Оба это знали, и обоим было грустно.
— Прощай, Дик!
— Удачи тебе, Пэт…
Затаив дыхание и закусив губы, Пэт смотрела, как он удалялся.
Пэт сидела в несгораемом сейфе-хранилище глубоко в подвалах «Банк оф Америка» за большим столом и тяжко вздыхала. Только сейчас она осознала всю грандиозность задачи, вставшей перед ней. Большая комната хранилища была заставлена металлическими полками, шкафами, тумбочками, в которых располагалось наследство Бена Алабамы. Здесь была спрятана Красота от вандалов, разбойников, землетрясений, наводнений и так далее. Теперь ответственность за сохранность этой коллекции ложилась на Пэт. И только ей предстояло решить, что делать с этим богатством. Пэт прикинула, что тут можно сделать. Получалось недурно. Передвижные фотовыставки, постоянные экспозиций, постоянно обновляющиеся экспозиции. Выставки в наиболее престижных художественных галереях. Можно было продать кое-что из его негативов или продать все, а деньги пустить на финансирование природоохранных проектов, милых сердцу Бена Алабамы. Пэт пока не могла решиться, что же ей выбрать, на чем остановиться. Она решила отложить окончательное решение до того момента, когда закончит осмотр всего наследства. А это означало провести недели, если не месяцы, тщательно разбирая и сортируя по темам, по направлениям негативы, приводя в определенный порядок весь этот неописуемый хаос…
Перед Пэт сейчас были десять перевязанных лентами шляпных коробок с фотографиями. Она пододвинула к себе ближайшую, развязала голубую ленту и углубилась в просмотр снимков. Все они были личными снимками Алабамы и запечатлели пору его молодости. Пэт смотрела на Париж: шестидесятых годов, когда Алабама и Латхам еще были молоды. Неправда, что Алабама был мастером в фотопортретах и фотопейзажах. Он был так же блестящ и в жанровых уличных сценках. Пэт с восторгом смотрела, как целуются Вэн Рей и его жена Джульетта на берегу Сены… Следующая фотография была Жан-Поль-Сартр с Симоной де Бовуар, которой он дарил цветы. Еще на одном снимке в придорожном кафе доверительно шептались Андрэ Мальро и Тейлар дю Шардэн. Некоторые лица Пэт узнавала мгновенно, другие с трудом. А некоторые фотографии переворачивала, надеясь найти пояснительные надписи на обороте. Вот, например, Мэн Рей и Пэт Бут разглядывают снимки. Или еще — Бриджит Бардо и Роже Вадим.
Пэт вздохнула. Все это было очень интересно. Она с головой окунулась в прошлое и была благодарна искусству и таланту Алабамы, которые помогли ей забыть горести сегодняшнего дня. Далекий привет из прошлого смог немного облегчить ее состояние, чуть приподнять дух. Она всматривалась в глянец черно-белых фотографий, разглядывала лица людей, ставших впоследствии знаменитостями.
Она дошла почти до самого дна первой коробки, перебирая старые снимки. Внезапно она вздрогнула, фотография выпала из ее рук. Какое-то время она сидела полностью оглушенная. С фотографии на нее задорно глядел Дик Латхам в далеком году… Но не на него сейчас смотрела Пэт, а на девушку, стоящую рядом с ним. Пэт мгновенно узнала ее. Ошибиться было невозможно.
Она уже видела это лицо. Девушка, которую обнимал смеющийся Латхам, была той самой девушкой, потерю с которой Латхам так тяжко впоследствии переживал. Но и это было еще не все. Это же лицо было изображено на фотографии, которую Пэт разбила в гримерной Тони. Это было лицо его матери. А на фотографии она была снята беременной… Пэт дрожащими руками перевернула снимок и прочитала надпись, сделанную рукой Алабамы: «Париж. Дик Латхам, Ева Вентура, и их ребенок».
Пэт вся горела, словно в огне. Постепенно отдельные мозаичные картинки стали скдадываться в целую картину. Вентура, Вентура, беременная Ева Вентура с Диком Латхамом…
Пэт подлетела к телефону. Она молила Всевышнего, чтобы он был дома, чтобы номер не был занят, чтобы…
— Тони Валентино у телефона.
