Серые глаза близоруко щурились за стеклами очков в оправе из тонкой металлической проволоки. Семеро монархов уставились на него. Трэвис шагнул вперед.— Разве вы не слышите, что вам говорят? — Гнев и отчаяние придавали его голосу необыкновенную силу убеждения. — Разве вы не способны хоть раз в жизни взглянуть дальше собственного носа? Бледный Властелин — не сказка и не миф! Бледный Властелин — это реальность, и его слуги сейчас здесь, в замке, возможно, даже в этом зале, среди нас! Они уже пытались убить Кайлара, и теперь следующей жертвой может оказаться любой из вас. Как же вы, правители, можете вести себя так глупо и недальновидно?!Трэвис решительно направился к столу Совета. Монархи испуганно попятились назад.— Уберите его! — пронзительно заголосила Эминда. — Уберите от меня эту тварь!Бельтан перепрыгнул через ряд и бросился к Трэвису, но было уже поздно.— Вы должны что-то сделать! — закричал тот, теряя остатки самообладания. — Сейчас, немедленно, пока еще есть время! — И с этими словами Трэвис Уайлдер с силой ударил кулаком по каменной столешнице.Блеснула яркая, словно молния, голубая вспышка, стены и своды зала потряс громоподобный раскат, сопровождаемый истерическими воплями женщин и тревожными возгласа ми мужчин. Не веря своим глазам, Грейс увидела, как на казавшейся несокрушимой каменной поверхности внезапно возникла и зазмеилась глубокая черная трещина. Вот она достигла середины стола и уткнулась во врезанный в него белый диск. Мгновение спустя серебристый круг словно взорвался, разлетевшись мелким каменным крошевом, засыпавшим вырезанный в его центре символ. Трэвис стремительно отпрянул от стола, разжал кулак и в ужасе уставился на свою ладонь.Все смолкли, затаив дыхание и вперив взоры в изуродованную столешницу. Затем в тишине раздался негромкий голос Фолкена:— Руна мира разбита.Кто-то шумно перевел дыхание рядом с Грейс. Она автоматически повернула голову. Леди Тресса. Рыжеволосая толорийка вся подалась вперед, глаза ее горели, полураскрытые губы шептали, словно в забытьи:— Разбиватель… разбиватель рун…И тут начался полный хаос. Короли и королевы покинули стол Совета и торопливо направились к выходу. Вельможи, советники, рыцари и придворные дамы, теснясь в дверях, спешили убраться вслед за ними. У рассеченного напополам стола остался только все еще разглядывающий свою ладонь Трэвис, к которому через минуту, с трудом протолкавшись сквозь толпу устремившихся в противоположном направлении ноблей, присоединились Бельтан, Фолкен и Мелия.Грейс вскочила со скамьи и тоже стала пробираться к ним: сначала по узкому проходу к лестнице, потом вниз, по запруженным народом ступеням. Она не чувствовала страха — напротив, ощущала необыкновенный подъем. Она пока не осознала до конца смысла случившегося, но испытывала необъяснимую уверенность в том, что это обязано было случиться. Эти люди слишком долго варились в собственном соку и слишком привыкли на все взирать со своей колокольни и мерить своими мерками. Слава Богу, наконец-то у них спали шоры с глаз и они увидели воочию, что даже несокрушимое может с легкостью разлететься вдребезги в одно краткое мгновение. Возможно, хоть это заставит из взяться за ум и перейти к делу.Грейс посторонилась, пропуская парочку рвущихся наверх рыцарей, и спокойно спустилась к друзьям по освободившейся лестнице.— Трэвис! — тихонько позвала она. Тот поднял голову, глядя на нее затравленными, полными неизбывной муки глазами.— Ты молодец, Трэвис! Ты разбудил их. Ты так их встряхнул, что они наконец-то проснулись. Это было великолепно! — Грейс потянулась взять его за руку, но Трэвис отдернул ее как ужаленный.— Нет, Грейс. Не нужно меня утешать. Все, на что я способен, это разрушать.И, прежде чем остальные успели его остановить, Трэвис Уайлдер резко повернулся и ринулся прочь. 92 Трэвис поднял голову, глядя на низкие серо-стального цвета облака, нависшие над цитаделью, и думая о том, суждено ли ему когда-нибудь снова увидеть бездонное и чистое бирюзовое небо Колорадо.