— Купец, узнавший новость раньше, может послать корабль и опередить соперника, а значит, купить товар, пока не подскочили цены.
Рохейн с отсутствующим видом выслушала его объяснения.
— Эскадрон Благородных, — продолжал он, — бороздит небеса для высших слоев королевства. Их высота пятьсот футов, и уступают они только Королевским Эмиссарам, перевозящим сообщения государственной важности.
Рохейн с трудом подавила зевок.
— Может быть, миледи желает осмотреть сады? — почти сердечным тоном предложила Хелигея. — Поместье Зиммута, в котором мы будем обедать, в общем-то, довольно скучное место и не отличается особенным порядком, но мастерские и сады…
— Давайте осмотрим мастерские.
В главной мастерской Зиммута царил грандиозный беспорядок. Чего здесь только не было! Перегонный куб, листы меди, шестерни, маятники, уровни, подшипники, шкивы и самые разнообразные инструменты. На всех горизонтальных поверхностях стояли каменные кувшины с универсальным растворителем и антикоррозийной субстанцией. Магнитные компасы, теодолиты, телескопы и солнечные часы были кое-как засунуты в специально для них предназначенные ящики, обшитые изнутри атласом. До невозможности искаженная модель Солнечной системы свисала с деревянной балки на потолке, и каждый, кто проходил мимо, задевал ее головой.
Мужчины в касках и запятнанных талтри что-то пилили, стучали молотками. Сам Зиммут, пышущий энтузиазмом, жужжал, как объевшаяся пчела.
— Мы разрабатываем новый силдроновый подъемник, — сообщил он. — Гораздо более эффективная лифтовая система. А здесь строится современное судно. Вы понимаете, силдрон и андалун не взаимодействуют с другими металлами, и этот тип роторов будет работать как пропеллер. А там мы разрабатываем улучшенные подковы для эотавров, чтобы облегчить им приземление.
— Извините…
Зиммут прервал монолог.
— Слушаю, леди…
Он уже забыл имя гостьи.
Рохейн лениво смахнула со скамьи кусок железа, он глухо звякнул о пол.
— Изобретите силдроновую маслобойку, — предложила она.
— Что?
— Или придумайте мощное колесо для прялки, или лучше ткацкий станок.
Он запустил руку в растрепанную бороду.
— Но зачем? Я имею в виду, что этим занимаются служанки.
— В основном. Но такие машины высвободят женщинам время.
— Для чего?
— Для других дел.
— Да, конечно. Но они не умеют делать другие дела.
— Вроде строительства транспортного средства из несовместимых материалов? Не сомневаюсь, что женщины справились бы и с этой задачей, будь у них время и желание.
Ученый уже переключил внимание на свои мысли. Он поковырял пальцем в зубах, потом вскинул его в воздух.
— Маслобойка! Да! Ее можно сделать!
Будто лошадь с шорами на глазах, ученый рысью пустился прочь, прихватив с собой помощников.
— Миледи предложила интересную идею, — заметила Хелигея, когда вся группа двинулась из мастерской по направлению к садам.
Рохейн задумчиво поправила на голове талтри.
— Я слышала рассказы еще об одном колдуне, — сказала девушка. — Кто бы это мог быть?
— Это неправда, — возразил Усторикс. — Никто у нас не знаком с магией, кроме Зиммута.
— Возможно, это Мортье, — вмешалась Хелигея. — Бывший Мастер Мечей.
— А сейчас?
— Он пытался войти в контакт с нежитью за пределами владений. Мортье надеялся, что они помогут ему получить власть над шангом.
— Хелигея! — строго одернул ее Усторикс.
— Однажды он ушел в лес с несколькими слугами, — упрямо продолжала сестра, — и…
— Вот мы и пришли к садам, — перебил ее Усторикс. Лакей открыл ворота и, склонившись в поклоне, отошел в сторону, чтобы они могли войти.
— И начался шанг, — упорствовала сестра.
— Замолчи, иначе ты ответишь за это.
— Милорд Усторикс, умоляю вас, позвольте вашей сестре продолжить, — вступилась за нее Рохейн.
На шее Всадника Бури вздулись от ярости вены.
Хелигея отломала от тополя ветку.
— Итак, наш замечательный Мастер Мортье испугался, что шанг застанет его под открытым небом, и убежал.
Они пошли по посыпанной гравием дорожке между обнаженными кустами живой изгороди. Хелигея угрюмо пробиралась между розовых кустов, старательно избегая разъяренного взгляда брата.