Сейчас было не до условностей типа «привет». Пэт прямо спросила Тони:
— Послушай, твою мать звали Вентура?
— Да, а в чем дело-то? Она сменила имя на Валентино, чтобы мой отец не смог отыскать следы.
— Никуда не уходи! Я сейчас буду! — крикнула Пэт в трубку и выбежала из дома. Боже! Это все оказалось правдой. Тони Валентино был сыном Дика Латхама!
Пэт влетела в комнату. Она держала в руке фотографию, словно это был пропуск на Небеса. Тони при виде ее даже привстал.
— Черт возьми! Что еще приключилось?
— Тони, Боже, Боже, Тони, это так неожиданно, Боже! — лихорадочно бормотала Пэт. — Ты только посмотри на это!
Пэт не могла найти слов, чтобы начать. Вернее, не знала, с чего именно начать. Что сейчас самое главное? Может, то, что нашелся отец Тони? Или то, что он был миллиардером? Или что его отец был владельцем киностудии «Космос»? Пока она добиралась до Тони, она в уме перебрала несколько разных вариантов беседы. Теперь же, оказавшись с ним лицом к лицу, она лишь беспомощно выставила вперед фотографию, намертво зажатую в ее руке. Тони взглянул на снимок, и волна нежности пробежала по его лицу, едва он узнал знакомые черты своей матери.
— Пэт, где ты взяла это?
Пэт смотрела на Тони, и противоречивые чувства обуревали ее. Тони обрел отца, но он держался так, словно ничего особенного и не произошло. Может, он не совсем понял, что именно случилось, недоумевала девушка..
— Тони, ты внимательно посмотри вот сюда. Ну же, ты видишь?
Тони вновь взглянул на снимок, на огромный живот своей матери, который она нежно поддерживала. Затем он взглянулг на человека, стоящего с его матерью — Дика Латхама, и выражение его лица начало меняться. Он побледнел, покраснел, поджал губы, затем пристально взглянул на Пэт.
— Тони, переверни фотографию и прочитай, что там написано. Снимок сделал Бен Алабама, — сказала она ему.
Тони выполнил ее указание, но делал все словно в замедленной киносъемке.
Пэт догадалась, что до него все равно еще не дошло, что он нашел своего отца. Он сам был здесь, нормально реагировал на ее слова, но понимание важности момента еще не наступило. Он еще не преодолел шок от известия. Она должна была помочь ему, и, стараясь придать своему голосу наибольшую теплоту и сердечность, тщательно подбирая слова, Пэт произнесла:
— Тони, на фотографии написано «с их ребенком». Это твоя мама и Дик Латхам с их ребенком в Париже. В тот самый год, когда ты родился. Фотографию подписал сам Алабама. А он не ошибался. Ну посмотри, разве ты не видишь, что Дик Латхам твой отец? А ты, следовательно, его сын…
Пэт очень хотелось дотронуться до него, успокоить, но она не решилась сделать первый шаг до тех пор, пока он не преодолеет шок и не станет ясной его реакция на происходящее.
Тони снова взглянул на фотографию, потом на Пэт. Ее поразило выражение страшной жестокости и злобы, перекосившей лицо Тони. До этого она даже не подозревала, что Тони способен на такие чувства.
— Я это знаю, — кратко ответил он.
— Что?
— Я знаю, — повторил Тони. — Я уже давно знаю, что Дик Латхам мой отец…
У Пэт отвисла челюсть и широко открылись от изумления глаза. Какое-то время она сидела в дурацкой позе, не в силах произнести ни звука. Теперь уже она ничего не понимала.
— И… и… ты всегда об этом знал?.
— Да, ну и что с того?
— Но тогда почему же… почему не… — Пэт снова потеряла дар речи, и только ее красноречивые жесты дали понять Тони, что она ничего не понимает.
— Пэт, ты хочешь знать, почему я никому об этом не говорил? Что же, теперь я раскрою тебе секрет. Я не хотел, чтобы эта сволочь узнала, что у него есть сын. — При этом его лицо снова ожесточилось, стало незнакомым, чужим, резким.
