И страшная болезнь вот-вот набросится на нас – горе нам! Мы не имеем никакого права опускать руки, сложить оружие!
В одном Тинь заблуждался: противная сторона отнюдь не успокоилась и не примирилась с исчезновением доктора Меркера. Как раз наоборот. Она подозревала, что его нарочно скрывают, чтобы дать ему основательно поработать в тиши. И, значит, опасность многократно возросла.
«Разыщите доктора Меркера!»
Господин Чао отдал этот приказ на очередной тайной встрече «внутреннего круга». Он собрал своих приближенных на складе солидной электротехнической фирмы в Виктории. Из соображений пожарной безопасности здесь нельзя было курить, все сидели опустив головы и выслушивали нелицеприятные слова своего невидимого повелителя.
– Я скоро пришлю каждому из вас шелковый шнурок, – вещал голос из динамика. – Достойны ли жизни глупцы, подобные вам? У нас тьма агентов, а мы до сих пор блуждаем во мгле! Где это видано? И с такой неповоротливостью мы собираемся подчинить себе мир? На нашем пути встал один-единственный человек, и мы застряли на месте. Не позор ли это?
– Я хотел бы напомнить, – осмелился прервать своего властелина медэксперт, – что мы исключительно по вашему приказу оставили доктора Меркера в живых. Мы имели не одну возможность…
– Мне требуются его знания, а не его тело! – выкрикнул господин Чао. – Если он нашел вакцину, противоядие, – мы должны переориентироваться! В этом все дело. Мы должны бить наверняка, уничтожать, оставаясь неуязвимыми. Только это гарантирует успех.
– Мы предполагаем, что доктор Меркер у Янг, – несмело проговорил другой.
– С чего вы взяли? – удивился господин Чао. – Какое отношение он имеет к Янг?
– А почему в нее стреляли?
– Это другой вопрос! Кто совершил покушение, остается загадкой.
– Я вчера вечером был в «Кантонском драконе», – сказал один из элегантно одетых господ, обращаясь к динамику на потолке. – Хотел увидеть и послушать Янг. Однако она больше не выступает. Она расторгла договор с ночным клубом. Больше ее там не видели.
– Немедленно перепроверьте! – снова выкрикнул господин Чао.
– Уж сделано. Уход Янг со сцены совпадает по времени с исчезновением доктора Меркера. С разницей всего лишь в сутки. Нет, это не случайность.
– Где они познакомились?
– Скорее всего, на вечере у Маклиндли.
– Если это подтвердится, вы сделали чрезвычайно тревожное сообщение! – Господин Чао, очевидно, задумался. Тишина стала гнетущей, все на складе нервничали и покрылись холодной испариной. Но вот снова прозвучал голос из динамика: – Я наведу справки. Если эта взаимосвязь действительно существует, то появляется серьезная надежда довольно скоро увидеть доктора Меркера вновь. Женщины, подобные Янг, в Гонконге бесследно не исчезают. Мы спустим на нее всех наших собак, и след отыщется.
Через час все они вышли со склада электротехнической фирмы с чувством некоторого облегчения. Шелковый шнурок им не пришлют, смертный приговор отменяется. Но надолго ли? Все они ощущали, что тень уже коснулась их своим крылом. Спасаться бегством бессмысленно. От господина Чао не убежишь, рука его достанет повсюду. Просто загадка, как удалось скрыться доктору Меркеру? У него наверняка есть помощники, которые куда опаснее его самого…
Маклиндли тоже был в плену тревожных мыслей. Его терзали два необъяснимых обстоятельства: где его друг доктор Меркер? И кто стрелял в Янг? И еще, пожалуй, третье: кто новый любовник Янг? Кто осмелился отнять ее у него? Кто растоптал его мечту? Обладать Янг Ланхуа, Цветком Орхидеи, стало с какого-то времени его единственным страстным желанием. Неисполнимым желанием человека, которому было достаточно щелкнуть пальцами, чтобы все так и бросились выполнять его приказания. И вдруг откуда ни возьмись появляется некто, более могущественный и привлекательный в глазах Янг, чем он!
Тинь Дзедуну не удалось выяснить ничего путного. Из хромированного револьвера Бэтти не стреляли, это точно. Единственное, что смущало Тиня, это то, что все улыбавшиеся убийцы-девушки имели точно такое же оружие. Дамских револьверов подобного образца в Гонконге великое множество, они предназначаются для самозащиты на очень близком расстоянии; но, как доказывало убийство во дворце Маклиндли, умелый стрелок в состоянии убить из него человека и на расстоянии шагов в двадцать – двадцать пять.
