Предо мной явился некто в одеждах огня, он говорил со мной. Он говорил мне, что он — посланник Солнца и ныне явился к потомкам его в час беды.— Постой-постой. А ты уверен, что это было не… ну, я знаю, вы пьете всякие отвары…— Нет! — резко и почти сурово ответил жрец. — Нет. Я не дурак и не сумасшедший, который в каждом шорохе видит знак. Я испытывал его. Так вот — он воистину Посланник. Тайное знание наше ведомо ему — а это даже королям не до конца доступно!— Это не доказательство.— И это верно. Но, принц, он преобразил меня!— То есть?Жрец выпрямился. По его темному лицу покатились слезы, но он улыбался. Он словно светился.— Он был прекрасен. Он был велик, и любовь и свет исходили от лика его! И я не мог противиться этой любви, этому огню! Я открыл ему себя, я отдал ему себя и слился с его огненной сущностью! Ныне во мне этот огонь, и силой его сотворю я для тебя чудо. — Жрец вздрогнул и помотал головой. Керниен в священном ужасе увидел в глазах его пляску оранжевых языков пламени и невольно поднялся, украдкой нащупывая рукоять меча. — Я сделаю для тебя все, хэтан-ару. И ты обретешь власть. И Ханатта станет единой. И Сыны Солнца будут королями не по названию — по сути, как им и подобает.— Если ты сделаешь это, — прошептал Керниен, — то этот храм станет главным в нашей земле. И жрецы его будут главными над всеми жрецами. И — клянусь — сам король отныне будет верховным жрецом сего храма, пока светит Солнце! — Внезапно он спохватился. — Да, но чего требует Посланник?— Он не требует. Он просто говорит. Он просит.— Чего?— Просит завета с тобой. И просит, чтобы Земля Огня была отдана ему для Солнца.Керниен пожал плечами. Это место никогда, по сути, Ханатте и не принадлежало. Даже тот самый монастырь-крепость вроде бы был возведен на развалинах каких-то более древних строений. Кто построил его, каким богам там молились, уже никто и не помнил. Помнили только, что там скрывались изгнанные Эрхеленом поклонники теней. Но не они были первыми. Предания говорили, что когда Десять Родов пришли сюда, они застали возле гор немногочисленный народ. Это были высокие могучие люди со светлыми волосами и глазами. Народ этот был воинственным и отважным, и предки ханаттаннайн предпочли породниться с ним, а не воевать. Они быстро растворились в море ханаттаннайн, но их потомков можно до сих пор легко отличить по росту и светлым волосам. Керниен машинально подергал себя за золотую прядку — наследие древней сильной крови. Потомков этого народа считали от рождения знатью, пусть даже были они нищими, и никаким делом, кроме войны, им заниматься не полагалось. А они для этого годились и по силе, и по стати, и по гордости своей.Исконного языка своего эти люди не сохранили — разве что только несколько имен да слов, пару-другую преданий, из которых мало что можно было узнать. Разве что некогда их предки встретили белых демонов, которые стали просить их помощи в какой-то своей войне. Часть народа пошла им служить, а другая часть, которую вел вождь Аммалаханна, ушла на юг и нашла себе место в этих краях.…А что монахи и жрецы ходили в Землю Огня говорить с богами — да пусть продолжают, если от того польза будет.— Я отдам ему эту землю. Что еще?— Он просит встречи с тобой, хэтан-ару. И договора.— Какого завета он просит?— Он скажет.Керниен помолчал. Эта недомолвка ему не нравилась, но выгоды были слишком велики.— Хорошо. Теперь дело за тобой. Твори свое чудо, отец. Но если ты обманешь меня…— Ты волен поступить с моей плотью, как тебе заблагорассудится, хэтан-ару.В дверь тихонько постучали. Вошел служка с деревянным подносом, на котором были овощи, хлеб и сыр, а также стоял кувшин. Второй служка нес жаровню. Принц улыбнулся. Надежда — великое дело. Посмотрим. А если не удастся — что же, всегда можно умереть. Больше ему нечего будет ждать, а зачем тогда жить?Принц почувствовал, что проголодался, потому с удовольствием принял угощение.— И много вас?— Кого имеет в виду хэтан-ару?— Да ладно, ты ведь не один? Сколько вас? Ревнителей единства власти и веры? И власти в вере?— Хэтан-ару проницателен, — поклонился отец Мааран.Керниен хмыкнул, с хрустом разгрызая луковицу.— Я хочу видеть всех. И хочу от вас верности и клятвы.