Но оно уже было в проходе. Под светом маяка, в безопасных водах. На борту его находилось три спасенных человека. Молодая мать стояла у руля, а двое крошечных детей держались за ее юбку.
Бард и сенешаль бросились вниз по лестнице, окликая конюхов, чтобы успеть встретить несчастных, когда те войдут в гавань.
Лодка с тремя пассажирами пристала к берегу под лучом маяка. Люди, находившиеся наверху, могли четко видеть их лица — мужественное, трагическое лицо матери и двух очаровательных детишек, широко раскинувших руки в стороны, чтобы восстановить равновесие. Но что это? Их руки приобрели странный вид, они стали вытягиваться. Дети росли!
Их мать тоже росла и менялась. Та, что только что держала руль, уже ничего не могла больше держать, потому что у нее не было рук, только два ужасных крыла, словно два обуглившихся веера ночи.
Три существа расправили черные перья, а потом три пары раскаленных углей над огромными клювами прожгли мрак. Одна за другой, выпустив когти, птицы поднялись в воздух.
Легко набрав высоту, три отвратительных чудовища из ночных кошмаров, рассекая воздух мощными крыльями, отправились прочь от темной гавани к самому высокому месту Тамхании, к вершине горы.
Потом из-за облаков в ужасе выплыла луна, осветив землю. На противоположной стороне от маяка показался ребенок. Это была Либан, приемная дочь Элисейд. Она бежала, веселая и свободная, как океан. Девочка не боялась жутких птиц, потому что не была смертной. Она бежала по берегу и смеялась. Длинные светлые пряди волос трепал штормовой ветер. Ее преследовало несколько человек, один из которых хромал, но им не удавалось поймать малышку. Опять раздалась странная песня под шум разбивающихся о скалы волн. Мужчины в страхе остановились на проселочной дороге.
Из башни маяка можно было услышать пение Либан, бегущей вдоль рифов, а потом большая волна накрыла скалы и с рокотом откатилась назад в море.
Либан ушла вместе с ней.
С появлением луны буря успокоилась, переместившись на юго-восток. Ветер стих. Установился полный штиль. Как обычно, над гаванью и побережьем появились первые клочья тумана. Хотя еще не наступил рассвет, все жители острова высыпали на улицу. То тут, то там мелькал свет фонаря.
Непогода принесла много разрушений.
Больше того, выяснилось, что под прикрытием шторма некоторые из суеверных островитян во главе с Джоном Скейлзом и его женой решили устроить самосуд и отправились за девочкой, которую приютила Элисейд Гроувз. Услышав об этом, староста деревни решил предотвратить несчастье. Вместе с несколькими законопослушными гражданами он отправился верхом к Южному мысу, чтобы остановить Скейлза.
Кое-кто из островитян рассказал, что видел, как над деревней пролетели три темные тени. Они были похожи на огромных птиц или стрелы и двигались в сторону вершины горы. Но поскольку островитян больше волновали насущные дела, на эти рассказы никто не обратил внимания.
Семеро всадников отправились назад по извилистой дороге к деревне, в сторону рыночной площади. Над головами плыла полная луна, украшенная завитками облаков. Старую деревенскую площадь заливало ее холодное, равнодушное сияние.
— Мне нужно найти Элисейд, — сказала угрюмо Рохейн. — Она должна быть здесь, в деревне.
Лошадь танцевала под ней, как будто чувствовала, что хозяйка нервничает. Холод, от которого ноги, казалось, были скованы цепями, вызывал ужасные ощущения. Он был вязкий и липкий, отнимал силы и придавал ногтям и губам синеватый оттенок, но Рохейн не могла думать больше ни о чем, кроме ужасных птиц и ребенка, унесенного морем.
— Не очень разумно оставаться здесь, — сказала герцогиня Эллис, успокаивающе похлопывая свою лошадь. — Нам следует вернуться в дом и согреться.
— Не надо меня разубеждать.
К ним подбежал человек.
— Милорды и миледи, — сказал он. — Жена старосты деревни приглашает вас к себе согреться и немного выпить.
Он поклонился и побежал прочь.
Неожиданно девушка увидела около себя Элисейд. Ее глаза казались черными от беспокойства.
— Вы не видели Либан, миледи? — спросила она.
Тон у нее был мрачный, не оставляющий места для надежды.
— Элисейд, — ответила Рохейн, спешившись, — ребенок вернулся в море. Пошли с нами в дом старосты. Там поговорим.
