Уже первым ударом один из тигров пробил ему сонную артерию – смерть наступила мгновенно. Что проходило дальше, трудно поддается описанию. От Маклиндли осталось несколько ошметков бренной плоти да кости.
В то время как тигры рвали Маклиндли на части, их сторож со стальными крюками вместо кистей лежал ничком на ковре, уткнувшись носом в пол, и обливался слезами. Его тигры не тронули, он пахнул как они. Он был из их стаи…
Примерно в тот же час по коридору терапевтического отделения больницы «Вонг Ва» навстречу главврачу доктору Ван Андзы шел тяжелобольной пациент со впалыми щеками. Покачнувшись, больной чуть не упал на доктора. Вана и начал бормотать слова извинения. Одновременно он вогнал в живот врача кривой нож и еще поддернул его. Испустив негромкий стон, доктор Ван Андзы со вспоротым животом сполз по стене, а тяжелобольного словно ветром сдуло. Когда один из санитаров нашел главврача и поднял тревогу, того и след простыл.
Иная судьба постигла главного химика Маклиндли. Когда он зашел в туалет, перед ним предстали двое незнакомых в белых халатах, схватили его и затащили в одну из кабинок. Они силой открыли ему рот, куда влили чистую серную кислоту – более мучительную смерть для человека трудно себе представить.
В Виктории три почтенных господина вывалились из окон своих высотных жилых домов: биржевой маклер, экспортер оптических приборов и владелец завода по производству серебряных столовых приборов и кухонной утвари. Поскольку окна в высотных зданиях не открываются, можно предположить, что их просто-напросто вышвырнули через стекло.
Удивительной смертью умер один из самых известных в той же Виктории адвокатов. Он задохнулся от бумажного кляпа в горле: это были скомканные страницы, вырванные из «Комментария к уголовному кодексу». Ничего не скажешь, смерть профессионала…
Комиссара Тиня, который отправился в больницу «Вонг Ва», чтобы осмотреть тело убитого Ван Андзы, затрясло, когда в считанные минуты одно за другим стали поступать эти сообщения. Завершило их известие о смерти Маклиндли.
– Кто-то наводит свой порядок железной рукой, – проговорил он, глубоко потрясенный.
Последней каплей для него стал анонимный телефонный звонок. Мужской голос, глуховатый и бесстрастный, так прокомментировал события дня:
– Улыбающихся убийц больше не будет. Виновные получили по заслугам. Опасность миновала, сэр.
Тинь не успел ничего сказать – трубку повесили.
– Кто бы что ни говорил: убийство есть убийство! Карать можно только на законном основании! И теперь наша задача – найти и наказать этих убийц!
Однако Тинь отдавал себе отчет в том, что эта задача ему не по плечу. Хотя повод для этих убийств ясен: месть! В старом, исконном значении этого слова. Но у кого есть право на месть?
И вдруг Тинь Дзедун похолодел. Ему вспомнился один разговор с доктором Меркером, когда тот сказал:
– Я знаю одного человека, отца девушки, которая стала жертвой улыбающейся смерти…
Тогда он еще отказался назвать его имя, а вскоре сам исчез с горизонта.
– Вот он, ключ! – говорил Тинь поздно вечером на совещании в управлении полиции. – Он знает много, может быть, этому человеку известно все! Бессмысленно искать какого-то одного убийцу. Но через этого человека мы выйдем на остальных. Значит, наша задача – искать доктора Мелькеля и несчастного отца… Ищите доктора Мелькеля, парни! Идея теперь другая, а человек нам нужен тот же!
В то время как Тинь Дзедун отдавал этот приказ, Мэй с Меркером сидели в первой полностью отделанной комнате надстройки на верхней палубе, в ординатуре, и пили пиво.
– Я должен вкратце отчитаться перед тобой, Фриц, – медленно проговорил доктор Мэй, отхлебывая пиво, – Но заранее прошу: отнесись ко всему не как доктор Меркер из Гамбурга, а как Вэй Кантех из Яу Ма-теи…
Ночью в городе, произошла кража со взломом, одни из тех преступлений, которыми в Гонконге никого не удивишь. Полицию даже не считают нужным ставить в известность: ну кого она найдет в джунглях кривых улочек многомиллионного муравейника?
