Он поймет, что она жива, что знает о его решении и благословляет. Тогда все будет гораздо проще...
Он столь пристально всматривался в пыльное, слепое окно на десятом этаже, что померещилось ему огненное свечение в глубине комнаты и знакомый силуэт у занавески. Нет, не померещилось - это было, было! Что за бесценный подарок - прощальный знак!
- А ведь у вас ее нет! - крикнул он Анатолию, стоя у дверцы, ведущей в нутро башни. - Маргарита свободна!
- Шагай! Лестница надежная, - подтолкнул Максима в спину конвоир, получивший, очевидно, инструкцию не слишком церемониться с вещателем. Согнувшись, он втиснулся в овальный проем и стал подниматься вверх. Лязгая о ступеньки тяжелыми, окованными металлом ботинками, следом шли парни. Ни лиц, ни имен стражников он не запомнил. Роботы, бездушные марионетки. Или все же - живые люди? Чьи-то сыновья, женихи... Служат, выполняют приказ. Если заговорить, попробовать объяснить, умолять о помощи...
"Прекрати! - приказал он себе. - Действуй точно, быстро. И не думай, только не думай. Мысль хитра, она будет стараться найти уловку, что бы спасти шкуру. Представь, что ты не один, что держишь за руку Маргариту. Вот так - сильно и нежно. - Максим стиснул кулаки, впиваясь ногтями в кожу. Сожмешь рукоятку и саданешь изо всех сил. Лезвие достанет сердце. Все произойдет мгновенно. Другого выхода нет".
В бункере было темно и тесно. Ударившись головой о металлический потолок, Максим опустился в кресло, сосредоточил внимание на пульсирующей красная лампочке. До начала сеанса оставалась минута - целая вечность.
"Какая огромная жизнь и сколь велик дар чуда - глаза Маргариты в автобусе - родные глаза, по которым так долго тосковал и вдруг нашел! Наши луга, озера, елки... наши ночи и вечера, венчание на закате, танго у печи с крутящимся у ног Лапой, завитки стружек в Маргаритиных волосах, ее ладонь в малиновом соке, ее теплые губы, растрепанные ветром, напоенные травами волосы, касание быстрых легких рук... Вся она - моя! Мое тепло, мое дыхание, моя жизнь... Жизнь! Господи, как не хочется уходить..."
- Тебе подключаться! - клешня конвоира сжала плечо.
Тонко и пронзительно засигналил датчик. Максим погладил ладонью панель. Умная машина. Хитрая машина. Соблазн, великий соблазн... Как жутко хотелось изменить мир! И что же ты собирался вещать миру, мыслитель? Что Анатолий, его хозяева, те, кто затевает бойни и растлевает слабых духом - в сущности, добрые люди? А обманутым, измученным, преданым ты посоветовал бы запастись смирением? Что ты вообще понял о жизни, мыслитель? - Все самое главное: любовь, Маргарита! Вот то самое ПОРУЧЕНИЕ, которое получил ты, входя в этот мир. Оно огромно, оно вмещает все - что удалось понять, почувствовать, угадать и о что знает только душа... Именно поэтому ты не можешь поступить иначе. Не можешь стать маленьким, подлым, грязным, а значит - не имеешь права спастись. Живи, любимая. Где бы я ни оказался - я буду рядом. Я есть и останусь частью тебя. Нас невозможно разлучить. Знай это так. Да святится имя твое..."
Максим надел шлем и сжал в кармане рукоять ножа. Голос Лиона, прорезался откуда-то из глубин подсознания: "На десятой минуте сеанса Храм взлетит на воздух...Самоликвидация уничтожит аппарат...Программные блоки разрушаться, если погибнет твой мозг... Аварийный люк не заперт...Не заперт... Не заперт..."
"Спасибо, Ласик. Теперь все совсем просто... Давай же, парень! Пора! Прочь с дороги, Гнусы! Может я и слабак, но я все-таки убегу от вас!" Максим рванулся с неожиданной силой, отшвырнув кресло и стража, ударом ноги распахнул запасную двери и оказался в металлическом люке, за которым свистел ветер и не было ничего, кроме смерти...
Не дожидаясь стальной хватки охранника, он выпрямился и шагнул в пустоту. В ушах засвистел ветер, гранит набережной устремился навстречу, как разъяренный хищник, готовый поглотить жертву.
Что-то ударило его в грудь и потащило в верх, в сторону, опаляя восторгом и ужасом. Под ногами поплыла золотая шапка Храма, мощно и переливчато ударили колокола...
Значит, вот ты какая, обыкновенная смерть....
