не безобразна. Ты прекрасна. Я сотни раз говорил тебе, как ты симпатично сейчас выглядишь, разве нет?
Она сидела опустив голову и размазывала по щекам слезы, которые капали на нейлоновую комбинацию.
– Пенни, послушай меня.
Он взял ее лицо в ладони, чтобы видеть ее глаза. Кожа ее покраснела, нос распух, и она пыталась спрятать от Патрика свое лицо.
– Пенни, теперь самое важное в нашей с тобой жизни – ребенок. Ты понимаешь? Ты несешь за него ответственность, мы должны обеспечить его безопасность.
Говоря это, он вновь почувствовал, как в его душе подымается страх. Он понимал, что сейчас она не успела принести ребенку никакого вреда, но кто знает, на что она способна!
– Пенни, ни в коем случае нельзя так лупить себя по животу, даже если ты сильно разнервничалась.
Он понимал, что голос его звучит слишком резко, и в душе ругал себя за жесткость, но ничего не мог поделать с собой. Она опять начала потихоньку всхлипывать.
– Пенни, пойми меня, я хочу помочь тебе.
– Нет, ты меня не понимаешь! Куда тебе!
– Понимаю, честное слово!
– Нет! Ведь это мне приходится таскать это пузо день и ночь. Меня тошнит круглыми сутками… А ты – ты даже не хочешь прикоснуться ко мне! – выкрикнула она, отойдя к окну.
Патрик нежно обнял ее.
– Успокойся же, Пенни. – Он погладил ее по спине. – Ты не права, сама знаешь, что не права.
Она понемногу расслаблялась, плач прекратился. Так кончалось всегда. Ей никогда не доставляла удовольствия близость с ним, она была холодна и неотзывчива в постели, но ей требовалось это для самоутверждения. Это было для нее как лекарство для больного.
Она нежно поцеловала его в губы.
– Ты ведь хочешь меня, правда? – прошептала она.
– Конечно, – солгал он. Он взял ее за руку и отвел к постели. Она села и стала ждать, чтобы он раздел ее.
– Конечно, хочу, – повторял он. – Конечно.
Во время обеда Патрик, бросив взгляд на сидевшую напротив него Пенни, увидел на ее лице румянец. Она оживленно беседовала с новым министром здравоохранения и Чарльзом Хьюитом. Голос ее звучал чисто и звонко. Он поспешил отвести глаза, чтобы его не вовлекли в их разговор. Как быстро она оправилась после утренней встряски, подумал Патрик, как бодро и весело она сейчас выглядит, как остроумно и иронично течет ее речь! Он незаметно посмотрел на ее бокал. Минеральная вода. Во всяком случае, похоже на это.
Миссис Дунн подала знак, что готова подавать кофе. Пенни не любила дирижировать такими вещами, поэтому он на свою ответственность объявил, что в гостиную сейчас будет подан кофе. Потом встал и сказал, что пойдет за сигаретами. Разговор за столом продолжился без него.
По дороге в кабинет Патрик почувствовал, что сильно устал. Хотелось по крайней мере на несколько минут уйти от разговоров о политике, сплетен и подкалываний. Поскрипывание дубовых полов в тишине старого дома действовало на него успокаивающе. Как хорошо побыть одному. Он налил себе виски из бутылки, которую хранил в запертом бюро, и сел за стол. Десять минут в его распоряжении.
Леди Маргарет по пути из столовой в кабинет брата остановила миссис Дунн.
– Задержитесь с кофе на несколько минут, миссис Дунн.
– Но, мистер Девлин…
– Я знаю, что сказал мистер Девлин, но мне кажется, что лучше минут десять повременить. Хорошо?
Голос леди Маргарет звучал резко, она была явно не в духе. Патрик не ведает, что творит: подавать кофе сразу после обеда! У гостей неминуемо будет несварение желудков!
Не постучавшись, она вошла в кабинет и остановилась возле стола.
– Что, нынче уже не принято стучать, прежде чем войти в чужую комнату? – спросил Патрик.
– Да брось ты эти формальности, – ответила она, берясь за бутылку. – Позволишь?
– Если настаиваешь.
