— А нынче все не по заслугам, а по родству. Без покровителя никуда не сунешься, вот и торчу в этой дыре. А когда мы с керна-ару, да примет его Солнце в свиту свою, ходили на Дулун-анну…Дулгухау кивал и чуть заметно улыбался, он понимал жалобы старого служаки, и на душе у него было погано. Морэдайн еще не приходилось воевать по-настоящему. Тем более его поколению. А все говорят — грядет большая война. И что будет?Морэдайн мало. Так мало, так страшно мало… Нынешнее поколение уже не знает другой жизни, не помнит, что некогда их деды жили под Законом Нуменора. По разным причинам люди ушли из-под этого Закона — кто просто не любил подчиняться, кто желал найти себе новые земли и построить там жизнь по своей воле, кто искал странных истин, а кто бежал от галер или виселицы. Но это было во времена дедовские. А сейчас у морэдайн уже была земля, которую они считали своей, сложился свой жизненный уклад и свой закон. И по этому закону полноправными морэдайн читались лишь чистокровные. А таких было мало, полукровок было куда больше.«Я бы узаконил их права, — вдруг подумал Дулгухау. — Приравнял бы их к морэдайн, и нас стало бы много. Когда народ невелик, любой норовит его сожрать. А вот будет нас много — еще посмотрим, кто кого.Сейчас у нас одна привилегия в обмен на наши вольности — умереть, сражаясь за Ханатту, чтобы нас оставили жить на наших землях. В Нуменоре мы — изгои, здесь мы варвары. А где мы будем хозяевами?Я должен стать князем. И у нас будет своя земля, с которой нас никто и никогда не посмеет изгнать.Кто хочет, пусть уходит в Мордор — там тоже обещают славу и землю. А моя земля — эта, и другой я не знаю».Ветер, что ли, направление сменил? Как-то странно он шумит там, за окном… Мгновением позже, окончательно вынырнув из глубины раздумий, Дулгухау понял, что это отдаленный гул толпы. Крики, грохот. Дверь распахнулась, и в комнату влетел, тяжело дыша, насмерть перепуганный хозяин.— Господин, они сюда идут! Они убивать будут! — заскулил он. Почти тут же в дверь влетел Ангрим, страшновато скалясь и широко раздувая ноздри.— Князь Тув-Харанна приперся к воротам. Мы подняли мост, — тяжело дыша, говорил он, резко поворачивая голову из стороны в сторону, как хищная птица. Ангрим слыл бешеным — понятно, почему, подумал Дулгухау.— Тув-Харанна? — стиснув зубы, медленно поднялся из-за стола Манхура. — Осмелился, сын шакала, дерьмо гиенье? Ну, посмотрим… Кто у тебя там есть на команде? — резко повернулся он к Дулгухау.— Хадин, — чуть опешил морадан от такой резкой перемены — только что был вислый и скучный дядька, теперь сущий бойцовый пес, брыластый и клыкастый.— Мои молодцы ворота удержат, твои помогут. Надо пробиваться туда, худо будет, если эти бешеные нас отрежут. Их много. Надо уходить к казармам. Там можно долго обороняться. Пошли, — резко показал головой на дверь Манхура.— А все равно уже деваться некуда. — Дулгухау выглянул наружу, отпихнув хозяина — свет свечи блеснул на лысине Манхуры, как на боку начищенного медного котла.Манхура оказался на редкость проворным, как-то сумел поднырнуть под рукой у высокого морадана и выскочил наружу. Толпа текла от храма с воем и воплями.Дулгухау бросился вперед, туда, где уже распоряжался Ангрим.Манхура, оскалившись, тряхнул перепуганного солдата что-то быстро треща ему по-харадски. Тот мотнул головой и рванулся к казармам.— Накурились травы, — почти взвыл от злости Манхура, махнул рукой. Схватил Дулгухау за руку. — Постараемся задержать их и прорваться к казармам, к моим ребятам. Сдается мне, — мрачно добавил Манхура, — что не полезли бы они вот так, если бы поддержки не ждали. Чтобы кишки полопались у этого Тув-Харанны… Сам на шкворень намотаю!— Ангрим!!! — заорал Дулгухау. Тот кивнул, знаком показывая на крыши, где уже стояли лучники.Торопливо затянув под подбородком завязки шлема, Дулгухау подхватил брошенный ему лук и мрачно улыбнулся. Хороший мораданский лук стоит дорогого. Посмотрим. Надо факелов побольше, а то будет месилово в темноте. Только при таком диком ветре попробуй зажги.Крики слышались уже совсем близко.Манхура с двумя морэдайн и десятком своих солдат побежал к казармам, остальные морэдайн и человек двадцать городской стражи стояли на завалах, перегораживающих боковые и обходные улицы, и готовились встретить толпу.