В доме слуги принесли гостям вино. Вишневые поленья, горевшие в камине, распространяли по комнате приятное тепло и аромат, но Рохейн не замечала этого, чувствуя себя заледеневшим осколком, неспособным что-либо ощущать. Когда она закрывала глаза, три призрачных силуэта пролетали вновь и вновь.
Эдвард описал Элисейд все, что они видели из башни маяка.
— Мы слышали, что Либан поет, когда она бежала вдоль скал, — закончил он. — А потом мощная волна накрыла девочку, и больше мы ее не видели.
Элисейд пробормотала:
— Еще один ребенок потерян. Но все равно спасибо вам за новости, — продолжала она через силу. — Я переживаю не из-за нее, а скорее из-за себя самой. Девочка вернулась в свой мир. Это должно было когда-нибудь случиться. Ведь она не была моим ребенком. Либан не могла остаться здесь, так же как и Рона недавно воссоединилась со своим народом. Эти две были рождены не для земли. Но я никогда не удерживала девочку насильно, она была вольна уйти когда захочет. Пришло время, и ее позвали.
— Те, кто преследовал ребенка, будут наказаны, — воскликнул Эрсилдоун, хлопнув себя рукой по бедру.
— Что касается черных птиц, — заметил Эдвард. — Девочка не может быть с ними как-то связана?
— Нет, сэр, — ответила Элисейд. — В этом я уверена. Такие существа не могут иметь ничего общего ни с морганами, ни с другими представителями морских жителей.
— Вы не знаете, что они предвещают?
— Я видела их, странных черных птиц, летящих к горе, но мне неизвестно, откуда они прилетели и какие у них цели. Не знаю, что они предвещают, однако, боюсь, ничего хорошего после этой ночи ждать не приходится.
Огонь в камине вспыхнул, где-то прокричал петух. Наступил рассвет. Горизонт окрасился в бледно-розовый цвет. Рохейн сказала:
— Элисейд Треновин, я наконец поняла, почему ваше лицо показалось мне знакомым. На стеклянной горе в Римане девочка с вашим лицом пальчиком открывала замок, чтобы освободить семь заколдованных грачей. А в Долине Роз в Эльдарайне вас ждет красивый мужчина и горюет уже много лет. Не заставляйте его ждать слишком долго.
Элисейд задрожала, глаза ее вспыхнули. Она подняла свою шаль и посмотрела на Рохейн широко открытыми глазами, как будто никогда ее раньше не видела.
— Я слышу вас.
Ни сказав больше ни слова, женщина вышла из дома и направилась к гавани.
Никаких обломков, тел или других принадлежностей затонувших кораблей так и не появилось у берега. Это доказывало, что все три судна были фантомами. Возможно, сейчас они плывут глубоко под водой среди водорослей и обитателей морского мира, а фосфоресцирующие фонари освещают бездонные глубины.
Сегодня волны катились медленно, с трудом, как будто стали тяжелыми как свинец, чей печальный цвет они приобрели. На берегу, как и много лет до сих пор, лежал скелет кита. В небе кружили грачи, искупавшиеся в песке, а потом очищенные ветром. Теперь скелет был домом или гигантской клеткой, в которой они обитали.
Все это можно было увидеть из дома Люти, островного мага. Его жилище, похожее на шаткое гнездо чайки, возвышалось над деревней и гаванью на невысокой скале. Птицы, кстати, чувствовали себя в доме полноправными хозяевами. Они громко общались между собой и, когда приехала группа всадников, известили об этом округу резкими криками.
Компания знатных визитеров, четко вырисовывавшаяся на фоне угрюмого неба, ждала, не спешиваясь. Вскоре между морем и небом появилась голова Люти. Он вскарабкался наверх, из его кармана торчал фантастический гребень из золота и жемчуга.
Всадники спешились, и Люти повел их в дом. Поклонившись, маг открыл перед ними дверь. Едва они переступили порог, жилище задрожало, будто гнездо на ветру. Откуда-то раздался гул.
В доме пахло водорослями, но, несмотря на хаос, творившийся этой ночью, было на удивление чисто и аккуратно. На стропилах висели сухие водоросли: розовые, оранжевые, медно-красные, кремовые. Около окна тихо капала жидкость в водяных часах. Рядом лежал секстант и складная карманная подзорная труба, на которой было выгравировано имя мастера — «Стоджбек из Портбери».