Тинь еще дважды появлялся у Маклиндли, просил Бэтти вновь и вновь повторить все, что она могла вспомнить о том вечере. Убийца улучил подходящий момент: все не сводили глаз с Янг, никто не оглядывался, и выстрел прозвучал из-за спин.
– Просто ума не приложу, – говорил Тинь, складывая листочки с показаниями Бэтти. – Из-за спин… над головами… Выходит, стрелявший стоял на некотором возвышении. Например, на балюстраде. Или на стуле. Или даже стрелял с балкона. Входной канал пули идет сверху вниз. Однако если кто-то встанет на стул или поднимется на балкон – на него непременно обратят внимание! По крайней мере, слуги! Во время номера Янг они ведь обходили гостей с прохладительными напитками. И, значит, не могли не видеть стрелявшего!
Однако они его не видели! Тинь спросил всех слуг и мажордомов. Нет, никто на стул не становился и на балюстраде не стоял. Не то они заметили бы, а как же!
– Когда прозвучал выстрел, я как раз вернулся от клетки с тиграми, – сказал их страж с руками-крюками. – Никто ни на каком возвышении не стоял. Это я увидел бы даже из парка.
– Что верно, то верно, – вздохнул Тинь Дзедун и добавил несколько слов, которые сразу вывели Маклиндли из равновесия: – Как бы там ни было, Янг перепугана насмерть. Порвала контракт с «Кантонским драконом» и спряталась неизвестно где.
– Разве она исчезла? – Маклиндли с трудом сдерживался, уголки его губ подергивались.
– Да, бесследно.
– И полиция не предприняла никаких шагов?
– Полиция, сэр, делает все возможное. Все мои люди на ногах. А вы случайно не знаете, где бы Янг могла найти надежное убежище?
– Я? Нет! Почему я?
– Вы ведь бывали у нее дома.
– В жизни не был. Я знаю только адрес «Кантонского дракона».
– Можете вычеркнуть его из памяти. И из записной книжки. Она туда не вернется.
– Боже ты мой – что все-таки случилось? – Маклиндли даже не скрывал, как взволнован. А Тинь не спускал с него внимательного взгляда. – Сначала в нее стреляют, потом она куда-то девается…
– Это, я думаю, ее личное дело. Это полицию не касается. Мы ищем Янг потому, что она может подсказать нам, где доктор Меркер.
– Какие отношения у моего друга Фрица с Янг? – чопорно спросил Маклиндли.
Тинь был несказанно рад, что может, наконец, произнести ту самую фразу, от которой Маклиндли взорвется:
– Однако что за вопрос, сэр? Нам всем отлично известно, что Янг и доктор Мелькель находятся в дружеских отношениях… если выразиться галантно.
А Маклиндли его слова как будто не тронули.
– И вы… вы знали это? – только и спросил он.
– Время от времени даже полиция бывает хорошо проинформирована! – улыбнулся Тинь. – К сожалению, Флиц отсутствовал на вашем празднестве, сэр. Тогда, возможно, события повернулись бы иначе. М-да, а теперь их обоих след простыл. Это мне не нравится. С их исчезновением возникла масса проблем, а им и горя мало. Это нечестно с их стороны. Тем более сейчас, когда благодаря стараниям доктора Мелькеля мы обрели столь важные данные.
Маклиндли не стал дожидаться, пока Тинь выйдет за пределы его парка. Бросился к телефону и, ощутив противную дрожь во всем теле, вынужден был опуститься в кресло. Набрав номер телефона, закрыл глаза и сидел так, пока не отозвались на другом конце провода.
– Нового возлюбленного Янг зовут доктор Меркер, – едва слышно проговорил он.
– Вы меня опередили, Джеймс. Я собирался сообщить вам эту новость сегодня вечером у вас. И что теперь?
– Зачем вы спрашиваете? – Голос Маклиндли словно треснул. – Даже если это сам доктор Меркер, я этого вынести не в силах! Вы знаете, что вам делать.
