Когда-то Уайлдер опрометчиво нанял его и теперь расплачивался за этот добрый порыв. Что ж, во всяком случае, Макс не откажет клиенту, если тот попросит нацедить кружечку пива. С другой стороны, Максу решительно нельзя доверять бар в часы пик. Оставалось только надеяться, что он не станет сегодня вертеться вокруг музыкального ящика, уверяя посетителей, что классические произведения существенно повышают ай-кью слушателей, в то время как музыка в стиле вестерн-кантри с ее упрощенным мелодическим строем и повторяющимися ритмами производит прямо противоположное воздействие.Обуреваемый тревогой, Трэвис еще прибавил газу, и его грузовичок вылетел из-за поворота, как выпущенный из пращи камень.До города оставалось не больше мили, когда в треснутом лобовом стекле промелькнула груда старых развалин на обочине дороги. Хотя Трэвис проезжал мимо них много раз, эти руины неизменно притягивали его взор. Здание сгорело задолго до его приезда в Каста-Сити, но он почему-то все равно отчетливо представлял себе, как неприветливо и уродливо выглядело оно до пожара. Длинное приземистое строение со множеством крошечных окошек-бойниц, с завистливой ненавистью глазеющих на красоту окрестных гор. Ныне от него осталась лишь почерневшая оболочка, чем-то похожая на хитиновый панцирь издохшего у дороги гигантского жука.Если верить рассказам старожилов, когда-то здесь находился сиротский приют. Построенный во времена Великой Депрессии Странноприимный дом Беккетта для детей-сирот несколько десятилетий считался крупнейшим в центральном Колорадо детским приютом, но лет двадцать назад он сгорел дотла. К тому времени сиротские приюты вышли из моды, так что восстанавливать его не стали, о чем Трэвис, кстати, нисколечко не жалел. Было в этих развалинах нечто… нечто неправильное, что ли. Он не мог с уверенностью определить, что именно, но, проезжая мимо, не раз ловил себя на том, что его посещают мрачные мысли. Мысли о страдании, ужасе и прочих неприятных вещах. Возможно, эти мысли приходили в голову, потому что он знал об унесенных пожаром человеческих жизнях. К счастью, никто из детей не пострадал — всех удалось вывести, но несколько служащих оказались отрезаны огнем в своих комнатах и сгорели заживо. По крайней мере так ему рассказывали. Трэвис не мог судить, насколько достоверны эти байки, но если в окрестностях Кастл-Сити где-нибудь и водились привидения, руины Странноприимного дома Беккетта были для них самым подходящим местечком.Развалины сгоревшего приюта скрылись за поворотом, и Уайлдер полностью сосредоточился на дороге. Почему-то олени, обитающие в окрестных горах, предпочитали именно в это время суток сигать через шоссе прямо перед носом у машин. Трэвис прищурился, чтобы лучше видеть. И в этот момент перед глазами мелькнуло что-то необычное, но только не олень — в этом он мог поклясться. Забыв о том, что безнадежно опаздывает, он сбросил газ и включил первую передачу. Двигатель протестующе зарычал, но пикап послушно замедлился и теперь еле полз со скоростью пешехода.Это был старый рекламный щит.Покрышки с ходу врезались в придорожный гравий, заскрипели тормоза, и грузовичок застыл на обочине перед очередным поворотом серпантина. Уайлдер, не выходя из машины, уставился на него сквозь боковое стекло. Как это обычно бывает в условиях высокогорья с сооружениями из дерева, щит побелел и потрескался, но выглядел тем не менее на удивление сохранившимся. На вид ему можно было дать лет шестьдесят — семьдесят, и даже самые свежие из рекламных плакатов, которыми он был обклеен, давно поблекли и выцвели. Но если приглядеться, еще можно было различить на них призрачные фигуры людей в костюмах и платьях, вышедших из моды два десятилетия назад. Они смеялись и радовались жизни, с наслаждением затягиваясь дымом тонких белых сигарет, элегантно зажатых между холеными длинными пальцами.