— Мы, конечно, посылали людей на поиски, — вновь заговорила она. — И его нашли в конце концов, но это было ужасно.
— Что с ним случилось?
— Сначала увидели его башмаки на некотором расстоянии от земли. Они слегка покачивались. Ноги были в них. Он висел высоко на высохшем падубе, привязанный к ветвям. Его сняли, и в этот момент поднялся сильный ветер, а падуб заскрипел и раздался какой-то свист.
— О нет! — с ужасом воскликнула Рохейн.
— Он еще был жив, когда его снимали, — жизнерадостно сообщила Хелигея. — Да он и сейчас жив, но не может говорить. От того, что ему пришлось долго висеть, у него сильно повреждено горло. Откровенно говоря, и с головой теперь тоже далеко не все в порядке. Больше он не мог учить мастерству владения мечом. Когда Мортье немного пришел в себя, то непонятно почему стал по ночам стучать молотком в своих покоях.
Однажды ночью он, как всегда, работал, при нем был только один слуга. Вдруг погасла свеча, и молоток вывалился у него из рук. Когда слуга снова зажег свет, то обнаружил, что мастер Мортье лежит на скамье, вцепившись в нее руками. Чтобы оторвать пальцы от дерева, пришлось приложить немалую силу. С тех пор его руки перестали действовать. Теперь его даже кормят через соломинку. Он сидит и ничего не делает. Волосы у него выпадают, сейчас Мастер Мортье не лучше слизняка.
Капитан и помощник громко засмеялись над сравнением.
— Имейте же сожаление! — воскликнула Вивиана.
Рохейн содрогнулась. Ей показалось, что на голове зашевелились волосы, и она с сожалением вспомнила проклятия, которые однажды адресовала Мастеру Мечей.
Высоко в небе молнией промелькнул Всадник Бури. Хелигея вытянула шею, чтобы посмотреть, кто именно прилетел.
— Обязательно меня проинформируйте, если он привез весточку из дворца, — предупредила Рохейн.
Но новостей из Каэрмелора не было.
Рохейн чувствовала тревогу и разочарование. Подобно клейкой паутине, ее опутала меланхолия. Казалось, все планы и надежды рухнули. Одинокий Сианад сидит в каземате, ему грозит виселица. Она сама, так называемая Рохейн, находится в Башне, сердце терзает безнадежная страсть. Груз ответственности за жизнь друга тяжелым камнем лежал на плечах, тогда как картина жизни в Аркуне, которую она так легкомысленно позволила себе нарисовать, была смыта унылыми дождями фуармиса, самого холодного месяца.
Далеко в Намарре сражался Торн. Может быть, именно в этот момент ему угрожает опасность. Что еще хуже, его могли убить… Нет, она даже думать об этом не имеет права. С какой нечистью или другим злобным врагом идет бой? А что произойдет, если Имперские легионы проиграют войну?
Всадники Бури помчатся во все уголки Империи с сообщением: «Бегите. Спасайте свои жизни. Империя повержена! Все кончено… »
Рохейн представила себе курьерскую сеть, простирающуюся по всему королевству, как огромная паутина. А где-то в темном уголке, словно паук, притаилась Дайанелла. Около этой леди видна тень, но не ее, а кого-то еще более отвратительного, колдуна Саргота. В центре паутины еле заметный силуэт Башни. На высокой волне, недоступной даже для уха человека, в мозге Рохейн повторялось и повторялось слово «тупик».
Что принесет ожидание?
— Надеюсь, Король-Император скоро вернется в Каэрмелор, — сказала Рохейн как-то, беседуя со служанкой. — Как думаешь, помилует он Сианада? Что он вообще за человек, Вивиана? Милосердный?
Девушка задумалась.
— Я бы сказала, мудрый, миледи. Милосердный? Да, пожалуй, когда это во благо справедливости. Но и беспощадный с разжигателями войны и другими злодеями. Плохо, что он до сих пор вдовствует.
— Я слышала, что Королева-Императрица Катарина погибла при ужасных обстоятельствах. А что с ней случилось? Никто не говорит о ее смерти. Такое впечатление, что эта тема запрещена.
Девушка ответила, понизив голос:
— При Дворе больше не вспоминают об этом, хотя всем известны обстоятельства, по крайней мере основные. Правда, каждый рассказывает по-своему, одни так, другие иначе. Я слышала такой вариант, не знаю только, все ли здесь правильно.
— Расскажи, пожалуйста.
