– Сами видите: я стою, я хожу, я говорю и отнюдь не потерял аппетита, что совершенно исключает внутренние повреждения.
– Вы… вы появились так неожиданно… – пробормотала молодая женщина. – Я заметила вас… только когда уже задела…
– Я собирался перейти улицу.
– Я виновата, не отрицаю. У вас действительно ничего не болит?
– Действительно.
– А шок?..
– Ну, не знаю.
Доктору Меркеру молодая дама понравилась. На ней было платье с большим декольте и глубоким вырезом на спине, с тонюсенькими бретельками; оно было до такой степени открытым, что еще немного – и о полном соблюдении приличий нельзя было бы говорить. Ног ее он не видел. Они у нее, наверное, удивительно длинные и стройные, подумалось ему. Все в полном соответствии со стандартом: при виде таких высоких, чуть полноватых блондинок у мужчин начинают блестеть глаза.
– У меня такое чувство, будто вы силой втолкнули меня в вечер, полный очарования… Может быть, отсюда и шок?..
– Ужасно! – красавица блондинка не могла успокоиться, губы ее дрожали. – Прошу вас, садитесь, мистер…
– Фриц Меркер. Я из Гамбурга.
– О боже, вы еще и турист?
– Нет, я живу в Гонконге.
– А я – Бэтти Харперс. Садитесь же!
– Только не для того, чтобы вы отвезли меня в госпиталь! Запах больницы мне надоел, чепчики медсестер и халаты врачей опротивели. Вообще-то я собирался в «Хьюго», в «Хайят Редженси». Не будь этого уличного шума, вы услышали бы, как бурчит у меня в животе. Я голоден как волк! В «Хьюго» я закажу жареную телятину, которую парной доставляют самолетами каждые шесть часов с ранчо Херефорда из Вайоминга. И спрошу шампанского. Роскошно, правда?
Бэтти Харперс слабо улыбнулась. Она еще не вполне овладела собой:
– Если вы не против, я приглашу вас к себе… так сказать, в виде возмещения нанесенного ущерба…
– Против этого никакие ранчо Херефорда не устоят!
– Поедемте. – Она улыбнулась с чувством явного облегчения и встряхнула своими локонами – их у нее целая гора. – Комплименты у вас какие-то необычные.
– Может быть, потому что и сам я человек необыкновенный?
Он обошел вокруг «роллс-ройса», открыл дверцу, сел на светло-голубое кожаное сиденье и, когда дверца, мягко шмякнув, захлопнулась, с воодушевлением проговорил:
– Я впервые сижу в «роллс-ройсе»!
– Чем вы занимаетесь, мистер Меркер? – спросила Бэтти, запуская мотор, хотя звука его слышно не было и в машине ничто не завибрировало. Только лампочка зажглась – значит, мотор запущен. Поднялось боковое стекло, и городского шума как не бывало. В машине приятная прохлада: кондиционер работал – бесшумно, конечно, – и при выключенном моторе. А снаружи – влажная гонконгская ночь.
– В настоящий момент я ничем не занимаюсь. Зарабатываю на изучении и уничтожении маленьких и мельчайших живых существ…
– Боже мой! – Она посмотрела на него с нескрываемым удивлением. – Вы… вы уничтожаете насекомых? Клопов, блох, тараканов?
– Еще более маленьких.
– Разве такие есть?
– Вы даже не догадываетесь, сколько ненужных и даже вредных для нас существ живут вокруг нас. Я часто спрашиваю себя, неужели Ной взял в свой ковчег и по парочке этих паразитов? И если да, то зачем и почему?
Бэтти Харперс рассмеялась; смех у нее был гортанный, немного напоминавший клекот. Слегка нагнувшись над рулем, она показала доктору Меркеру, что в бюстгальтере не нуждается. Дала газ, свернула на Натан-роуд и помчалась по широкой магистрали Коулуна, освещенной сотнями бегущих реклам, прямо по направлению к Королевскому парку. Не сворачивая с Натан-роуд, она проскочила Бундэри-стрит и понеслась по Тай По-роуд за город, в сторону горных отрогов.
– Пайперс-Хилл. Там мой дом.
– Если он одного класса с машиной, мне придется войти в него в одних носках.
Бэтти снова рассмеялась, откинулась на спинку кожаного сиденья и поправила свою пышную гриву.
– Хватит и того, чтобы никто не плевал на пол.
С каждой минутой эта Бэтти Харперс нравилась доктору Меркеру все больше. Кто она, спрашивал он себя. Шикарная шлюха? Ни в коем случае. Скорее балованная дочь какого-нибудь богатого гонконгского босса. Обручального кольца у нее нет, и, поскольку она пригласила его к себе домой в этот неурочный для визитов час, следовало предположить, что она не замужем и постоянного друга не имеет.