– Знать бы еще, где он есть…
– За это отвечаете вы! – Маклиндли тяжело вздохнул. Со страдальческим выражением лица добавил еще: – Позаботьтесь, чтобы они оба долго не мучились…
Доктор Мэй сделался постоянным гостем в заведении мадам Ио. Все уже успели привыкнуть к тому, что невысокого роста, толстый старик появляется примерно в десять вечера, занимает место за угловым столиком и спрашивает бутылку виски. Девушки с обнаженными грудями начали относиться к нему как к своему дедушке; когда не были заняты, присаживались за его стол, болтали о том о сем, о своих делах, о разных случаях в заведении. Именно это и занимало Мэя. Он ласково и тонко улыбался, как бы излучая доброту и хорошее настроение, и даже подвигнул мадам Ио оставить свой трон и подсесть к нему. Это было высоким признанием, и Мэй отдавал себе в этом отчет. Стоит добавить, что мадам Ио и доктора Мэя объединяла общая страсть, которую мадам тщательно скрывала: она тоже любила заглянуть в рюмочку.
Человека с седой прядью доктор Мэй узнал сразу, как только он появился на лестнице со своей любовницей Канни, жизнерадостной, крепкого сложения китаянкой, набросившей на голое тело тонкий шелковый халат. На прощанье она поцеловала своего кавалера, что у шлюх вообще-то не принято и считается редкостной наградой.
Доктор Мэй упомянул об этом как бы между прочим в присутствии мадам Ио, и она весьма удивилась такой осведомленности старого пьяницы об обычаях и привычках ее девочек.
– Хороший, приятный клиент, – сказала она и выпила смесь из джина, мандаринового сока и «Кюрасао блю», которую она почему-то называла «лунное сияние», будто это была охлажденная минеральная вода. – Канни его любит. Почему бы ей не целовать его? Если от этого не страдают другие клиенты…
– Я в восторге от вас, Ио! – восторженно проговорил Мэй.
– Почему?
– Вы пьете как моряк, который на три месяца сошел на берег! Я за вами никак не поспеваю!
– Сколько вам лет, Мэй?
– Для постели я слишком стар, Ио. Мне уже семьдесят два!
– Ха-ха! Мне шестьдесят пять, но если мне кто понравится, я завожусь, как молодой дельфин. Заходил к нам один клиент, которому было восемьдесят три, и всегда заказывал у нас двух девушек. И они им нахвалиться не могли! А вы говорите – семьдесят два! Может, попробуем, Мэй?
Доктор Мэй поглядел на мадам Ио, представил ее себе раздетой и внутренне содрогнулся. «Нужно уметь приносить жертвы, – подумалось ему, – но нельзя приносить в жертву себя. Это большая разница».
– Расколите гнилой орех, мадам, – проговорил он с кислым видом. – Что вы получите? Гниль и труху. Мы с вами так хорошо разговаривали… зачем нам лежать друг на друге в ожидании какого-то чуда? Я обручился с бутылкой. И изменять ей не хочу.
Мадам Ио согласиться с этим было трудно, однако возражать она не стала. А ведь правда: эти разговоры так сблизили их, как будто они полжизни провели в одной постели, – чего Мэй и добивался. Он словно шутя проскользнул в интимную сферу заведения.
Две недели спустя он знал в лицо большинство постоянных гостей мадам Ио, знал, в какое время они приходят, кто они по профессии и кое-что об их личной жизни; с ним даже здоровались как со старым знакомым: этот толстяк за угловым столиком превратился уже в предмет обстановки бара. Когда доктор Мэй по два дня подряд отсутствовал, начинали спрашивать, уж не заболел ли он. Мадам Ио только терялась в догадках: Мэй был единственным, о ком она ничего определенного не знала. Ни адреса, ни профессии, ни его прошлой и настоящей жизни – вообще ничего. Он, конечно, при деньгах, потому что сразу расплачивался наличными. Да и девушкам, уходя, совал пару долларов между упругими грудями.
Несколько раз мадам Ио делала попытки расспросить его поподробнее. Но Мэй словно застегивался на все пуговицы, отвечая:
– Я отношусь к числу тех людей, которые существуют – и все. Они живут, населяют разные страны, но никакого интереса не представляют.