— Случилось это у моря. Их императорские величества отправились поздно вечером покататься верхом по берегу, когда вдруг опустился густой туман, и свита отстала. Какое-то время они продолжали ехать, окликая стражников и придворных, но безрезультатно. Внезапно лошадь королевы чего-то испугалась и понесла. Его величество пришпорил коня и помчался вдогонку, слыша в тумане отчаянные крики жены. Когда он подъехал, было уже поздно. На берегу билась в агонии лошадь королевы, а ее самой не было видно. Король спешился и вошел в воду. Что-то бессловесное и злобное схватило его. И был это не кто другой, как кентавр Накалэвие. Миледи наверняка слышала об ужасном монстре. Его величество выхватил меч и стал защищаться, но кентавру удалось утащить его под воду. Король последним усилием достал охотничий рог и подул в него. Чудовище испугалось громкого звука и отпустило человека, сбежав в глубину. Подоспевшие стражники вытащили полумертвого хозяина, продолжавшего бороться с волнами. Больше бедную женщину никто никогда не видел, а ведь ей не было и двадцати пяти лет.
Случилось все это около десяти лет назад, когда принц был еще мальчиком. Эдвард кажется старше своих лет, но он вырос хорошим и симпатичным молодым человеком. — Вивиана, не отрывая взгляда, смотрела в одну точку. — Его величество больше не женился. В то время все принцессы Эриса были или слишком молоды, или уже замужем. Кроме того, я слышала, король так любил Катарину, что больше не мог смотреть ни на одну женщину.
— Трагическая история.
— Горе изменило короля. Он стал печальнее и серьезнее. Так говорят, я сама ведь не знала его раньше, потому что тогда была ребенком. Но тоска сделала Его величество и более собранным, потому что с тех пор он бросил все свое рвение на мудрое и справедливое правление государством. Никогда еще земли Эриса, до мятежа в Намарре, не жили так мирно и богато. Дом Д'Арманкорта всегда был могущественной династией. Историки считают: в тех, кто родился по этой линии, было что-то необычное, из ряда вон выходящее. И из-за этого они отдалились друг от друга.
Два раза всходило солнце за время пребывания Рохейн в Башне. Оба дня были пасмурными, временами шел дождь. Но на третье утро небо очистилось.
Запертая внутри Башни, вынужденная вдыхать запахи, вызывающие болезненные ассоциации, Рохейн становилась все более мрачной и раздражительной. Ей не терпелось освободиться от постылого окружения, но деваться было некуда.
Однажды вечером, после обеда, ей в голову вдруг пришла безумная идея. Наклонившись к грустной Хелигее, она спросила:
— Вы ездите верхом?
— Это мое любимое занятие.
— Я имею в виду — по небу.
— Мне бы очень хотелось, — ответила Дочь Дома.
— Вы ведь одной крови с Всадниками.
— Но это запрещено. Так было всегда.
— Почему?
— Ну, просто не принято.
— Не очень внятное объяснение. Я предлагаю нам попробовать завтра утром.
Хелигея недоверчиво уставилась на гостью.
— Вы никогда не решитесь!
— Решусь. И вы тоже. Подождем, пока ваш брат займется делами. Конюхи и грумы не осмелятся перечить дочери лорда Вольтасуса.
— Но это невозможно!
Лицо девушки вспыхнуло, как будто под фарфоровой кожей загорелась лампа.
Расправив мощные крылья, два эотавра взлетели от Восточных ворот на высоту триста футов. Они облетели окрестности Башни и проскакали галопом над лесом. Под специальными крылатыми шлемами на девушках были надеты маски. Они парили в воздухе, демонстрируя недюжинное мастерство, как опытные всадники. Еще до полудня нарушительницы вернулись в Башню, получив максимум удовольствия.
Ярость Усторикса была безмерна.
Сначала он обрушился на сестру, угрожая ей смертной казнью за нарушение одного из самых древних и почитаемых законов всех Двенадцати Домов. Он наполнил Башню воплями, потеряв над собой контроль.
Расправившись с Хелигеей, Усторикс неожиданно ворвался в комнату Рохейн. Казалось, из его ноздрей на красном потном лице сейчас повалит дым. Обычно аккуратно уложенные волосы растрепались и свисали сосульками.
— Позвольте узнать, по какой причине вы так грубо ворвались ко мне, лорд Усторикс? — потребовала ответа Рохейн, поднимаясь со стула около камина.
