– Я лишь хотела, чтобы все стало на свои места, – оправдывалась Фрэнсис. – Ради тебя, ради Клио… надо знать правду.
– Это не вернет… ее мне… И ничто не вернет…
Колокольчики, подвешенные на двери, прозвенели нечто приветственное и ласкающее слух, когда Фрэнсис вошла в уютную кофейню. Это было явно гостеприимное и приятное место. Дым от дорогих сигарет и запах жаренных на хорошем масле пончиков не раздражал обоняние.
Несколько мужчин, сидевших у стойки, не обернулись на вошедшую женщину. Некоторые были облачены в форму больничного зеленого цвета и, несмотря на поздний час, видимо, завтракали, лишь недавно освободившись от дежурства.
Фрэнсис обвела взглядом помещение, и тут же из-за одного из угловых столиков поднялся мужчина средних лет и приятной внешности. Они сделали по шагу навстречу друг другу.
– Доктор Прескотт?
Мужчина кивнул. После приветственного рукопожатия они уселись на мягкие банкетки за стол.
– Я уже заказал себе кофе. А что будете вы?
– От кофе не откажусь. – Фрэнсис почувствовала себя легко и свободно. Ей здесь понравилось, несмотря на следы майонеза и горчицы, оставленные предыдущими посетителями на еще не вытертом официанткой столике.
– Не воротите особо нос, раз уж вас сюда заманили, – пошутил Фритц Прескотт. – Это не самое безукоризненное в санитарно-гигиеническом отношении заведение на Манхэттене, но кофе здесь сносное, открыто оно круглые сутки, и на нас, медиках, хозяева делают хороший бизнес.
– Спасибо, что согласились встретиться со мной, – начала Фрэнсис и вдруг забыла все заранее подготовленные вопросы. Она их долго обдумывала по дороге сюда, зная, что будет ступать по зыбкой почве, а теперь они вылетели у нее из головы. Оттягивая переход к сути дела, она спросила: – Вы дружите с Генри Льюисом?
– Со студенческих лет, – последовал лаконичный ответ.
– И консультировались с ним?
Доктор Прескотт взглянул на нее с подозрением.
– Не вмешивайте сюда Генри. Наши контакты на сугубо профессиональной почве… Почему вас это интересует?
– Он рекомендовал вас одной своей знакомой?
– Да. Клио Пратт. Вы о ней спрашиваете?
– Именно о ней. Когда вы начали встречаться с этой пациенткой?
– В декабре прошлого года.
– Она сказала, почему обратилась к вам?
– Поймите меня, миссис Пратт. Я готов к сотрудничеству с вами, но существует врачебная этика…
– Доктор Прескотт…
– Зовите меня Фритц, – прервал он ее.
– Хорошо, пусть будет Фритц. Мы оба знаем, что вы имеете право не раскрывать ничего, сказанного вам или вашими пациентами, на основании 501-й статьи федерального кодекса, законодательного положения штата Нью-Йорк и решения Верховного суда США от 1996 года по поводу дела Джаффи против Реймонда.
Похвала доктора Прескотта прозвучала тускло:
– За свое домашнее задание вы заслужили пятерку.
Он был прав. По пути в город Фрэнсис заехала в специальную юридическую библиотеку графства Суффолк и как следует порылась там. Она поняла из просмотренного ею материала, какие трудности ждут ее в беседе с психиатром. Идти напролом было нельзя, предстояло искать лазейки.
– Хотя тайна общения психиатра с пациентом охраняется законом, но в случае смерти пациента по неизвестной причине закон допускает возможность следствию опросить врача и получить от него, с его согласия, конечно, некоторые показания, помогающие раскрытию этих причин.
– От такой лекции я проголодаюсь и, пожалуй, не обойдусь одним кофе, – ерничал Фритц Прескотт. – Не заказать ли нам что-то еще… вроде фирменных пончиков?
– Расследуется убийство первой степени, и его необходимо раскрыть. Пока я обращаюсь к вам только за добровольной помощью, но в случае отказа готова поспорить на большие деньги, что суд официально вызовет вас для дачи показаний, и тут уж вы не отвертитесь.
Фрэнсис не собиралась ему угрожать, но так получилось, хотя этот человек был ей симпатичен неизвестно почему.
Он оставался непроницаем.
– Что вам от меня нужно?
– Совсем немногое. Какие-то детали… ваши впечатления от бесед с Клио Пратт, которые могли бы пролить свет на мотивы и на личность ее убийцы. Учтите, все это не для протокола… Я в данное время не служу в прокуратуре, а выступаю как частное лицо, как родственница покойной…
Доктор Прескотт молчал.