Мадам Ио всякий раз спешила перевести разговор на другую тему. Тем не менее постоянные визиты в бордель мадам Ио сильно усложнили жизнь доктора Мэя. В его возрасте нелегко нести такой груз: днем он вел прием пациентов, наблюдал за перестройкой джонки, собирал деньги и беседовал с родственниками больных, убеждая их в необходимости вкладывать больше средств в создание плавучего госпиталя, давал изредка концерты на литаврах и бесконечно препирался с доктором Меркером по поводу бутылки виски. Его в отличие от своего молодого коллеги доктор рассматривал не как алкоголь, а как сильнодействующее укрепляющее средство. И после всего этого еще сидеть в ночном заведении и ждать появления мужчины или нескольких мужчин, повинных в гибели Мэйтин…
Пациенты, владевшие буквально всеми профессиями, работали как армия муравьев, и новые постройки на джонке росли куда быстрее, чем предполагал доктор Меркер. Уже через неделю в основном строительство было закончено, и каждому было видно и понятно без лишних слов и объяснений, что возникает нечто никем и никогда в Яу Ма-теи не виданное: первая плавучая больница. Пусть по сравнению с теми, которые на суше, она примитивна и оснащена лишь необходимым, но для водных жителей она стала как бы гарантией того, что все они проживут на несколько лет дольше.
И еще одно маленькое чудо в хаосе жизни: «длинноносый» становится доктором с джонки. Как его зовут? Вэй Кантех, «Воинская доблесть».
К нему надо относиться с величайшим уважением. В его благосклонных руках их жизнь. Да обнимет и благословит его небо.
Через три недели уже можно было вести прием наверху. Ремесленники перебрались в чрево джонки, сломали все старые перегородки, починили изнутри и снаружи всю деревянную обшивку, возвели новые стены и разгородили небольшие помещения для отдельных палат, перевязочной и ординаторской; они провели новую электропроводку и поставили на борту многоканальный радиотелефон. Слева по борту предстояло еще оборудовать кухню, буфет и комнату для медсестер. Наблюдать за тем, как заплесневевшее, запущенное судно превращается в настоящий плавучий госпиталь, отвечающий всем требованиям гигиены, – было удовольствие.
Только однажды доктор Мэй закатил настоящий скандал. В порыве обновления ремесленники порушили две его святыни: стены в «концертном зале» Мэя с его литаврами и перегородки в его спальне. Топоры и пилы их не пощадили. При этом выяснилось, что за кроватью доктора Мэя стена была двойной, а в промежутке между стенками выстроилась внушительная батарея бутылок виски. Достаточно было отодвинуть одну из планок в стене, чтобы выудить бутылку даже лежа.
– Ну как тебе не совестно! – пристыдил его доктор Меркер, не поленившийся осмотреть этот тайник. – Такой пожилой человек, а ведешь себя как дитя!
– Я никому не разрешал ломать мои стены! – бушевал Мэй. – Даже у крысы должен быть уголок, принадлежащий ей одной. А у меня, образованного человека, все отняли и ничего не оставили! На собственной джонке я превратился в некоторое подобие травы-паразита.
– На моей джонке! – сказал доктор Меркер с тонкой улыбкой. – Мэй, я на нее не претендовал, но теперь она моя и перестраивают ее по моим планам!
– И куда же прикажешь повесить мои литавры? – продолжал кричать Мэй. – Со мной можно сделать все что угодно, даже кастрировать – но литавры отнимать не смей!
– Неужели ты бил бы в литавры, находясь между палатами тяжелобольных? Устраивал бы этот адский шум?
– Адский шум! Мои литавры! – Доктор Мэй никак не мог успокоиться. – Ты представляешь себе музыку Бетховена без них? Или Брукнера без барабанной дроби? О небо, какого невежественного человека ты терпишь! Я требую, чтобы мне предоставили помещение, где бы я мог по вечерам музицировать!
– Но не внизу, Мэй! Там у нас будет стационар.
– Мои сольные концерты на литаврах – лучшее из лекарств! Спроси, кого хочешь. Спроси их, хотят они, чтобы доктор Мэй забросил свою музыку? Ни один не поднимет палец вверх. Но спроси их еще: кого вылечила музыка доктора Мэя? Руки сами взлетят! Так-то вот!
Доктор Мэй решил ответить демонстрацией. Он вынес инструменты на палубу и, в то время как внизу продолжались работы по оборудованию новых палат и кабинетов, а доктор Меркер вел прием пациентов, поставил на проигрыватель пластинку с симфонией Чайковского, включил динамик на полную мощность и принялся с такой яростью обрабатывать свой инструмент, что пот ручьями струился по его лицу. Пациенты, ждавшие своей очереди, сели вокруг него в кружок и смотрели на него с немым восхищением. И при первой возможности аплодировали.