Уайлдер с усилием открыл тяжелую, неподатливую дверь и выбрался наружу. Студеный ветер, вздыхая, шелестел по поросшим высохшей травой пригоркам, и Трэвис от души порадовался, что догадался надеть дубленку, под которой, правда, на нем были лишь полинявшие синие джинсы и рыжевато-коричневая рабочая рубашка. Он был высоким, поджарым и широкоплечим, но вечно сутулился, должно быть, бессознательно стесняясь своего роста. Хотя ему уже стукнуло тридцать три, выглядел он гораздо моложе, а когда улыбался смущенной, по-детски озорной улыбкой, мог вообще сойти за подростка. Волосы на голове имели устойчивый тускло-желтый песочный цвет, а вот в бороде, которую он обычно отпускал к зиме, чтобы уберечь лицо от холода, а иногда и просто так — от лени, приобретали неожиданно яркий золотисто-медный оттенок.Трэвис поправил очки в тонкой металлической оправе. Эти очки подарил ему несколько лет назад Джек Грейстоун. Джек владел «Обителью Мага», антикварным магазинчиком в западной части города, и был одним из старейших и лучших — а может быть, и самым лучшим, — друзей Уайдцера. Этим очкам было больше ста лет, и принадлежали они некогда молодому стрелку-ганслингеру Ганслингер — букв, человек, очень быстро выхватывающий оружие. Давно устаревший термин времен покорения Дикого Запада
по имени Тайлер Кейн. Джек любил повторять, что лучший способ понять настоящее заключается в том, чтобы взглянуть на него сквозь призму давно минувшего прошлого. Временами Трэвису казалось, что Джек Грейстоун — самый мудрый из всех известных ему людей.Похрустывая сапогами по мерзлому грунту, Уайлдер подошел к щиту вплотную и сразу обнаружил привлекшее его внимание несоответствие. Вчерашняя ночная буря оторвала изрядный клок сигаретной рекламы, под которой скрывалась картинка, демонстрирующая весьма своеобразный ландшафт. Нет, даже не картинка, а скорее фотография. Изображение выглядело настолько реальным и четким, что прямо дух захватывало. Склон заснеженной горной вершины, у подножия которой угадывалось нечто похожее на вечнозеленый лес. Трэвис машинально протянул руку, чтобы отодрать до конца потускневший рекламный плакат.И в это мгновение он услыхал звон колокольчиков.Звук был слабым и отдаленным, но на диво ясным и прозрачным. Чем-то он напомнил Уайлдеру перезвон бубенчиков на мчащихся зимней ночью санях. Он опустил руку и склонил голову на плечо, прислушиваясь, но не услышал больше ничего, кроме заунывного посвиста ветра, шныряющего среди гранитных скал. Он поежился и вспомнил о том, что ему давно пора быть в салуне. Что бы это ни было, оно бесследно исчезло, если только ему вообще не померещилось. Трэвис выждал еще мгновение и со вздохом зашагал обратно к грузовичку.Ветер внезапно сменил направление и донес до ушей Уайлдера мимолетный, но отчетливо различимый обрывок музыкальной фразы. Он вздрогнул и резко обернулся. Музыка снова смолкла, но на этот раз ему удалось засечь направление. Взгляд его скользнул по заросшей побуревшей сухой травой пустоши и остановился на почерневших руинах в нескольких сотнях ярдов от дороги. «У тебя нет на это времени, Трэвис», — мелькнуло в голове, но он уже шагал, не разбирая дороги, наискосок через поле, засунув озябшие руки в карманы дубленки.Минуту спустя он стоял под обгоревшими стенами приюта, заслонившими от обзора порядочный кусок прозрачно-синего небосвода. Никогда прежде он не подходил к развалинам так близко. С этого расстояния ряды окошек казались уже не пустыми зияющими глазницами, а скорее разинутыми в безмолвном крике ртами. Лишайники, словно струпья, густым слоем покрывали обугленные деревянные рамы. Даже спустя столько лет в воздухе ощущался запах гари — едкий и угрожающий. Трэвис задержал дыхание и прислушался. Только ветер, тишина и ничего более.Он продрался сквозь ломкие заросли сухого чертополоха и обошел коробку с торца. По ту сторону он заметил еще пару строений. Они находились достаточно далеко от главного здания и не пострадали от огня. Унылая серая краска на стенах давно облупилась и слезала клочьями, но двери были закрыты и заперты массивными засовами. Судя по всему, здесь раньше было что-то вроде склада. Узкий проход между строениями походил на аллею. Что-то мелькнуло в глубине, или ему показалось?