– Бэтти, а вы кто? – спросил Меркер, когда они свернули с Тай По-роуд в квартал частных вилл, поднимавшихся вверх по холму.
– Я – возлюбленная Джеймса Маклиндли, – невозмутимо ответила она.
– Как, простите? – Меркер выглядел несколько ошарашенно.
– Джеймс – самый крупный торговец шелками в Гонконге. Если вы покупаете… ну, допустим, в Гамбурге… вещь из настоящего шелка, считайте, что мимо рук Джеймса она не прошла. В какой-то мере он контролирует весь шелковый рынок Гонконга.
– Я-то всегда полагал, что он в руках китайца Ли Саншу.
– А вы с ним знакомы, Фриц?
– Я знаю его как все… по газетам, иллюстрированным журналам. Однако имя Джеймса Маклиндли никогда рядом с его именем не упоминалось.
– Мистер Ли – деловой партнер Джеймса. И фирма Джеймса не любит паблисити, рекламы. Но хозяин дела – он. – Она опять улыбнулась и небрежным жестом обвела все вокруг. – Все, что вы видите, принадлежит Джеймсу. И этот «роллс-ройс», и дом, в который вы сейчас войдете, и морская яхта у причала Тай Кок-цуй, целые улицы в Коулуне и Виктории, четыре огромных рисоводческих фермы на Новых Территориях, скотобойни, рыбацкие джонки, рестораны… Я даже не знаю всего, что ему принадлежит.
– В том числе и Бэтти Харперс.
– Да. – Она бросила на нею быстрый взгляд. – И я в том числе. Вам это не по вкусу, дорогой Фриц?
– Вы говорите об этом так, будто являетесь частью его невидимой империи… Рисовые поля, улицы и дома, скотобойни, Бэтти…
– Ну, не совсем так. Я люблю Джеймса. Меня он купить не смог бы.
– Вы откуда, Бэтти?
– Родилась в Гонконге. Отец был чиновником британской администрации. Сначала майором, лотом главным инспектором магистрата. Он умер четыре года назад… от гонконгского гриппа. Смех и грех: как раз в это время отец возглавлял управление по борьбе с эпидемиями. А мать умерла девять лет назад от инфекционной желтухи. Мне самой сейчас ровно двадцать девять лет… устраивает вас такая информация?
– Я более чем удовлетворен!
Меркер прислонился к прохладной коже спинки кресла. Когда они объехали вокруг холма, перед ними на небольшом естественном возвышении появился дом, со всех сторон освещенный прожекторами, свет которых проникал в самый отдаленный уголок сада-парка. Доктор Меркер сплел руки на животе. В Гонконге трудно удивить роскошью вилл и частных дворцов, принадлежащих «верхней» тысяче… но то, что он лицезрел сейчас, на первый взгляд напоминало застывшее в камне сказочное видение, полное слияния самой современной архитектуры с фантастической китайской изобретательностью по части форм. Ничего подобного ему прежде видеть не приходилось, поэтому он и сказал:
– Какое счастье, что вы наехали на меня, Бэтти. Скажите, разве можно жить в таком доме?
– Вы о чем, Фриц?
– В таких домах не живут, ими любуются, восхищаются. Каждая резная панель и фреска на ней стоит, наверное, дороже, чем я зарабатываю за год. Такое богатство меня просто подавляет.
– Сам Джеймс никого не подавляет. Кто его не знает и случайно встретит в саду, обязательно принимает за садовника. А ведь он хорошо еще выглядит…
– Еще?.. – Меркер покосился на Бэтти Харперс. – Можно подумать, что он вам в отцы годится.
– Джеймсу скоро будет шестьдесят три…
– Вот как!
Они проскочили автоматически открывшиеся ворота, телеустановку в которых Меркер не заметил. Одновременно они проехали через полоску рентгеновского луча: вздумай кто-то из них провезти оружие, его сразу зафиксировали бы на контрольном экране. Вот они и увидели, что у сидевшего рядом с мисс Бэтти мужчины в футляре под левой полой пиджака есть пистолет. Подарок от комиссара Тиня…
«Роллс-ройс» въехал во что-то, напоминавшее небольшой павильон. Там их уже поджидали двое слуг в белых фраках и секретарь в черном костюме при серебристом галстуке.
Доктор Меркер присвистнул:
– Высший класс! Телеустановка в колонне у ворот…
– А как же. У людей вроде Джеймса есть не только друзья.
– Вот оно, тяжкое бремя миллиардеров.