«Вот, прислушайся к их мнению, великий Вэй Кантех, – думал доктор Мэй. – Не только пилюли и уколы врачуют – здоровье возвращает еще доброта сердца и радость жизни! Если больной весел, он болен только наполовину. Вам, молодым супермозгам, еще предстоит это постигнуть! И еще вы должны осознать, что душа важнее тела!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
В одном Тинь заблуждался: противная сторона отнюдь не успокоилась и не примирилась с исчезновением доктора Меркера. Как раз наоборот. Она подозревала, что его нарочно скрывают, чтобы дать ему основательно поработать в тиши. И, значит, опасность многократно возросла.
«Разыщите доктора Меркера!»
Господин Чао отдал этот приказ на очередной тайной встрече «внутреннего круга». Он собрал своих приближенных на складе солидной электротехнической фирмы в Виктории. Из соображений пожарной безопасности здесь нельзя было курить, все сидели опустив головы и выслушивали нелицеприятные слова своего невидимого повелителя.
– Я скоро пришлю каждому из вас шелковый шнурок, – вещал голос из динамика. – Достойны ли жизни глупцы, подобные вам? У нас тьма агентов, а мы до сих пор блуждаем во мгле! Где это видано? И с такой неповоротливостью мы собираемся подчинить себе мир? На нашем пути встал один-единственный человек, и мы застряли на месте. Не позор ли это?
– Я хотел бы напомнить, – осмелился прервать своего властелина медэксперт, – что мы исключительно по вашему приказу оставили доктора Меркера в живых. Мы имели не одну возможность…
– Мне требуются его знания, а не его тело! – выкрикнул господин Чао. – Если он нашел вакцину, противоядие, – мы должны переориентироваться! В этом все дело. Мы должны бить наверняка, уничтожать, оставаясь неуязвимыми. Только это гарантирует успех.
– Мы предполагаем, что доктор Меркер у Янг, – несмело проговорил другой.
– С чего вы взяли? – удивился господин Чао. – Какое отношение он имеет к Янг?
– А почему в нее стреляли?
– Это другой вопрос! Кто совершил покушение, остается загадкой.
– Я вчера вечером был в «Кантонском драконе», – сказал один из элегантно одетых господ, обращаясь к динамику на потолке. – Хотел увидеть и послушать Янг. Однако она больше не выступает. Она расторгла договор с ночным клубом. Больше ее там не видели.
– Немедленно перепроверьте! – снова выкрикнул господин Чао.
– Уж сделано. Уход Янг со сцены совпадает по времени с исчезновением доктора Меркера. С разницей всего лишь в сутки. Нет, это не случайность.
– Где они познакомились?
– Скорее всего, на вечере у Маклиндли.
– Если это подтвердится, вы сделали чрезвычайно тревожное сообщение! – Господин Чао, очевидно, задумался. Тишина стала гнетущей, все на складе нервничали и покрылись холодной испариной. Но вот снова прозвучал голос из динамика: – Я наведу справки. Если эта взаимосвязь действительно существует, то появляется серьезная надежда довольно скоро увидеть доктора Меркера вновь. Женщины, подобные Янг, в Гонконге бесследно не исчезают. Мы спустим на нее всех наших собак, и след отыщется.
Через час все они вышли со склада электротехнической фирмы с чувством некоторого облегчения. Шелковый шнурок им не пришлют, смертный приговор отменяется. Но надолго ли? Все они ощущали, что тень уже коснулась их своим крылом. Спасаться бегством бессмысленно. От господина Чао не убежишь, рука его достанет повсюду. Просто загадка, как удалось скрыться доктору Меркеру? У него наверняка есть помощники, которые куда опаснее его самого…
Маклиндли тоже был в плену тревожных мыслей. Его терзали два необъяснимых обстоятельства: где его друг доктор Меркер? И кто стрелял в Янг? И еще, пожалуй, третье: кто новый любовник Янг? Кто осмелился отнять ее у него? Кто растоптал его мечту? Обладать Янг Ланхуа, Цветком Орхидеи, стало с какого-то времени его единственным страстным желанием. Неисполнимым желанием человека, которому было достаточно щелкнуть пальцами, чтобы все так и бросились выполнять его приказания. И вдруг откуда ни возьмись появляется некто, более могущественный и привлекательный в глазах Янг, чем он!
Тинь Дзедуну не удалось выяснить ничего путного. Из хромированного револьвера Бэтти не стреляли, это точно. Единственное, что смущало Тиня, это то, что все улыбавшиеся убийцы-девушки имели точно такое же оружие. Дамских револьверов подобного образца в Гонконге великое множество, они предназначаются для самозащиты на очень близком расстоянии; но, как доказывало убийство во дворце Маклиндли, умелый стрелок в состоянии убить из него человека и на расстоянии шагов в двадцать – двадцать пять.