Кто-то проник в здание компании «Гонконг политехник», оглушив предварительно ночного сторожа молотком с резиновой накладкой. Нет, убивать его не собирались, но тюкнули как следует, и голова у него потом гудела еще несколько часов. Похитили пусковое устройство и новую суперракету типа РС-1212 «Золотой дождь». Поскольку господин Чинь оставался вне сферы досягаемости – в конструкторском бюро и на опытном заводе никто не знал, что его похитили, было сказано, что он в отъезде – дирекция решила провести расследование своими силами. Прежде всего подозрение пало, конечно, на конкурентов: украли, чтобы скопировать…
Доставить на крытом сампане ракету с пусковым устройством в Яу Ма-теи, Плавучий город, оказалось делом несложным. Там ракету смонтировали на быстроходной джонке с дизельными моторами и вывезли в открытое море в акваторию между островами Лантау и Ша Хау. Здесь джонка стала на якорь.
Тем временем между доктором Меркером и Мэем опять произошел крупный спор. Янг, не отходившая в те дни от Меркера ни на шаг, молча сидела на табурете у стены, опять напоминая китайскую фарфоровую куклу, воплощение красоты и таинственности Азии.
Сначала доктор Мей рассказал о событиях последних нескольких суток. И в общих чертах о том, чем занимался на берегу три недели подряд. Меркер был свидетелем некоторых из этих событий, кое-что мысленно представлял себе, но то, что он узнал о заведении мадам Ио и об эпизоде на пароме Кун Лундзы, заставило его содрогнуться. Когда же он услышал, какую роль играл в этой истории Джеймс Маклиндли, то окончательно вышел из себя.
– Джеймс?! Не может быть, никогда не поверю! – воскликнул он, вскочив со стула со сжатыми кулаками. – Он миллиардер! И деньги для него все равно что пыль! Зачем ему абсолютная власть? Ведь это же маниакальный бред!
– Да, он в каком-то смысле безумен, – спокойно ответил доктор Мэй. – Деньги плюс неограниченная власть над людьми – вот о чем он мечтал. Ему и без того никто ни в чем не перечил. Одна Янг ему отказала.
– Все это плод твоей фантазии! Возьму и пойду к нему завтра с Тинем…
– Слишком поздно.
– В каком смысле?
– Джеймс мертв. Его разорвали собственные тигры, – сказал Мэй.
– Боже мой! А доктор Ван Андзы?
– Напоролся на нож…
– Мэй!
– Главный химик напился серной кислоты.
Доктор Меркер, направившийся было к двери, оцепенел.
– Мэй, что ты за человек?.. – едва шевеля губами, проговорил он.
Доктор Мэй поднял вверх обе руки.
– Я только рассказываю, что и как случилось. Сам я никаких таких приказов не отдавал. Это сообщество бесправных высказалось в защиту своих прав.
– Убийство остается убийством!
– По существующим и действующим законам – да! Но у нас в Яу Ма-теи живут по законам предков. Я тебе уже не раз говорил. По законам столь же древним, как и наша история.
– И в таком жестоком мире я должен отныне жить? – Доктор Меркер перевел взгляд на Янг. Она сидела у стены, словно окаменев. – Этого не будет, это невозможно!
– Ты кого лечишь? Больных? Или законы?
– Я лечу людей, которые убивают, повинуясь бесчеловечным законам! – вскричал доктор Меркер.
– Какое дело костному туберкулезу или гранулеме в легких до законов? Я тебе уже говорил: ты больше не доктор Меркер из Гамбурга, а Вэй Кантех. И эта твоя джонка, твоя плавучая больница, долгие годы будет надеждой сотен и тысяч больных. Здесь, на этой джонке, у тебя и твоей жены Янг родятся дети. Они вырастут, играя на палубе и плавая в море, станут подлинными детьми водного народа. Может быть, один из твоих сыновей тоже выучится на врача. Тогда на закате жизни ты сможешь сказать: я спас тысячи жизней, тысячи жизней спасет мой сын – значит, я прожил хорошую жизнь…
– А что… что будет с Чинь Хаочжи? – спросил доктор Меркер.
