Отсидел парень свое совершенно по глупости - за других более сообразительных отдувался. Понял, почем фунт лиха и когда здесь капитализм начался, ударился в торговый бизнес. Крутился как заводной, завел магазинчик свой, "мерседесом" прибарахлился, семейство кормит. Но поумнел не до конца, то есть не только людям верит, но и партнерам в бизнесе. А они что, святые? Должны были прислать нашему бизнесмену партию секенд-хенда из Америки. Дорогого, качественного. Получили здесь багаж, распаковали... - Батон заметил печаль на лице шефа и поспешил утешить: Ничего страшного, экселенц! Ни грамма героина, никакой там сектантской литературы. Кальсоны, экселенц. Бельишко мужское то ли армейского, то ли тюремного производства. Бывшее в употреблении, к тому же. И вот я подумал: не повезло мужику! И многие так подумали. Многие горестно всплеснули руками. А он обрадовался! Эк, говорит, судьба мне подфартила! Нагрузил полный багажник своего "мерса" американским бельишком и двинул прямо в родные пенаты, в Матросскую тишину, не к ночи будет помянута. Роздал исподнее тамошним клиентам. Говорит, такого праздника в этом учреждении еще не было. Не поверите, экселенц, плакал, когда рассказывал! Ну Шекспир прямо какой-то или Бетховен - так просветляет! Бывают же и в здешней жизни высокие моменты. Нельзя отрицать, нельзя... А после этого дела на душевном подъеме спонсировал наш благодетель издание весьма полезной книги под названием "Как выжить в современной тюрьме".
- Издали?
- Лежит в холле экселенц. Двести экземпляров и три коробки с кальсонами.
- И что ж он у тебя просил?
- Да ничего не просил! Презент гуманитарному фонду. Это удивительный случай истинного благодеяния экселенц, в котором я принял личное участие. Батон смахнул слезу.
- Изящный подарок. Весьма, весьма кстати! - неожиданно повеселел Роланд. - Ты вот что, милый мой, позаботься, чтобы к 17 августа всему руководству гуманитарного фонда "Музы" был доставлен подарочный комплект кальсоны и эта книга с дарственной надписью и лучшими пожеланиями. Подпись наша - неразборчивая.
- Хорошую память о себе людям оставим, - просиял Батон.
- А то ведь здесь о бандитах и позаботиться некому, - едва заметно подмигнул зеленым глазом Роланд. Батон, ободренный похвалой, важно прошелся по комнате.
- Вижу, у тебя что-то еще? - Роланд кивнул в направлении черкески, висевшей совершенно не кстати на витом шнуре парчовой портьеры. В газыре торчала алая гвоздика. - Дамы?
- Женщины, - смущенно признался Кот. - "Женщины в театре". - Он протянул экселенцу визитную карточку. - Правда, одна из них была мужчиной.
- Что за бред! - Роланд рассмотрел карточку. - Творческое объединение. Актеры?
- Полагаю, лучшие из них. Красивые и сильно стараются то, что другими нагажено, разгрести. Ну, помочь людям своим искусством.
- Это как? Массовые действа на улицах и площадях?
- Ах, экселенц, зачем же на улицах? Они собирают единомышленников работников, значит, сцены и идут туда, где они нужнее. В больницы и госпиталя к сильно раненным, которым совсем уже не до чего. И веселят их! Напоминают, что все это - жизнь, а в ней не все совсем плохо. Причем, совершенно бескорыстно. Я думаю, экселенц, это очень трогательная и поучительная история.
- Если трогательная и бескорыстная - значит, что-то просили.
Кот опустил глаза, сраженный проницательностью экселенца, - просили. Они видели Амарелло по телевизору и были потрясены. Говорят - он очень жизнеутверждающий и сразу понятно, что интеллигентный. То есть денег за выступление требовать не будет. У них все без денег выступают, даже мужчины.
- Хм... Постановка вопроса у этих "Женщин", в самом деле оригинальная: отдавать бесплатно. То есть - дарить.
- Дарить самое святое! - горячо подхватил кот. - Свое искусство... Но насчет Амарелло я отказал.
- Полагаю, на этот раз его актерская карьера не успеет развернуться.
- Но я все же помог! Позвонил Бермудеру и намекнул, что раненные сполна хлебнули лиха и совсем забыли в госпиталях, как выглядит вкусненькое. Он плакал от счастья и отвалил "Женщинам в театре" полгрузовика самых первосортных конфет.
- Выходит, встречи местного населения с нашим фондом дают воспитательный эффект, - Роланд вздохнул. - Вот мы уже исправляем нравы. Искореняем пороки - попахивает святостью.