Трэвис шагнул в проход и в конце его разглядел кучу проржавевшего металлолома и старую бочку. Никого живого он не обнаружил. Он уже собирался повернуть обратно, как вдруг прямо у него под ногами что-то блеснуло. Присев на корточки, Уайлдер принялся исследовать четко отпечатавшиеся на влажной почве следы. Некоторые успели наполниться водой — отблеск света в такой лужице и привлек его внимание. Углубления в грунте определенно были сделаны раздвоенным оленьим копытом. Ничего необычного: сотни оленей безбоязненно бродили по всей долине. Пожав плечами, Трэвис поднялся и хотел было повернуть обратно…В этот раз колокольчики звенели гораздо громче. И гораздо ближе.Уайлдер резко развернулся на звук. Есть! Что-то шевельнулось около бочки — что-то живое, он не мог ошибиться.— Эй, кто там? — позвал он охрипшим голосом, но ответа не получил. Он сделал шаг вперед. Потом еще шаг. Тени сгустились вокруг, и новый звук прорезал пространство — новый звук, больше всего похожий на… на смех? Высокий и вибрирующий, могущий с равным успехом принадлежать ребенку и старухе. Дождевая бочка внезапно начала раскачиваться из стороны в сторону, а потом завалилась набок. Скопившаяся в ней темная, как кровь, вода хлынула на землю.Сердце в груди Трэвиса екнуло и сжалось. Он попятился назад. Снова этот дурацкий издевательский смех. Он закусил губу, чтобы не закричать, повернулся и побежал прочь.Неожиданное препятствие, возникшее на пути, заставило Уайлдера резко затормозить. На этот раз он не сумел удержать крика. Отступив на пару шагов, он в страхе поднял голову.— Могу я быть чем-то полезен, сынок?Преградивший Трэвису дорогу незнакомец выглядел таким старым, как будто лет на восемьдесят пережил собственные похороны. Его потраченный молью черный костюм архаичного покроя с высоким стоячим воротничком мешком сидел на долговязой, костлявой фигуре, больше напоминающей ходячий скелет. Из-под сюртука выглядывала некогда белая, а ныне пожелтевшая от бесчисленных стирок сорочка, стянутая на горле обвисшим веревочным галстуком. Старик поднял руку и придержал свою широкополую шляпу, которую чуть было не унесло внезапным порывом ветра.— Я спросил, могу ли я быть чем-то полезен, сынок, — повторил незнакомец. — Прошу прошения, но ты выглядишь таким же бледным, как Лот после бегства из Содома. По-моему, ты нуждаешься в помощи, сынок.Голос его звучал сухо и монотонно, как шорох змеиного брюха по песку, но неприятное впечатление несколько скрадывалось отчетливо выраженным южным акцентом. Это был голос, внушающий одновременно ужас и преклонение. Губы старика раздвинулись в гримасе-улыбке, обнажив крупные зубы такого же тускло-желтого цвета, как его сорочка. Из-под кустистых бровей сверкнули вдруг черными угольками неожиданно молодые глаза.— Ты не похож на глухонемого, сынок, — заметил незнакомец, так и не дождавшись ответа. — Ты ведь умеешь разговаривать, не так ли?Трэвис ухитрился кивнуть.— Со мной все в порядке, — выдавил он наконец. — Там, у сарая, кто-то напугал меня. Олень, наверное, или какое-то другое животное.Инстинкт подсказывал ему как можно скорее убираться отсюда. От одного только вида этого типа с мертвецкой ухмылкой и пергаментной кожей Трэвиса жуть охватывала. Бродяга, не иначе, — если судить по одежке. Да и сам старик какой-то ненормальный. Не то чтобы агрессивный, но определенная угроза рядом с ним ощущается.Трэвис сглотнул слюну.— Послушайте, мне пора идти. Я… мне нужно кое-что сделать.Незнакомец несколько мгновений не сводил с него изучающего взгляда, потом кивнул:— Ты прав, сынок. Тебе действительно предстоит многое сделать.Уайлдер ничего не ответил. Он поспешно проскочил мимо зловещей фигуры и рванул во весь дух через поле, не оглядываясь и глядя только под ноги. Слепое везение привело его прямо к грузовичку. Он забрался в кабину и только тогда позволил себе оглянуться назад. Человек в черном не сдвинулся с места. Он так и стоял на фоне обугленных стен приюта посреди колышащейся волнами сухой травы, одной рукой придерживая от ветра шляпу. Взгляд его был устремлен к горизонту, как будто эти маленькие пронзительные обсидиановые глазки провидели приближение чего-то неведомого и страшного, недоступного взорам простых смертных.