Он подождал, когда она нальет себе в стакан, и отхлебнул своего виски. Маргарет присела рядом с ним на стул.
– Пэдди, – тихо начала она, – нам надо поговорить.
– Вот как?
Он одним глотком допил свой виски и налил еще. Ее присутствие раздражало его, и он не считал нужным это скрывать.
– Как дела с Пенни?
Леди Маргарет решила начать с нейтральной темы.
– Она старается держаться.
– Сегодня она прекрасно выглядит.
– Приятно слышать от тебя.
– Послушай, Пэдди, хватит подкалывать друг друга. Неужто нельзя хоть раз поговорить серьезно, как прежде?
– О чем?
Ему не хотелось уступать.
– Какая разница о чем! Меня беспокоит, что наша дружба дала трещину.
Патрик поднялся с места.
– Неужели?
Он направился к двери. Она так и не дала ему расслабиться. Уж лучше вернуться за стол.
– Пэдди, погоди! В самом деле, почему ты так изменился ко мне?
Он круто развернулся.
– Ну, ты даешь, Маргарет! Ты что, в самом деле не понимаешь, что произошло? – В голосе его зазвучала горечь. – Все мои добрые чувства к тебе давно улетучились. А почему – я думаю, на этот вопрос ты сможешь ответить сама.
– Но Пэдди…
– Что, Пэдди? Чего тебе еще надо? Я у тебя как комнатная собачка, послушно выполняющая все команды. Вот и сейчас, стоило тебе захотеть – и все наши влиятельные друзья собрались у меня за столом. Так что не стоит хитрить, Маргарет.
Он снова повернулся к двери.
– Выключи свет, когда будешь уходить, – сказал он ровным тихим тоном и вышел.
Пенни довольно легко одолела спуск по лестнице и только чуть покачнулась, когда ее нога достигла нижней ступеньки. Она схватилась за перила и удержала равновесие. Потом дохнула себе в ладонь, чтобы проверить, не пахнет ли от нее алкоголем, и, тихонько стукнув в дверь, вошла в кабинет мужа.
– Пенни! Я думал, ты уже спишь!
– Нет, я… – Она застенчиво улыбнулась. – Я подумала, что ты захочешь пойти наверх вместе со мной.
Он поднялся.
– Садись, простудишься в этом пеньюаре.
– Да нет, мне тепло. Так ты идешь? Миссис Дунн я отослала домой.
– Правильно, она здорово сегодня намаялась. Пенни, ты ступай, я скоро подойду. Надо кое-что доделать.
Она прислонилась к стене, чтобы чувствовать себя уверенней на ногах.
– А утром нельзя закончить?
Ему нужно было хоть немного побыть в одиночестве. Еще одну притворную любовную сцену ему сейчас было не выдержать.
– Если я сделаю эту работу сегодня, – попытался умиротворить ее Патрик, – у меня будет больше времени утром. Я проведу его с тобой. Разве плохо?
Она кивнула.
– Ладно, хорошо.
Она восприняла его слова как очередной повод избавиться от ее общества.
– Значит, до завтра.
Она ждала, что он подойдет поцеловать ее, но он остался где был.
– Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, Пенни, – улыбнулся он.
В его голосе ей послышалось облегчение. Закрыв за собой дверь, она спустилась по лестнице, крепко держась за перила.
Вернувшись в спальню, Пенни заперла дверь и залезла в постель. Она знала, что Патрик сегодня сюда не придет. Протянув руку, она взяла со столика бутылку с этикеткой минеральной воды и, откупорив, приложила к губам. По телу сразу разлилось тепло. Бутылка упала на пол.
Закрыв глаза, она представила себя стройной и прекрасной, в черном бархатном платье, с фамильными брильянтами на шее. Она танцевала, смеялась, и все восхищались ею и аплодировали. Она танцевала с Патриком, а может быть, с отцом или Ричардом. Неважно, кто был ее партнер, важно, что он любил ее, она чувствовала себя с ним надежно и тепло, она была всеобщей любимицей. Она улыбнулась, подняла бутылку и сделала еще глоток.