Пэт мало-помалу выходила из прострации. У нее в голове роились сотни вопросов, но с какого начать… Ее выручил Тони. Он сам заговорил.
— Этот козел бросил мою мать. Он оставил ее беременную без копейки в кармане. Ей негде было жить, не на что было жить, некому было ей помочь. Он погубил ее, разбил ее жизнь, потому что был самовлюбленной похотливой гадиной. У меня есть перед ним всего лишь одно преимущество: я знаю, кто я такой, а он нет. Он считает, что у него нет детей. Теперь, когда он уже постарел, ему очень хотелось бы, чтобы у него они были… Но он сам разрушил все своими руками. Черт! Как я его ненавижу! — Тони затрясся, словно в лихорадке, воздел к небу сжатые кулаки и погрозил кому-то. — Единственная вещь, о которой я сожалею, так это то, что я не дал ему утонуть в глубине пещеры, когда он был почти обречен. Надо было его утопить…
— Нет! — раздался крик Пэт. Все было не так, все было неправильно, несправедливо, и она не могла мириться с этим… Сам Дик Латхам рассказал ей, как было на самом деле. А потом об этом говорил и Алабама. И оба они рассказывали одно и то же. Значит, говорили правду.
— Что ты имеешь в виду под своим «нет»? И что ты вообще можешь знать обо всей этой истории? — недовольно спросил ее Тони.
— Я знаю лишь то, что мне рассказал Латхам, и Алабама тоже. Дик не бросал твою мать. Она ушла от него. Дик пытался найти ее следы. Да, он оказался виноватым, что твоя мать узнала об этом. Но ведь он любил ее и хотел жениться на ней. Это абсолютно точно. Именно по этой причине он возненавидел всех женщин и был так груб с ними.
Горечь последних слов Пэт произвела сильное впечатление на Тони. Он тоже, казалось, лишился дара речи. Наконец он справился с собой и в изумлении взглянул на Пэт.
— Что ты сказала? — неверие, изумление, всплеск надежды были в этом вопросе.
— Это все чистая правда. Верь мне, Тони, я говорю тебе правду. В Париже Латхам поступил очень плохо с Алабамой, а твоя мать и Алабама были хорошие друзья. Латхам вышел из ее доверия, и она ушла от него. Алабама отзывался о твоей матери очень тепло, но он говорил, что она была очень свободолюбивой женщиной. На нее не произвели впечатление ни состояние, ни положение молодого Латхама. Когда Дик был пойман за руку на неблаговидном поступке, твоя мать ушла от него, прихватив с собой и ребенка, то есть тебя, Тони.
— Но ей не следовало этого делать в такой манере. У нее ведь не было ни денег, ни дома. И сколько я себя помню, мы почти всегда бедствовали, порой ложились спать голодными. Всегда в пути, кочуя от одного временного пристанища к другому…
— Тони, она была гордой женщиной и любила свободу. Боже, неужели ты этого не понимаешь? Ты только взгляни на себя. Ведь она вылепила тебя по образу и подобию своему. Ты ее продолжение. И ты поступаешь в точности так, как поступила бы она. Тебе легче умереть, чем унизиться до просьбы, не говоря уже о мольбе… Да что там говорить! Ты посмотри на себя сейчас. Ведь ты поступаешь в данной ситуации именно так, как хотела бы твоя мать.
— Это не так… — начал было Тони, но никогда еще его голос не звучал так неубедительно.
— Нет это так, и ты знаешь, что это так. — И Пэт даже засмеялась от того, что Тони так растерялся, что попытался соврать.
— Но ведь он мог бы легко найти ее, если, конечно, хотел этого по-настоящему…
— Но, Тони, ведь ты сам сказал, что она сменила имя и ударилась в бега вместе с тобой. А это означает, что она не хотела, чтобы Латхам смог найти вас. Твоя мать не хотела миллионов Латхама. Она не хотела попасть в его мир престижных людей, престижных школ, куда чистенькие и аккуратно одетые детишки приезжают в сопровождении телохранителей. Она не хотела тебе такой участи и решила посвятить тебе всю себя. Ей было абсолютно все равно, что не хватало денег. Это было абсолютно неважно. Она хотела, чтобы ты вырос честным и порядочным человеком, и ради этого готова была вынести все трудности. Что же, глядя на тебя сейчас, я могу с уверенностью сказать, что она с блеском выполнила свой замысел.