Вздрогнув от холода, он потуже запахнул на груди свой дорожный плащ. А может, и к лучшему, что он попал сюда, где от воспоминаний его отделяли не жалкие сотни миль, а невообразимая пропасть между двумя мирами. Вот только и пропасть эта далеко не всегда спасала. — Спокойной ночи, Большой Братец. — Спокойной ночи, Стрекоза. Порыв студеного ветра смахнул и унес сорвавшийся с губ тяжкий вздох.Прошло три дня после того, как он разбил руну мира и согласия в столе Совета, связанную, по словам Фолкена, много столетий назад величайшим из вязателей рун. Откуда взялись у Трэвиса силы и умение разбить ее? Тем не менее он это сделал. Стоило закрыть глаза, как он снова ощущал изливавшийся по его руке в камень стола океан энергии.В тот день, вернувшись в их покои, Фолкен снова и снова возвращался в расспросах к его действиям в момент разбивания руны, но Трэвис сам толком не понимал, каким образом ему удалось это сотворить. Возможно, свою роль сыграли эмоции: его переполнял безудержный гнев на властителей этого мира, на их ограниченность, тупость и преступную слепоту, на их ослиное упрямство и отказ воспринимать очевидные факты. Трэвис своими глазами видел клубящиеся над Имбрифейлом зловещие черные тучи, сражался с Бледными Призраками и фейдримом, ощущал ледяной холод железного сердца в рассеченнойГрейс грудной клетке ночного убийцы. Да как они смели не верить! К тому же он вовсе не собирался ничего разбивать, а кулаком по столу врезал просто со злости — в конце концов, раз в жизни терпение может лопнуть у любого человека, даже самого смирного. Вот у него и лопнуло. А дальше все произошло само собой: как вспышка молнии или короткое замыкание. Попробуй остановить молнию…На следующем заседании Совета Эминда потребовала голову Трэвиса на подносе. Хотя ее ненависть ко всему, связанному с рунами, была общеизвестна, некоторое время ему угрожала серьезная опасность. Выручил Бореас, справедливо заметивший, что, раз уж ее величество так печется о судьбе руны, разбитой в столе Совета, он требует заодно рассмотреть вопрос о другой разбитой руне — доставленной Фолкеном на открытие Совета Королей и представлявшей, по словам барда, одну из трех Рунных Печатей на створках Черных Врат Имбрифейла. Этот блестящий ход Бореаса заставил Эминду немедленно заткнуться и снять все претензии к Трэвису. Тот, кстати, и не подозревал об угрозе расстаться с головой, поскольку не присутствовал на заседании, и узнал обо всем только из рассказа Грейс, очень живо изобразившей побагровевшую и перекошенную от ярости физиономию эриданской владычицы, вынужденной молча проглотить оскорбление, чтобы не ослабить собственных позиций. Что ж, и в поражении иногда бывают светлые стороны…Не отдав Трэвиса на растерзание на Совете, король Бореас в тот же день возжелал с ним побеседовать. Фолкен сам отвел его в королевские покои, предварительно наставив, как вести себя в присутствии его величества. Умом Трэвис понимал, что его выходка в зале Совета, во многом неожиданная для него самого, сыграла на руку Бореасу, но все разно здорово побаивался предстоящей аудиенции, наслушавшись рассказов о непредсказуемом характере короля Кейлавана. Когда дверь за ними захлопнулась и Трэвис предстал перед лицом монарха, он непроизвольно напрягся, стараясь не думать о том, услышат ли его крики снаружи, если Бореас со злости начнет рвать его в клочки своими ручищами.К удивлению Трэвиса, встреча с его величеством началась вполне корректно. Кивнув в знак приветствия, король пригласил его сесть и предложил вина, начисто игнорируя при этом Фолкена, который оставался на ногах в продолжение всего разговора, по счастью, оказавшегося довольно коротким. В первую очередь Бореаса интересовало, приходилось ли Трэвису раньше разбивать руны и если да, то сколько именно.Покончив с вопросами, король задумчиво уставился в пылающий в камине огонь и после долгой паузы изрек:— Древняя легенда гласит, что Кейлаван не может пасть, пока руна мира в столе Совета остается связанной.У Трэвиса отвисла челюсть. Уж не собирается ли Бореас обвинить его в том, что своими действиями он поставил под угрозу безопасность всего доминиона?— Нет, Трэвис Уайлдер, — мягко сказал король, словно подслушав его мысли, — ты ни в чем не виноват. Да, Кейлавану грозят суровые испытания и беды Но вовсе не потому, что ты разбил руну. Скорее наоборот: ты разбил руну, потому что Кейлаван в смертельной опасности! — Бореас тяжело вздохнул и поднял голову. — А теперь оставьте меня.