— Вам это известно! — Он большими шагами двинулся вперед. — Ездить верхом на крылатых конях — занятие не для женщин. У них недостаточно силы. Только благородные джентльмены владеют искусством управления эотаврами и могут правильно пользоваться воздушными потоками. Что теперь будут говорить о Башне Исс, когда новость выйдет за ее пределы? Что мы слабы, если даже со своими женщинами не можем управиться. Вы разрушили прекрасную репутацию Башни Исс и бросили на всех нас тень.
— Не думаю. Держите себя в руках. Ваша истерика по меньшей мере неприлична. Леди с таким же успехом могут управлять эотаврами, как и джентльмены. Никому не был причинен вред. Это был просто урок…
— Послушайте! — Усторикс схватил девушку за руку. — Вы хотите, чтобы меня повесили?
— Отпустите меня!
Молодой Всадник Бури опустил глаза и увидел в руке гостьи небольшой кинжал, его острое лезвие было направлено прямо ему в живот. Он тут же отпустил руку.
— Как вы смеете! — отчеканила Рохейн.
За этими словами стояла вся ненависть и презрение, накопившиеся в ней. Вдруг Усторикс упал на одно колено.
— Простите меня! Простите меня! — хрипло повторял он. — Я был не в себе.
— Убирайтесь!
— Рохейн, я…
Он замолчал, пытаясь подобрать слова для извинений.
— Вон! Уходите!
При виде раболепства Усторикса девушка почувствовала еще большее отвращение.
Он понуро вышел.
Хотелось бы, чтобы ей никогда не приходила в голову безумная мысль о поездке верхом на эотаврах, каким бы приятным ни оказался опыт. Рохейн яростно потерла место на руке, которого касался Усторикс.
За обедом младший лорд Вольтасус был воплощенной вежливостью. Его первыми словами были:
— Сегодня вечером я продемонстрирую балансирование на силдроновой пластине.
— В этом нет необходимости, — сказала Рохейн.
— Нет, раз я обещал, значит, сделаю, — ответил упрямец.
Перед ними распахнулись Южные ворота для полетов на высоте пятисот ярдов. Далеко внизу между зубцами Башни, торчащими словно кинжалы, виднелись миниатюрные домики, в окнах которых светились крошечные огоньки. Все вокруг было черным и серебряным. Лес, черный, как волосы Дайанеллы, серебряный океан, словно заветное желание, и небо, бесцветное, будто подвальные слизни.
Рядом с Рохейн стояла Хелигея, а помогать Усториксу должен был молодой Всадник с тремя звездочками на эполетах.
— Лорд Усторикс, — проговорила Рохейн официально, искренне сожалея о своей просьбе. — Прошу вас, не делайте этого.
Теперь этот напыщенный осел собирался расстаться с жизнью из-за того, что ей очень хотелось отомстить. Тогда, за обедом, Рохейн сочла это хорошей идеей, учитывая прошлые страдания, но сейчас она бы с удовольствием вернула свои слова назад. Кому хочется стать свидетелем ничем не оправданной смерти. Месть должна быть сладкой, а у этой был привкус горечи.
Ее волнение, казалось, только придало Усториксу решимости.
— Отойдите в сторону, — торжественно произнес он.
Сильный ветер, сотрясавший Башню, стих. Всадник Бури горизонтально установил силдроновые пластины, зависшие в воздухе, разбежался и прыгнул. Ноги стали как раз по центру, какое-то мгновение он балансировал, потом ему удалось удержать равновесие. Словно акробат, Усторикс стоял в воздухе, скрестив на груди руки.
— Отличная работа, — выдохнул помощник.
— Дело сделано, — бросил Усторикс через плечо. Молодой человек бросил веревку, чтобы вернуть хозяина на твердую поверхность. Всадник легко заскользил по воздуху, как искусный конькобежец по льду, но вдруг опять подул ветер, достаточно сильный, чтобы легко, как пушинку, смахнуть Усторикса с пластин.
И он упал.
Хелигея вскрикнула, Рохейн закрыла глаза руками.
— О господи! — воскликнул помощник, заглядывая за край стены. — Вы держите веревку? — спросил он с сомнением, потому что второй конец свободно провисал в его руке.
После падения Усторикса силдроновые пластины отбросило в сторону, и сейчас их нигде не было видно.
Через мгновение из-за края стены появилась рука. Лорд висел в воздухе, совершенно невредимый.
— Веревка, — сказал хриплым, надтреснутым голосом.
Его втянули на стену. Первым делом Усторикс снял с себя куртку и освободился от силдронового пояса, надетого для дополнительной безопасности.