Тинь еще дважды появлялся у Маклиндли, просил Бэтти вновь и вновь повторить все, что она могла вспомнить о том вечере. Убийца улучил подходящий момент: все не сводили глаз с Янг, никто не оглядывался, и выстрел прозвучал из-за спин.
– Просто ума не приложу, – говорил Тинь, складывая листочки с показаниями Бэтти. – Из-за спин… над головами… Выходит, стрелявший стоял на некотором возвышении. Например, на балюстраде. Или на стуле. Или даже стрелял с балкона. Входной канал пули идет сверху вниз. Однако если кто-то встанет на стул или поднимется на балкон – на него непременно обратят внимание! По крайней мере, слуги! Во время номера Янг они ведь обходили гостей с прохладительными напитками. И, значит, не могли не видеть стрелявшего!
Однако они его не видели! Тинь спросил всех слуг и мажордомов. Нет, никто на стул не становился и на балюстраде не стоял. Не то они заметили бы, а как же!
– Когда прозвучал выстрел, я как раз вернулся от клетки с тиграми, – сказал их страж с руками-крюками. – Никто ни на каком возвышении не стоял. Это я увидел бы даже из парка.
– Что верно, то верно, – вздохнул Тинь Дзедун и добавил несколько слов, которые сразу вывели Маклиндли из равновесия: – Как бы там ни было, Янг перепугана насмерть. Порвала контракт с «Кантонским драконом» и спряталась неизвестно где.
– Разве она исчезла? – Маклиндли с трудом сдерживался, уголки его губ подергивались.
– Да, бесследно.
– И полиция не предприняла никаких шагов?
– Полиция, сэр, делает все возможное. Все мои люди на ногах. А вы случайно не знаете, где бы Янг могла найти надежное убежище?
– Я? Нет! Почему я?
– Вы ведь бывали у нее дома.
– В жизни не был. Я знаю только адрес «Кантонского дракона».
– Можете вычеркнуть его из памяти. И из записной книжки. Она туда не вернется.
– Боже ты мой – что все-таки случилось? – Маклиндли даже не скрывал, как взволнован. А Тинь не спускал с него внимательного взгляда. – Сначала в нее стреляют, потом она куда-то девается…
– Это, я думаю, ее личное дело. Это полицию не касается. Мы ищем Янг потому, что она может подсказать нам, где доктор Меркер.
– Какие отношения у моего друга Фрица с Янг? – чопорно спросил Маклиндли.
Тинь был несказанно рад, что может, наконец, произнести ту самую фразу, от которой Маклиндли взорвется:
– Однако что за вопрос, сэр? Нам всем отлично известно, что Янг и доктор Мелькель находятся в дружеских отношениях… если выразиться галантно.
А Маклиндли его слова как будто не тронули.
– И вы… вы знали это? – только и спросил он.
– Время от времени даже полиция бывает хорошо проинформирована! – улыбнулся Тинь. – К сожалению, Флиц отсутствовал на вашем празднестве, сэр. Тогда, возможно, события повернулись бы иначе. М-да, а теперь их обоих след простыл. Это мне не нравится. С их исчезновением возникла масса проблем, а им и горя мало. Это нечестно с их стороны. Тем более сейчас, когда благодаря стараниям доктора Мелькеля мы обрели столь важные данные.
Маклиндли не стал дожидаться, пока Тинь выйдет за пределы его парка. Бросился к телефону и, ощутив противную дрожь во всем теле, вынужден был опуститься в кресло. Набрав номер телефона, закрыл глаза и сидел так, пока не отозвались на другом конце провода.
– Нового возлюбленного Янг зовут доктор Меркер, – едва слышно проговорил он.
– Вы меня опередили, Джеймс. Я собирался сообщить вам эту новость сегодня вечером у вас. И что теперь?
– Зачем вы спрашиваете? – Голос Маклиндли словно треснул. – Даже если это сам доктор Меркер, я этого вынести не в силах! Вы знаете, что вам делать.