Следующие два дня Трэвис большую часть времени бродил в одиночестве по замку. Несмотря на единодушные протесты Рина и Фолкена, он твердо решил прекратить обучение у толкователей рун. Трэвис согласился пойти к ним в ученики с одной целью: научиться контролировать свою Силу. Но теперь, когда стало ясно, что у него ничего не получается, Трэвис не видел смысла в продолжении занятий. Для чего ему корпеть над свитками, изучая все новые и новые руны? Чтобы обрести еще большую мощь и в следующий раз сокрушить уже не только бесчувственный камень? Не стану я этого делать, Джек. Не стану, хоть убей! Не знаю, зачем ты так со мной поступил, но не могу поверить, что ты хотел, чтобы я причинял вред людям. Фолкен ужасно рассердился, когда Трэвис сообщил, что не собирается продолжать учебу, однако Мелия неожиданно встала на его сторону.— Не дави на него, Фолкен, — сказала она. — Такие вещи каждый решает сам.Трэвис поблагодарил ее красноречивым взглядом, волшебница рассеянно кивнула в ответ, задумчиво глядя в огонь. А потом он отправился странствовать по крепости, сам не зная, зачем это делает и что надеется найти. Тем не менее бесконечные блуждания по замковым коридорам и лестницам здорово помогли ему успокоиться и навести относительный порядок в царящем в голове сумбуре. Очень может быть, что именно этого, в преддверии приближающейся бури, Трэвису как раз и недоставало.Однажды, выйдя во двор, он задумался и даже не заметил, как путь ему преградила сплошная стена зелени с каменной аркой входа посередине. Откуда-то изнутри доносился едва уловимый приятный аромат и слышалось журчание бегущей воды.Трэвис собирался пройти мимо, но вдруг остановился и склонил голову набок, прислушиваясь. Ему показалось, будто кто-то позвал его по имени. Он снова прислушался, но больше ничего не смог разобрать, кроме шума ветра и отдаленного журчания ручья. Скорее всего Трэвису просто почудилось, но им внезапно овладело желание пройтись по саду. Поколебавшись мгновение, он прошел сквозь арочный проем и очутился внутриНесмотря на позднее время года и собачий холод, в саду нашлось несколько видов растений зеленых, даже зимой. Ни одного из них Трэвис не знал, что не помешало ему полюбоваться цепкими стеблями оплетающего стены плюща с жесткими глянцевитыми листочками и клумбами, сплошь засаженными какой-то вечнозеленой перистой травой. Снега в саду практически не было, под ногами шуршала сухая листва, сброшенная обнажившимися деревьями, чьи ветви словно сплетали над головой каркас незримого купола, защищающего этот уголок природы от стужи и создающего в нем особый микроклимат.Выложенная плоскими камнями дорожка привела Трэвиса к обледеневшему фонтану, окруженному изумрудным моховым ковром с узором из крошечных белых цветов размером не больше снежинки. Это от них исходил привлекший его внимание восхитительный терпкий запах. Дорожка вела дальше, в глубь сада, и Трэвис не стал сопротивляться. Здесь было так спокойно, безмятежно, мирно… Как бы не так, Трэвис! Тебе только кажется, что это место дышит миром и покоем. На самом деле оно лишь затаилось на время и ждет. Но чего? Или кого? Еще одна арка, густо перевитая плетями вечнозеленого плюща. На этот раз вход в искусственный грот. Трэвис вошел и замер в изумлении и восторге.Могучие тела противников сплелись в смертельной схватке. Они были высечены из белого мрамора, но Трэвис подсознательно чувствовал, что скульптурный бык и при жизни имел тот же окрас Благодаря потрясающему искусству неизвестного мастера казалось, будто под молочного цвета шкурой животного перекатываются узлы мускулов, до предела напряженных в последней отчаянной попытке освободиться от обхватившего его шею воина.Противостоящий быку человек был обнажен и божественно красив. Пышные каменные кудри обрамляли гордое, дышащее свирепой отвагой и решимостью лицо, черты которого являли собой образец совершенства, несовместимого с обликом простого смертного. Под гладкой каменной кожей, как и у его соперника-быка, бугрились в чудовищном напряжении могучие мышцы, свиваясь рельефными узлами вдоль широких плеч, узких бедер, широко расставленных ног. Явись сейчас мраморный воин во плоти, вряд ли кто из живущих посмел бы бросить вызов его воле или желанию. Равно как и его ножу.