— Это будет, хэтан-ару.Керниен мрачно грыз луковицу. Все это было заманчиво, заманчиво. И опасно. Ведь, по сути дела, он решается на заговор с целью свержения власти жрецов. Он идет на это ради государя, ради сохранения Ханатты. Но если кто прознает, его могут обвинить в измене, в желании свергнуть отца. У них ума хватит, сволочи.— Все должно быть сделано быстро и тайно.Они стояли перед ним — двадцать восемь жрецов, сходных между собой потрепанными красными одеяниями и темным блеском в глазах. Этих огнем жги, руби на куски — лишь тверже будут упорствовать. Закалятся, как железо. Принц усмехнулся, вообразив себя во главе армии монахов и жрецов.— Ну? — сказал он. — Я пришел. Говорите.Жрецы, словно по знаку, пали перед ним ниц. Отец Мааран поднял голову первым.— Мы пришли выразить верность тебе, хэтан-ару, и помочь тебе. Хай! — Жрец выхватил из-за пояса короткий широкий нож и, рванув на груди красное одеяние, полоснул себя по груди и передал нож соседу. Тот провел по груди полосу молча, сосредоточенно и медленно. А Мааран подполз на коленях к принцу и, приложив к груди руку, протянул принцу окровавленную ладонь.— Кровь моя — тебе, — прохрипел он.— Кровь моя — тебе, — повторил второй.— Кровь моя — тебе… кровь моя — тебе… тебе… тебе…Принц стоял, открыв ладонь, покрытую чужой кровью.— Почему вы решили идти со мной? — наконец сказал он.— Таково наше решение и веление Посланника.«А почему он так повелел? Чудо? Не верю. Время, когда боги нисходили на землю, давно миновало. Кто он? Чего хочет?»— Я хочу видеть его.Мааран поднялся, лицо его пылало счастьем.— Таково и его желание! Он ждет твоего разрешения, хэтан-ару!Керниену почему-то стало страшновато. Слишком велика власть этого… Посланника над людьми.— Я жду его через три дня. Здесь.— Три дня? — с сомнением произнес Мааран. — Но м слишком быстро…— Если он — Посланник, то для него это труда не составит.Принц три дня провел в Храме, словно зверь в клетке Ему было страшно. Но отступать уже поздно, да и некуда. Да и зачем? Снова сидеть и ждать неведомо чего?Сила, сила нужна. И чудо…Солнце, когда же кончится этот проклятый дождь?А кончился он в середине третьего дня. И к вечеру, когда солнце медленно опускалось между двумя зубцами гор, перед Керниеном предстал тот, кто называл себя Посланником. И был он не в одеждах пламени, как говорили жрецы, хотя и статью, и ростом, и завораживающей мужественной красотой напоминал бронзовые изваяния Стражей Неба в храмах. Только был он не наг, как они, а облачен в черные одежды, какие носят люди книжной мудрости. И он почтительно склонился перед принцем.— Я слушаю тебя, — сказал Керниен. — Говорят, ты Посланник Солнца? Саурианна — «Солнечный Человек»? Чем ты сможешь доказать свои слова? Смотри, не пытайся лгать мне!Именовавший себя Посланником, Саурианной, улыбнулся.— Я понимаю твои сомнения, о хэтан-ару. Слишком давно боги не нисходили на землю. Ибо решили они, что дети их уже стали взрослыми и сами способны владеть землей своей. Но в час беды не могли они не прийти на помощь своему потомку.— Хорошо, — нетерпеливо прервал его Керниен. — Я хочу не речей, а доказательств. Мне нужно чудо. Чудо, которое заставит всех поверить, что Солнце — на моей стороне. Ты можешь его свершить для меня?— Да, хэтан-ару, — просто, даже как-то буднично ответил Посланник. — Возьми этот меч. — Он вынул из складок длинного одеяния простой, но очень хороший меч — Керниен знал в клинках толк и с первого взгляда понял, что это великолепное оружие. — Лишь в руках Потомков Солнца он вспыхнет как солнечный луч. — Керниен осторожно принял меч. Клинок вдруг начал медленно загораться золотистым пламенем, оставаясь при этом холодным. — Человек добрый коснется его без вреда для себя. Нечестивец же спалит руки. Испытай же своих жрецов!Керниен смотрел на клинок со смесью радости и ужаса. Если слух о Мече разойдется по стране, то никто уже не смеет возражать сыну Солнца и слово его будет законом… если умело всем этим воспользоваться… Глаза Посланника чуть светились в темноте. Он протянул руку, и свеча на столе вспыхнула. Принц вздрогнул. Странное могущество было этом… Посланнике. Опасное могущество…— Но чего ты сам хочешь? — с подозрением спросил Керниен.