Трэвис поежился, захлопнул дверь и повернул ключ зажигания. Пикап завелся и, стреляя гравием из-под колес, послушно выехал на дорогу.Сейчас, когда напряжение спало и он вновь сосредоточился на управлении машиной, произошедшее с ним уже не казалось Уайлдеру чем-то из ряда вон выходящим. Он даже рассмеялся, припомнив, как испугался безобидного оленя, случайно опрокинувшего бочку с дождевой водой, и бродягу-старика в черном — личность хотя и своеобразную, но наверняка тоже безвредную. Что касается звона колокольчиков, то он скорее всего ему попросту померещился. В противном случае оставалось только предположить, что у него поехала крыша, но такой вариант Трэвис отказывался рассматривать даже чисто теоретически. Он прибавил газу и принялся насвистывать сквозь зубы в такт музыке, льющейся из радиоприемника.Впереди, прямо по ходу, показалась остроконечная макушка какого-то куполообразного сооружения. Подъехав поближе, Уайлдер с удивлением узнал в нем цирк-шапито. Шатер был разбит посреди пустоши неподалеку от шоссе. Брезент купола покрывали многочисленные заплатки. Рядом с ним был припаркован старенький школьный автобус. Проезжая мимо шапито, Трэвис снизил скорость. Перед входом в шатер красовался грубо сколоченный деревянный щит с надписью. Буквы расплывались перед глазами, и Уайлдеру пришлось напрячься, чтобы прочитать ее. Надпись гласила:
АПОКАЛИПТИЧЕСКОЕ СТРАНСТВУЮЩЕЕ ШОУ СПАСЕНИЯ БРАТА САЯ Излечиваем недуги — Восстанавливаем веру — Спасаем души Приходите к нам — мы жаждем спасти вас!
Старый, добрый странствующий проповедник! Трэвис и не подозревал, что эта братия еще есть в природе. Он переключил передачу на четвертую скорость и в считанные мгновения оставил купол далеко позади. Теперь он знал, откуда взялся тот тип в черном костюме прошлого века. Псих, как и следовало ожидать, хотя со сдвигом в несколько иной сфере, нежели ему показалось вначале.Пикап стремительно приближался к городу, и мысли Уайлдера переключились на более прозаические вещи: сколько бочонков пива потребуется на сегодняшний вечер в салуне, кого попросить выкурить обосновавшегося под полом скунса и где найти время, чтобы заделать наконец прохудившуюся крышу кладовой.И все же за весь оставшийся до города путь Трэвис так и не смог окончательно забыть нежный перезвон колокольчиков. 3 Когда грузовичок Уайлдера въехал на Лосиную улицу, небо уже начало затягиваться серебристо-снежной пеленой надвигающихся сумерек. Последние лучи заходящего солнца золотили макушку Кастл-пик — самой высокой из окружающих долину горных вершин. Трэвис остановил пикап у входа в салун «Шахтный ствол», выбрался наружу и захлопнул дверцу, не потрудившись запереть ее. Что ни говори, а жизнь в маленьком городке имеет свои преимущества.Лосиная улица мало изменилась за последние сто лет. Если заменить припаркованные автомобили на фургоны и повозки, а асфальт на красноватое глинистое месиво, центральная магистраль Каста-Сити вновь станет точно такой же, какой она была во времена горнодобывающего бума. Прямая и широкая, она проходила через центр города и пронизывала его насквозь, нисколько не походя на узкие извилистые улочки городов Восточного Побережья, проложенные людьми, привыкшими к тесноте и неудобствам перенаселенных европейских «бургов», еще до того, как до них дошло, что в Новом Свете более чем достаточно свободного пространства и нет никакой нужды экономить. По обе стороны улицы возвышались все те же изъеденные временем и непогодой декоративные фасады, и почти перед каждым строением сохранились коновязи, хотя нынешняя молодежь привязывала к ним уже не лошадей, а велосипеды и мотоциклы.С приближением темноты все чаще загорались окна домов вдоль улицы. Тротуары заполнили вышедшие на вечернюю прогулку горожане. Кто-то заглядывал в кафе «Москито», чтобы выпить чашечку лучшего в графстве «капуччино», кто-то трепался с приятелями у входа в универмаг Мак-Кея, а кто-то просто глазел на витрины сувенирного магазинчика «Голубая вершина», заполненные кристаллами дымчатого горного хрусталя, индейскими боло Боло — индейское оружие ближнего боя, представляющее собой обвязанный ремешками заостренный камень