– Он предстанет перед судом.
– Перед вашим судом?
– Да. Перед единственно справедливым.
– Фарс какой-то!
– Хочешь побывать там? Я тебя отведу.
– Нет. Но поехать я поеду – на сушу! – Доктор Меркер снял белый халат и швырнул его в угол комнаты. – Пойду к Тинь Дзедуну! Пусть он знает, что я к этому непричастен.
– Он это и так знает. И тем не менее ищет тебя: хочет выжать из тебя имена убийц.
– Иными словами – я тоже замешан в деле? Вы превратили меня в соучастника преступления?
– Мысленно ты был к нему причастен. – Что в лоб, что по лбу! Янг! – Он повернулся к ней – она сидела в той же позе. – Поедешь со мной?
– Куда? – она едва заметно шевельнула губами.
– В Германию.
– Есть там больные, для которых врач все равно что жизнь? – спросил Мэй.
– Хватает! Без дела не останусь! – закричал доктор Меркер. – И убийц мне лечить не придется!
– Тогда иди, Вэй Кантех. – Доктор Мэй сплел руки на толстом животе.
– Едешь ты или нет? – громко спросил доктор Меркер. Янг покачала головой:
– Мое место здесь, Фриц.
– Советую тебе тайком пробраться в Макао и улететь уже оттуда, – спокойно проговорил доктор Мэй. – Тинь наверняка взял под контроль гонконговский аэропорт. Я попрошу Кун Лундзы, чтобы он довез тебя до Макао и передал там в надежные руки. У него много хитростей в запасе.
– Вот и прекрасно! Я не создан для того, чтобы дышать здешним воздухом, – не слишком-то вежливо сказал доктор Меркер.
Он захлопнул за собой дверь, бурей промчался мимо ожидавших его пациентов. Янг смотрела на доктора Мэя полузакрытыми глазами.
– А теперь что, досточтимый отец? – спросила она.
– Ничего. Он вернется.
– Не уверена.
– Если любит тебя, вернется. А если пойдет на пароме Куна в Макао, он не стоит твоей слезинки. Тогда он тебя не заслужил.
– Он думает иначе, чем мы, Мэй, он не может не думать как европеец. Это разные миры…
– Ты и он – один мир. И если он этого не чувствует, значит, он тебя никогда не любил. Или любил, но не тебя, Янг, а твое тело. А это недорого стоит.
– До моей любви тебе дела нет?
– Поехала бы ты с ним в Гамбург?
– Да.
– Я так и знал. – Доктор Мэй помотал головой. – Но мы не должны говорить ему об этом. Ему суждено быть здесь, среди беднейших из бедных – в нем их спасение! Он их доктор с джонки, их мост на небеса. Давай наберемся терпения. Он вернется.
Но доктор Меркер не вернулся к ним ни днем, ни ночью. Пациентами занимались доктор Мэй с Янг. В трюм они не спускались. Ни чтобы переброситься словечком с доктором Меркером, ни чтобы принести ему поесть.
Несколько раз Янг делала такую попытку, но всякий раз Мэй ее пресекал.
– Не надо! – говорил он. – Он должен вернуться по собственной воле.
Он проголодался…
– Любое животное выползет из своей норы, когда проголодается. Выйдет и он.
– Он хочет пить…
– …и найдет свой источник. Научись ждать, Янг.
– Но ведь он прав, Мэй!
– Нет! Он Вэй Кантех. И должен уметь чувствовать и думать как Вэй Кантех. Повторяю, Янг, наберемся терпения.
Свидетелей того, что происходило тем временем на джонке Кун Лундзы, было немного. Суд, состоявший из представителей всех слоев населения Яу Ма-теи, рассматривал дело во всех подробностях, дотошно. Целых девять часов допрашивали плачущего и взывающего к милосердию Чинь Хаочжи. Он не поднимался с колен, молил о пощаде, обещал взамен все мыслимые и немыслимые блага. Солнце закатилось за горизонт, и, как это обычно бывает на море, быстро темнело, когда суд признал Чиня полностью виновным и приговорил к смерти.