Посланник смиренно склонил голову.— Я повинуюсь воле Солнца. Я должен оставаться на земле, покуда не свершится воля Его. Посвяти же Солнцу старый монастырь в горах…— Он твой, — перебил его Керниен, — как и земли в Земле Огня. Я отдаю их Солнцу. Таково мое слово.Посланник низко поклонился.— И не препятствуй жаждущим познания приходить туда.— Так будет, — чуть помедлив, сказал Керниен.— Так будет, принц. Когда ты станешь королем.— Что? — Керниен вдруг с ужасом осознал, что говорит Посланник. Как это могло быть, он ведь никогда не помышлял занять место отца или хотя бы властвовать от его имени. — Мой отец — верховный владыка и таковым останется! — почти крикнул он. — Я даю слово за себя и за своих потомков. Отца же я постараюсь убедить — после того, как свершится чудо.Принц перевел дыхание и испытующе посмотрел на собеседника.— А чего взамен ждут от меня боги?— Служения, — коротко ответил Посланник. — И клятвы.— То есть? — удивился Керниен. — Я не жрец, какое служение?— Все мы так или иначе служим Солнцу. И разве ты сам не желал в одном себе соединить и священную, и воинскую власть?Керниен замолчал. В словах Посланника был смысл. Но в то же время они чем-то раздражали его — наверное; вот этим самым требованием служения. Это подразумевало покорность и подчинение, а он уже устал склоняться перед чужой волей.— Жреиы, пришедшие к тебе, поклялись кровью своей и приняли в себя силу Солнца. Ныне могут они силой Его вершить чудеса. Поклянись и ты, сын Солнца.Керниен чуть попятился. Странное ощущение холодной змеей проползло по спине. Он покачал головой.— Какую еще должен я дать клятву? Я уже дал слово отдать тебе землю, я дал слово не препятствовать тем, кто придет туда искать знания, я дал слово, что в одной руке объединю власть священную и воинскую. Что еще я должен сказать?— Ты должен дать клятву повиноваться мне, ибо мои слова — слова Солнца. Вложи свои руки в мои, и через меня Солнце дарует тебе великую Силу.У Керниена пересохло горло. Он ощущал себя загнанным в угол.— Я сын Солнца. Я от рождения принадлежу только Ему и не вложу руки даже в руки его Посланника. И не возьму я силу ни от кого, кроме Него самого. Во мне Его кровь, и Сила Его от рождения во мне. И ежели Солнце пожелает, то Сила эта сама во мне проснется. Да и не мне творить чудеса. Я — воин. Ты же только Посланник, и не тебе принимать у меня клятву!Посланник низко поклонился.— Сила его с тобой. Но она затворена в твоей смертной плоти. Чтобы разбудить ее, ты должен смириться и дать мне клятву.Керниен покачал головой. Он ощущал противный, тошнотворный страх, не благоговейный, какой должно бы ощущать в присутствии посланника божества.— Нет! Не стану! Зачем мне посредник? Солнце — отец мне, Он сам скажет… Я не знаю меры и боюсь, что не справлюсь с той силой, которую ты обещаешь мне. Слишком велико искушение. Нет. Меч и Закон — вот моя Сила. Я — воин. И если этой клятвы довольно, зачем ты требуешь от меня еще и другой?— Но не сильнее ли тот военный вождь, который больше чем человек?Керниен резко замотал головой, словно отгоняя дурное видение.— Государь и род его и так больше, чем люди. Я и так больше, чем человек, потому что я сын Солнца. И потому мне не нужны жрецы, чтобы с Ним говорить. Я хочу остаться тем, что я есть. Чудеса — дело жрецов, и они поклялись мне совершить чудо.— Силой Солнца.— А кому же еще это сделать, как не им?— Или как не государю — жрецу и воину?Керниен тяжело задышал.— Мой отец жив и пусть живет долго. Да, я дал слово объединить в себе обе власти, и я это сделаю. И если после этот Солнце пожелает даровать мне Силу — оно дарует. Я давал клятву Ему самому и не стану давать другой — через тебя кем бы ты ни был, ибо это значит отречься от прежней.Посланник еще раз поклонился.— Но если я скажу тебе — Керниен, потомок Солнца, ты избран, ты — тот, кто сможет справедливо распорядиться силой, ты поступаешь правильно, потому я и послан к тебе! Что ты ответишь?