– Знать бы еще, где он есть…
– За это отвечаете вы! – Маклиндли тяжело вздохнул. Со страдальческим выражением лица добавил еще: – Позаботьтесь, чтобы они оба долго не мучились…
Доктор Мэй сделался постоянным гостем в заведении мадам Ио. Все уже успели привыкнуть к тому, что невысокого роста, толстый старик появляется примерно в десять вечера, занимает место за угловым столиком и спрашивает бутылку виски. Девушки с обнаженными грудями начали относиться к нему как к своему дедушке; когда не были заняты, присаживались за его стол, болтали о том о сем, о своих делах, о разных случаях в заведении. Именно это и занимало Мэя. Он ласково и тонко улыбался, как бы излучая доброту и хорошее настроение, и даже подвигнул мадам Ио оставить свой трон и подсесть к нему. Это было высоким признанием, и Мэй отдавал себе в этом отчет. Стоит добавить, что мадам Ио и доктора Мэя объединяла общая страсть, которую мадам тщательно скрывала: она тоже любила заглянуть в рюмочку.
Человека с седой прядью доктор Мэй узнал сразу, как только он появился на лестнице со своей любовницей Канни, жизнерадостной, крепкого сложения китаянкой, набросившей на голое тело тонкий шелковый халат. На прощанье она поцеловала своего кавалера, что у шлюх вообще-то не принято и считается редкостной наградой.
Доктор Мэй упомянул об этом как бы между прочим в присутствии мадам Ио, и она весьма удивилась такой осведомленности старого пьяницы об обычаях и привычках ее девочек.
– Хороший, приятный клиент, – сказала она и выпила смесь из джина, мандаринового сока и «Кюрасао блю», которую она почему-то называла «лунное сияние», будто это была охлажденная минеральная вода. – Канни его любит. Почему бы ей не целовать его? Если от этого не страдают другие клиенты…
– Я в восторге от вас, Ио! – восторженно проговорил Мэй.
– Почему?
– Вы пьете как моряк, который на три месяца сошел на берег! Я за вами никак не поспеваю!
– Сколько вам лет, Мэй?
– Для постели я слишком стар, Ио. Мне уже семьдесят два!
– Ха-ха! Мне шестьдесят пять, но если мне кто понравится, я завожусь, как молодой дельфин. Заходил к нам один клиент, которому было восемьдесят три, и всегда заказывал у нас двух девушек. И они им нахвалиться не могли! А вы говорите – семьдесят два! Может, попробуем, Мэй?
Доктор Мэй поглядел на мадам Ио, представил ее себе раздетой и внутренне содрогнулся. «Нужно уметь приносить жертвы, – подумалось ему, – но нельзя приносить в жертву себя. Это большая разница».
– Расколите гнилой орех, мадам, – проговорил он с кислым видом. – Что вы получите? Гниль и труху. Мы с вами так хорошо разговаривали… зачем нам лежать друг на друге в ожидании какого-то чуда? Я обручился с бутылкой. И изменять ей не хочу.
Мадам Ио согласиться с этим было трудно, однако возражать она не стала. А ведь правда: эти разговоры так сблизили их, как будто они полжизни провели в одной постели, – чего Мэй и добивался. Он словно шутя проскользнул в интимную сферу заведения.
Две недели спустя он знал в лицо большинство постоянных гостей мадам Ио, знал, в какое время они приходят, кто они по профессии и кое-что об их личной жизни; с ним даже здоровались как со старым знакомым: этот толстяк за угловым столиком превратился уже в предмет обстановки бара. Когда доктор Мэй по два дня подряд отсутствовал, начинали спрашивать, уж не заболел ли он. Мадам Ио только терялась в догадках: Мэй был единственным, о ком она ничего определенного не знала. Ни адреса, ни профессии, ни его прошлой и настоящей жизни – вообще ничего. Он, конечно, при деньгах, потому что сразу расплачивался наличными. Да и девушкам, уходя, совал пару долларов между упругими грудями.
Несколько раз мадам Ио делала попытки расспросить его поподробнее. Но Мэй словно застегивался на все пуговицы, отвечая:
– Я отношусь к числу тех людей, которые существуют – и все. Они живут, населяют разные страны, но никакого интереса не представляют.
Мадам Ио всякий раз спешила перевести разговор на другую тему. Тем не менее постоянные визиты в бордель мадам Ио сильно усложнили жизнь доктора Мэя. В его возрасте нелегко нести такой груз: днем он вел прием пациентов, наблюдал за перестройкой джонки, собирал деньги и беседовал с родственниками больных, убеждая их в необходимости вкладывать больше средств в создание плавучего госпиталя, давал изредка концерты на литаврах и бесконечно препирался с доктором Меркером по поводу бутылки виски. Его в отличие от своего молодого коллеги доктор рассматривал не как алкоголь, а как сильнодействующее укрепляющее средство. И после всего этого еще сидеть в ночном заведении и ждать появления мужчины или нескольких мужчин, повинных в гибели Мэйтин…
Пациенты, владевшие буквально всеми профессиями, работали как армия муравьев, и новые постройки на джонке росли куда быстрее, чем предполагал доктор Меркер. Уже через неделю в основном строительство было закончено, и каждому было видно и понятно без лишних слов и объяснений, что возникает нечто никем и никогда в Яу Ма-теи не виданное: первая плавучая больница. Пусть по сравнению с теми, которые на суше, она примитивна и оснащена лишь необходимым, но для водных жителей она стала как бы гарантией того, что все они проживут на несколько лет дольше.