— Что тут? — Дулгухау, брезгливо нахмурившись, всматривался в темноту. Он стоял на крыше постоялого двора, оглядываясь по сторонам. Двор окружала стена в человеческий рост высотой. Задняя ее сторона выходила на соседнюю улочку с такими же глухими стенами, слева примыкал дом с плоской, по местному обычаю, крышей. На постоялом дворе кроме морэдайн было пятеро гостей, с виду совершенно небоеспособных и перепуганных насмерть. Слуги спешно вооружались кто чем, а хозяин торопливо загонял в погреб дочек и жену от греха подальше. А по улице от храма приближалась вопящая толпа.— С факелами! — с каким-то веселым удивлением протянул Ангрим. — Умудрились запалить, умницы! Ну, все нам на пользу. Бить легче будет.Небо распорола белая молния. Гроза шла над городом.— Вот тебе еще свет, — буркнул Дулгухау, взглядом пересчитывая своих людей. — Скажи, любезный, — обернулся он хозяину, — а куда нам драпать, если что?Хозяин вооруженный крепкой дубинкой, окованной медью, покачал головой. Дулгухау одобрительно посмотрел на него — мужик сумел взять себя в руки, молодец.— Да некуда. Разве что в казармы, но по дороге самая драка-то и будет, — усердно делая бравый вид, ответил хозяин.Вопли были уже совсем рядом, и Дулгухау бросил расспросы. Толпа выла и приплясывала перед завалом, раскачиваясь в такт глухим ударам барабанов. Чей-то гнусоватый голос визгливо возвысился над гулом. Дулгухау с трудом понимал слова — говор сильно отличался от северного, да и наречие тоже было непривычным. Однако главное было вполне понятно…— Ай! Айииий! Люд голодный, люд обиженный! Ай! Кто виновен в бедах ваших?— Аааа-яй! — отозвалась толпа. — Кат-ху-рай!«Колдуны», — перевел про себя Дулгухау.— Сероглазые демоны! Ай!— У-би-вай!— Убить, да! — продолжал голос. — Очистить от скверны нашу землю! Убить чужаков! Убить неправедных, всех неправедных!— Айяй! — взвыла толпа.— Всех, кто ест, когда мы голодны! Всех, кто пьет, когда мы жаждем!— Ну, понятно, — снова хмыкнул Ангрим. — Бей чужаков. Видали уже…— Айииий! — снова возопил гугнявый.— Оружия вроде не вижу, — проговорил Ангрим. — Камни полетят. Так, парни, бить только в цель! Стрел зря не тратить.— Открывайте, — взревел кто-то с той стороны. — Все равно убьем!— А этого не хочешь? — глумливо показал неприличный жест Ангрим. — Сам давай, небось не знатный господин!Толпа снова взвыла, полетели камни, люди рванулись к завалу. Свист стрел, первый ряд выкосило словно косой, но толпа шла, как прилив, и вскоре драка закипела на завале. На боковых улицах тоже послышались крики и звон оружия, ругань и вопли. Кто-то лез на стены, на плоские крыши, кто-то визжал, что-то смачно шлепалось на камни, и все перекрывал монотонный вой и грохот барабанов. И слышался из темноты громкий визгливый голос, зовущий убивать.— Их не остановишь, — простонал хозяин. — Они амха!— Что? — переспросил Дулгухау, выпуская очередную стрелу.— Амха, одержимые, — перевел обычно улыбчивый Ломизир, сейчас на редкость серьезный.— А мы их сейчас малость успокоим, — ответил Ангрим. Дулгухау натянул мощный лук. Сейчас надо убить этого говорливого. Обезглавить толпу. И не паниковать. И не думать о том, как нас мало, а бежать некуда…Он прищурился. Время, как всегда бывает в эти мгновения, словно застыло. Снова сверкнула молния, и в ее свете морадан увидел высокого тощего жреца. В алых одеяниях, в золотой повязке, и окружал его пусть небольшой, но хорошо вооруженный отряд. Балрог задери! Это не «нищие монахи». Это мятеж. Городскую сволочь и голодных паломников просто гонят впереди, как тупое стадо…Дулгухау стиснул зубы и спустил стрелу.У ворот было спокойнее. Князь, видимо, условился, что ему кто-то отворит ворота, но не ожидал напороться на морэдайн, которые с интересом посматривали на него со стен. Князь ругался и сыпал проклятьями, но к штурму он готов не был, потому Хадин отправил часть людей на помощь к Дулгухау. Ханаттаннайн из гарнизона весело прыгали на стенах, оживленно переругиваясь со стоявшими на диком ветру княжьими воинами. В небе грохотала сухая гроза. Смысл разговоров в основном сводился к тому, кто, как и сколько раз чью мать оттрахал. Это было скучно. Садору охотно и с удовольствием переводили витиеватые ханаттайские словеса. Убавляясь его смущением.