— И тебе нравится то, что со мной случилось, нет, каким я стал?
— Да, я люблю этого человека, — просто сказала Пэт, взяла его руки, поднесла к губам и стала целовать их.
Тони не противился, но глаза его все еще не оттаяли. Трудно вот так в одночасье отрешиться от груза прошлого, отказаться от привычных представлений, питавших ненависть, оказавшихся на поверку ложными… Тони оказался в эпицентре урагана. Дик Латхам казался ему дьяволом во плоти. Поначалу он был чисто мистической фигурой, но затем, благодаря Пэт и Алабаме, обрел зримые человеческие черты. Тони было трудно иметь с ним дело… В то же время у него порой сладко замирало сердце при мысли, что Латхам даже не догадывается о том, что у него есть сын. А затем была та самая пещера в глубине океана, где кровь возобладала над холодным расчетом, и сын спас отца. День за днем общаясь с Латхамом, Тони невольно ловил себя на мысли, что у них так много общего. И любовь к риску, и страсть к победе, те же амбиции. Им даже нравился один тип женщин, и они желали похржих женщин… А что же ему делать сейчас? Ненависть, помогавшая ему и бывшая фундаментом его образа жизни, теперь не могла помочь, поскольку покоилась на ложных посылках.
— Что же мне теперь делать? — ошеломленно произнес он, когда до него все дошло.
— Мы сейчас пойдем к Дику Латхаму и все ему расскажем! — воодушевленно воскликнула Пэт и в возбуждении схватила Тони за руки. — Он должен все узнать. Это круто изменит его жизнь, да и твою, Тони, тоже. Ведь он, черт возьми, твой отец! Интересно, что теперь сможет сделать Эмма Гиннес? — И ее уста тронула легкая улыбка, словно первый лучик утренней зари.
— Да-а-а… — наконец решившись, согласился Тони. Он широко улыбнулся и закончил так:
— Дик снова засунет ее в ту грязь, из которой имел неосторожность вытащить. А иначе зачем тогда нужны отцы?
* * *
Латхам сидел на кровати, обхватив голову руками, и всхлипывал. Он никогда раньше не плакал и не замечал за собой склонности к этому занятию. Но сейчас он рыдал голос, но это были слезы радости. Он словно занов родился. У него нашелся сын! Щемящая сердце пустот стала заполняться теплом и радостью. Тони стоял рядом со своим отцом в полной растерянности. Когда они с Пэт шли сюда, Тони решил про себя, что будет сохранять невозмутимый вид. Но он никак не ожидал такой бурной реакции своего отца. Если честно, то Тони был потрясен. Ему пришлось заново строить свои планы на будущее, но уже с учетом нового фактора — отца. Их уже объединяло нечто общее, пока довольно эфемерное, но не замечать этого было уже нельзя. Оба они любили одну и ту же женщину. Тони любил свою мать, а Дик свою несостоявшуюся невесту.
Теперь им обоим предстояло подумать, как строить отношения в дальнейшем. И в то же время Тони поймал себя на мысли, что он оценивает свое поведение, словно был зрителем в театре. Он чертыхнулся и улыбнулся сам себе по этому поводу. Этого еще не хватало! Так нельзя, можно и с ума сойти… Но все же он решил запомнить все нюансы этой встречи со своим отцом, чтобы когда-нибудь в будущем в одной из своих ролей…
Плечи Дика Латхама подрагивали от его рыданий. Тони стоял и смотрел на этого человека, на своего отца. Потихоньку в его душе зарождалась нежность к этому человеку. Ему захотелось дотронуться До него, подбодрить. Но Тони боялся сделать первый шаг к сближению, он боялся ошибиться, сделать что-то не так. Поэтому он замер в неудобной напряженной позе. Очевидно, Латхам почувствовал участие Тони. Он медленно поднял глаза вверх на человека, стоящего перед ним. На человека, которому он дал жизнь. И его рука потянулась и сомкнулась в крепком пожатии с рукой сына.