Смех Хелигеи резко оборвался при виде яростного взгляда брата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Рохейн с отсутствующим видом выслушала его объяснения.
— Эскадрон Благородных, — продолжал он, — бороздит небеса для высших слоев королевства. Их высота пятьсот футов, и уступают они только Королевским Эмиссарам, перевозящим сообщения государственной важности.
Рохейн с трудом подавила зевок.
— Может быть, миледи желает осмотреть сады? — почти сердечным тоном предложила Хелигея. — Поместье Зиммута, в котором мы будем обедать, в общем-то, довольно скучное место и не отличается особенным порядком, но мастерские и сады…
— Давайте осмотрим мастерские.
В главной мастерской Зиммута царил грандиозный беспорядок. Чего здесь только не было! Перегонный куб, листы меди, шестерни, маятники, уровни, подшипники, шкивы и самые разнообразные инструменты. На всех горизонтальных поверхностях стояли каменные кувшины с универсальным растворителем и антикоррозийной субстанцией. Магнитные компасы, теодолиты, телескопы и солнечные часы были кое-как засунуты в специально для них предназначенные ящики, обшитые изнутри атласом. До невозможности искаженная модель Солнечной системы свисала с деревянной балки на потолке, и каждый, кто проходил мимо, задевал ее головой.
Мужчины в касках и запятнанных талтри что-то пилили, стучали молотками. Сам Зиммут, пышущий энтузиазмом, жужжал, как объевшаяся пчела.
— Мы разрабатываем новый силдроновый подъемник, — сообщил он. — Гораздо более эффективная лифтовая система. А здесь строится современное судно. Вы понимаете, силдрон и андалун не взаимодействуют с другими металлами, и этот тип роторов будет работать как пропеллер. А там мы разрабатываем улучшенные подковы для эотавров, чтобы облегчить им приземление.
— Извините…
Зиммут прервал монолог.
— Слушаю, леди…
Он уже забыл имя гостьи.
Рохейн лениво смахнула со скамьи кусок железа, он глухо звякнул о пол.
— Изобретите силдроновую маслобойку, — предложила она.
— Что?
— Или придумайте мощное колесо для прялки, или лучше ткацкий станок.
Он запустил руку в растрепанную бороду.
— Но зачем? Я имею в виду, что этим занимаются служанки.
— В основном. Но такие машины высвободят женщинам время.
— Для чего?
— Для других дел.
— Да, конечно. Но они не умеют делать другие дела.
— Вроде строительства транспортного средства из несовместимых материалов? Не сомневаюсь, что женщины справились бы и с этой задачей, будь у них время и желание.
Ученый уже переключил внимание на свои мысли. Он поковырял пальцем в зубах, потом вскинул его в воздух.
— Маслобойка! Да! Ее можно сделать!
Будто лошадь с шорами на глазах, ученый рысью пустился прочь, прихватив с собой помощников.
— Миледи предложила интересную идею, — заметила Хелигея, когда вся группа двинулась из мастерской по направлению к садам.
Рохейн задумчиво поправила на голове талтри.
— Я слышала рассказы еще об одном колдуне, — сказала девушка. — Кто бы это мог быть?
— Это неправда, — возразил Усторикс. — Никто у нас не знаком с магией, кроме Зиммута.
— Возможно, это Мортье, — вмешалась Хелигея. — Бывший Мастер Мечей.
— А сейчас?
— Он пытался войти в контакт с нежитью за пределами владений. Мортье надеялся, что они помогут ему получить власть над шангом.
— Хелигея! — строго одернул ее Усторикс.
— Однажды он ушел в лес с несколькими слугами, — упрямо продолжала сестра, — и…
— Вот мы и пришли к садам, — перебил ее Усторикс. Лакей открыл ворота и, склонившись в поклоне, отошел в сторону, чтобы они могли войти.
— И начался шанг, — упорствовала сестра.
— Замолчи, иначе ты ответишь за это.
— Милорд Усторикс, умоляю вас, позвольте вашей сестре продолжить, — вступилась за нее Рохейн.
На шее Всадника Бури вздулись от ярости вены.
Хелигея отломала от тополя ветку.
— Итак, наш замечательный Мастер Мортье испугался, что шанг застанет его под открытым небом, и убежал.
Они пошли по посыпанной гравием дорожке между обнаженными кустами живой изгороди. Хелигея угрюмо пробиралась между розовых кустов, старательно избегая разъяренного взгляда брата.
— Мы, конечно, посылали людей на поиски, — вновь заговорила она. — И его нашли в конце концов, но это было ужасно.