из вулканического обсидиана и колодами вручную расписанных гадальных карт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
по имени Тайлер Кейн. Джек любил повторять, что лучший способ понять настоящее заключается в том, чтобы взглянуть на него сквозь призму давно минувшего прошлого. Временами Трэвису казалось, что Джек Грейстоун — самый мудрый из всех известных ему людей.Похрустывая сапогами по мерзлому грунту, Уайлдер подошел к щиту вплотную и сразу обнаружил привлекшее его внимание несоответствие. Вчерашняя ночная буря оторвала изрядный клок сигаретной рекламы, под которой скрывалась картинка, демонстрирующая весьма своеобразный ландшафт. Нет, даже не картинка, а скорее фотография. Изображение выглядело настолько реальным и четким, что прямо дух захватывало. Склон заснеженной горной вершины, у подножия которой угадывалось нечто похожее на вечнозеленый лес. Трэвис машинально протянул руку, чтобы отодрать до конца потускневший рекламный плакат.И в это мгновение он услыхал звон колокольчиков.Звук был слабым и отдаленным, но на диво ясным и прозрачным. Чем-то он напомнил Уайлдеру перезвон бубенчиков на мчащихся зимней ночью санях. Он опустил руку и склонил голову на плечо, прислушиваясь, но не услышал больше ничего, кроме заунывного посвиста ветра, шныряющего среди гранитных скал. Он поежился и вспомнил о том, что ему давно пора быть в салуне. Что бы это ни было, оно бесследно исчезло, если только ему вообще не померещилось. Трэвис выждал еще мгновение и со вздохом зашагал обратно к грузовичку.Ветер внезапно сменил направление и донес до ушей Уайлдера мимолетный, но отчетливо различимый обрывок музыкальной фразы. Он вздрогнул и резко обернулся. Музыка снова смолкла, но на этот раз ему удалось засечь направление. Взгляд его скользнул по заросшей побуревшей сухой травой пустоши и остановился на почерневших руинах в нескольких сотнях ярдов от дороги. «У тебя нет на это времени, Трэвис», — мелькнуло в голове, но он уже шагал, не разбирая дороги, наискосок через поле, засунув озябшие руки в карманы дубленки.Минуту спустя он стоял под обгоревшими стенами приюта, заслонившими от обзора порядочный кусок прозрачно-синего небосвода. Никогда прежде он не подходил к развалинам так близко. С этого расстояния ряды окошек казались уже не пустыми зияющими глазницами, а скорее разинутыми в безмолвном крике ртами. Лишайники, словно струпья, густым слоем покрывали обугленные деревянные рамы. Даже спустя столько лет в воздухе ощущался запах гари — едкий и угрожающий. Трэвис задержал дыхание и прислушался. Только ветер, тишина и ничего более.Он продрался сквозь ломкие заросли сухого чертополоха и обошел коробку с торца. По ту сторону он заметил еще пару строений. Они находились достаточно далеко от главного здания и не пострадали от огня. Унылая серая краска на стенах давно облупилась и слезала клочьями, но двери были закрыты и заперты массивными засовами. Судя по всему, здесь раньше было что-то вроде склада. Узкий проход между строениями походил на аллею. Что-то мелькнуло в глубине, или ему показалось?Трэвис шагнул в проход и в конце его разглядел кучу проржавевшего металлолома и старую бочку. Никого живого он не обнаружил. Он уже собирался повернуть обратно, как вдруг прямо у него под ногами что-то блеснуло. Присев на корточки, Уайлдер принялся исследовать четко отпечатавшиеся на влажной почве следы. Некоторые успели наполниться водой — отблеск света в такой лужице и привлек его внимание. Углубления в грунте определенно были сделаны раздвоенным оленьим копытом. Ничего необычного: сотни оленей безбоязненно бродили по всей долине. Пожав плечами, Трэвис поднялся и хотел было повернуть обратно…В этот раз колокольчики звенели гораздо громче. И гораздо ближе.