— Ничего, скоро сам так костерить начнешь, — стуча зубами от ветра и возбуждения, осклабился в бороду кривой ветеран. — Ничего. Продержимся. Доживем…Вспышка. Молния? Нет, что-то другое. Свет не ослепительно белый, а багряно-красный.Толпа замерла, потом заорала в ужасе и начала протискиваться во все стороны, убегая от чего-то. Жрец, булькая горлом, медленно валился вниз, в вонючую уличную грязищу. Кто-то, обезумев лез прямо под стрелы, на стену, какой то кровавый шматок шлепнулся о колено Дулгухау — морадан даже не испугался, совершенно спокойно отмстив, что это чья-то оторванная рука.Казалось, что та сила, что прежде гнала толпу вперед, исчезла, и теперь толпа стала похожа на вырвавшихся из горящего загона боевых быков. Обезумев от страха, толпа ринулась хоть куда-нибудь, под завал потекла кровь…— Стрелять, скидывать их отсюда! — почти визжал Ангрим.Сзади, со стороны ворот, послышался топот ног и дружное мораданское «бей!».— Аййй! — радостно взвыл хозяин постоялого двора, хлопая себя по коленям. — Пришли!Дулгухау непонимающе посмотрел на него. Откуда-то вынырнул Садор и сбивчиво, изумленно затараторил, что перед воротами идет схватка, что князь попался меж двух огней, что пришли Золотые Щиты и что Хадин отправил его с тремя десятками на помощь…Дулгухау коротко кивнул, спрыгивая с крыши.— За мной! — заорал он. — Перережем эту сволочь!И тут из темноты послышался голос, заставивший всех замереть — и толпу, и приготовившихся стоять насмерть воинов, что окружали убитого жреца. Голос этот был слышен всем, хотя Дулгухау руку мог поставить — человек говорил не громче, чем при обычном разговоре. Тем не менее даже гроза и вой ветра не мешали слышать его слова. И еще невероятнее — толпа замирала, как мышь при взгляде на змею. Дулгухау понимал, почему — он не понимал слов, но ощутил, что и его паутиной оплетает странное вялое спокойствие. Он зажмурился и замотал головой, стряхнув наваждение. Когда он снова открыл глаза, наткнулся на темный, тяжелый и мрачный взгляд молодого человека на коне, стоявшего на дальней от схватки стороне площади. Он не вмешивался в бой, просто смотрел, чуть заметно улыбаясь. А схватка угасала, словно уголь под дождем, от его слов. Толпа замерла в священном ужасе. Он снова сказал что-то, и люди рыдая, попадали на колени.— Ступайте же, — проговорил юноша. — Да простит вас Солнце.И толпа молча, быстро, как мелкий песок в воронку, куда-то исчезла, и город опять словно вымер…Юноша постоял немного, прислушиваясь к себе, затем дернул ртом, что-то пробормотал себе под нос и вздохнул. Он коротко усмехнулся и кивнул морадану, затем что-то сказал своим и двинулся к нему. Дулгухау опустил лук, в наступившей тишине не слыша ни ветра, ни грома, глядя только на въезжавшего на площадь юношу.— Кто ты? — спросил он Дулгухау. Он говорил на мягком, струящемся столичном диалекте.— Я, — не сразу сумел заговорить Дулгухау, сердце которого все еще трепыхалось где-то в глотке, — я Дулгухау, сын Алантора. Я привел своих людей по просьбе короля и приказу отца. А ты? — не успел сдержаться он и внутренне даже застонал от неуместности своего вопроса.— Я, — улыбнулся в ответ юноша, — Денна. Пес Ханатты. Ты смелый человек. Благодарю тебя, ты пришел вовремя. Иначе, боюсь, город мне пришлось бы брать штурмом. Да и спасать в нем было бы уже некого. Но будь спокоен, опасность миновала. Хозяин, — ласково поманил он рукой рыдавшего от благоговения хозяина постоялого двора. — Хотя сейчас и поздно, приготовь нам чего-нибудь, — он покрутил кистью, прищелкнув пальцами. Хозяин, не сводя глаз с гостя, попятился, споткнулся и, пригнувшись, ринулся внутрь. Вскоре оттуда послышался его бодрый ор. Пес усмехнулся. Он что-то сказал воину в золоченом шлеме, что стоял рядом с ним. Тот прижал руку к груди, кивнул и поехал к солдатам. Послышались команды — солдаты начали наводить порядок.— Приглашаю тебя, Дулгухау, сын Алантора.Дулгухау молча поклонился. Он знал, кто такой Пес. Судьба испытывает его, и все решится именно сейчас.