На катере его вывезли еще дальше в море, к стоявшей там наготове джонке.
Чинь из последних сил пытался сопротивляться и выл, как волк. Заведя руки назад, его привязали к телу ракеты РС-1212, как бы распяв на ней. Ждали наступления полной темноты. Чинь понимал, что с каждой минутой жизнь его отлетает. Около одиннадцати часов – ночь уже полностью вошла в свои права – он помолился и закрыл глаза. Голос он сорвал, так что даже кричать не мог…
Кун Лундзы проверил электрическое зажигание и положил руку на маленький рычаг. Пусковое устройство сработало, ракета приняла вертикальное положение, встав под углом ровно в девяносто градусов. А потом она по пологой траектории уйдет вверх.
Чинь Хаочжи плакал. Что чувствует человек в такие вот последние минуты своей жизни, о чем думает – кто знает? Может быть, в его сердце появляется страшная, безнадежная пустота, а может быть, это Ничто и есть надежда на другую жизнь, на После…
Кун Лундзы посмотрел на черное ночное небо. Море было почти недвижным и таким же черным, как ночь. Остальные китайцы, окружившие его, опустили головы. С непроницаемым лицом Кун нажал на рычаг. Огненный луч с пусковой установки пронзил ночь, и большая ракета с длинным светящимся шлейфом понеслась в небо. Может быть, Чинь испустил предсмертный крик – этого никто услышать не мог, не было слышно вообще ничего, кроме свистящего шипенья.
Из-за не предусмотренного расчетами «довеска» ракета поднялась вверх только на один километр. И тут с глухим хлопком распалась. Вниз пролился дивный, никем здесь доселе не виданный золотой дождь. И долгую минуту освещал море, джонку, молчаливых людей на ее палубе и далекий остров Ша Хау, словно занавешенный дымчатой кисеей.
Чудесный вид… Вместе с широкими золотистыми фосфорными гроздьями, уходившими в море, туда же с неба упало и то, что осталось от тела короля фейерверков.
– Вот и все, – глухо проговорил Кун Лундзы, отворачиваясь. – Теперь я снова могу спать, доченька…
Он запустил мотор и повел катер обратно, в Яу Ма-теи, чтобы сообщить досточтимому доктору Мэю, что все сделано по справедливости, по закону предков. И тогда доктор Мэй тоже сможет положить перед портретом своей дочери Мэйтин цветы лотоса и помолиться.
Доктор Мэй сидел этой ночью на палубе джонки рядом со своими спящими больными. На таком большом расстоянии он взрыва ракеты не расслышал и волшебного золотого дождя не видел. Но, бросив взгляд на часы, он знал, что это случилось. Опустив голову, он попросил у своего бога прощения и снисхождения. Он думал о дочери, об отнятом у него земном счастье.
Доктор Меркер остался в трюме джонки. Размотав рулон обоев, он укрылся ими и уснул на столе. Янг потихоньку прокралась к нему и устроилась рядом, на полу: села, подтянула колени, положила на них голову и смотрела на него не отрывая глаз.
«Я люблю тебя, – думала она. – Моя жизнь – твоя жизнь. Вэй Кантех, скажи как мне быть. Ты мой господин. Вэй Кантех.
Я люблю тебя».
Кто приезжает сегодня в Коулун и кого возят по водным улицам Плавучего города Яу Ма-теи, того, может, и отвезут к доктору Вэй Кантеху, если он очень об этом попросит. И очень удивится, что его встретит белый человек, говорящий по-английски и по-немецки с неисправимым гамбургским акцентом. А еще больше они удивятся при виде госпиталя-джонки, единственного в мире.
Тот, кому доведется встретиться с доктором Меркером, может считать, что ему исключительно повезло. Обычно на просьбу о встрече с доктором с джонки жители Яу Ма-теи отвечают молчанием.
И только в глазах у них зажигаются таинственные огоньки. Чем не ответ?