Уайлдер резко развернулся на звук. Есть! Что-то шевельнулось около бочки — что-то живое, он не мог ошибиться.— Эй, кто там? — позвал он охрипшим голосом, но ответа не получил. Он сделал шаг вперед. Потом еще шаг. Тени сгустились вокруг, и новый звук прорезал пространство — новый звук, больше всего похожий на… на смех? Высокий и вибрирующий, могущий с равным успехом принадлежать ребенку и старухе. Дождевая бочка внезапно начала раскачиваться из стороны в сторону, а потом завалилась набок. Скопившаяся в ней темная, как кровь, вода хлынула на землю.Сердце в груди Трэвиса екнуло и сжалось. Он попятился назад. Снова этот дурацкий издевательский смех. Он закусил губу, чтобы не закричать, повернулся и побежал прочь.Неожиданное препятствие, возникшее на пути, заставило Уайлдера резко затормозить. На этот раз он не сумел удержать крика. Отступив на пару шагов, он в страхе поднял голову.— Могу я быть чем-то полезен, сынок?Преградивший Трэвису дорогу незнакомец выглядел таким старым, как будто лет на восемьдесят пережил собственные похороны. Его потраченный молью черный костюм архаичного покроя с высоким стоячим воротничком мешком сидел на долговязой, костлявой фигуре, больше напоминающей ходячий скелет. Из-под сюртука выглядывала некогда белая, а ныне пожелтевшая от бесчисленных стирок сорочка, стянутая на горле обвисшим веревочным галстуком. Старик поднял руку и придержал свою широкополую шляпу, которую чуть было не унесло внезапным порывом ветра.— Я спросил, могу ли я быть чем-то полезен, сынок, — повторил незнакомец. — Прошу прошения, но ты выглядишь таким же бледным, как Лот после бегства из Содома. По-моему, ты нуждаешься в помощи, сынок.Голос его звучал сухо и монотонно, как шорох змеиного брюха по песку, но неприятное впечатление несколько скрадывалось отчетливо выраженным южным акцентом. Это был голос, внушающий одновременно ужас и преклонение. Губы старика раздвинулись в гримасе-улыбке, обнажив крупные зубы такого же тускло-желтого цвета, как его сорочка. Из-под кустистых бровей сверкнули вдруг черными угольками неожиданно молодые глаза.— Ты не похож на глухонемого, сынок, — заметил незнакомец, так и не дождавшись ответа. — Ты ведь умеешь разговаривать, не так ли?Трэвис ухитрился кивнуть.— Со мной все в порядке, — выдавил он наконец. — Там, у сарая, кто-то напугал меня. Олень, наверное, или какое-то другое животное.Инстинкт подсказывал ему как можно скорее убираться отсюда. От одного только вида этого типа с мертвецкой ухмылкой и пергаментной кожей Трэвиса жуть охватывала. Бродяга, не иначе, — если судить по одежке. Да и сам старик какой-то ненормальный. Не то чтобы агрессивный, но определенная угроза рядом с ним ощущается.Трэвис сглотнул слюну.— Послушайте, мне пора идти. Я… мне нужно кое-что сделать.Незнакомец несколько мгновений не сводил с него изучающего взгляда, потом кивнул:— Ты прав, сынок. Тебе действительно предстоит многое сделать.Уайлдер ничего не ответил. Он поспешно проскочил мимо зловещей фигуры и рванул во весь дух через поле, не оглядываясь и глядя только под ноги. Слепое везение привело его прямо к грузовичку. Он забрался в кабину и только тогда позволил себе оглянуться назад. Человек в черном не сдвинулся с места. Он так и стоял на фоне обугленных стен приюта посреди колышащейся волнами сухой травы, одной рукой придерживая от ветра шляпу. Взгляд его был устремлен к горизонту, как будто эти маленькие пронзительные обсидиановые глазки провидели приближение чего-то неведомого и страшного, недоступного взорам простых смертных.Трэвис поежился, захлопнул дверь и повернул ключ зажигания. Пикап завелся и, стреляя гравием из-под колес, послушно выехал на дорогу.