— Откуда ты знаешь, что этот самый Посланник — от Солнца?Отец Мааран не сразу нашелся, что ответить, на время утратив дар речи.— Он явился нам в Храме! Он пришел в ответ на наши молитвы! Он явил чудо! Он…— Все это я знаю. Но разве не может быть такого, что он — не тот, за кого себя выдает? Разве не вершили чудес темные боги? Разве они не слышат наши мысли и не прикидываются тем, чем мы хотели бы их видеть? Разве не может быть того, что вовсе не блага Ханатте Посланник желает, а хочет ее использовать для каких-то своих целей? И не Посланник он вовсе? Как мне узнать, отец Мааран? Как?Жрец мог бы обрушиться на государя с обвинениями в кощунстве, ибо ничего он не страшился, но в голосе Керниена на миг послышалась такая растерянность, что жрец все понял.— Доверяйся сердцу, — сказал он как мог мягко и успокаивающе. — Ты — сын Солнца. Оно скажет тебе.— Но ты — веришь? Ты, служитель Солнца, близкий Ему, избранный среди прочих, ты — веришь?Отец Мааран помолчал, затем ответил:— Но ты же принял дары, керна-ару.Керниен исподлобья посмотрел на него. Его взгляд в упор мало кто выдерживал. Жрец ответил таким же упрямым и тяжелым взглядом.— Хорошо. Ты дал мне ответ. Теперь ступай и пришли ко мне брата.В Садах по сравнению с дворцом было темно и тихо Керниен долго шел по памяти выискивая ту беседку, в которой они в детстве с безвременно ушедшим к Солнцу братом Ораманной прятались от учителей. Она изрядно обветшала за эти годы. Керниен смахнул с каменной скамьи пыль и сел, приказав Нарану сесть рядом.— Наран, — начал он без обиняков, — я отсылаю керна-хэтана. Он сделал свое дело, и договор наш выполнен. Он свободен. Дальше мы будем действовать сами. Я холост и вряд ли успею взять жену — я это чувствую, я умру скоро.— Государь…— Молчи, прошу тебя. Ты должен дать мне слово, что никогда не примешь дара, который тебе пообещает Посланник. Я давал клятву лишь за своих потомков — а их у меня не будет. Ты же от нее свободен. И потому сейчас я как сын Солнца требую у тебя иной клятвы — для Солнца. Брат!Наран в ужасе смотрел на брата. Затем вскочил, попятился и бросился прочь. Керниен ссутулился и долго сидел так неподвижно, опустив бессильные руки и глядя на далекие желтые окна дворца.…И прошла ночь, и наступил день.Если бы кто-то мог одновременно охватить взглядом все покои дворца, то он увидел бы, как одновременно идут из своих покоев навстречу друг другу керна-ару и Аргор. По странному совпадению они выбрали один и тот же ранний час, одну и ту же уединенную галерею над Садами, и в голове у каждого была одна и та же мысль: сегодня решающий день. Отличие было лишь в том, что Аргор шел один, а керна-ару сопровождал старый злой пес Ингхара.Они встретились у лестницы, спускавшейся в Сады.— Идем, — кивнул Керниен.— Куда?Керниен уже спускался.— Помнишь, мы испытывали друг друга в мечном бою? В том пыльном жалком лагере?— Да, помню. Ты хочешь снова меня испытать?— Скорее себя. Я старею, ты — нет. Твой народ живет дольше, и ты не просто человек, — совершенно как ни в чем не бывало произнес Керниен, будто ему каждый день доводилось запросто разговаривать с богами. Или эти сыны Солнца слишком высоко себя ставят? — Я проснулся сегодня словно перерожденный. Хочу увидеть, действительно ли это знак или так, ничто.Перерожденный. Аргор внутренне подобрался. То самое слово. Это знак. И все решится именно сегодня и сейчас.По лабиринту тропинок и мостиков они вышли к круглой каменной площадке у хрупкого деревянного павильона выкрашенного красным и золотым. Аргор увидел мечи и наручи, стеганые куртки, у колодца — белое полотно для обтирания, на столике в павильоне — кувшины с напитками, чаши и накрытые крышками блюда. Все было подготовлено заранее.— Развлечемся, — сказал государь, неторопливо снимая кафтан, рубаху и стягивая волосы сзади шнуром. Нуменорец тоже разделся до пояса. — Выбирай. Впрочем, для тебя любой будет легок, — показал Керниен на два прямых меча. — Если желаешь, сойдемся на наших, ханаттайских.— Как тебе будет угодно.— Тогда прямые.Ингхара уселся на ступенях. Солнце еще не поднялось над стеной Садов, но было совсем светло. Оба приготовились.— Я на перепутье. — Атака. Ответ. Проба сил.— И что же?