– Я не спрашиваю о симптомах болезни Клио, о ее проблемах. От своего отца я узнала, что у нее были проблемы. Я только хочу отыскать мостик, перекинутый через провал, за которым ее поджидал убийца. Разве это так непонятно? Что-то ведь есть?
– Что, например? – вопросом на вопрос ответил Прескотт.
– Боялась ли Клио кого-нибудь?
Он вздохнул:
– Конкретно, нет. Не надейтесь, что я вам прямо укажу на подозреваемого.
Наступил перерыв в разговоре, пока официантка принесла кофе, приводила в порядок столик и расставляла посуду.
Фритц Прескотт надорвал пакетик сахарозаменителя, принесенного с собой, и всыпал в свою чашку.
– Вы встречались с Клио раз в неделю? Он не ответил.
– Судя по ежедневнику миссис Пратт, это так, – невозмутимо продолжала Фрэнсис. – У нее отмечено, что вы встречаетесь по средам здесь, в больнице.
– Сначала мы встречались дважды в неделю, – уточнил Фритц Прескотт.
– Почему она сократила свои визиты?
– Пациенты вольны сами решать этот вопрос. Тут много причин. Некоторые считают, что они уже почти выздоровели, у других появились финансовые затруднения, третьи во мне разуверились. Такое тоже бывает.
– А вы как считаете? У Клио наметился прогресс?
– На этот вопрос я вам не отвечу.
– Но ведь не затруднения с оплатой по вашим счетам стали тому причиной?
Он опять промолчал.
– Вы пользуетесь медикаментами в вашей частной практике?
– Я верю в применение психотропных средств. И не только я один. Определенные лекарства прописывают своим пациентам почти все психиатры.
– Вы не согласились бы поговорить на эту тему подробнее?
– С вами?.. Это будет слишком научный разговор. Не уверен, что вы насколько хорошо знакомы с предметом.
– Какое лечение вы применяли к Клио?
– У меня свои методы.
– Подвергали ли вы ее гипнозу?
– Зачем? Это слишком сильное средство.
– О чем вы говорите? Ради чего она тогда посещала вас регулярно, если это были какие-то пустяки?
– Вы не так меня поняли. – Прескотт вдруг заговорил серьезно: – Смешно думать, что я занимался с миссис Пратт лишь для того, чтобы тянуть с нее деньги. Чтобы помочь ей, надо было проникнуть в то, что она сама в себе до конца не понимала. Психоанализ не делается за неделю и даже за месяцы регулярных сеансов. Мне жаль, что моя работа с Клио оборвалась, и так трагически…
Фрэнсис, как свой решающий аргумент, достала из кармана пластиковый флакон с рецептурной наклейкой.
– Тут ваша фамилия. Вы прописали фенилзин Клио?
– Да.
– С какой целью?
– Нардил или, иначе, фенилзин, – лекарство от депрессии.
– Ее недуг вы назвали депрессией? – искренне удивилась Фрэнсис.
– Мисс Пратт, мне не хочется послать вас к черту, но, по-моему, наш разговор идет именно к этому. Вы не дождетесь, что я поведаю вам – даже, судя по вашим словам, не для протокола – диагнозы, которые я ставлю своим пациентам.
К его словам Фрэнсис отнеслась спокойно. Смена тональности в его речи, наоборот, доказывала, что он почувствовал какую-то угрозу с ее стороны.
– Отец в разговоре упомянул, что Клио вдруг начала очень беспокоиться о своем здоровье. Ею овладела навязчивая идея, что она умрет раньше мужа. Назовете ли вы такое психическое состояние депрессией?
– Если оно не основано на реальных фактах, то…
– Мой отец утверждает, что Клио была совершенно здорова… физически, я имею в виду.
– Я тоже не заметил никаких симптомов физического недомогания, – согласился доктор Прескотт.
– Фенилзин – это из рода успокаивающих нервную систему средств?
– Абсолютно верно. И находится в противоречии с возбуждающими средствами, например, с алкоголем, острой пищей и со многими сердечными препаратами.
– А Клио была знакома с условиями приема фенилзина?
– Разумеется. Да она и сама была явно не склонна к алкоголю и чрезмерному обжорству. Клио, по ее словам, постоянно сидела на диете.
– А о средствах для похудания, несовместимых с приемом фенилзина, вы ее не предупреждали?
– У нас просто не заходила речь о том, какие еще таблетки и от чего она глотает. – Смущение доктора Прескотта к этому моменту разговора ясно отразилось на его лице. Он осознал слабое место в своих оборонительных порядках.