И еще одно маленькое чудо в хаосе жизни: «длинноносый» становится доктором с джонки. Как его зовут? Вэй Кантех, «Воинская доблесть».
К нему надо относиться с величайшим уважением. В его благосклонных руках их жизнь. Да обнимет и благословит его небо.
Через три недели уже можно было вести прием наверху. Ремесленники перебрались в чрево джонки, сломали все старые перегородки, починили изнутри и снаружи всю деревянную обшивку, возвели новые стены и разгородили небольшие помещения для отдельных палат, перевязочной и ординаторской; они провели новую электропроводку и поставили на борту многоканальный радиотелефон. Слева по борту предстояло еще оборудовать кухню, буфет и комнату для медсестер. Наблюдать за тем, как заплесневевшее, запущенное судно превращается в настоящий плавучий госпиталь, отвечающий всем требованиям гигиены, – было удовольствие.
Только однажды доктор Мэй закатил настоящий скандал. В порыве обновления ремесленники порушили две его святыни: стены в «концертном зале» Мэя с его литаврами и перегородки в его спальне. Топоры и пилы их не пощадили. При этом выяснилось, что за кроватью доктора Мэя стена была двойной, а в промежутке между стенками выстроилась внушительная батарея бутылок виски. Достаточно было отодвинуть одну из планок в стене, чтобы выудить бутылку даже лежа.
– Ну как тебе не совестно! – пристыдил его доктор Меркер, не поленившийся осмотреть этот тайник. – Такой пожилой человек, а ведешь себя как дитя!
– Я никому не разрешал ломать мои стены! – бушевал Мэй. – Даже у крысы должен быть уголок, принадлежащий ей одной. А у меня, образованного человека, все отняли и ничего не оставили! На собственной джонке я превратился в некоторое подобие травы-паразита.
– На моей джонке! – сказал доктор Меркер с тонкой улыбкой. – Мэй, я на нее не претендовал, но теперь она моя и перестраивают ее по моим планам!
– И куда же прикажешь повесить мои литавры? – продолжал кричать Мэй. – Со мной можно сделать все что угодно, даже кастрировать – но литавры отнимать не смей!
– Неужели ты бил бы в литавры, находясь между палатами тяжелобольных? Устраивал бы этот адский шум?
– Адский шум! Мои литавры! – Доктор Мэй никак не мог успокоиться. – Ты представляешь себе музыку Бетховена без них? Или Брукнера без барабанной дроби? О небо, какого невежественного человека ты терпишь! Я требую, чтобы мне предоставили помещение, где бы я мог по вечерам музицировать!
– Но не внизу, Мэй! Там у нас будет стационар.
– Мои сольные концерты на литаврах – лучшее из лекарств! Спроси, кого хочешь. Спроси их, хотят они, чтобы доктор Мэй забросил свою музыку? Ни один не поднимет палец вверх. Но спроси их еще: кого вылечила музыка доктора Мэя? Руки сами взлетят! Так-то вот!
Доктор Мэй решил ответить демонстрацией. Он вынес инструменты на палубу и, в то время как внизу продолжались работы по оборудованию новых палат и кабинетов, а доктор Меркер вел прием пациентов, поставил на проигрыватель пластинку с симфонией Чайковского, включил динамик на полную мощность и принялся с такой яростью обрабатывать свой инструмент, что пот ручьями струился по его лицу. Пациенты, ждавшие своей очереди, сели вокруг него в кружок и смотрели на него с немым восхищением. И при первой возможности аплодировали.
«Вот, прислушайся к их мнению, великий Вэй Кантех, – думал доктор Мэй. – Не только пилюли и уколы врачуют – здоровье возвращает еще доброта сердца и радость жизни! Если больной весел, он болен только наполовину. Вам, молодым супермозгам, еще предстоит это постигнуть! И еще вы должны осознать, что душа важнее тела!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31