Глава 29
- Извините, экселенц, мне надо идти... Надо что-то немедленно сделать... Он зовет меня! - Маргарита вскочила и бросилась к двери. Тревога была сильной и острой, словно приступ безумия.
- Маргарита Валдисовна, куда вы! - окликнул Роланд гостью.
- Н-не знаю.. Мой муж... Мой любимый в опасности!
- И поэтому вы собираетесь выбежать в таком виде средь бела дня на Красную площадь? Сядьте, - Роланд указал на стул. Маргарита подчинилась. Может, что-то хотите сказать на прощание?
- Я благодарна вам...
- Благодарны?!
- Возможность отомстить - большая роскошь для слабого... для того, кто не умеет смириться. Спасибо.
- И вы больше ничего не могли бы пожелать?
- Многого, экселенц, очень многого... Но я не в праве просить вас.
- Пожалуйста, говорите без стеснения, потому что помощь предлагаю я, произнес Роланд.- Мне известно, что абстрактное справедливое возмездие и казнь, осуществленная лично, не одно и тоже. Вы проявили недюжинное мужество в расправе с врагами. Я хочу наградить вас.
Маргарита вздохнула и твердо сказала:
- Я не хочу быть избранной. Пусть шанс стать ведьмой получит каждая, которая продолжает верить в чудо, когда никто уже не может помочь.
Роланда недоуменно пожал плечами:
- Стать ведьмой? Это давно практикуется, милая моя. Вы были просто не в курсе.
- Не стервой, а ведьмой, - уточнила Маргарита. - Сильным существом, способным отстоять свою правоту. Свою и тех, кто дорог.
- Но это, полагаю, не совсем то, что вам сейчас совершенно необходимо,- прищурился Роланд, прислушиваясь. - Вы разрываетесь между общественным и личным, упорным желанием облагодетельствовать человечество или спасти свое счастье.
Батон поспешил исправить оплошность Маргариты:
- И далась она вам, эта всеобщая справедливость! - он приложил лапу к сердцу. - Поверьте, светлейшая, вещь совершенно эфемерная. - Он с полупоклоном обратился к Роланду:
- Я бы лично, экселенц, посоветовал ходатайствовал насчет лечение королевиной сестры в смежном департаменте. Поправить девочке в голове кое-что чудотворцам раз плюнуть. - Кот достал из-под скатерти рентгеновский снимок и посмотрел на свет. - Сквернейшая штука. Пусть хоть пальцем пошевелят, благодетели фиговы. Тем более, что статистика самоисцеления у них явно страдает даже среди чистейших праведников. Что ни праведник - то непременно доходяга. Причем, подобного нельзя сказать про тех, кто наоборот... - разговорился кот.
- Это в самом деле возможно!? - Маргарита надеждой взглянула на Роланда.
- Я лично такими проблемами не занимаюсь и ничего не могу обещать за других. Идея Батона, пусть он и хлопочет.
- Благодарю вас, прощайте, - Маргарита направилась к двери. С опущенной головой, окаменевшая, несчастная.
Роланд возник на ее пути, пристально вгляделся своим пронзительно-пустым глазом. Для чего склонил голову к плечу, как мудрый ворон.
- Ваши просьбы не в счет. Первая касается человечества, вторая не в нашей компетенции. Что вы хотите для себя? Ведь хотите же, я прекрасно вижу
Маргарита кивнула, набрала полную грудь воздуха и, глядя в насмешливое узкое лицо, отчетливо, как заклинание, вымолвила:
- Я хочу, экселенц, чтобы ко мне сейчас же, сию секунду, вернулся мой любимый.
Тишина замерла в комнате и в ней медленно, чинно пробили двенадцать раз Куранты.
- Вот! - подняв палец, Роланд прислушался. - Двенадцать - и ничего! Ничего, а!? - он расхохотался с мальчишеской легкостью и свита знала, что это означает редкое и совершенно подлинное ликование.
- Ничего! - в один голос со значением подтвердили Шарль и Батон.
Тут в комнату ворвался ветер, тяжелая занавеска на окне сбилась в сторону и среди торопливых, взъерошенных туч показалось солнце. На паркет лег золотой луч света, а в нем появился Максим в сопровождении Амарелло. Явление это было похоже на галлюцинации умирающего от щекотки - смешное и трагическое присутствовало в нем в равной мере. Коренастый крепыш в алом мундире был чуть выше локтя исхудавшего, нетвердо держащегося на ногах мужчины. Не стоит и говорить, что первый напоминал шута и черта в одном лице, а второй - снятого с креста Иисуса. В русых волосах надо лбом ясно обозначились седые пряди, вокруг провалившихся глаз залегла синева, на скуле багровела широкая ссадина, а во взгляде появилась такая скорбь, что у Маргариты замерло сердце.