- И ничуть, экселенц! Какая святость - обыкновенная порядочность и то - в гомеопатических дозах - капля меда в бочке дегтя. Беспорядок везде, экселенц! Скажу больше: не только на земле, но и в наших высших департаментах - страшная неразбериха. Все чертовски запуталось! - Батон присел у ног патрона, подобрав кольцом хвост. И принялся старательно вылизывать лапу, растопыривая розовые пальцы. - Я сам временами теряю голову. Скажите на милость, с чего тогда на рынке вступился за торгаша?
- У тебя хорошее сердце, мальчик.
- Ха! Парадокс чистейшей воды! - пройдясь лапой за ухом, кот кивнул на горящий вдоль стены девиз: "Ненависть - моя обязанность. Мщение - моя добродетель". Определите, пожалуйста, точно, кого я должен ненавидеть? Вопрос на засыпку, экселенц.
- ЕГО врагов, - прозвучал полный смирения ответ.
- Ага! - обрадовался Батон, поймав Роланда на узком месте. - Выходит, мы все же работаем на НЕГО!
- Мы - центристы. Мы посередине между плюсом и минусом, между добром и злом. Мы - антикаррозийная прокладка. Состоя в воинстве Антибога, мы пользуемся его оружием, действуем его методом, то есть злом. А парадокс заключается в том, что этим самым злом мы защищаем добро! Ведь ОН добрейший и сострадательный, запрещает насилие и сопротивление, ОН увещевает страдальца подставить вторую щеку, обиженного - смириться. ОН полагает, что таким образом остановит разрушения, искоренит порок! Упрямство, потворствующее размножению зла. Ведь понимает, что ситуация нуждается во вмешательстве!.. - разгорячившись, Роланд шуганул кота и широкими шагами заходил по комнате. - Понимает же! А поскольку сам не желает пачкать руки в качестве ассенизатора, очищающего мир от нечистот, авгиевы конюшни должны разгребать мы. Вот и решай, на кого мы работаем. Роланд рухнул на диван и распорядился: - Пододвинь зеркало. Сегодняшняя прогулка в подземелье подействовала на меня угнетающе. Полемический пафос и никакого аппетита. Скажи Амарелло, что бы не хлопотал с ужином. Зелла пусть заварит мой чай. Пыльца корнишонов, цикута и побольше ирландского мха.
- Неслабо она сегодня приложила этого хмыря! Видать, настрадалась здесь, бедолага. Такой сексапильный поцелуйчик - м-м-а! - кот чмокнул собранные щепотью пальцы. - Куда там Шарон Стоун. Клиент сразу вырубился. А вас, экселенц, я не очень понимаю - собрались Храм защищать? Грудью пошли на Пальцева: "откажись, подлец, от своих гнусных замыслов!" Это показалось мне несколько не последовательно.
- Уходи... - поморщился Роланд. - У меня от шерсти аллергия. Как только соберешься сеять разумное, доброе, вечное, то обязательно кто-нибудь отсоветует... И морда у тебя на редкость нахальная.
- Порода такая, - вздохнул Батон. - Как пишут в объявлениях кошачьих клубов - "детское выражение лица"! От помойников мы далеко ушли. Не те времена. - Важно переступая на задних лапах, кот двинулся к двери. Шерсть - густой набивки, плюшевая!
- Постой. Ты вот сам, в качестве юного мстителя, как понимаешь Пальцев наш или не наш?
- Сволочь он. Котов не любит. Никого, кроме себя.
- А Храм - чей объект? - тоном въедливого экзаменатора загонял кота в угол экселенц.
- Чего ж тут думать - как и все здесь - пополамный. Наживается на его горбу сволота, вроде Альбертика и Федула. И будут наживаться впредь. У... я б этих попов! - Батон изогнул спину и сделал боковую боевую стойку. Совершил пару мягких скачков по комнате и с урчанием, обмякнув и подобрев, пристроился у колен Роланда. - Но ведь с другой стороны, церковь кого-то просветляет? Просветляет, я лично видел. Нельзя отрицать. Нельзя.
- Это с одной стороны - с людской, и с другой, то есть - с ЕГО. Поскольку Его Храм. А с третьей что, с нашей?
- С нашей, полагаю, сие строение - объект охраняемый. Мы ведь тут зачем? Памятники истории восстанавливаем. Клад вон совсем задарма отрыли, Батон вдруг стал серьезным и обратил на экселенца почтительный взор: Можно выразить сомнения, учитель? Вот ведь получилась двусмысленная ситуация: нейтрализуя Пальцева, мы спасаем Храм, а следовательно, работаем на наших идейных противников. Не сомневаюсь, вы хорошо продумали интригу и намерены что-то предпринять для сохранения авторитета. Интересно, что именно? Простите, учитель, мою назойливость.