Какая же я умница, думала она, глядя на этикетку. Минеральная вода! Она уже порядочно набралась за сегодняшний день, и буквы плясали у нее перед глазами. Она захихикала. Через пару минут она отхлебнула еще, и бутылка снова выскользнула у нее из рук. Ей было хорошо, тепло, легко и уютно, хотелось спать. Странно, что этот ребенок сейчас не пихается ножками. Она натянула на себя одеяло и повернулась на бок.
Она плотно закрыла глаза, пытаясь отогнать от себя видение Патрика, которое вдруг возникло перед ней. Вскоре ее сознание обволокло черным плотным туманом, и лицо мужа растворилось в нем. Она забылась тяжелым пьяным сном, стирающим из памяти все.
32
Прелестная июльская погода продолжалась всего два дня, а потом зарядил противный холодный дождь. Он лил беспросветно целыми часами, небо безнадежно задернуло тучами, сильный ветер наносил все новые и новые тяжелые, наполненные влагой облака. Близился август, и короткому английскому лету пришел конец.
Патрик свернул на подъездную аллею дома и остановился напротив гаража. Выскочив из машины, он, прикрываясь портфелем, взбежал на крыльцо, в холле снял плащ, стряхнул с него капли дождя и крикнул Пенни. Ответа не последовало, и он отправился на кухню, где застал миссис Дунн, в одиночестве стряпавшую обед.
– Привет! А где миссис Девлин?
Она оторвалась от стряпни.
– Привет, мистер Девлин. Миссис Девлин уехала обедать с друзьями. Сказала, что вернется часика в четыре. Не желаете ли отобедать?
– Давайте что есть.
Он вынул из холодильника картонную упаковку апельсинового сока.
– Не хотите?
– Да, спасибо, – улыбнувшись, ответила она.
Патрик налил два стакана, один протянул миссис Дунн и сел в кресло возле стола. Ему хотелось поболтать, а миссис Дунн всегда с удовольствием слушала, не то что Пенни.
– Вы знаете, – начал он, – просто беда с этим закрытием больницы. – Он вздохнул. – Очень много недовольных. Дело в том, что эта больница рассчитана на оказание самой первой помощи, а все, что требует дальнейшего лечения, переходит в ведение больницы общего профиля в Кроули. Однако затрат эта местная больничка требует огромных, бюджет их просто не выдерживает. Даже не знаю, как быть – с одной стороны, люди хотят, чтобы больница в Мортоне осталась, с другой – денег на ее содержание взять неоткуда. Тупик, словом. – Патрик отхлебнул сока. – А Пенни сказала, с кем она обедает?
– Нет, к сожалению
– Ну ладно. – Он поднялся из кресла. – Пойду набросаю несколько писем, а потом будем обедать. Вы не могли бы принести мне обед в кабинет, раз уж придется одному есть?
– Разумеется. Минут через десять все будет готово.
– Хорошо.
Он вышел из кухни, но за порогом остановился.
Весь день у него было беспокойно на душе. Возможно, из-за этой проблемы с закрытием больницы у него состоялась серия весьма неприятных разговоров на эту тему. Ему даже не хотелось идти в кабинет, и он помедлил, думая, не вернуться ли ему в общество миссис Дунн.
– А писем сегодня не было? – спросил он, чтобы потянуть время.
– Ой, я совсем забыла! Утром прислали покупки из магазина Джона Льюиса. Я велела все сложить наверху в маленькой спальне. Прошу прощения, собиралась сразу вам доложить, да из головы вылетело.
– Ничего страшного. – Настроение Патрика быстро улучшилось. – То есть, наоборот, здорово! Это мебель для детской. Знаете что, вы мне принесите еду в маленькую спальню, наверх, ладно?
– Конечно!
Миссис Дунн очень радовало отношение Патрика к будущему ребенку.
– Не беспокойтесь, как только будет готово, я вам принесу.
– Спасибо.
Заботы насчет больницы, неприятности с местными властями и прочее отступило, и Патрик заторопился наверх, перепрыгивая через две ступеньки, чтобы поскорей покопаться в присланных из магазина вещах, первом приобретении, сделанном для будущего ребенка.