Дверцу «роллс-ройса» распахнули, секретарь слегка наклонился, изображая поклон, и очень вежливо обратился к Меркеру:
– Позволено ли мне будет принять на временное хранение ваш пистолет? Обращение с ним будет столь же вежливым, как и с нашим дорогим гостем. – На вкус немца это прозвучало чересчур напыщенно.
Доктор Меркер молча достал пистолет из кобуры и протянул секретарю. Бэтти тем временем вышла из машины и взмахнула рукой, указывая на противоположные двери:
– Добро пожаловать к мистеру Джеймсу Маклиндли!
– Будет ли он рад такому визиту?
– В противном случае нас не пропустили бы через ворота…
– Я готов допустить, что это не только дворец, но и крепость.
– Коулун не Гамбург, Фриц. Сами знаете. Пойдемте, Джеймс ждет нас в баре…
Внешне Маклиндли производил самое благоприятное впечатление. Одного роста с Меркером, но несколько более худощавый. Седовласый, с густыми усами, которые были приняты прежде у британских колониальных офицеров. Он поднялся навстречу Меркеру, крепко пожал ему руку и проговорил на удивление молодым голосом:
– Я всегда рад видеть тех, кого приглашает Бэтти. Виски, джин, коктейль… заказывайте! Где вы познакомились?
– Бэтти была столь великодушна, что при первом знакомстве дала мне пинок «роллс-ройсом» под зад, – ответил Меркер в той же легкой манере ни к чему не обязывающей светской беседы.
– Да! Представляешь себе, Джеймс… я только что чуть не сбила мистера Меркера на Кэрнарвон-роуд.
– Кошмар! – В голосе Маклиндли прозвучало искреннее участие. – Мистер Меркер, у вас травма? Я немедленно вызову домашнего врача! Уже несколько месяцев я твержу: Бэтти, не выезжай одна. Движение в Гонконге опасно для женщин. Бери шофера! Но нет – ездит на такой тяжелой машине одна. Того и гляди, попадет в катастрофу. Но что это случилось именно с вами…
– С кем-то всегда да случится – ничего страшного. Отделался легким ушибом, синяком.
– Мой врач придет с минуты на минуту.
– Тогда я сразу уйду! Мистер Маклиндли, забудем об этой мелочи. Я даже благодарен за этот пинок. Не будь его, как бы я познакомился с вами и попал в ваш дворец? Это просто сказка… По-моему, мисс Харперс испугалась больше, чем я…
– С сегодняшнего дня я буду ездить только с шофером, обещаю, – тихо проговорила Бэтти.
– Это стоит отметить! – Маклиндли обнял Меркера за плечи. – Вам удалось хоть в чем-то убедить Бэтти… это дорогого стоит! Есть у вас какое-нибудь желание?
– Да. И даже очень большое!
– Считайте, что оно исполнено.
– Хочется поесть. Я голоден…
Маклиндли от души расхохотался, хлопнул Меркера по плечу и с восторгом пророкотал:
– Я такого человека, как вы, ищу целую вечность! Мы отлично поладим, мистер Меркер!
В это же самое время человек, называвший себя Янг Тамин, говорил по телефону с человеком, которого называл просто Кун.
– Немец сейчас у мистера Маклиндли! – спокойно произнес Янг. – Можете начинать, Кун.
– Все готово, господин Янг.
– Позвоните, когда все будет позади. Да просыпятся на вас с неба все цветы, Кун.
– Почтительнейше благодарю. Я пыль у ваших ног, господин Янг.
И связь прервалась. Господин Кун оставил свою квартиру на Сой-стрит, спустился в гараж и выехал из него на длинном легком катафалке.
3
Коктейль «приятной встречи ради» в доме Джеймса Маклиндли обернулся подлинным лукулловым пиром с девятью переменами блюд – одно затмевало другое. А закончился обед-мечта самой обыкновенной попойкой, во время которой миллиардер Джеймс начала принялся мурлыкать под лютню шотландские песни, потом, с остекленевшими уже глазами, положив голову на колени Бэтти, пел под гитару непристойные песенки – и это было последним из того, что запомнилось доктору Фрицу Меркеру, прежде чем алкоголь оглушил его и отправил в царство сна.
Проснулся он оттого, что кто-то постукивал его по икрам. Веки словно свинцом налились – он с трудом открыл глаза. Ощущение было такое, будто голову зажали в тиски и кто-то ее неумело сверлит. В то самое мгновение, когда он осознал, что лежит на постели абсолютно голый и кто-то его массирует, высокий девичий голос с сильным китайским акцентом произнес первые за это утро слова:
– Так хорошо, мистер? Скажите, где вам больше нравится… Меркер с трудом поднял голову, посмотрел в сторону и увидел хрупкую китаянку с обнаженной грудью, которая быстро и ловко обрабатывала его тело. Он снова опустил голову на подушку.