Атака. Защита. Пока оба на равных.— Я молил Солнце мне помочь — и явился ты.Атака, блок, опять атака.— И что?— Ты помнишь свою клятву?— Служить тебе мечом и разумом?Удары посыпались чаше. Странное ощущение: как только дыхание начинает учащаться, сразу же откуда-то холодная волна, и все как обычно — никакой усталости. Не слишком честно. Надо снять кольцо, это, наверное, от него. Раньше такого не было… Атака, ответ.— Я просил о помощи тогда. — Дышит уже чаще, но еще отнюдь не устал. На смуглых плечах заблестел пот. — Тогда я хотел собрать Ханатту в кулак, привести к покорности князей и жрецов. Я этого достиг.— Так.Защита. Опять защита. Атака.— Теперь я могу отпустить тебя.Атака. Атака. Атака.— Стал не нужен? Как дряхлый пес?Блок. Передавил, отшвырнул прочь и клинок, и противника.Керниен поднял клинок вверх — знак, что хочет передохнуть Аргор опустил свой. Сердце бьется ровно, но странно гулко словно в большом пустом сосуде.Керниен стоит, пристально смотрит на него.— Я не настолько неблагодарен. Я хочу услышать, чего ждешь от меня ты.Аргор коротко дернул ртом.— Я уже говорил тебе. Я хочу, чтобы ты в благодарность помог мне строить Мой Нуменор. А значит, нынешний Нуменор должен сделаться тебе врагом.Керниен опустил взгляд, поджал губы. Глянул исподлобья.— Продолжим.— Каков будет твой ответ, побратим? Или ты тоже предашь меня, как и Нуменор?Клинок свистнул так близко, что он ощутил на шее противный холодок.…Неудавшийся убийца хрипло дышит. Он еще жив, но скоро умрет. И это раздражает больше всего, потому что вызывает в памяти какие-то смутные, но чрезвычайно мерзкие воспоминания о каком-то собственном унижении. Но ведь этого не было…— Последний раз — кто тебя послал меня убить? Керниен? Жрецы? Князья? Нуменорцы?Человек отвечает не сразу, долго шевелит изорванными губами, затем не то шипит, не то каркает. «Смеется», — догадывается Аргор. Носком сапога поворачивает голову умирающего, чтобы смотрел прямо в лицо.— Ну?— Я сам. Не веришь? Думаешь, такая ты великая птица… чтобы за тобой владыки охотились? А чтобы… просто солдат — не бывает? — Он не то засмеялся, не то закашлялся, изо рта поползла струйка крови. — Ты был Хэлкар… легенда… меч Валар… Мы так рвались под твои знамена, так жаждали мести, когда ты погиб… Ты был наш символ, наша вера… А потом я увидел — ты Аргор, предатель… И тогда я понял: надо убить Аргора, чтобы остался Хэлкар… А теперь думаю — да живи! Оставайся предателем, вот тебе наказание. Хэлкар мертв… но его запомнят… а тебя забудут!Это было слишком. Слишком точный и болезненный удар.Он сам не помнил, как перерезал убийце глотку а потом жалел: ведь этот мерзавец того и хотел — быстрой смерти.— Аргор, что с тобой?Керниен стоит, меч в волоске от груди Аргора.— Ты остановился, я чуть не убил тебя!— Но я ведь уже один раз не умер! — смеется Аргор и Керниен вздрагивает, видя в его глазах алые огоньки. Впрочем, наверное, это игра света. — Продолжаем?— Продолжаем… Итак, — удар, защита, — ты хочешь, чтобы я помог тебе строить твой Нуменор… — Защита, ответ, блок. — Я знаю наших варваров. Они живут среди нас, и нет вражды… — Дышит тяжело. — Я говорил тогда с твоими соотечественниками. Они не хотят войны. И если мы пойдем им навстречу… это же и будет новый Нуменор… и новая Ханатта. Тот самый твой Закон, который ты хотел… не сразу… Но не будет разрушения… Я готов идти к твоему Нуменору вот так. А ты — идешь со мной?Атака. Внутри начинает подниматься черная волна. Что этот варвар понимает? Что он говорит? Он зовет его — его! — за собой?— Нет. Это я спрошу — идешь ли ты со мной? Ханатта — твоя, Нуменор — мой. Это тебе идти за мной.Атака. Атака. Атака.Защита, жесткая, непробиваемая.Молчание. Только клинки звенят. Ингхара настороженно приподнялся с каменной скамьи. Что-то висело в воздухе. Он не понимал. Но чувствовал беду.Затем случилось что-то неуловимое, Ингхара даже не понял, что, но оба бойца остановились — у Керниена текла кровь из рассеченного плеча, Аргор изумленно стоял — острие меча упиралось прямо ему в горло, струйка крови медленно ползла по обнаженной груди.— Уходи, — глухо произнес Керниен. — Ты выполнил договор, ты свободен. — Потом усмехнулся криво. — Нет, кровь течет. Ты все же человек.