— Я не могу в это поверить… — не переставая бормотал Дик.
Но на самом деле он уже верил в то, что это правда. И дело не только в фотографии, что стояла сейчас перед ним на столе, где он был изображен еще молодым со своей невестой Евой Вентура. Он верил своему сердггу, а оно сейчас просто пело от восторга.
Дик вспомнил события последних недель и тщательно проанализировал их. Тони и его постоянно тянуло друг к другу. Они были похожи во многом даже больше, чем им самим хотелось. Их привлекали примерно одинаковые жизненные цели, и даже в своем соперничестве они старались оказать уважение друг к другу. А как можно было отбросить факт спасения Дика Латхама в подводной пещере Санта-Круз? Да, Тони действительно был его сыном.
Внезапно Тони издал какой-то странный горловой звук. Затем закашлялся, у него запершило в горле, и навернулись слезы на глаза. В сценарии этого не было. Тони не мог никак сориентироваться. У него снова началось раздвоение. С одной стороны, он был рад, что все так повернулось. С другой — никак не мог отделаться от многолетнего чувства горечи от встречи с человеком, от которого убегала его мать…
— Мне… я… мне очень жаль, что мама нас сейчас не видит, — наконец выдохнул он и слеза скатилась из его глаз.
— Она сменила свое имя, чтобы я не смог найти ее. Если бы ты только знал, Тони, как я ее любил! — горько произнес Латхам и снова закрыл лицо руками.
Его плечи содрогались от более не сдерживаемых рыданий. Он их не стеснялся, горе было искренним. Он никогда больше не увидит Еву Вентура.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
— Прощай, Дик!
— Удачи тебе, Пэт…
Затаив дыхание и закусив губы, Пэт смотрела, как он удалялся.
Пэт сидела в несгораемом сейфе-хранилище глубоко в подвалах «Банк оф Америка» за большим столом и тяжко вздыхала. Только сейчас она осознала всю грандиозность задачи, вставшей перед ней. Большая комната хранилища была заставлена металлическими полками, шкафами, тумбочками, в которых располагалось наследство Бена Алабамы. Здесь была спрятана Красота от вандалов, разбойников, землетрясений, наводнений и так далее. Теперь ответственность за сохранность этой коллекции ложилась на Пэт. И только ей предстояло решить, что делать с этим богатством. Пэт прикинула, что тут можно сделать. Получалось недурно. Передвижные фотовыставки, постоянные экспозиций, постоянно обновляющиеся экспозиции. Выставки в наиболее престижных художественных галереях. Можно было продать кое-что из его негативов или продать все, а деньги пустить на финансирование природоохранных проектов, милых сердцу Бена Алабамы. Пэт пока не могла решиться, что же ей выбрать, на чем остановиться. Она решила отложить окончательное решение до того момента, когда закончит осмотр всего наследства. А это означало провести недели, если не месяцы, тщательно разбирая и сортируя по темам, по направлениям негативы, приводя в определенный порядок весь этот неописуемый хаос…
Перед Пэт сейчас были десять перевязанных лентами шляпных коробок с фотографиями. Она пододвинула к себе ближайшую, развязала голубую ленту и углубилась в просмотр снимков. Все они были личными снимками Алабамы и запечатлели пору его молодости. Пэт смотрела на Париж: шестидесятых годов, когда Алабама и Латхам еще были молоды. Неправда, что Алабама был мастером в фотопортретах и фотопейзажах. Он был так же блестящ и в жанровых уличных сценках. Пэт с восторгом смотрела, как целуются Вэн Рей и его жена Джульетта на берегу Сены… Следующая фотография была Жан-Поль-Сартр с Симоной де Бовуар, которой он дарил цветы. Еще на одном снимке в придорожном кафе доверительно шептались Андрэ Мальро и Тейлар дю Шардэн. Некоторые лица Пэт узнавала мгновенно, другие с трудом. А некоторые фотографии переворачивала, надеясь найти пояснительные надписи на обороте. Вот, например, Мэн Рей и Пэт Бут разглядывают снимки. Или еще — Бриджит Бардо и Роже Вадим.