– Перестань! – с трудом выдавил он из себя: у него пересохло горло.
– Массаж изгоняет злых духов.
– Глоток воды – еще скорее!
– Виски?
– Еще одно такое слово – и меня вырвет! Воды, прекрасный цветок вишни!..
– А потом помассировать там, где приятнее всего, мистер?
– Может, это считается у вас гостеприимством, но меня оставь в покое!
Он со стоном перевернулся на спину, прикрылся полотенцем. Ему претило, что маленькая хорошенькая китаянка бесцеремонно разглядывает его.
– Который час?
– Скоро одиннадцать утра, мистер…
– Ах ты, чтоб меня!
Доктор Меркер рывком сел на постели. Схватившись за голову, несколько раз покачнулся, мысленно обозвав себя идиотом. «Только никаких чрезмерно резких движений…» Сами врачи обычно не придерживаются тех простейших советов, которые изо дня в день дают другим.
– Где у вас ванная?
– Конечно, в соседней комнате.
– Конечно!
Он встал. Сейчас Меркеру было не до окружавшей его роскоши и не до чудесного вида, открывавшегося с террасы на Коулун и море… он мечтал о воде, о животворных ее струях, барабанящих по голове, плечам; ему вспомнился еще доктор Ван Андзы, которого он должен был сменить в восемь утра и которому он спутал теперь весь распорядок дня.
Сначала постоял под теплым душем, потом под ледяным, ощущая, как свинец в нем понемногу плавится и что мышцы и мускулы снова ему подчиняются. Когда он вышел из ванной комнаты – стены ее покрыты светло-зеленым мрамором, все металлические детали позолочены, вода пахнет розами, – хорошенькая китаянка по-прежнему ждала его. Сейчас она была в прозрачном бикини и напоминала хрупкую фарфоровую куколку. Просто удивительно, до чего у нее сильные руки.
– Вы опять большой и сильный? – полюбопытствовала она. При этом она без всякой излишней игривости смотрела на ту часть тела, которую Меркер обмотал полотенцем. Такая у нее профессия, она делала только то, за что ей платили хорошие деньги.
– Ни то, ни другое! – Доктор Меркер махнул рукой. – Ты можешь идти… Где мои вещи?
– Все готово, мистер. Сейчас принесу.
Доктор Меркер был несколько смущен. Белье и рубашку постирали и погладили, костюм тоже погладили – вон какая острая складка на брюках! На пиджаке ни малейшей морщинки, нет и пятнышка там, куда его вчера ударила машина. Да, на внимание к гостям в этом доме жаловаться не приходится.
Он оделся, вышел на террасу и увидел прямо перед собой на бортике большого овального бассейна накрытый столик и изящные белые стулья ручной работы. Бэтти в очень открытом бикини черного цвета лежала в тени на удобном лежаке и листала модный журнал.
– Каким бы прекрасным ни было это утро – я о нем ничего хорошего сказать не могу! – проговорил Меркер, перегибаясь через кованые перила. Позолоченная бронза в стиле мандаринов.
Бэтти перевернулась на живот, помахала ему рукой и рассмеялась. Она была просто неприлично свежа и весела.
– Как ты нас насмешил, – крикнула она ему. – Вдруг ни с того ни с сего свалился под стол. Бум – и все! Джеймс даже растерялся. Хотел даже вызвать врача… ну насчет алкогольного отравления.
Отравление? Что ж, очень на то похоже. Боже мой, сколько было выпито! Вдобавок мы, оказывается, пили на брудершафт. Как я себя вел, что успел наговорить? Из кинопленки словно вырезали кадры…
– А кто посадил в мою комнату эту писклявую мышку? – спросил он.
– Она не в твоем вкусе?
– В моем теперешнем состоянии пара капель для печени была бы милее улыбки Мисс Вселенной… Как мне спуститься к тебе и этому дивному чайнику?
– Мышка тебя проводит… – Она снова заливисто рассмеялась и потянулась.
Шикарное создание природы, и великолепно вписывается в роскошное обрамление.
Несколько погодя он спустился к ней. Колдовство в этом доме продолжалось. Ливрейный лакей снял с блюда крышку, напоминавшую серебряный колокол, – и Меркер увидел, что ему приготовили глазунью с салом, жареную ветчину и китайский омлет, плавающий в медовом соусе.