— Что с ним случилось?
— Сначала увидели его башмаки на некотором расстоянии от земли. Они слегка покачивались. Ноги были в них. Он висел высоко на высохшем падубе, привязанный к ветвям. Его сняли, и в этот момент поднялся сильный ветер, а падуб заскрипел и раздался какой-то свист.
— О нет! — с ужасом воскликнула Рохейн.
— Он еще был жив, когда его снимали, — жизнерадостно сообщила Хелигея. — Да он и сейчас жив, но не может говорить. От того, что ему пришлось долго висеть, у него сильно повреждено горло. Откровенно говоря, и с головой теперь тоже далеко не все в порядке. Больше он не мог учить мастерству владения мечом. Когда Мортье немного пришел в себя, то непонятно почему стал по ночам стучать молотком в своих покоях.
Однажды ночью он, как всегда, работал, при нем был только один слуга. Вдруг погасла свеча, и молоток вывалился у него из рук. Когда слуга снова зажег свет, то обнаружил, что мастер Мортье лежит на скамье, вцепившись в нее руками. Чтобы оторвать пальцы от дерева, пришлось приложить немалую силу. С тех пор его руки перестали действовать. Теперь его даже кормят через соломинку. Он сидит и ничего не делает. Волосы у него выпадают, сейчас Мастер Мортье не лучше слизняка.
Капитан и помощник громко засмеялись над сравнением.
— Имейте же сожаление! — воскликнула Вивиана.
Рохейн содрогнулась. Ей показалось, что на голове зашевелились волосы, и она с сожалением вспомнила проклятия, которые однажды адресовала Мастеру Мечей.
Высоко в небе молнией промелькнул Всадник Бури. Хелигея вытянула шею, чтобы посмотреть, кто именно прилетел.
— Обязательно меня проинформируйте, если он привез весточку из дворца, — предупредила Рохейн.
Но новостей из Каэрмелора не было.
Рохейн чувствовала тревогу и разочарование. Подобно клейкой паутине, ее опутала меланхолия. Казалось, все планы и надежды рухнули. Одинокий Сианад сидит в каземате, ему грозит виселица. Она сама, так называемая Рохейн, находится в Башне, сердце терзает безнадежная страсть. Груз ответственности за жизнь друга тяжелым камнем лежал на плечах, тогда как картина жизни в Аркуне, которую она так легкомысленно позволила себе нарисовать, была смыта унылыми дождями фуармиса, самого холодного месяца.
Далеко в Намарре сражался Торн. Может быть, именно в этот момент ему угрожает опасность. Что еще хуже, его могли убить… Нет, она даже думать об этом не имеет права. С какой нечистью или другим злобным врагом идет бой? А что произойдет, если Имперские легионы проиграют войну?
Всадники Бури помчатся во все уголки Империи с сообщением: «Бегите. Спасайте свои жизни. Империя повержена! Все кончено… »
Рохейн представила себе курьерскую сеть, простирающуюся по всему королевству, как огромная паутина. А где-то в темном уголке, словно паук, притаилась Дайанелла. Около этой леди видна тень, но не ее, а кого-то еще более отвратительного, колдуна Саргота. В центре паутины еле заметный силуэт Башни. На высокой волне, недоступной даже для уха человека, в мозге Рохейн повторялось и повторялось слово «тупик».
Что принесет ожидание?
— Надеюсь, Король-Император скоро вернется в Каэрмелор, — сказала Рохейн как-то, беседуя со служанкой. — Как думаешь, помилует он Сианада? Что он вообще за человек, Вивиана? Милосердный?
Девушка задумалась.
— Я бы сказала, мудрый, миледи. Милосердный? Да, пожалуй, когда это во благо справедливости. Но и беспощадный с разжигателями войны и другими злодеями. Плохо, что он до сих пор вдовствует.
— Я слышала, что Королева-Императрица Катарина погибла при ужасных обстоятельствах. А что с ней случилось? Никто не говорит о ее смерти. Такое впечатление, что эта тема запрещена.
Девушка ответила, понизив голос:
— При Дворе больше не вспоминают об этом, хотя всем известны обстоятельства, по крайней мере основные. Правда, каждый рассказывает по-своему, одни так, другие иначе. Я слышала такой вариант, не знаю только, все ли здесь правильно.
— Расскажи, пожалуйста.