Пэт вздохнула. Все это было очень интересно. Она с головой окунулась в прошлое и была благодарна искусству и таланту Алабамы, которые помогли ей забыть горести сегодняшнего дня. Далекий привет из прошлого смог немного облегчить ее состояние, чуть приподнять дух. Она всматривалась в глянец черно-белых фотографий, разглядывала лица людей, ставших впоследствии знаменитостями.
Она дошла почти до самого дна первой коробки, перебирая старые снимки. Внезапно она вздрогнула, фотография выпала из ее рук. Какое-то время она сидела полностью оглушенная. С фотографии на нее задорно глядел Дик Латхам в далеком году… Но не на него сейчас смотрела Пэт, а на девушку, стоящую рядом с ним. Пэт мгновенно узнала ее. Ошибиться было невозможно.
Она уже видела это лицо. Девушка, которую обнимал смеющийся Латхам, была той самой девушкой, потерю с которой Латхам так тяжко впоследствии переживал. Но и это было еще не все. Это же лицо было изображено на фотографии, которую Пэт разбила в гримерной Тони. Это было лицо его матери. А на фотографии она была снята беременной… Пэт дрожащими руками перевернула снимок и прочитала надпись, сделанную рукой Алабамы: «Париж. Дик Латхам, Ева Вентура, и их ребенок».
Пэт вся горела, словно в огне. Постепенно отдельные мозаичные картинки стали скдадываться в целую картину. Вентура, Вентура, беременная Ева Вентура с Диком Латхамом…
Пэт подлетела к телефону. Она молила Всевышнего, чтобы он был дома, чтобы номер не был занят, чтобы…
— Тони Валентино у телефона.
Сейчас было не до условностей типа «привет». Пэт прямо спросила Тони:
— Послушай, твою мать звали Вентура?
— Да, а в чем дело-то? Она сменила имя на Валентино, чтобы мой отец не смог отыскать следы.
— Никуда не уходи! Я сейчас буду! — крикнула Пэт в трубку и выбежала из дома. Боже! Это все оказалось правдой. Тони Валентино был сыном Дика Латхама!
Пэт влетела в комнату. Она держала в руке фотографию, словно это был пропуск на Небеса. Тони при виде ее даже привстал.
— Черт возьми! Что еще приключилось?
— Тони, Боже, Боже, Тони, это так неожиданно, Боже! — лихорадочно бормотала Пэт. — Ты только посмотри на это!
Пэт не могла найти слов, чтобы начать. Вернее, не знала, с чего именно начать. Что сейчас самое главное? Может, то, что нашелся отец Тони? Или то, что он был миллиардером? Или что его отец был владельцем киностудии «Космос»? Пока она добиралась до Тони, она в уме перебрала несколько разных вариантов беседы. Теперь же, оказавшись с ним лицом к лицу, она лишь беспомощно выставила вперед фотографию, намертво зажатую в ее руке. Тони взглянул на снимок, и волна нежности пробежала по его лицу, едва он узнал знакомые черты своей матери.
— Пэт, где ты взяла это?
Пэт смотрела на Тони, и противоречивые чувства обуревали ее. Тони обрел отца, но он держался так, словно ничего особенного и не произошло. Может, он не совсем понял, что именно случилось, недоумевала девушка..
— Тони, ты внимательно посмотри вот сюда. Ну же, ты видишь?
Тони вновь взглянул на снимок, на огромный живот своей матери, который она нежно поддерживала. Затем он взглянулг на человека, стоящего с его матерью — Дика Латхама, и выражение его лица начало меняться. Он побледнел, покраснел, поджал губы, затем пристально взглянул на Пэт.
— Тони, переверни фотографию и прочитай, что там написано. Снимок сделал Бен Алабама, — сказала она ему.
Тони выполнил ее указание, но делал все словно в замедленной киносъемке.