– Такой дом никому описать не под силу, – сказал Меркер, стараясь пореже поглядывать на тело Бэтти. – Быстро выпью чая, проглочу глазунью и сматываюсь. Я должен был быть на службе в восемь… а сейчас почти половина двенадцатого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
– Вы… вы появились так неожиданно… – пробормотала молодая женщина. – Я заметила вас… только когда уже задела…
– Я собирался перейти улицу.
– Я виновата, не отрицаю. У вас действительно ничего не болит?
– Действительно.
– А шок?..
– Ну, не знаю.
Доктору Меркеру молодая дама понравилась. На ней было платье с большим декольте и глубоким вырезом на спине, с тонюсенькими бретельками; оно было до такой степени открытым, что еще немного – и о полном соблюдении приличий нельзя было бы говорить. Ног ее он не видел. Они у нее, наверное, удивительно длинные и стройные, подумалось ему. Все в полном соответствии со стандартом: при виде таких высоких, чуть полноватых блондинок у мужчин начинают блестеть глаза.
– У меня такое чувство, будто вы силой втолкнули меня в вечер, полный очарования… Может быть, отсюда и шок?..
– Ужасно! – красавица блондинка не могла успокоиться, губы ее дрожали. – Прошу вас, садитесь, мистер…
– Фриц Меркер. Я из Гамбурга.
– О боже, вы еще и турист?
– Нет, я живу в Гонконге.
– А я – Бэтти Харперс. Садитесь же!
– Только не для того, чтобы вы отвезли меня в госпиталь! Запах больницы мне надоел, чепчики медсестер и халаты врачей опротивели. Вообще-то я собирался в «Хьюго», в «Хайят Редженси». Не будь этого уличного шума, вы услышали бы, как бурчит у меня в животе. Я голоден как волк! В «Хьюго» я закажу жареную телятину, которую парной доставляют самолетами каждые шесть часов с ранчо Херефорда из Вайоминга. И спрошу шампанского. Роскошно, правда?
Бэтти Харперс слабо улыбнулась. Она еще не вполне овладела собой:
– Если вы не против, я приглашу вас к себе… так сказать, в виде возмещения нанесенного ущерба…
– Против этого никакие ранчо Херефорда не устоят!
– Поедемте. – Она улыбнулась с чувством явного облегчения и встряхнула своими локонами – их у нее целая гора. – Комплименты у вас какие-то необычные.
– Может быть, потому что и сам я человек необыкновенный?
Он обошел вокруг «роллс-ройса», открыл дверцу, сел на светло-голубое кожаное сиденье и, когда дверца, мягко шмякнув, захлопнулась, с воодушевлением проговорил:
– Я впервые сижу в «роллс-ройсе»!
– Чем вы занимаетесь, мистер Меркер? – спросила Бэтти, запуская мотор, хотя звука его слышно не было и в машине ничто не завибрировало. Только лампочка зажглась – значит, мотор запущен. Поднялось боковое стекло, и городского шума как не бывало. В машине приятная прохлада: кондиционер работал – бесшумно, конечно, – и при выключенном моторе. А снаружи – влажная гонконгская ночь.
– В настоящий момент я ничем не занимаюсь. Зарабатываю на изучении и уничтожении маленьких и мельчайших живых существ…
– Боже мой! – Она посмотрела на него с нескрываемым удивлением. – Вы… вы уничтожаете насекомых? Клопов, блох, тараканов?
– Еще более маленьких.
– Разве такие есть?
– Вы даже не догадываетесь, сколько ненужных и даже вредных для нас существ живут вокруг нас. Я часто спрашиваю себя, неужели Ной взял в свой ковчег и по парочке этих паразитов? И если да, то зачем и почему?
Бэтти Харперс рассмеялась; смех у нее был гортанный, немного напоминавший клекот. Слегка нагнувшись над рулем, она показала доктору Меркеру, что в бюстгальтере не нуждается. Дала газ, свернула на Натан-роуд и помчалась по широкой магистрали Коулуна, освещенной сотнями бегущих реклам, прямо по направлению к Королевскому парку. Не сворачивая с Натан-роуд, она проскочила Бундэри-стрит и понеслась по Тай По-роуд за город, в сторону горных отрогов.
– Пайперс-Хилл. Там мой дом.
– Если он одного класса с машиной, мне придется войти в него в одних носках.
Бэтти снова рассмеялась, откинулась на спинку кожаного сиденья и поправила свою пышную гриву.
– Хватит и того, чтобы никто не плевал на пол.
С каждой минутой эта Бэтти Харперс нравилась доктору Меркеру все больше. Кто она, спрашивал он себя. Шикарная шлюха? Ни в коем случае. Скорее балованная дочь какого-нибудь богатого гонконгского босса. Обручального кольца у нее нет, и, поскольку она пригласила его к себе домой в этот неурочный для визитов час, следовало предположить, что она не замужем и постоянного друга не имеет.