Роланд усмехнулся:
- Будем считать, что меня ловко подставили. И повздыхаем - умные там головы, в ЕГО департаменте. Сформулировали неразрешимую дилемму: либо прояви терпимость и всепрощение, что само по себе для меня отвратительно, пригрей, значит, гада на своей груди и гнусному его делу содействуй. Либо ликвидируй его и тем самым - сохрани Храм. За это маршальские погоны и орден в ЕГО департаменте, между прочим, полагается. А в нашем - пожизненное освобождение.
- Вот я и думаю, а что нам больше всех надо? Неужели у них тут не найдется героя, способного взять благородную миссию спасения святыни на себя? Нет энтузиастов-мучеников? Вы же тогда не зря показывали нам скульптуру говорили, что делаете ставку на настоящую, вечную...То есть на то, чем одаривает ОН!
- Ты хороший ученик, - Роланд предостерегающе поднял руку: - Но тсс! Довольно разговоров. И никаких дебатов в свите. Я рассчитываю на ваше понимание. Спасибо. А теперь ступай, мне надо ознакомиться с последней информацией.
- Если что, я рядом, - Батон неслышно покинул гостиную.
В засветившемся перед Роландом зеркале появился кабинет Пальцева в "Музе". Полулежа в кресле с компрессом от уха до уха, шеф смотрел "Новости" и одновременно беседовал с двумя людьми. Беседовал странно. Одним из посетителей был Бася Мунро, другим - депутат Перманентов. Даже из далекого заэкранья пахнуло невообразимым смешением аромата духов "Кензо", исходящего от окутанного шелками голубого кимано Баси и дымом папирос "Астра", пропитавшим мятый грязно-серый костюм парламентария. Удивленно тараща глаза, Пальцев категорически открещивался от соучастия в деятельности "прогрессистов" и даже с возмущением отрицал, что имеет хоть какое-то представление о генераторе. То есть изображал довольно талантливо крайнее непонимание, а точнее - приступ депрессивного психоза с частичной амнезией.
- К Кленовскому. Все вопросы к господину Кленовскому. Я сложил с себя полномочия и по состоянию здоровья, вынужден срочно отбыть на лечение заграницу. Гибель жены, хроническая болезнь сердца, эта варварская акция на кольцевой! Да кто же тут выдержит! - он со слезами на глазах прижал руки к груди: - Поверьте, родные, в голове сплошная перестройка. К тому же... Альберт Владленович подманил посетителей и, опасливо озираясь, шепнул склонившимся: - Мне только что сугубо конфиденциально сообщили из ООН, что некая Фаина Каплан, стреляла в Ильича! - Достав смятый носовой платок, Пальцев скрыл под ним искаженное рыданиями лицо. Присутствовавший при страдальце отец Савватий, спешно выпроводил визитеров, сокрушенно бормоча:
- Сами видите, дети мои, на Бога одна надежда. Дело дурдомом пахнет.
Лишь только за посетителями захлопнулась дверь, Пальцев вскочил, отбросив компресс и голосом тамады, объявляющем тост юбиляра, воскликнул:
- Запрягай коней, Федул. Мэр ждет меня!
...- Вот стервец! - Роланд переключил изображение в зеркале и снова разжег кальян. В стеклянном овале замелькали, побежали косые волны и вырисовалась мрачная картина: темный бункер на верхушке металлической трубы. Если не знать, то и не догадаешься, что труба с винтовой лестницей располагаются в чреве гигантской статуи, а нечто подобное бронированному ботискафу находиться у нее в голове. Светящаяся же во тьме щель амбразуры ни что иное, как приоткрытый рот легендарного баса. В щель направлен хобот стоящего на возвышении аппарата. Видны кнопки, клавиши, огоньки, бегающие на пульте. За пультом сидит мрачный головастик с разбитым лицом и дыбом стоящими рыжими патлами. Он ковыряет тестером в мудреном шлеме, оснащенном пучками проводов, антеннами и светящимися датчиками. Над рыжим, внимательно следя за процессом усовершенствования шлема, склонился другой - с ехидно-стервозной насмешкой на красивом арийском лице.
- Готово, - рыжий отложил инструменты. Напялил шлем, прислушался. Есть сигнал!
- Я должен убедиться, что все сделано как надо, - Осинский протянул руку к панели аппарата. - Ты правильно вывел контакты?