Сами посудите: какое дело этим длинноносым белым до доктора с джонки?..
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
В то время как тигры рвали Маклиндли на части, их сторож со стальными крюками вместо кистей лежал ничком на ковре, уткнувшись носом в пол, и обливался слезами. Его тигры не тронули, он пахнул как они. Он был из их стаи…
Примерно в тот же час по коридору терапевтического отделения больницы «Вонг Ва» навстречу главврачу доктору Ван Андзы шел тяжелобольной пациент со впалыми щеками. Покачнувшись, больной чуть не упал на доктора. Вана и начал бормотать слова извинения. Одновременно он вогнал в живот врача кривой нож и еще поддернул его. Испустив негромкий стон, доктор Ван Андзы со вспоротым животом сполз по стене, а тяжелобольного словно ветром сдуло. Когда один из санитаров нашел главврача и поднял тревогу, того и след простыл.
Иная судьба постигла главного химика Маклиндли. Когда он зашел в туалет, перед ним предстали двое незнакомых в белых халатах, схватили его и затащили в одну из кабинок. Они силой открыли ему рот, куда влили чистую серную кислоту – более мучительную смерть для человека трудно себе представить.
В Виктории три почтенных господина вывалились из окон своих высотных жилых домов: биржевой маклер, экспортер оптических приборов и владелец завода по производству серебряных столовых приборов и кухонной утвари. Поскольку окна в высотных зданиях не открываются, можно предположить, что их просто-напросто вышвырнули через стекло.
Удивительной смертью умер один из самых известных в той же Виктории адвокатов. Он задохнулся от бумажного кляпа в горле: это были скомканные страницы, вырванные из «Комментария к уголовному кодексу». Ничего не скажешь, смерть профессионала…
Комиссара Тиня, который отправился в больницу «Вонг Ва», чтобы осмотреть тело убитого Ван Андзы, затрясло, когда в считанные минуты одно за другим стали поступать эти сообщения. Завершило их известие о смерти Маклиндли.
– Кто-то наводит свой порядок железной рукой, – проговорил он, глубоко потрясенный.
Последней каплей для него стал анонимный телефонный звонок. Мужской голос, глуховатый и бесстрастный, так прокомментировал события дня:
– Улыбающихся убийц больше не будет. Виновные получили по заслугам. Опасность миновала, сэр.
Тинь не успел ничего сказать – трубку повесили.
– Кто бы что ни говорил: убийство есть убийство! Карать можно только на законном основании! И теперь наша задача – найти и наказать этих убийц!
Однако Тинь отдавал себе отчет в том, что эта задача ему не по плечу. Хотя повод для этих убийств ясен: месть! В старом, исконном значении этого слова. Но у кого есть право на месть?
И вдруг Тинь Дзедун похолодел. Ему вспомнился один разговор с доктором Меркером, когда тот сказал:
– Я знаю одного человека, отца девушки, которая стала жертвой улыбающейся смерти…
Тогда он еще отказался назвать его имя, а вскоре сам исчез с горизонта.
– Вот он, ключ! – говорил Тинь поздно вечером на совещании в управлении полиции. – Он знает много, может быть, этому человеку известно все! Бессмысленно искать какого-то одного убийцу. Но через этого человека мы выйдем на остальных. Значит, наша задача – искать доктора Мелькеля и несчастного отца… Ищите доктора Мелькеля, парни! Идея теперь другая, а человек нам нужен тот же!
В то время как Тинь Дзедун отдавал этот приказ, Мэй с Меркером сидели в первой полностью отделанной комнате надстройки на верхней палубе, в ординатуре, и пили пиво.
– Я должен вкратце отчитаться перед тобой, Фриц, – медленно проговорил доктор Мэй, отхлебывая пиво, – Но заранее прошу: отнесись ко всему не как доктор Меркер из Гамбурга, а как Вэй Кантех из Яу Ма-теи…
Ночью в городе, произошла кража со взломом, одни из тех преступлений, которыми в Гонконге никого не удивишь. Полицию даже не считают нужным ставить в известность: ну кого она найдет в джунглях кривых улочек многомиллионного муравейника?