На полках стояли различные памятные вещицы. Два единственных стула, вырезанных из коралла, выброшенного на берег штормом, стояли около капитанского стола, украшенного перламутром и зарубками, сделанными кинжалом, который удалось спасти после кораблекрушения. Кровать напоминала гигантскую створку раковины. На столе стояли подсвечники в форме купидонов, тарелки из раковин морского гребешка и ложки из раковин мидий. Янтарного цвета блюда были сделаны из легкого и прочного материала баллкельпа. Когда он влажный, то отличается вязкостью и ковкостью, но когда высыхает, становится похожим на стекло. В доме Люти можно было увидеть множество вещей, автором которых являлась морская вода.
Да и сам чародей был похож на морское существо. Кожа у него казалась прозрачной, как у медузы, глаза напоминали окна в подводный мир. На шее мага висело ожерелье из зубов акулы.
— Могущественные неявные силы проникли через наши границы, — проговорил он, откладывая в сторону медную астролябию, чтобы освободить на столе место. — Я видел их прошлой ночью. Моей силы не хватит, чтобы бросить вызов такому могущественному врагу. Я не знаю, куда сейчас отправились три черные птицы и что может произойти. Но вы, миледи, не должны чувствовать себя виноватой.
Он сделал какую-то зелено-голубую смесь в фарфоровой чашке и дал Рохейн выпить. Зелье зажгло в венах кровь, заледеневшую, с тех пор как злобная нечисть обрела свою настоящую форму, превратившись в птиц, и девушка наконец поняла, что натворила.
— Я опускал гребень в море, но впервые за все время не получил ответа. — Лицо мага приобрело угрюмое выражение. — Что стало с судном, на котором чудовища вторглись на остров?
— Оно трижды повернулось вокруг своей оси, — ответил принц, — а потом камнем пошло ко дну.
От громкого гула на полках задребезжали безделушки.
— Не надо так тревожиться, — успокоил их Люти. — Это просто голос моря. Жаль, что я не владею его мощью.
— Такое впечатление, что звук раздается совсем рядом, — сказал принц.
— Так и есть, сэр, — ответил маг, поднимая крышку люка в полу. Под его ногами открылось глубокое отверстие. Далеко внизу, на глубине около сотни футов, темный поток торопился к внешней стороне горы в последних нескольких ярдах от открытого моря.
— Море промыло пещеру в скале, — объяснил Люти, когда вода ударилась о стену, и опять раздался мощный гул, сотрясающий дом. — В такой же самой пещере много лет назад Урхен Конч нашел клад древних золотых монет, если верить местной легенде, в которой я не сомневаюсь, — добавил он.
Люти закрыл крышку. На его плечо села чайка, вытаращив желтые глаза на гостей.
— Я сегодня еще раз попробую опустить в море гребень, — сказал маг. — Оставьте мне курьера, я сразу его пришлю, как только появятся какие-нибудь новости.
— Что еще можно сделать? — спросил Авенель.
— Нам больше ничего не остается, как наблюдать и ждать. Наблюдать и ждать…
С той штормовой ночи все, кто обитал в Тане, и жители деревни часто обращали свои взгляды на крышу острова, спрятанную в облаках, на ту самую вершину, где исчезли злобные птицы. Но пока никаких признаков чего-то необычного не наблюдалось. Вершина, казалось, спокойно плыла по небу, не выходя из забытья, безмятежная, никем не потревоженная. Над деревней не появился дождь из черных перьев, и огромные птицы, расправив когти и раскрыв клювы, не бросались на жителей. Шли дни, но все оставалось по-прежнему, и люди перестали так часто поднимать головы.
Сенешаль вместе с несколькими всадниками на эотаврах попытался подняться к вершине, но клубящиеся облака пара преградой становились на пути, лишая возможности подкованных силдроном крылатых лошадей ориентироваться в тумане. Не зная, где верх, где низ, эотавр вместе с всадником мог упасть на землю. Однажды ночью в полудреме Рохейн показалось, что она находится в доме мага, и волны в подземной пещере с шумом бьются в основание дома.
Девушка проснулась.
Ее кровать сотрясала легкая дрожь. Еле заметно покачивались лампы, подвешенные на цепях к потолку.
С материка пришел корабль. Когда он отплывал, на его борту была Элисейд. Корабль привез письма, в том числе и для Рохейн, написанные красивым витиеватым почерком, больше похожим на виноградную лозу. Там были новости о войне и делах, и, конечно, о том, что он думает о ней и скучает.