- Доставил выпаденца! - перевел дух клыкастый. - Надо сказать, не верил, когда вы твердили, что интеллигенция такая тяжелая. Едва не уронил. - Он покосился на оторопело застывшего у окна посетителя, - изволил сигануть прямо из головы статуи.
Маргарита простонала, подбежала к Максиму и прижалась к нему. Она произносила только одно слово, бессмысленно повторяя его:
- Ты...ты...ты... - и долго сдерживаемые слезы ручьями бежали по ее лицу.
- Не плачь. Пожалуйста, - отстранив ее, Максим вгляделся в полные слез и отчаяния глаза. - Успокойся. Все страшное позади. Мы вместе, вместе... значит, это возможно? Мы уже по ту сторону?
- Нет, нет! Мы живы. Тебя спасли, Макс. А это... Это друзья.
Шарль ловко и незаметно пододвинул Максиму стул, и тот опустился на него, а Маргарита беззвучно осела на ковер, прижалась щекой к коленям возлюбленного, закрыла глаза.
- Да, - заговорил после молчания Роланд, - Этому человеку пришлось не сладко, - и кивнул Батону: - Элексир по твоему рецепту был бы весьма кстати.
Батон подал чашу, на поверхности которой бегали языки голубого пламени. Максим взял ее, осушил одним махом, как лихой гусар, и выпрямился, разминая плечи.
- Ну вот, это другое дело, - одобрил Роланд. - Теперь поговорим. Кто вы такой?
- Желанная добыча для мерзавцев. Простак. Безумец, страдавший манией величия. Да теперь все равно... - он тревожно прислушался. - Ведь ничего не произошло, там, на улице?
- Храм цел, - сказала Маргарита и торопливо объяснила Роланду: - Он недопустимо честен и легковерен. Сегодня это называют глупостью. Максим стал отшельником, чтобы не делать ошибок. Ведь он хотел помочь всем...
- Мы имеем дело с распространенным здесь умопомешательством. Абсолютное отсутствие здорового эгоизма, - Роланд покрутил в руке и бросил в камин книгу в красном переплете. Огонь уже трудился над полным собранием сочинений И.В. Сталина, сваленным на полу. - Чревато неприятнейшими последствиями в государственных масштабах.
- Максим знает это! Он отказался от своего изобретения, он писал о том, что произошло с людьми, прошедшими школу гибельных иллюзий. О тех, кто жил в этом Доме - корабле из прекрасного будущего, - горячо защищала любимого Маргарита.
- Дом стал клеткой, в которой содержались откармливаемые для пиршества сатаны жертвы. Гигантская, комфортабельная кормушка Кремля. Власть пожирала сама себя. Каннибализм - профессиональное заболевание тирана. Чем сильнее власть, тем губительней аппетит, порожденный страхом. Того, кто более непреклонен и стоек, пожирают в первую очередь, -торопливо уточнил Батон, бросая в топку остальные тома сочинений Гнусарилиссимуса.
- Да, не вегетарианские были времена, - Роланд посмотрел на сидящего с опущенной головой Максима. - Возлюбленного королевы, насколько мне известно, тревожит проблема выживание Дара в условиях прожорливой власти.
- Это мучительный вопрос. Все они... - Максим мотнул головой, - все, кто строил этот Дом, сочинял веселую музыку, снимал фильмы, писал - были наделены светлым Даром, призванным воспевать радость счастливого бытия. Они стали создателями гигантского иллюзиона, скрывавшего кровавую мясорубку. Одни шли на компромисс с совестью осознанно, другие - убеждая себя в правоте. В правоте служения сильной власти. Они утешали себя тем, что творят во всю мощь отпущенного дара и создают нетленные, вневременные ценности...
- Самогипноз, - определил Батон, занявшийся уборкой помещения на скорую лапу. - Это же кошмарное бедствие, экселенц! Любой талантливый интеллигентик, которого вот так подпирает страсть к самовыражению, легко превращается в приспешника тирана. И спокойно принимает из его рук заслуженные дары.
- Ну, вот еще! - обиделся Шарль, отдыхавший в кресле с задумчивым и печальным видом. - Совсем не спокойно, а с чувством глубокого удовлетворения. А поселившись в золотой клетке, заливается соловьем, да с каким вдохновением! Иным "мастерам" и вовсе нужен нож у горла, что бы ощутить радость бытия и воспеть ее во всю мощь. Они вовсе не способны творить на воле, теряют в условиях свободы творческую потенцию.