Кто-то проник в здание компании «Гонконг политехник», оглушив предварительно ночного сторожа молотком с резиновой накладкой. Нет, убивать его не собирались, но тюкнули как следует, и голова у него потом гудела еще несколько часов. Похитили пусковое устройство и новую суперракету типа РС-1212 «Золотой дождь». Поскольку господин Чинь оставался вне сферы досягаемости – в конструкторском бюро и на опытном заводе никто не знал, что его похитили, было сказано, что он в отъезде – дирекция решила провести расследование своими силами. Прежде всего подозрение пало, конечно, на конкурентов: украли, чтобы скопировать…
Доставить на крытом сампане ракету с пусковым устройством в Яу Ма-теи, Плавучий город, оказалось делом несложным. Там ракету смонтировали на быстроходной джонке с дизельными моторами и вывезли в открытое море в акваторию между островами Лантау и Ша Хау. Здесь джонка стала на якорь.
Тем временем между доктором Меркером и Мэем опять произошел крупный спор. Янг, не отходившая в те дни от Меркера ни на шаг, молча сидела на табурете у стены, опять напоминая китайскую фарфоровую куклу, воплощение красоты и таинственности Азии.
Сначала доктор Мей рассказал о событиях последних нескольких суток. И в общих чертах о том, чем занимался на берегу три недели подряд. Меркер был свидетелем некоторых из этих событий, кое-что мысленно представлял себе, но то, что он узнал о заведении мадам Ио и об эпизоде на пароме Кун Лундзы, заставило его содрогнуться. Когда же он услышал, какую роль играл в этой истории Джеймс Маклиндли, то окончательно вышел из себя.
– Джеймс?! Не может быть, никогда не поверю! – воскликнул он, вскочив со стула со сжатыми кулаками. – Он миллиардер! И деньги для него все равно что пыль! Зачем ему абсолютная власть? Ведь это же маниакальный бред!
– Да, он в каком-то смысле безумен, – спокойно ответил доктор Мэй. – Деньги плюс неограниченная власть над людьми – вот о чем он мечтал. Ему и без того никто ни в чем не перечил. Одна Янг ему отказала.
– Все это плод твоей фантазии! Возьму и пойду к нему завтра с Тинем…
– Слишком поздно.
– В каком смысле?
– Джеймс мертв. Его разорвали собственные тигры, – сказал Мэй.
– Боже мой! А доктор Ван Андзы?
– Напоролся на нож…
– Мэй!
– Главный химик напился серной кислоты.
Доктор Меркер, направившийся было к двери, оцепенел.
– Мэй, что ты за человек?.. – едва шевеля губами, проговорил он.
Доктор Мэй поднял вверх обе руки.
– Я только рассказываю, что и как случилось. Сам я никаких таких приказов не отдавал. Это сообщество бесправных высказалось в защиту своих прав.
– Убийство остается убийством!
– По существующим и действующим законам – да! Но у нас в Яу Ма-теи живут по законам предков. Я тебе уже не раз говорил. По законам столь же древним, как и наша история.
– И в таком жестоком мире я должен отныне жить? – Доктор Меркер перевел взгляд на Янг. Она сидела у стены, словно окаменев. – Этого не будет, это невозможно!
– Ты кого лечишь? Больных? Или законы?
– Я лечу людей, которые убивают, повинуясь бесчеловечным законам! – вскричал доктор Меркер.
– Какое дело костному туберкулезу или гранулеме в легких до законов? Я тебе уже говорил: ты больше не доктор Меркер из Гамбурга, а Вэй Кантех. И эта твоя джонка, твоя плавучая больница, долгие годы будет надеждой сотен и тысяч больных. Здесь, на этой джонке, у тебя и твоей жены Янг родятся дети. Они вырастут, играя на палубе и плавая в море, станут подлинными детьми водного народа. Может быть, один из твоих сыновей тоже выучится на врача. Тогда на закате жизни ты сможешь сказать: я спас тысячи жизней, тысячи жизней спасет мой сын – значит, я прожил хорошую жизнь…
– А что… что будет с Чинь Хаочжи? – спросил доктор Меркер.