Новости с полей сражений были мрачными. Темные силы атаковали Королевские легионы и дайнаннцев по ночам, а мятежники днем. Центральная цитадель варваров находилась где-то в пустынных областях Намарры, и ее никак не могли найти. Именно оттуда отдавались приказы. Считалось, что если найти эту крепость и уничтожить, то победа станет реальностью.
— Письмо от мамы, — воскликнула Кейтри, размахивая листком бумаги. — Похоже, в Башне Исс теперь живет домовой. Он щиплет нерадивых служанок и хозяев, которые бьют их. Домовой очень усердно работает, и теперь Тренчвисл весь в синяках. Эконом старается от него избавиться и подкладывает подарки. Но домовой их игнорирует и не хочет уходить. Мама говорит, что Башня — самое подходящее для него место.
Внимательно прочитав письмо из Каэрмелора, Вивиана издала изумленный вопль.
— Вот это да! Один из дворцовых лакеев сбежал с шестой внучкой маркиза Рано!
Несколько дней она, не переставая, говорила только об этом.
Поздно вечером, когда Рохейн ложилась спать, девушка опять отметила странную вибрацию пола. Казалось, что мимо дома проехала тяжелая повозка, но когда она выглянула в окно, дорога была пустой.
Яблоки в заброшенном саду Элисейд выросли и созрели. Туманная сырость острова казалась пропитанной запахом гниения, исходящим то ли от пара, поднимающегося над вершиной горы, то ли от водорослей, выброшенных волнами на берег. Время шло, и люди, привыкнув к запаху, перестали его замечать.
Для ранней весны погода была необыкновенно теплой, как и вода в море. Пользуясь этим, деревенские ребятишки ныряли и купались, особенно дети Урсиллы и Роны Вейд. Предупреждение Люти быть внимательным и ждать потеряло актуальность. Люди острова Тамхания наблюдали и ждали, но ничего не случалось. Постепенно их настороженность ослабла.
Однако пока хозяева отвратительных чудовищ бездействовали, сами они не отдыхали и безостановочно росли. Для человеческого глаза все было без изменений, мирно и спокойно. Но под землей шла активная работа.
На следующий день Рохейн стояла с Роландом Авенелем в библиотеке. Во время их разговора здание стало так трясти, как будто целая армия тяжелых лошадей, груженная баллистами и другим военным снаряжением, созданным для разрушения, проехала на железных колесах мимо дома. Стены затрещали. С полок стали падать книги.
— Может быть, остров опять плывет?! — воскликнул сенешаль, качая от удивления седой головой. — Или собирается это сделать! Ему, наверное, наскучило прежнее место, он вырвал древние якоря и намеревается отправиться в плавание, чтобы найти другое пристанище.
Тамхания вновь пришла в движение. Так решили жители деревни, заколотив окна и двери домов досками. Пришел месяц дождей уискамис. На высокой гранитной скале глаз маяка смотрел в бесконечные просторы моря, словно видел то, что находится за горизонтом. У подножия острые зубцы скал создавали подобие границы между морем и землей. Они очень походили на корни. Но, судя по всему, эти корни не обладали достаточными размерами, чтобы удержать остров на месте.
Семья Скейлзов и их сообщники предстали перед деревенским судом. Они были наказаны за жестокое, незаконное поведение. Преступников на пару дней привязали к столбам, а деревенские парни бросали в них сгнившие яблоки, тренируясь в метании. Все жители пришли к выводу, что наказание было слишком мягким.
Тем временем Джорджиана Гриффин стала встречаться с Севаном Шоу.
Рохейн же продолжила уроки музыки, письма и владения оружием. И еще она пыталась разбудить спящую память. С самого начала, еще до появления чудовищных птиц, девушка часто размышляла, неужели остров сам решил переместиться на новое место? Если это так, то куда он направляется?
Все вокруг было охвачено апатией. На берег с громким шипением набегали волны. То был единственный звук, кроме завывания ветра. Казалось, что совсем исчезли крачки, белые цапли, чайки, кроншнепы.
Через неделю после Дня Белых Цветов Рохейн и ее друзья сидели за столом в Обеденном зале Таны. Никто не разговаривал, все молча смотрели на мягко двигающиеся двери, как будто их открывала чья-то невидимая рука.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48