Керниен опустил голову, борясь с сомнениями. Саурианна молчал. А вдруг он сказал что-то не так? Вдруг он оскорбил Солнце своим отказом? Но ведь даже дитя знает — человек редко способен верно распорядиться дарами богов. Разве не в этом начало падения человека и смертная кара? Но ведь говорится же — «бери ношу по себе». И еще говорят — «Солнце не даст человеку ни дара, ни испытания сверх сил его». А ведь тут ему предлагают то, с чем он, воин, призванный убивать и сокрушать, вряд ли справится…— Ты пришел искушать меня? — почти робко спросил принц, подняв глаза. — Ты пришел узнать, крепка ли моя вера? Да?Саурианна молчал, не сводя тяжелого взгляда с Керниена. Принц потупил взгляд. Затем решительно поднял голову и, зажмурившись, произнес:— Я не могу принять такого дара. Не ошибается только Солнце, ибо Оно все ведает и видит Правду земли. Я лишь человек и не стану кощунствовать и посягать на величие Солнца. — Принц замолчал. Кровь глухо колотилась в ушах. — Если на то будет воля моих потомков, — словно через силу выдавил он, — они будут давать клятву Солнцу через тебя, а не так, как было прежде. Если на то будет их воля, — твердо повторил он.В глазах Посланника словно вспыхнул пламень, и Керниен испугался, он не понимал, что это значит — одобрение или гнев.— Ты выдержал испытание, сын Солнца, — улыбнулся Саурианна. У Керниена отлегло от сердца. Он пошатнулся и чуть не упал. — И награда не замедлит. У тебя уже есть жрецы, которые приняли Силу ради тебя. У тебя будет еще один помощник, который поможет тебе обрести силу темную.«А плата — ты уже дал ее. Ты согласился на чудо. Ты отдал мне тех, кто придет ко мне. И ты отдал мне свой род. Ты устоял перед искушением — но устоят ли твои потомки, праведный Керниен, а? Не слишком ли ты в них уверен, оставляя им право выбирать?»Керниен возвращался домой в смятении. На душе было тяжело. Ночь была полна криков птиц и сухого горячего ветра. Вчера еще проливной дождь, а сегодня уже опаляющее дыхание дракона — ветер восточных пустынь. Шла гроза. Керниен сам не понимал, почему ему так плохо. Он получил помощь богов — чего же еще желать? Он прошел испытание и удержался от соблазна.Но было во всем этом что-то дурное, пугающее: и в мрачном подвижничестве принявших в себя Силу жрецов, и в тяжелом взгляде Посланника, и в том, как жрецы истово клялись в верности ему… Клялись! Солнце великое, они посмели клясться ему, хэтан-ару, минуя анна-ару!Точно так же и от него требовали клятвы Посланнику, минуя само Солнце…А если кто-нибудь донесет? И скажет, что принц умышляет на государя?Скорее, скорее к отцу!Боги, что я сделал?Принц стиснул зубы, чтобы подавить внезапную дрожь. Ему было действительно страшно, а на глаза, как в детстве, накатили слезы. Он помотал головой. Небо глухо рыкнуло, на лицо упали первые тяжелые капли дождя. Он пришпорил коня, махнул рукой двоим молчаливым телохранителям, тенями летевшим за ним следом, и помчался в ночь, навстречу грозе, предвестнице наступающего сухого сезона.Государь Анхир-анна-ару проснулся, как и следовало в этот день, ровно в третьем часу после рассвета. После длительного ритуала умывания и одевания следовала, как всегда, утренняя молитва в дворцовой часовне. До ее золоченых врат через маленький дворик нужно сделать ровно тридцать три шага, причем начиная с правой ноги, иначе порядок мироздания будет нарушен.Первый шаг.Государь вздохнул. Эта паутина священных обязанностей Верховного Священного Правителя с годами стала неимоверно тяготить его. Некогда он, как ныне его старший сын мечтал разорвать эту цепь — но сил не хватило, да и решительности тоже. С годами ни того, ни другого не прибавилось. Да и привык уже. Его дело — исполнять священный ритуал. Власть в руках у жрецов, военная сила — у князей… Государь закрыл глаза. Он мог только молиться о том, чтобы это когда-то кончилось.А еще вчерашнее послание. Точнее, донос.Третий шаг.«Они думают, что я слеп? Что я ничего не вижу и не понимаю? Если я не поддерживаю сына открыто, то это не значит, что я против него. Нет-нет, вы мне ничего сделать не сможете, моя особа священна… Я вам слишком нужен».Владыка склонил голову под тяжестью узла седых волос, которых с тех пор, как он стал Священным Правителем, ни разу не касались ножницы.Тринадцатый шаг.«Керниен, сын мой, в тебе моя надежда. Я трус. Я не могу решиться разорвать путы древних, отживших обычаев. Для этого нужен человек вроде Эрхелена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78