Хозяин, вне себя от радости, что остался жив, старался вовсю. Орал на слуг, пинками подгонял домашних, не забывая при этом учтиво кланяться и улыбаться сидевшим за столом важным господам. Денна взирал на все это с легкой вежливой улыбкой, морадан — настороженно, а невероятной красоты девушка, сидевшая рядом с Псом и прижимавшаяся к нему, — с опаской, которую безуспешно пыталась скрыть под бесстрастной надменностью. Денна, словно почувствовав, с привычной ласковой небрежностью обнял ее за плечи, не сводя пристального взгляда с морадана.Люди Солнечной крови выделяются среди своих соотечественников высоким ростом и крепким сложением, но варвар был еще выше и крепче. Денне стало тревожно от взгляда ему в лицо — острое, жесткое и беспокойное. Как их море. Загорелый дочерна, темноволосый, как сын Ханатты, но с чужими серо-зелеными морскими глазами. Говорят, у керна-хэтана Аргора был такой же пронзительно чужой, пугающий взгляд. Неужто у всех северных варваров есть некая тайная сила, которая светится в их глазах? Говорят, все они в чем-то колдуны.А этот злой. Напряженный, как перетянутая струна. Тронешь — звук будет фальшивым и неприятным. Денне захотелось настроить неверную струну, чтобы этот человек звучал не так неестественно.Старшие обоих отрядов занимались размещением своих солдат и расставляли часовых, на дворе под навесами горели костры, над которыми уже булькали котлы. Как всегда — чечевица, лук и вяленое мясо. Слуги волокли наружу корзины с сушеными лепешками и оплетенные бутыли вина. Видать, хозяин знал, где взять еду даже в это голодное время. «Вот кого следовало бы повесить», — думал Дулгухау.— Они заслужили, — проследив взгляд Дулгухау, сказал Денна. — Твои люди проявили великую храбрость, мои — повиновение и четкость.— А если напьются и нас в ночи порежут? — осмелился осведомиться Дулгухау. Поведение Пса его невольно вгоняло в робость — и этот тяжелый взгляд, и ленивая гибкость сытого хищника, и то, как ему повиновались… да и странные события этой еще не закончившейся ночи…Снова громыхнуло, но уже тише. Гроза уходила, ветер успокаивался. Может, все же пойдет дождь…— Ты не доверяешь своим людям?— Доверяю, — буркнул Дулгухау. — Но я не знаю, не повторится ли нападение толпы…— Не повторится, — уверенно ответил юноша. — Я знаю.— Если бы не ваше появление, нам пришлось бы туго.Слуги начали расставлять нехитрые приборы. Оловянные блюда и стаканы, ножи и палочки для еды.— И ты не испугался?— Испугался.Пес усмехнулся.— Не всякий имеет смелость признаться в собственном страхе.Дулгухау нутром ощутил, что нащупал верную нить — с ним лучше быть честным.— Почему ты не приказал своим людям бежать?Дулгухау задумался.— Стыдно было бежать перед харадской чернью. — Он вспомнил перепуганные глаза хозяйской жены и онемевших от ужаса детишек. — И у хозяина была семья. Если бы мы сбежали, его убили бы за то, что не застали нас тут. Остались бы — убили бы за то, что мы здесь. Все равно убили бы. А он на нас надеялся, вот я и остался… Кто были эти люди? — сменил он предмет разговора.Девушка отодвинулась от Пса и приказала принести воды для омовения рук.Денна чуть нахмурился.— Люди как люди. Толпа. Дело не в них, а в их предводителях. И в князе Тув-Харанне. — Он хищно осклабился, и Дулгухау предпочел не спрашивать о том, что будет с князем. От Садора он уже знал о схватке под стенами. Князь попал меж двух огней — между выскочившими из ворот морэдайн и возникшими из грозы всадниками. Юноша так восторженно рассказывал об этом, похваляясь единственным зарубленным врагом, что Дулгухау пришлось наконец рявкнуть на него, чтобы заткнулся.— Они умеют собирать толпу и вести за собой людей, — продолжал Денна. — Бедняги сейчас даже и не понимают, что их заставило наброситься на вас. Когда людям плохо, им нужен враг, на которого можно свалить все свои беды. Это проще, чем попытаться что-то сделать самому. «Нищие монахи» — действительно нищие, на них никто особенно и не смотрит, ходят по городам, просят милостыню именем богов… в сытые времена. А здешний жрец… Жаль, что ты убил его. Мне хотелось бы с ним поговорить. Я как раз за ним и охотился. А то уж больно много слухов о его великой силе и святости, — усмехнулся он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78