– Бэтти, а вы кто? – спросил Меркер, когда они свернули с Тай По-роуд в квартал частных вилл, поднимавшихся вверх по холму.
– Я – возлюбленная Джеймса Маклиндли, – невозмутимо ответила она.
– Как, простите? – Меркер выглядел несколько ошарашенно.
– Джеймс – самый крупный торговец шелками в Гонконге. Если вы покупаете… ну, допустим, в Гамбурге… вещь из настоящего шелка, считайте, что мимо рук Джеймса она не прошла. В какой-то мере он контролирует весь шелковый рынок Гонконга.
– Я-то всегда полагал, что он в руках китайца Ли Саншу.
– А вы с ним знакомы, Фриц?
– Я знаю его как все… по газетам, иллюстрированным журналам. Однако имя Джеймса Маклиндли никогда рядом с его именем не упоминалось.
– Мистер Ли – деловой партнер Джеймса. И фирма Джеймса не любит паблисити, рекламы. Но хозяин дела – он. – Она опять улыбнулась и небрежным жестом обвела все вокруг. – Все, что вы видите, принадлежит Джеймсу. И этот «роллс-ройс», и дом, в который вы сейчас войдете, и морская яхта у причала Тай Кок-цуй, целые улицы в Коулуне и Виктории, четыре огромных рисоводческих фермы на Новых Территориях, скотобойни, рыбацкие джонки, рестораны… Я даже не знаю всего, что ему принадлежит.
– В том числе и Бэтти Харперс.
– Да. – Она бросила на нею быстрый взгляд. – И я в том числе. Вам это не по вкусу, дорогой Фриц?
– Вы говорите об этом так, будто являетесь частью его невидимой империи… Рисовые поля, улицы и дома, скотобойни, Бэтти…
– Ну, не совсем так. Я люблю Джеймса. Меня он купить не смог бы.
– Вы откуда, Бэтти?
– Родилась в Гонконге. Отец был чиновником британской администрации. Сначала майором, лотом главным инспектором магистрата. Он умер четыре года назад… от гонконгского гриппа. Смех и грех: как раз в это время отец возглавлял управление по борьбе с эпидемиями. А мать умерла девять лет назад от инфекционной желтухи. Мне самой сейчас ровно двадцать девять лет… устраивает вас такая информация?
– Я более чем удовлетворен!
Меркер прислонился к прохладной коже спинки кресла. Когда они объехали вокруг холма, перед ними на небольшом естественном возвышении появился дом, со всех сторон освещенный прожекторами, свет которых проникал в самый отдаленный уголок сада-парка. Доктор Меркер сплел руки на животе. В Гонконге трудно удивить роскошью вилл и частных дворцов, принадлежащих «верхней» тысяче… но то, что он лицезрел сейчас, на первый взгляд напоминало застывшее в камне сказочное видение, полное слияния самой современной архитектуры с фантастической китайской изобретательностью по части форм. Ничего подобного ему прежде видеть не приходилось, поэтому он и сказал:
– Какое счастье, что вы наехали на меня, Бэтти. Скажите, разве можно жить в таком доме?
– Вы о чем, Фриц?
– В таких домах не живут, ими любуются, восхищаются. Каждая резная панель и фреска на ней стоит, наверное, дороже, чем я зарабатываю за год. Такое богатство меня просто подавляет.
– Сам Джеймс никого не подавляет. Кто его не знает и случайно встретит в саду, обязательно принимает за садовника. А ведь он хорошо еще выглядит…
– Еще?.. – Меркер покосился на Бэтти Харперс. – Можно подумать, что он вам в отцы годится.
– Джеймсу скоро будет шестьдесят три…
– Вот как!
Они проскочили автоматически открывшиеся ворота, телеустановку в которых Меркер не заметил. Одновременно они проехали через полоску рентгеновского луча: вздумай кто-то из них провезти оружие, его сразу зафиксировали бы на контрольном экране. Вот они и увидели, что у сидевшего рядом с мисс Бэтти мужчины в футляре под левой полой пиджака есть пистолет. Подарок от комиссара Тиня…
«Роллс-ройс» въехал во что-то, напоминавшее небольшой павильон. Там их уже поджидали двое слуг в белых фраках и секретарь в черном костюме при серебристом галстуке.
Доктор Меркер присвистнул:
– Высший класс! Телеустановка в колонне у ворот…
– А как же. У людей вроде Джеймса есть не только друзья.
– Вот оно, тяжкое бремя миллиардеров.