— Случилось это у моря. Их императорские величества отправились поздно вечером покататься верхом по берегу, когда вдруг опустился густой туман, и свита отстала. Какое-то время они продолжали ехать, окликая стражников и придворных, но безрезультатно. Внезапно лошадь королевы чего-то испугалась и понесла. Его величество пришпорил коня и помчался вдогонку, слыша в тумане отчаянные крики жены. Когда он подъехал, было уже поздно. На берегу билась в агонии лошадь королевы, а ее самой не было видно. Король спешился и вошел в воду. Что-то бессловесное и злобное схватило его. И был это не кто другой, как кентавр Накалэвие. Миледи наверняка слышала об ужасном монстре. Его величество выхватил меч и стал защищаться, но кентавру удалось утащить его под воду. Король последним усилием достал охотничий рог и подул в него. Чудовище испугалось громкого звука и отпустило человека, сбежав в глубину. Подоспевшие стражники вытащили полумертвого хозяина, продолжавшего бороться с волнами. Больше бедную женщину никто никогда не видел, а ведь ей не было и двадцати пяти лет.
Случилось все это около десяти лет назад, когда принц был еще мальчиком. Эдвард кажется старше своих лет, но он вырос хорошим и симпатичным молодым человеком. — Вивиана, не отрывая взгляда, смотрела в одну точку. — Его величество больше не женился. В то время все принцессы Эриса были или слишком молоды, или уже замужем. Кроме того, я слышала, король так любил Катарину, что больше не мог смотреть ни на одну женщину.
— Трагическая история.
— Горе изменило короля. Он стал печальнее и серьезнее. Так говорят, я сама ведь не знала его раньше, потому что тогда была ребенком. Но тоска сделала Его величество и более собранным, потому что с тех пор он бросил все свое рвение на мудрое и справедливое правление государством. Никогда еще земли Эриса, до мятежа в Намарре, не жили так мирно и богато. Дом Д'Арманкорта всегда был могущественной династией. Историки считают: в тех, кто родился по этой линии, было что-то необычное, из ряда вон выходящее. И из-за этого они отдалились друг от друга.
Два раза всходило солнце за время пребывания Рохейн в Башне. Оба дня были пасмурными, временами шел дождь. Но на третье утро небо очистилось.
Запертая внутри Башни, вынужденная вдыхать запахи, вызывающие болезненные ассоциации, Рохейн становилась все более мрачной и раздражительной. Ей не терпелось освободиться от постылого окружения, но деваться было некуда.
Однажды вечером, после обеда, ей в голову вдруг пришла безумная идея. Наклонившись к грустной Хелигее, она спросила:
— Вы ездите верхом?
— Это мое любимое занятие.
— Я имею в виду — по небу.
— Мне бы очень хотелось, — ответила Дочь Дома.
— Вы ведь одной крови с Всадниками.
— Но это запрещено. Так было всегда.
— Почему?
— Ну, просто не принято.
— Не очень внятное объяснение. Я предлагаю нам попробовать завтра утром.
Хелигея недоверчиво уставилась на гостью.
— Вы никогда не решитесь!
— Решусь. И вы тоже. Подождем, пока ваш брат займется делами. Конюхи и грумы не осмелятся перечить дочери лорда Вольтасуса.
— Но это невозможно!
Лицо девушки вспыхнуло, как будто под фарфоровой кожей загорелась лампа.
Расправив мощные крылья, два эотавра взлетели от Восточных ворот на высоту триста футов. Они облетели окрестности Башни и проскакали галопом над лесом. Под специальными крылатыми шлемами на девушках были надеты маски. Они парили в воздухе, демонстрируя недюжинное мастерство, как опытные всадники. Еще до полудня нарушительницы вернулись в Башню, получив максимум удовольствия.
Ярость Усторикса была безмерна.
Сначала он обрушился на сестру, угрожая ей смертной казнью за нарушение одного из самых древних и почитаемых законов всех Двенадцати Домов. Он наполнил Башню воплями, потеряв над собой контроль.
Расправившись с Хелигеей, Усторикс неожиданно ворвался в комнату Рохейн. Казалось, из его ноздрей на красном потном лице сейчас повалит дым. Обычно аккуратно уложенные волосы растрепались и свисали сосульками.
— Позвольте узнать, по какой причине вы так грубо ворвались ко мне, лорд Усторикс? — потребовала ответа Рохейн, поднимаясь со стула около камина.