- Не трогайте! Избави Бог! - защитил телом панель необычайно бледный до желтизны, с пятнами бурых ссадин на помятом лице Ласкер. И поспешно снял шлем. - Все взлетит к чертям собачим! Объясняю еще раз. Шеф сформулировал задачу так: после завтрашнего происшествия начнется серьезное расследование. В процессе дознания эксперты должны с определенностью установить, что именно включение аппарата послужило детонатором. А следовательно - взрыв произошел по вине заговорщиков-конструкторов и главного террориста Горчакова. Я сделал все. Все, что бы погубить дело своей жизни, лучшего друга, себя лично. - Он развел короткими руками. - Или теперь еще велите самоустраниться?
- Уже ни раз внушали тебе, пытливый ты наш гений, что твоя личная безопасность гарантируется. Через тридцать минут после того, как здесь рванет, ваш самолет поднимется в воздух, синьор Паоло Эразмио, гражданин Мексики. Если не рванет - самолет поднимется без тебя, покойник. А мистеру Горчакову все равно ничего не светит. Ему из этого дела с прибылью не выпутаться. Твой же личный, шкурный интерес состоит в том, что бы он пока ничего не заподозрил. Ручаешься, что мозгляк не догадается? Не успеет смекнуть, что аппарат напрямую соединен с взрывателем? А, храбрый ты наш? блондин занес кулак. Сидящий в кресле втянул голову в плечи и прикрыл ладонями темя.
- Ручаюсь! Если уж он согласился провести завтра сеанс, то не с целью уничтожить Храм. Макс уверен, что здесь все будет чисто. Иначе он подключаться не станет, - рыжий просительно взглянул на арийца: - А то ведь я могу поработать тут и сам. Вам ведь на самом деле не нужен никакой сеанс. Вам нужен взрыв. Я готов все устроить на высшем профессиональном уровне.
- А вот нам ты вовсе не нужен. Нужен мотивированный злоумышленник. Досье на Горчакова получилось клевое. Не отмажется, все сходится: шизанутый фанат, свихнувшийся на собственных неудачах. Делу нужен полновесный козел отпущения.
- Я, я - полновесный козел! - глаза Ласкера округлились и еще сильнее подались из орбит. Такое обычно происходило с ним в моменты спонтанного озарения. Лион поспешно надел шлем, включился глазок таймера.
- Эй, что за шутки, сука! - сжал его плечо Оса.
- Отцепись, вша. Последний раз проверить надо. Ведь сам говоришь, если система не сработает, мне крышка.
- Можешь не сомневаться. Заметил, как аккуратно тебя вторые сутки пасем? Помочиться и то в компании ходишь. А вмазал я тебе пару раз так, от большого чувства.
- Ша! - Лион положил руку на клавишу. - Смотри и запоминай действия: Горчаков одевает шлем, подключается, начинает думать. На десятой минуте под воздействием радиосигнала срабатывает таймер. Храм взлетает на воздух... И тишина, - спохватившись, технарь указал на овальную дверцу в камере. - Вон там аварийный люк, его запирать нельзя. Если задраиться наглухо, радиосигнал может не пройти к взрывателям. Усек? Ошибетесь - пеняйте на себя. - Ученый с вызовом посмотрел на стража и снял шлем: - Я сделал, все, что мог.
... Роланд поморщившись, отключил зеркало и взял дымящуюся чашку, которую поставила на сандаловый столик Зелла. Она стояла в позе ждущей распоряжений горничной из хорошего дома. И нарядная наколка в пышных волосах, и белый передник были на горничной. Но кроме этих кружевных лоскутов, да ботинок с высокой шнуровкой, ничего больше не скрывало прелестей смуглого тела.
- Видела? Все поняла? - не взглянув в сторону чертовки, осведомился Роланд.
- Разумеется, экселенц. Рыжего изобретателя загнали в угол, заставили подключить к аппарату взрывное устройство и лишили всякой возможности связаться с другом. Я говорила вам, экселенц, что это плохая компания.
- Думаешь, лишили возможности? - нахмурился Роланд. - Ступай, чай отличный. - Он откинулся на подушках и мечтательно закрыл глаза. Там, в башне человек с глазами ехидного садиста не мог, конечно, разгадать хитрость рыжего коротышки. А Роланд не мог не услышать, как одев шлем, несчастный ученый послал другу SOS. Он вложил в короткое сообщение крик своей израненной совести.
Неплохой, собственно, аппарат придумали московские друзья!
Глава 21
Сумерки окутали комнаты, бледно светились прямоугольники окон, по карнизам стучал дождь.
Маргарита стояла у окна, скованная ожиданием. Час уходил за часом, все ярче светился купол Храма в лучах прожекторов и золотился большой витой крест.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64