– Он предстанет перед судом.
– Перед вашим судом?
– Да. Перед единственно справедливым.
– Фарс какой-то!
– Хочешь побывать там? Я тебя отведу.
– Нет. Но поехать я поеду – на сушу! – Доктор Меркер снял белый халат и швырнул его в угол комнаты. – Пойду к Тинь Дзедуну! Пусть он знает, что я к этому непричастен.
– Он это и так знает. И тем не менее ищет тебя: хочет выжать из тебя имена убийц.
– Иными словами – я тоже замешан в деле? Вы превратили меня в соучастника преступления?
– Мысленно ты был к нему причастен. – Что в лоб, что по лбу! Янг! – Он повернулся к ней – она сидела в той же позе. – Поедешь со мной?
– Куда? – она едва заметно шевельнула губами.
– В Германию.
– Есть там больные, для которых врач все равно что жизнь? – спросил Мэй.
– Хватает! Без дела не останусь! – закричал доктор Меркер. – И убийц мне лечить не придется!
– Тогда иди, Вэй Кантех. – Доктор Мэй сплел руки на толстом животе.
– Едешь ты или нет? – громко спросил доктор Меркер. Янг покачала головой:
– Мое место здесь, Фриц.
– Советую тебе тайком пробраться в Макао и улететь уже оттуда, – спокойно проговорил доктор Мэй. – Тинь наверняка взял под контроль гонконговский аэропорт. Я попрошу Кун Лундзы, чтобы он довез тебя до Макао и передал там в надежные руки. У него много хитростей в запасе.
– Вот и прекрасно! Я не создан для того, чтобы дышать здешним воздухом, – не слишком-то вежливо сказал доктор Меркер.
Он захлопнул за собой дверь, бурей промчался мимо ожидавших его пациентов. Янг смотрела на доктора Мэя полузакрытыми глазами.
– А теперь что, досточтимый отец? – спросила она.
– Ничего. Он вернется.
– Не уверена.
– Если любит тебя, вернется. А если пойдет на пароме Куна в Макао, он не стоит твоей слезинки. Тогда он тебя не заслужил.
– Он думает иначе, чем мы, Мэй, он не может не думать как европеец. Это разные миры…
– Ты и он – один мир. И если он этого не чувствует, значит, он тебя никогда не любил. Или любил, но не тебя, Янг, а твое тело. А это недорого стоит.
– До моей любви тебе дела нет?
– Поехала бы ты с ним в Гамбург?
– Да.
– Я так и знал. – Доктор Мэй помотал головой. – Но мы не должны говорить ему об этом. Ему суждено быть здесь, среди беднейших из бедных – в нем их спасение! Он их доктор с джонки, их мост на небеса. Давай наберемся терпения. Он вернется.
Но доктор Меркер не вернулся к ним ни днем, ни ночью. Пациентами занимались доктор Мэй с Янг. В трюм они не спускались. Ни чтобы переброситься словечком с доктором Меркером, ни чтобы принести ему поесть.
Несколько раз Янг делала такую попытку, но всякий раз Мэй ее пресекал.
– Не надо! – говорил он. – Он должен вернуться по собственной воле.
Он проголодался…
– Любое животное выползет из своей норы, когда проголодается. Выйдет и он.
– Он хочет пить…
– …и найдет свой источник. Научись ждать, Янг.
– Но ведь он прав, Мэй!
– Нет! Он Вэй Кантех. И должен уметь чувствовать и думать как Вэй Кантех. Повторяю, Янг, наберемся терпения.
Свидетелей того, что происходило тем временем на джонке Кун Лундзы, было немного. Суд, состоявший из представителей всех слоев населения Яу Ма-теи, рассматривал дело во всех подробностях, дотошно. Целых девять часов допрашивали плачущего и взывающего к милосердию Чинь Хаочжи. Он не поднимался с колен, молил о пощаде, обещал взамен все мыслимые и немыслимые блага. Солнце закатилось за горизонт, и, как это обычно бывает на море, быстро темнело, когда суд признал Чиня полностью виновным и приговорил к смерти.