В середине комнаты на полу стояло три огромные картонные коробки, завернутые в зеленую с белым бумагу, традиционную упаковку фирмы Джона Льюиса. Возле стены стояла сложенная кроватка.
Патрик разорвал бумагу, нашел инструкцию и, устроившись на полу, углубился в ее изучение, сверяя перечень предметов с содержимым коробок. Потом он нашел перочинный нож, разложил детали на полу и рассмеялся, представив, как смешно, должно быть, он выглядит со стороны – тридцатипятилетний мужчина, словно ребенок, играющий конструктором. Решено: сегодня он ничем больше заниматься не станет, а соберет все это детское приданое и сделает Пенни сюрприз.
Он оглядел комнату с ослепительно белыми стенами, прикинув, куда что надо поставить, как детская будет выглядеть, когда они украсят стены яркими картинками, которые уже были закуплены. Сначала надо развесить картинки, а потом поставить кроватку. Он принес клей, и, оставив в комнате все, как есть, решил сначала перекусить и переодеться, а уж потом приняться за дело. От дурного настроения не осталось и следа. Подготовка дома для будущего жильца наполняла его радостью.
Он вдруг вспомнил, что понятия не имеет, куда делись его старые брюки и свитер, которых он не видел с тех пор, как они переехали в этот дом. Придется порыться в шкафах. Он решил начать с их общего с Пенни шкафа в спальне. Если там нет, придется рыскать по всему дому, Пенни не такой человек, чтобы класть каждую вещь в известное место.
Прошло уже минут пятнадцать, как Патрик начал поиски, но они так и не увенчались успехом. Он уже обыскал их общий шкаф, свой собственный, гардероб Пенни и теперь решил заглянуть в шкафчик под лестницей. Миссис Дунн уже подала ему обед, но он, раздраженный этой глупой неувязкой, забыл про еду.
Став на колени, он выдвинул нижний ящик шкафа и посветил себе карманным фонариком. В глубине ящика стояла большая коробка, а рядом – полиэтиленовый мешок и какой-то сверток. Ну наконец-то, подумал Патрик. Вот ведь куда задевала!
Он подтянул к себе коробку, чтобы удобнее было вытащить сверток. В коробке что-то зазвенело. Он удивленно открыл ее и заглянул внутрь. Там была водка. Целый ящик водки – четыре полные бутылки и семь пустых. Загашник алкоголика.
Он непонимающе уставился на бутылки. Постепенно до него стал доходить ужасный смысл увиденного. Мысль о том, что она сделала с их неродившимся ребенком, согнула его пополам. Его пронзила нестерпимая боль. Потом в нем поднялась ярость. Такой сильной ярости он не испытывал никогда, ему казалось, что она сейчас задушит его. Как она могла? Сука, повторял он, тупая сука, сука.
Он почувствовал себя сокрушенным, будто из него выжали остатки жизненных сил. Он хорошо знал, как алкоголь влияет на плод. Собрав в кулак всю свою волю, он еле сдерживался, чтобы не начать крушить все вокруг. Он знал, что ее нельзя винить, ведь это болезнь.
Он пытался заставить себя здраво оценить ситуацию. Сколько это продолжалось? Сколько из этих бутылок она выпила? Когда? Почему? Его мозг пытался справиться с этими вопросами, но в голове упорно стучало: мой ребенок! мой ребенок! мой ребенок!
Ему наконец удалось собраться с силами и стать на ноги. Шатаясь, он дошел до ванной. Там его вывернуло наизнанку.
Упершись головой в холодную эмаль ванны, Патрик пытался представить себе, как же все это было.
Он вспомнил некоторые характерные детали: ее тяжелый сон, утреннее полукоматозное состояние, неспособность сосредоточиться на чем-либо, приступы истерии, периоды апатии. Он вспомнил и то, что надолго оставлял ее одну, нарочно избегал ее общества, потому что оно было для него невыносимым. Вспомнил, как пытался с головой уйти в работу, чтобы забыть об окружающем. Только теперь становилось ясно, что в случившемся виноват и он сам.
Он открыл кран с холодной водой и стал плескать себе в лицо, покуда не почувствовал, что к нему возвращается ясность мысли. Он вытерся полотенцем и пошел в спальню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47