Дверцу «роллс-ройса» распахнули, секретарь слегка наклонился, изображая поклон, и очень вежливо обратился к Меркеру:
– Позволено ли мне будет принять на временное хранение ваш пистолет? Обращение с ним будет столь же вежливым, как и с нашим дорогим гостем. – На вкус немца это прозвучало чересчур напыщенно.
Доктор Меркер молча достал пистолет из кобуры и протянул секретарю. Бэтти тем временем вышла из машины и взмахнула рукой, указывая на противоположные двери:
– Добро пожаловать к мистеру Джеймсу Маклиндли!
– Будет ли он рад такому визиту?
– В противном случае нас не пропустили бы через ворота…
– Я готов допустить, что это не только дворец, но и крепость.
– Коулун не Гамбург, Фриц. Сами знаете. Пойдемте, Джеймс ждет нас в баре…
Внешне Маклиндли производил самое благоприятное впечатление. Одного роста с Меркером, но несколько более худощавый. Седовласый, с густыми усами, которые были приняты прежде у британских колониальных офицеров. Он поднялся навстречу Меркеру, крепко пожал ему руку и проговорил на удивление молодым голосом:
– Я всегда рад видеть тех, кого приглашает Бэтти. Виски, джин, коктейль… заказывайте! Где вы познакомились?
– Бэтти была столь великодушна, что при первом знакомстве дала мне пинок «роллс-ройсом» под зад, – ответил Меркер в той же легкой манере ни к чему не обязывающей светской беседы.
– Да! Представляешь себе, Джеймс… я только что чуть не сбила мистера Меркера на Кэрнарвон-роуд.
– Кошмар! – В голосе Маклиндли прозвучало искреннее участие. – Мистер Меркер, у вас травма? Я немедленно вызову домашнего врача! Уже несколько месяцев я твержу: Бэтти, не выезжай одна. Движение в Гонконге опасно для женщин. Бери шофера! Но нет – ездит на такой тяжелой машине одна. Того и гляди, попадет в катастрофу. Но что это случилось именно с вами…
– С кем-то всегда да случится – ничего страшного. Отделался легким ушибом, синяком.
– Мой врач придет с минуты на минуту.
– Тогда я сразу уйду! Мистер Маклиндли, забудем об этой мелочи. Я даже благодарен за этот пинок. Не будь его, как бы я познакомился с вами и попал в ваш дворец? Это просто сказка… По-моему, мисс Харперс испугалась больше, чем я…
– С сегодняшнего дня я буду ездить только с шофером, обещаю, – тихо проговорила Бэтти.
– Это стоит отметить! – Маклиндли обнял Меркера за плечи. – Вам удалось хоть в чем-то убедить Бэтти… это дорогого стоит! Есть у вас какое-нибудь желание?
– Да. И даже очень большое!
– Считайте, что оно исполнено.
– Хочется поесть. Я голоден…
Маклиндли от души расхохотался, хлопнул Меркера по плечу и с восторгом пророкотал:
– Я такого человека, как вы, ищу целую вечность! Мы отлично поладим, мистер Меркер!
В это же самое время человек, называвший себя Янг Тамин, говорил по телефону с человеком, которого называл просто Кун.
– Немец сейчас у мистера Маклиндли! – спокойно произнес Янг. – Можете начинать, Кун.
– Все готово, господин Янг.
– Позвоните, когда все будет позади. Да просыпятся на вас с неба все цветы, Кун.
– Почтительнейше благодарю. Я пыль у ваших ног, господин Янг.
И связь прервалась. Господин Кун оставил свою квартиру на Сой-стрит, спустился в гараж и выехал из него на длинном легком катафалке.
3
Коктейль «приятной встречи ради» в доме Джеймса Маклиндли обернулся подлинным лукулловым пиром с девятью переменами блюд – одно затмевало другое. А закончился обед-мечта самой обыкновенной попойкой, во время которой миллиардер Джеймс начала принялся мурлыкать под лютню шотландские песни, потом, с остекленевшими уже глазами, положив голову на колени Бэтти, пел под гитару непристойные песенки – и это было последним из того, что запомнилось доктору Фрицу Меркеру, прежде чем алкоголь оглушил его и отправил в царство сна.
Проснулся он оттого, что кто-то постукивал его по икрам. Веки словно свинцом налились – он с трудом открыл глаза. Ощущение было такое, будто голову зажали в тиски и кто-то ее неумело сверлит. В то самое мгновение, когда он осознал, что лежит на постели абсолютно голый и кто-то его массирует, высокий девичий голос с сильным китайским акцентом произнес первые за это утро слова:
– Так хорошо, мистер? Скажите, где вам больше нравится… Меркер с трудом поднял голову, посмотрел в сторону и увидел хрупкую китаянку с обнаженной грудью, которая быстро и ловко обрабатывала его тело. Он снова опустил голову на подушку.