Нож он сжимал в левой руке, обвив правой в стальном захвате бычью шею. Ваятель изобразил героя в тот самый момент, когда он вонзает клинок в горло животному. Бык застыл с откинутой головой и широко раскрытыми глазами, так выразительно разинув пасть, что Трэвис будто наяву услышал его предсмертный рев. Из глубокого разреза в горле струилась жидкость, но не кровь, разумеется, а обычная вода. Она стекала по широкой груди животного в облицованный камнем бассейн у подножия скульптурной группы, переливалась через край и утекала тонким ручейком куда-то в глубину зарослей.— Великолепный экземпляр, не правда ли? — раздался за спиной Трэвиса восхищенный женский голос.Он стремительно обернулся. В глаза ему сразу бросилось яркое изумрудное пятно, резко выделяющееся на фоне блеклой садовой зелени.Женщина неторопливо шла по дорожке навстречу Трэвису, хотя в данном случае было бы уместнее употребить слово «шествовала». Она тоже была изумительно красива, но красота ее так же разительно отличалась от мраморной безупречности статуи, как день от ночи или солнце от луны. Все ее тело, казалось, состояло из мягких линий и соблазнительных выпуклостей. Отливающие темным золотом каштановые волосы пышной волной ниспадали на плечи, а нежная кожа светилась бархатистой спелостью персика. Вот только глаза настораживали: за их изумрудным блеском, еще более сочным и ярким, чем ее платье, угадывались жесткость и холодный расчет.«Великолепный экземпляр». Непонятно только, кого она имела в виду? Воина? Быка? А может, так ни нелепо это звучит, самого Трэвиса? Да нет, едва ли. Не зная, что сказать, он поскреб бороду и на всякий случай расправил плечи, стараясь не вспоминать о своей бесформенной выцветшей тунике. Интересно бы узнать, кто она такая? И чего ей от него нужно?— Друг. Поговорить, — лаконично ответила женщина на его невысказанный вопрос.Трэвис вытаращил глаза и перестал дышать.Коралловые губы незнакомки разошлись в снисходительной усмешке, обнажив два ряда ровных и белых, но мелких и острых, как у лисицы, зубов.— Я леди Кайрен, графиня Силезская, — представилась она. Запоздало вспомнив о манерах, Трэвис неуклюже поклонился и даже ухитрился поцеловать даме ручку.— Трэвис Уайлдер. К вашим услугам, миледи.При ближайшем рассмотрении новая знакомая Трэвиса оказалась, увы, не столь привлекательной, как на расстоянии. В первую очередь это отражалось в ее глазах: в глубине зрачков постоянно тлел, то разгораясь, то угасая, огонек какой-то внутренней нестабильности, душевного разлада, балансирующего на грани безумия. Ее роскошные волосы местами спутались и растрепались; видно было, что к ним не прикасались гребнем по меньшей мере сутки. Зеленое платье из дорогой материи с соблазнительно глубоким вырезом, сшитое по последней моде, сбилось на сторону и выглядело таким помятым, как будто его хозяйка последние ночи спала одетой.Обойдя Трэвиса, графиня приблизилась к двум изваяниям.— Ватрис-Быкоубийца, — бросила она с пренебрежением. — Кумир тех, кто и сейчас считает, что взмах меча или удар кинжала способны разрешить любую проблему. Вы тоже так думаете, Трэвис Уайлдер? — неожиданно спросила леди Кайрен, сверкнув своими глазами-изумрудами.— Нет, — глухо ответил он, сжав в кулак правую руку. — Проливать кровь преступно. Проливать кровь невинных — преступно вдвойне.Аромат спелых абрикосов ударил ему в ноздри, туманя голову. Внезапно она оказалась совсем близко. Полуобнаженные груди маняще белели в вырезе лифа», как два диковинных экзотических плода. Неужели ей совсем не холодно?— Вы путешествуете в одной компании с весьма необычными попутчиками, Трэвис Уайлдер.— Вы имеете в виду Фолкена и Мелию?— Не только. Конечно, Фолкен Черная Рука и Мелиндора Сребролунная хорошо известны в здешних краях, хотя и не всегда с хорошей стороны, но ведь у вас есть еще один друг, не так ли? Благородный, могучий, красивый, да еще и королевский племянник в придачу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98