Ингхара бросился перевязывать государя.— Нет. Сначала его.Аргор словно очнулся.— Прости, я не сдержал руку.— Я тоже чуть не убил тебя, — сухо ответил Керниен. Потом повторил: — Ты свободен. «Здесь ты всего лишь наемник. Когда ты перестанешь быть нужным Ханатте, тебя просто отошлют к твоему хозяину. И ты хочешь что-то строить? Ты будешь только разрушать». — Значит, ты так решил? — негромко проговорил Аргор — Пес сослужил службу, пса можно выгнать?— Ты не останешься без награды. Я ничего не обещал, но я не могу не воздать тебе за твои труды. Но того, что ты хочешь от меня, — не будет.Аргор не слушал. Этот варвар осмелился поступить НЕ ТАК.— Ты забыл — я прислан от Солнца. И сейчас ты идешь против высшей воли!— Ты тоже кое-что забыл, — процедил уже сквозь зубы Керниен. — Я сын Солнца. И отвечать буду перед Ним, а не перед тобой. Здесь государь — я, и я не пойду воевать с Нуменором. Я ничего тебе не должен. Все.— Это твое последнее слово?— Да.Аргор усмехнулся.— Как хочешь. Я ухожу. А твоя награда… да засунь ее куда хочешь.— Тогда уезжай во славе — сейчас, — жестко сказал государь. — Не тяни долго. Уходить лучше вовремя.— Да, это так, — снова усмехнулся нуменорец, и красноватые искры в глазах его загорелись ярче. У Керниена мурашки побежали по спине. — Ты сказал, не я.Он повернулся и пошел прочь. Керниен, ссутулившись, смотрел ему вслед.Воистину день решений. Каждый принял свое.В Королевском Храме, все таком же скромном, как и шестнадцать лет назад, горели свечи и плыл в воздухе тонкой вуалью дымок курений. Молодой человек в шелковом кафтане королевского золотистого цвета стоял на коленях стиснув руки, перед резным Солнечным Ликом, совсем недавно заново позолоченным. Солнце смотрело на молящегося нарисованными длинными глазами с алмазными зрачками и тянуло вниз множество рук, из которых на землю изливались всякие блага. Молодой человек что-то быстро шептал длинные, слишком длинные волосы падали ему на лицо. Одна прядь светилась бледным золотом.Отец Мааран неслышно появился из-за темных занавесей, затканных сценами из священных сказаний.— Сын Солнца, — тихо сказал он, — ты ждал меня?— Не смей! — резко обернулся Наран. — Мой брат и государь жив и царствует, и да будут долги его дни!Отец Мааран поклонился. Его седые волосы отливали красным в пламени свечей.— Ты тоже Солнечной крови. Пусть ты и не государь, ты тоже сын Солнца.Наран поднялся с колен. Он был высок, очень высок, но отец Мааран смотрел на него почему-то сверху вниз.— Ты велел мне прийти, сын Солнца, чтобы я выслушал тебя? Я слушаю.Наран вздохнул.— Отец мой. Разреши мои сомнения. Ты так долго был мне наставником, помоги же! Мой брат хочет, чтобы я отрекся от дара Посланника. Чтобы не принимал Силы!— Он не может принудить тебя, — спокойно сказал отец Мааран. — Он дал слово.— За себя и своих потомков. Но он не взял жены, и потомков у него нет. А за меня он не давал клятвы… Он требует, чтобы я никогда… чтобы я… Он изгнал керна-хэтана Аргора, он отрекся от даров Солнца, он погубит нас!— Успокойся, хэтан-ару, — строго сказал Мааран. — Государи приходят и уходят. Брат твой не оставит сына. Ему наследуешь ты или твои сыновья, а их у тебя уже двое. Так дай слово ты, и клятва не будет нарушена, и боги останутся с нами.Наран несколько мгновений смотрел на жреца. Затем кивнул.— Что я должен сделать?— Идем, — отец Мааран взял его за руку и повел в глубь Храма.Дурное предчувствие все не отпускало принца, когда он уходил из Храма. Вроде бы должен был чувствовать себя спокойно даже радостно — ведь Солнце теперь не отвернется от Ханатты он сделал все как надо. Но почему так тяжело?.. Он обернулся. Посмотрел на отца Маарана.— С моим братом… с ним ничего дурного не случится? — спросил он.— Кто ведает замысел Солнца? — ответил отец Мааран.Наран отвернулся, несколько мгновений постоял на пороге и исчез во тьме.Черный силуэт беззвучно возник на пороге комнаты. Отец Мааран склонился в глубоком поклоне.— Господин!Саурианна кивнул.— Хэтан-ару принял Силу? — жадно спросил отец Мааран.Короткий смешок.— Нет. Он даже не тень своего брата. Нельзя налить в бутыль бочку вина. Он мелок. Да, я дал ему Силу — сколько он смог взять. Так что исцелять золотушных он сможет. Но это все.