– Перестань! – с трудом выдавил он из себя: у него пересохло горло.
– Массаж изгоняет злых духов.
– Глоток воды – еще скорее!
– Виски?
– Еще одно такое слово – и меня вырвет! Воды, прекрасный цветок вишни!..
– А потом помассировать там, где приятнее всего, мистер?
– Может, это считается у вас гостеприимством, но меня оставь в покое!
Он со стоном перевернулся на спину, прикрылся полотенцем. Ему претило, что маленькая хорошенькая китаянка бесцеремонно разглядывает его.
– Который час?
– Скоро одиннадцать утра, мистер…
– Ах ты, чтоб меня!
Доктор Меркер рывком сел на постели. Схватившись за голову, несколько раз покачнулся, мысленно обозвав себя идиотом. «Только никаких чрезмерно резких движений…» Сами врачи обычно не придерживаются тех простейших советов, которые изо дня в день дают другим.
– Где у вас ванная?
– Конечно, в соседней комнате.
– Конечно!
Он встал. Сейчас Меркеру было не до окружавшей его роскоши и не до чудесного вида, открывавшегося с террасы на Коулун и море… он мечтал о воде, о животворных ее струях, барабанящих по голове, плечам; ему вспомнился еще доктор Ван Андзы, которого он должен был сменить в восемь утра и которому он спутал теперь весь распорядок дня.
Сначала постоял под теплым душем, потом под ледяным, ощущая, как свинец в нем понемногу плавится и что мышцы и мускулы снова ему подчиняются. Когда он вышел из ванной комнаты – стены ее покрыты светло-зеленым мрамором, все металлические детали позолочены, вода пахнет розами, – хорошенькая китаянка по-прежнему ждала его. Сейчас она была в прозрачном бикини и напоминала хрупкую фарфоровую куколку. Просто удивительно, до чего у нее сильные руки.
– Вы опять большой и сильный? – полюбопытствовала она. При этом она без всякой излишней игривости смотрела на ту часть тела, которую Меркер обмотал полотенцем. Такая у нее профессия, она делала только то, за что ей платили хорошие деньги.
– Ни то, ни другое! – Доктор Меркер махнул рукой. – Ты можешь идти… Где мои вещи?
– Все готово, мистер. Сейчас принесу.
Доктор Меркер был несколько смущен. Белье и рубашку постирали и погладили, костюм тоже погладили – вон какая острая складка на брюках! На пиджаке ни малейшей морщинки, нет и пятнышка там, куда его вчера ударила машина. Да, на внимание к гостям в этом доме жаловаться не приходится.
Он оделся, вышел на террасу и увидел прямо перед собой на бортике большого овального бассейна накрытый столик и изящные белые стулья ручной работы. Бэтти в очень открытом бикини черного цвета лежала в тени на удобном лежаке и листала модный журнал.
– Каким бы прекрасным ни было это утро – я о нем ничего хорошего сказать не могу! – проговорил Меркер, перегибаясь через кованые перила. Позолоченная бронза в стиле мандаринов.
Бэтти перевернулась на живот, помахала ему рукой и рассмеялась. Она была просто неприлично свежа и весела.
– Как ты нас насмешил, – крикнула она ему. – Вдруг ни с того ни с сего свалился под стол. Бум – и все! Джеймс даже растерялся. Хотел даже вызвать врача… ну насчет алкогольного отравления.
Отравление? Что ж, очень на то похоже. Боже мой, сколько было выпито! Вдобавок мы, оказывается, пили на брудершафт. Как я себя вел, что успел наговорить? Из кинопленки словно вырезали кадры…
– А кто посадил в мою комнату эту писклявую мышку? – спросил он.
– Она не в твоем вкусе?
– В моем теперешнем состоянии пара капель для печени была бы милее улыбки Мисс Вселенной… Как мне спуститься к тебе и этому дивному чайнику?
– Мышка тебя проводит… – Она снова заливисто рассмеялась и потянулась.
Шикарное создание природы, и великолепно вписывается в роскошное обрамление.
Несколько погодя он спустился к ней. Колдовство в этом доме продолжалось. Ливрейный лакей снял с блюда крышку, напоминавшую серебряный колокол, – и Меркер увидел, что ему приготовили глазунью с салом, жареную ветчину и китайский омлет, плавающий в медовом соусе.
– Такой дом никому описать не под силу, – сказал Меркер, стараясь пореже поглядывать на тело Бэтти. – Быстро выпью чая, проглочу глазунью и сматываюсь. Я должен был быть на службе в восемь… а сейчас почти половина двенадцатого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31