- Вот и выходит, что песня громче у того, кому удалось вытолкнуть кляп. Дар расцветает в страданиях - в неволе, в сделке с совестью, под дулом пистолета. А прекрасные, самые возвышенные и чудные мечты произрастают на хорошо удобренной кровью почве, - все больше сникая продолжил рассуждения Максим.
- Совершенная истина! - Батон заботливо смахнул хвостом пыль со спинки стула гостя и поправил ковер у его ног. - Скажу больше: Благополучие нуждается в допинге мерзости и трагизма. Кошмарная же реальность порождает творцов оптимистического, прекраснодушного иллюзиона. Парадокс, нонсенс, абсурд.
- Ловушка Гнусов. В нее угодили лучшие. Тот, кто строил Дом, разрушал Храм, и те, кто ненавидел этих созидателей. Тот, кто пел, зажмуриваясь изо всех сил, и тот, кто видел западню... - мучительный вопрос застыл во взгляде Максима.
- И чего тут не ясного? Все абсолютно понятно: надо учить Устав, оживился Амарелло. - Там сказано - "в любых обстоятельствах проявлять бдительность и стойкость в масштабе себя". Блюсти то есть, свою ответственность. Допустим, на конкретном примере. Вот он, выпаденец значит, вовремя раскрыл гнусные планы противника. Но не захотел подчиниться и поэтому прыгнул вниз. Стойкость и бдительность налицо. При этом - и себе удовольствие и другим подарочек.
- Вы ценой своей жизни спасли святыню. Или объект покаяния - как будет угодно, - торжественно обратился Роланд к гостю.
- Объект покаяния? Нет... - Максим закрыл глаза и медленно покачал головой. - Я спасал себя. Свободу выбора, право победить, свою совесть, свою любовь.
-Именно так мы и поняли! - в один голос отозвалась свита.
Максим оглядел присутствующих:
- Я догадался, кто вы.
- А я, по странной случайности, наслышан о вас, мой друг. И вот ведь удивительно - сразу по двум направлениям - как о создателе сатанинского прибора и авторе вот этого, вполне человеческого сочинения, - Роланд поднял руку ладонью кверху и тотчас в ней оказалась зеленая папка. - Вашу рукопись я использовал в качестве справочного материала, разбираясь в здешней ситуации. - Орлиным взором он очертил пространство квартиры, дома, набережных, площадей. - Признаюсь, "враки-мраки" - мой излюбленный жанр. Вы ведь копались в прошлом неспроста. Родство родством, но требовалось доказать себе необходимость отказа от работы над универсальным аппаратом всеобщего совершенствования, верно? Боялись повторить путь Жостова, ринувшегося в революцию, стать добычей Гнусариев. Славный вы приклеили им ярлычок! Но, надо признать, в общих чертах, сориентировались в расстановке сил на вселенской арене правильно и сделали верные выводы. Что и подтвердили своим поступком.
- Моя рукопись не завершена, - смутился Максим, - она ничего не проясняет, не дает ответов. Это всего лишь моя попытка понять... Но никак не...
- Не эпохальный труд, - вы хотели сказать. - Помог Батон. - Да, вы не Солженицын, уважаемый сочинитель. И в этом нет беды. Надо смотреть правде в глаза: наличие тигров не отрицает существования котов. Каждый хорош по-своему и каждый мурлычет своим голосом.
- Но я не Мастер! - горячо возразил Максим. - Мое изобретение погибло, книга очень, очень скромна...
- Об этом не вам судить. Вопросами рангов и пиететов занимается специальная комиссия Отдаленного времени, - пресек его терзания Роланд и орлиным взглядом обвел свиту. - Я хочу, что бы все сейчас хорошенько запомнили основные результаты нашего визита: миссия ненависти и мщения осуществлена в самых скромных масштабах, как и дозволено наблюдателям. А к спасению Храма мы не имеем никакого отношения. Его спасла настоящая, вечная и верная любовь. Именно то, о чем я советовал вам поразмыслить в новогоднюю ночь. И что не имеет никакого отношения к нашему департаменту. Увы...
Свита застыла, ловя каждое слово экселенца - он формулировал официальную версию случившегося.
- А я все ждал, когда рванет запрятанная нами под землей взрывчатка, - с простодушным удивлением объявил Амарелло.
- Другого ты ждал! - буркнул кот, дернув клыкастого за полу мундира. Ишь как в окошко кинулся спасать сего спасителя. И что это здесь все спасители? Может, поели чего?
- Мщение - наша обязанность! - выпалил Амарелло вытянувшись во фрунт. - Я мстил заговорщикам, а следовательно, пришлось обезвредить их соучастника. Я правильно поступил, экселенц?
- Разумеется!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64