Отец Мааран обеспокоено посмотрел на Посланника.— Но как же… как же Ханатта? Ведь все распадется!Саурианна снова засмеялся.— Главное — не в Силе. Главное — в клятве. А он ее дал. Теперь Солнце не оставит Ханатту, даже если ее государь будет слаб. Главное, чтобы государь беспрекословно следовал приказам Солнца. Наран доверяет тебе. Будь ему советником, верным и мудрым. Ханатта не останется без опеки. Родится еще в королевском роду тот, кто будет способен принять Силу. А как же иначе? — снова усмехнулся Саурианна и исчез.Аргор стоял у окна, глядя в ночь. Где-то там, в еще не наступившем времени, еще неизвестно в каких землях лежал во тьме Его Нуменор. Что ж, Ханатта остается позади. Опадает, как шкурка с личинки. Он сумел многое, он сделал бы еще больше… Керниен же видит лишь то, что видит его смертный, ограниченный взор. Что ж, решение принято.— Пусть умрет, — спокойно проговорил он.«Так и будет», — ответил чей-то голос у него в голове.А завтра он уедет во славе — кажется, так сказал керна-ару? Ничего, будет другой государь, и он еще вернется и поведет войско которое сам же и создал, против Нуменора… Он улыбнулся. Как там говорят эти варвары? Если терпеливо сидеть на берегу, то обязательно увидишь, как мимо тебя проплывет труп твоего врага. А он теперь может позволить себе ждать. Из дневников Жемчужины «Великое горе. Государь умер. Воин, похожий на ястреба, солнечный луч, могучий ветер. Все его любили, а теперь мы осиротели. Горе, горе…Говорят, его убил какой-то северный варвар, нанес ему смертельную рану, и государь скончался на третьи сутки.Люди проклинают Нуменор и жаждут мести, ибо все любили государя…И господин Аргор покинул нас, ибо ушел его государь…Я остаюсь совсем одна.Государь пожаловал мне землю. Много земли. Я стала почтенной госпожой. Государь дал мне мужа, который почитает меня из-за моего богатства и из страха. Но я зря так говорю о нем, он человек высокородный — в отдаленном родстве с князьями Арханна, добрый, хотя и слабовольный. Он очень меня любит и ревнует, порой даже плачет.Я живу вдалеке от столицы. У меня пять сыновей и три дочери, я уже немолода и потому рада, что мне больше не придется встречаться с господином Аргором. Он не увидит меня такой, какой я стала. Люди его народа живут очень долго и долго не стареют…Он присылал мне письма и драгоценные подарки, которые лежат в большом ларце из ароматного дерева. Я отвечала ему стихами. Незачем воину посылать безделушки — ему негде их держать, а бумагу так легко сжечь…Моя кошка Нихатти умерла восемь лет назад, прожив невероятно долгую и счастливую кошачью жизнь. На моих коленях урчит пушистый серебристый кот, подарок господина Аргора. Я назвала его именем дарителя. Не забавно ли?Боги, мне сорок лет…Как летит время!Как непрочен и краток этот мир, и ничего нет в нем вечного…»Темно. Душно, жарко.Огонек свечи расплывается в зыбкое пятно.Омерзительный, на грани слуха, непрерывный звон, какое-то жужжание. Дышать так тяжело и больно, словно воздух превратился в острые осколки стекла…Лекарь осмотрел рану и сказал: я ничего не могу сделать, государь.«Я знаю. Это тот лекарь, которого прислал отец Мааран. Он отравил мою рану. Иначе я не умирал бы от такой царапины… Почему я согласился, хватило бы простой перевязки… Да, я тогда чувствовал себя таким виноватым из-за того, что отослал Аргора… старик тоже так переживал… тревожился за меня… Хвала Солнцу, Аргор тут ни при чем. Это не побратим…»— Брата… позовите…Снова все расплывается, слышно только собственное частое и тяжелое дыхание.Еще одно белое пятно, как из-под слоя ваты голос…— Наран?— Брат, брат…Керниен с трудом, ощупью находит руку брата, стискивает ее с неожиданной силой. Наран смотрит в исхудавшее, потемневшее лицо, покрытое бисеринками холодного пота. Всего три дня — и такая страшная перемена!— Брат, — всхлипывает он.— Не надо… Дай слово… что ты не примешь Дара.Наран несколько мгновений смотрит на брата.— Дай слово!— Нет! — с неожиданной твердостью отвечает Наран. — Это ты дай слово, что примешь Силу. — За спиной брата странная черная тень. Она смотрит. Государь ощущает ее взгляд и спокойную усмешку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78