На катере его вывезли еще дальше в море, к стоявшей там наготове джонке.
Чинь из последних сил пытался сопротивляться и выл, как волк. Заведя руки назад, его привязали к телу ракеты РС-1212, как бы распяв на ней. Ждали наступления полной темноты. Чинь понимал, что с каждой минутой жизнь его отлетает. Около одиннадцати часов – ночь уже полностью вошла в свои права – он помолился и закрыл глаза. Голос он сорвал, так что даже кричать не мог…
Кун Лундзы проверил электрическое зажигание и положил руку на маленький рычаг. Пусковое устройство сработало, ракета приняла вертикальное положение, встав под углом ровно в девяносто градусов. А потом она по пологой траектории уйдет вверх.
Чинь Хаочжи плакал. Что чувствует человек в такие вот последние минуты своей жизни, о чем думает – кто знает? Может быть, в его сердце появляется страшная, безнадежная пустота, а может быть, это Ничто и есть надежда на другую жизнь, на После…
Кун Лундзы посмотрел на черное ночное небо. Море было почти недвижным и таким же черным, как ночь. Остальные китайцы, окружившие его, опустили головы. С непроницаемым лицом Кун нажал на рычаг. Огненный луч с пусковой установки пронзил ночь, и большая ракета с длинным светящимся шлейфом понеслась в небо. Может быть, Чинь испустил предсмертный крик – этого никто услышать не мог, не было слышно вообще ничего, кроме свистящего шипенья.
Из-за не предусмотренного расчетами «довеска» ракета поднялась вверх только на один километр. И тут с глухим хлопком распалась. Вниз пролился дивный, никем здесь доселе не виданный золотой дождь. И долгую минуту освещал море, джонку, молчаливых людей на ее палубе и далекий остров Ша Хау, словно занавешенный дымчатой кисеей.
Чудесный вид… Вместе с широкими золотистыми фосфорными гроздьями, уходившими в море, туда же с неба упало и то, что осталось от тела короля фейерверков.
– Вот и все, – глухо проговорил Кун Лундзы, отворачиваясь. – Теперь я снова могу спать, доченька…
Он запустил мотор и повел катер обратно, в Яу Ма-теи, чтобы сообщить досточтимому доктору Мэю, что все сделано по справедливости, по закону предков. И тогда доктор Мэй тоже сможет положить перед портретом своей дочери Мэйтин цветы лотоса и помолиться.
Доктор Мэй сидел этой ночью на палубе джонки рядом со своими спящими больными. На таком большом расстоянии он взрыва ракеты не расслышал и волшебного золотого дождя не видел. Но, бросив взгляд на часы, он знал, что это случилось. Опустив голову, он попросил у своего бога прощения и снисхождения. Он думал о дочери, об отнятом у него земном счастье.
Доктор Меркер остался в трюме джонки. Размотав рулон обоев, он укрылся ими и уснул на столе. Янг потихоньку прокралась к нему и устроилась рядом, на полу: села, подтянула колени, положила на них голову и смотрела на него не отрывая глаз.
«Я люблю тебя, – думала она. – Моя жизнь – твоя жизнь. Вэй Кантех, скажи как мне быть. Ты мой господин. Вэй Кантех.
Я люблю тебя».
Кто приезжает сегодня в Коулун и кого возят по водным улицам Плавучего города Яу Ма-теи, того, может, и отвезут к доктору Вэй Кантеху, если он очень об этом попросит. И очень удивится, что его встретит белый человек, говорящий по-английски и по-немецки с неисправимым гамбургским акцентом. А еще больше они удивятся при виде госпиталя-джонки, единственного в мире.
Тот, кому доведется встретиться с доктором Меркером, может считать, что ему исключительно повезло. Обычно на просьбу о встрече с доктором с джонки жители Яу Ма-теи отвечают молчанием.
И только в глазах у них зажигаются таинственные огоньки. Чем не ответ?
Сами посудите: какое дело этим длинноносым белым до доктора с джонки?..
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31