– В теле Клио обнаружили пятьсот миллиграммов декседрина.
Доктор Прескотт был в шоке. Дрожащей рукой он опустил чашку с кофе, которую только что поднес ко рту.
– Тут даже с ничтожной дозой фенилзина неизбежен летальный исход!
– Я так и поняла! – Фрэнсис постаралась скрыть свое торжество. – По вашему мнению, Клио сама отправила себя на тот свет? У нее были к этому позывы?
– Я бы исключил эту версию. Я редко встречался с личностью, которая так бы обожала и ценила себя. Временами она хандрила, чего-то опасалась, но строила определенные планы на будущее.
– Какие?
– Я не очень в них разобрался, да мы и не имеем права их обсуждать.
– Но хотя бы расскажите в общих чертах о ее настроении, – попросила Фрэнсис.
– Клио была полна оптимизма. За исключением состояния здоровья вашего отца. Только поймите меня правильно. Она отзывалась о нем с большой любовью, но трезво смотрела на вещи. В ее планы входило после его кончины избавиться от всей собственности здесь и навсегда переехать в Европу. Впрочем, ничего конкретного. Лишь фантазии, доверенные психиатру в минуты расслабления на сеансе.
Удивительно. Неужели Клио мечтала покинуть Саутгемптон, где она была в центре внимания и крутилась в вихре светской жизни, что и составляло главный смысл ее существования после потери сына?
Вероятно, Клио была более сложной натурой, чем она представлялась Фрэнсис. Она мысленно провела параллель между мачехой и собой. Когда они с Пьетро расторгли помолвку, Фрэнсис была не в состоянии дальше жить в Нью-Йорке. Город для нее опустел. В нем не осталось ничего, кроме воспоминаний об их совместной жизни, и она переехала в Ориент-Пойнт, задавшись целью начать все заново.
Очевидно, Клио готовилась проделать то же самое. Фрэнсис вспомнила слова отца, что они с Клио схожи… Обе оберегали свою личность, свое сокровенное нутро от чужого вторжения. И обе желали убежать от причиняющих боль воспоминаний.
– Когда же она собиралась покинуть Америку?
– Конечно, не раньше, чем не станет вашего отца, – уверенно заявил доктор Прескотт.
Фрэнсис выглядела даже не разочарованной, а скорее потерянной. Это не укрылось от наметанного глаза психиатра.
– Простите, но я не знаю, чем еще могу вам помочь. Фрэнсис поспешила собраться с мыслями.
– Беверли Уинтерс тоже ваша пациентка?
– Как принято отвечать в вашем ведомстве газетчикам: «Без комментариев».
– И вы не можете сказать ни «да», ни «нет»?
– Не могу.
– А вам ничуть не любопытно, кто убил Клио?
– Я не склонен потворствовать в себе такому вредному пороку, как любопытство.
Фрэнсис собралась уходить. Хоть это было и странно, но доктор Прескотт не вызывал в ней чувство неприятия – ни ответами на ее вопросы, ни своим поведением. По многолетнему опыту она знала, что закон выковывает для подобных специалистов надежную броню и те привыкли ею пользоваться. Даже когда это не так уж необходимо. Им доставляет удовольствие утаивать правду или часть правды, ощущая свою защищенность. Она и не ожидала, что доктор Прескотт выложит сразу все, что знает о своей убитой пациентке.
Она встала с банкетки и положила на стол долларовую купюру.
– Кстати, – произнесла она, как бы только что вспомнив, – где и когда вы видели мою фотографию?
Он молчал.
– Вы сказали по телефону, что видели мое фото в газете. Однако оно нигде не публиковалось. Я проверила.
– В последнюю нашу встречу Клио показывала мне ваше фото и вашей сестры.
Такое Фрэнсис никогда не могло прийти в голову. Чтобы Клио утруждала себя рассказом о своих падчерицах лечащему ее врачу, да еще приносила с собой на сеанс их фотографии! Да еще теперь, когда столь раздражающие ее девочки стали взрослыми и вышли из поля ее зрения. Чем же Фрэнсис и Блэр вновь привлекли ее внимание? Какими своими поступками? Этот факт требовал тщательного анализа.
Она посмотрела на доктора Прескотта, который был непроницаем. Знает ли он, какая сейчас работа происходит в мозгу Фрэнсис? Как профессионал, он должен был догадываться.
На обратном пути из Нью-Йорка на Лонг-Айленд усиливающийся боковой ветер словно бы подталкивал ее джип к обочине. Фрэнсис глянула на счетчик километража. Ей пришлось прилично поездить в последнюю неделю, намотать сотни миль туда и обратно из конца в конец Лонг-Айленда плюс две поездки на Манхэттен.