Сейчас, когда напряжение спало и он вновь сосредоточился на управлении машиной, произошедшее с ним уже не казалось Уайлдеру чем-то из ряда вон выходящим. Он даже рассмеялся, припомнив, как испугался безобидного оленя, случайно опрокинувшего бочку с дождевой водой, и бродягу-старика в черном — личность хотя и своеобразную, но наверняка тоже безвредную. Что касается звона колокольчиков, то он скорее всего ему попросту померещился. В противном случае оставалось только предположить, что у него поехала крыша, но такой вариант Трэвис отказывался рассматривать даже чисто теоретически. Он прибавил газу и принялся насвистывать сквозь зубы в такт музыке, льющейся из радиоприемника.Впереди, прямо по ходу, показалась остроконечная макушка какого-то куполообразного сооружения. Подъехав поближе, Уайлдер с удивлением узнал в нем цирк-шапито. Шатер был разбит посреди пустоши неподалеку от шоссе. Брезент купола покрывали многочисленные заплатки. Рядом с ним был припаркован старенький школьный автобус. Проезжая мимо шапито, Трэвис снизил скорость. Перед входом в шатер красовался грубо сколоченный деревянный щит с надписью. Буквы расплывались перед глазами, и Уайлдеру пришлось напрячься, чтобы прочитать ее. Надпись гласила:
АПОКАЛИПТИЧЕСКОЕ СТРАНСТВУЮЩЕЕ ШОУ СПАСЕНИЯ БРАТА САЯ Излечиваем недуги — Восстанавливаем веру — Спасаем души Приходите к нам — мы жаждем спасти вас!
Старый, добрый странствующий проповедник! Трэвис и не подозревал, что эта братия еще есть в природе. Он переключил передачу на четвертую скорость и в считанные мгновения оставил купол далеко позади. Теперь он знал, откуда взялся тот тип в черном костюме прошлого века. Псих, как и следовало ожидать, хотя со сдвигом в несколько иной сфере, нежели ему показалось вначале.Пикап стремительно приближался к городу, и мысли Уайлдера переключились на более прозаические вещи: сколько бочонков пива потребуется на сегодняшний вечер в салуне, кого попросить выкурить обосновавшегося под полом скунса и где найти время, чтобы заделать наконец прохудившуюся крышу кладовой.И все же за весь оставшийся до города путь Трэвис так и не смог окончательно забыть нежный перезвон колокольчиков. 3 Когда грузовичок Уайлдера въехал на Лосиную улицу, небо уже начало затягиваться серебристо-снежной пеленой надвигающихся сумерек. Последние лучи заходящего солнца золотили макушку Кастл-пик — самой высокой из окружающих долину горных вершин. Трэвис остановил пикап у входа в салун «Шахтный ствол», выбрался наружу и захлопнул дверцу, не потрудившись запереть ее. Что ни говори, а жизнь в маленьком городке имеет свои преимущества.Лосиная улица мало изменилась за последние сто лет. Если заменить припаркованные автомобили на фургоны и повозки, а асфальт на красноватое глинистое месиво, центральная магистраль Каста-Сити вновь станет точно такой же, какой она была во времена горнодобывающего бума. Прямая и широкая, она проходила через центр города и пронизывала его насквозь, нисколько не походя на узкие извилистые улочки городов Восточного Побережья, проложенные людьми, привыкшими к тесноте и неудобствам перенаселенных европейских «бургов», еще до того, как до них дошло, что в Новом Свете более чем достаточно свободного пространства и нет никакой нужды экономить. По обе стороны улицы возвышались все те же изъеденные временем и непогодой декоративные фасады, и почти перед каждым строением сохранились коновязи, хотя нынешняя молодежь привязывала к ним уже не лошадей, а велосипеды и мотоциклы.С приближением темноты все чаще загорались окна домов вдоль улицы. Тротуары заполнили вышедшие на вечернюю прогулку горожане. Кто-то заглядывал в кафе «Москито», чтобы выпить чашечку лучшего в графстве «капуччино», кто-то трепался с приятелями у входа в универмаг Мак-Кея, а кто-то просто глазел на витрины сувенирного магазинчика «Голубая вершина», заполненные кристаллами дымчатого горного хрусталя, индейскими боло Боло — индейское оружие ближнего боя, представляющее собой обвязанный ремешками заостренный камень
из вулканического обсидиана и колодами вручную расписанных гадальных карт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98