— Вам это известно! — Он большими шагами двинулся вперед. — Ездить верхом на крылатых конях — занятие не для женщин. У них недостаточно силы. Только благородные джентльмены владеют искусством управления эотаврами и могут правильно пользоваться воздушными потоками. Что теперь будут говорить о Башне Исс, когда новость выйдет за ее пределы? Что мы слабы, если даже со своими женщинами не можем управиться. Вы разрушили прекрасную репутацию Башни Исс и бросили на всех нас тень.
— Не думаю. Держите себя в руках. Ваша истерика по меньшей мере неприлична. Леди с таким же успехом могут управлять эотаврами, как и джентльмены. Никому не был причинен вред. Это был просто урок…
— Послушайте! — Усторикс схватил девушку за руку. — Вы хотите, чтобы меня повесили?
— Отпустите меня!
Молодой Всадник Бури опустил глаза и увидел в руке гостьи небольшой кинжал, его острое лезвие было направлено прямо ему в живот. Он тут же отпустил руку.
— Как вы смеете! — отчеканила Рохейн.
За этими словами стояла вся ненависть и презрение, накопившиеся в ней. Вдруг Усторикс упал на одно колено.
— Простите меня! Простите меня! — хрипло повторял он. — Я был не в себе.
— Убирайтесь!
— Рохейн, я…
Он замолчал, пытаясь подобрать слова для извинений.
— Вон! Уходите!
При виде раболепства Усторикса девушка почувствовала еще большее отвращение.
Он понуро вышел.
Хотелось бы, чтобы ей никогда не приходила в голову безумная мысль о поездке верхом на эотаврах, каким бы приятным ни оказался опыт. Рохейн яростно потерла место на руке, которого касался Усторикс.
За обедом младший лорд Вольтасус был воплощенной вежливостью. Его первыми словами были:
— Сегодня вечером я продемонстрирую балансирование на силдроновой пластине.
— В этом нет необходимости, — сказала Рохейн.
— Нет, раз я обещал, значит, сделаю, — ответил упрямец.
Перед ними распахнулись Южные ворота для полетов на высоте пятисот ярдов. Далеко внизу между зубцами Башни, торчащими словно кинжалы, виднелись миниатюрные домики, в окнах которых светились крошечные огоньки. Все вокруг было черным и серебряным. Лес, черный, как волосы Дайанеллы, серебряный океан, словно заветное желание, и небо, бесцветное, будто подвальные слизни.
Рядом с Рохейн стояла Хелигея, а помогать Усториксу должен был молодой Всадник с тремя звездочками на эполетах.
— Лорд Усторикс, — проговорила Рохейн официально, искренне сожалея о своей просьбе. — Прошу вас, не делайте этого.
Теперь этот напыщенный осел собирался расстаться с жизнью из-за того, что ей очень хотелось отомстить. Тогда, за обедом, Рохейн сочла это хорошей идеей, учитывая прошлые страдания, но сейчас она бы с удовольствием вернула свои слова назад. Кому хочется стать свидетелем ничем не оправданной смерти. Месть должна быть сладкой, а у этой был привкус горечи.
Ее волнение, казалось, только придало Усториксу решимости.
— Отойдите в сторону, — торжественно произнес он.
Сильный ветер, сотрясавший Башню, стих. Всадник Бури горизонтально установил силдроновые пластины, зависшие в воздухе, разбежался и прыгнул. Ноги стали как раз по центру, какое-то мгновение он балансировал, потом ему удалось удержать равновесие. Словно акробат, Усторикс стоял в воздухе, скрестив на груди руки.
— Отличная работа, — выдохнул помощник.
— Дело сделано, — бросил Усторикс через плечо. Молодой человек бросил веревку, чтобы вернуть хозяина на твердую поверхность. Всадник легко заскользил по воздуху, как искусный конькобежец по льду, но вдруг опять подул ветер, достаточно сильный, чтобы легко, как пушинку, смахнуть Усторикса с пластин.
И он упал.
Хелигея вскрикнула, Рохейн закрыла глаза руками.
— О господи! — воскликнул помощник, заглядывая за край стены. — Вы держите веревку? — спросил он с сомнением, потому что второй конец свободно провисал в его руке.
После падения Усторикса силдроновые пластины отбросило в сторону, и сейчас их нигде не было видно.
Через мгновение из-за края стены появилась рука. Лорд висел в воздухе, совершенно невредимый.
— Веревка, — сказал хриплым, надтреснутым голосом.
Его втянули на стену. Первым делом Усторикс снял с себя куртку и освободился от силдронового пояса, надетого для дополнительной безопасности.
Смех Хелигеи резко оборвался при виде яростного взгляда брата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48