Несмотря на ломоту в спине, онемевшие от усталости ноги и уже поздний час, она все же решилась продлить свое путешествие и снова завернуть в Саутгемптон, чтобы поговорить с женщиной, которая лечилась у того же врача, что и Клио. Беверли Уинтерс, несомненно, что-то скрывает. Надо узнать – что именно.
В нижнем этаже дома светилось несколько окошек. Фрэнсис позвонила и подготовилась к длительному ожиданию.
У нее хватило терпения дождаться наконец, когда Беверли соизволит откликнуться на звонок. На лице хозяйки дома читалось явное недовольство, когда она увидела нежданную визитершу.
В одной руке Беверли держала бокал, в котором позвякивали кубики льда и плескалась темно-коричневая жидкость, в другой, как обычно, дымящаяся сигарета. Бокал, судя по всему, был не первым за сегодняшний день.
– Что вам угодно? – Налитые кровью глаза безуспешно пытались сфокусироваться.
– Я хочу поговорить с вами о докторе Прескотте.
То, что фамилия ей знакома, Беверли не стала отрицать, но и высказала решительное нежелание затевать разговор.
– У меня нет времени. Я занята.
– Простите, что отрываю вас от дел, но… Вы пациентка Фритца Прескотта. Клио Пратт тоже была ею… до того, как умерла. Я хочу знать, были ли вы в курсе подобного совпадения?
Беверли не удержалась и отпила из бокала. Но промолчала.
– Клио знала, что вы посещаете того же врача, что и она? – настойчиво переспросила Фрэнсис.
– А какая разница – знала я или нет? – Беверли отогнала движением верхней губы кусочек льда и отхлебнула еще.
Фрэнсис могла бы ответить, но не захотела. Очень важно было понять, насколько Клио тревожилась за свою «сокровенность» и как способна была прореагировать, узнав, что делит своего исповедника с другой, причем хорошо знакомой ей женщиной.
– А вы знали, что Клио посещает его?
– Нет, пока вы сюда не нагрянули как гром среди ясного неба и не просветили меня. Зачем вы повадились сюда? Приезжаете, когда вам взбредет в голову… Думаете, что я приложила руку к смерти Клио? Это вам надо?..
Беверли покачнулась, прислонилась плечом к дверному косяку. Ее рука так сильно дрожала, что лед в бокале опять стал позванивать.
– Все-таки разрешите мне войти, – попросила Фрэнсис. – Я отниму у вас немного времени.
Беверли посмотрела на бокал, где оставалось больше льда, чем напитка.
– Все равно надо пополнить запас освежительного. – Она криво усмехнулась. – От вас ведь не отделаешься, а зачем болтать стоя, когда можно сидя…
Помещение, куда они прошли, было тускло освещено люстрой, где все лампочки, кроме одной, отсутствовали. Обивка дивана, кресел и стульев из дорогой ткани и выбранная, бесспорно, со вкусом, выцвела и потерлась, кое-где вылезли пружины. На передвижном столике громоздились во множестве бутылки, многие из них уже пустые.
– Что вам предложить? – Беверли подняла к люстре бутыль из темного стекла, проверяя ее содержимое. – Тут еще полно джина.
Она щедро подлила себе в остаток виски джин.
– Если б у вас была водка, я бы выпила глоток, – сказала Фрэнсис.
Беверли исследовала взглядом бутылочную батарею.
– Кажется, этого тут нет. А чем ее можно заменить?
– Тогда я лучше воздержусь, – сказала Фрэнсис, хотя соблазн был велик. Ей предстоял еще час за рулем, прежде чем она окажется в своем доме.
– Вообще-то стыдно пить в одиночку, – призналась Беверли и, беспомощно разведя руками, опустилась на диван.
Фрэнсис устроилась в кресле, и они провели в молчании несколько минут.
– И что вам надо знать обо мне? По-моему, вам и так все известно.
Беверли смотрела в потолок, на свою ущербную люстру и улыбалась бессмысленной пьяной улыбкой.
– Какая кошка пробежала между вами и Клио?
– Вот уж этого вопроса я не ожидала. Что мне на него ответить? В стиле, принятом в Саутгемптоне, – коротко и уклончиво или правдиво? Вам же нужна истина, пусть и уродливая. Ведь так?
Фрэнсис поняла, что ее спрашивают лишь риторически, и молча ждала дальнейших признаний.
– Мой супруг Дадли и ваш папаша очень… очень дружили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42