Пэт догадалась, что до него все равно еще не дошло, что он нашел своего отца. Он сам был здесь, нормально реагировал на ее слова, но понимание важности момента еще не наступило. Он еще не преодолел шок от известия. Она должна была помочь ему, и, стараясь придать своему голосу наибольшую теплоту и сердечность, тщательно подбирая слова, Пэт произнесла:
— Тони, на фотографии написано «с их ребенком». Это твоя мама и Дик Латхам с их ребенком в Париже. В тот самый год, когда ты родился. Фотографию подписал сам Алабама. А он не ошибался. Ну посмотри, разве ты не видишь, что Дик Латхам твой отец? А ты, следовательно, его сын…
Пэт очень хотелось дотронуться до него, успокоить, но она не решилась сделать первый шаг до тех пор, пока он не преодолеет шок и не станет ясной его реакция на происходящее.
Тони снова взглянул на фотографию, потом на Пэт. Ее поразило выражение страшной жестокости и злобы, перекосившей лицо Тони. До этого она даже не подозревала, что Тони способен на такие чувства.
— Я это знаю, — кратко ответил он.
— Что?
— Я знаю, — повторил Тони. — Я уже давно знаю, что Дик Латхам мой отец…
У Пэт отвисла челюсть и широко открылись от изумления глаза. Какое-то время она сидела в дурацкой позе, не в силах произнести ни звука. Теперь уже она ничего не понимала.
— И… и… ты всегда об этом знал?.
— Да, ну и что с того?
— Но тогда почему же… почему не… — Пэт снова потеряла дар речи, и только ее красноречивые жесты дали понять Тони, что она ничего не понимает.
— Пэт, ты хочешь знать, почему я никому об этом не говорил? Что же, теперь я раскрою тебе секрет. Я не хотел, чтобы эта сволочь узнала, что у него есть сын. — При этом его лицо снова ожесточилось, стало незнакомым, чужим, резким.
Пэт мало-помалу выходила из прострации. У нее в голове роились сотни вопросов, но с какого начать… Ее выручил Тони. Он сам заговорил.
— Этот козел бросил мою мать. Он оставил ее беременную без копейки в кармане. Ей негде было жить, не на что было жить, некому было ей помочь. Он погубил ее, разбил ее жизнь, потому что был самовлюбленной похотливой гадиной. У меня есть перед ним всего лишь одно преимущество: я знаю, кто я такой, а он нет. Он считает, что у него нет детей. Теперь, когда он уже постарел, ему очень хотелось бы, чтобы у него они были… Но он сам разрушил все своими руками. Черт! Как я его ненавижу! — Тони затрясся, словно в лихорадке, воздел к небу сжатые кулаки и погрозил кому-то. — Единственная вещь, о которой я сожалею, так это то, что я не дал ему утонуть в глубине пещеры, когда он был почти обречен. Надо было его утопить…
— Нет! — раздался крик Пэт. Все было не так, все было неправильно, несправедливо, и она не могла мириться с этим… Сам Дик Латхам рассказал ей, как было на самом деле. А потом об этом говорил и Алабама. И оба они рассказывали одно и то же. Значит, говорили правду.
— Что ты имеешь в виду под своим «нет»? И что ты вообще можешь знать обо всей этой истории? — недовольно спросил ее Тони.
— Я знаю лишь то, что мне рассказал Латхам, и Алабама тоже. Дик не бросал твою мать. Она ушла от него. Дик пытался найти ее следы. Да, он оказался виноватым, что твоя мать узнала об этом. Но ведь он любил ее и хотел жениться на ней. Это абсолютно точно. Именно по этой причине он возненавидел всех женщин и был так груб с ними.
Горечь последних слов Пэт произвела сильное впечатление на Тони. Он тоже, казалось, лишился дара речи. Наконец он справился с собой и в изумлении взглянул на Пэт.
— Что ты сказала? — неверие, изумление, всплеск надежды были в этом вопросе.
— Это все чистая правда. Верь мне, Тони, я говорю тебе правду. В Париже Латхам поступил очень плохо с Алабамой, а твоя мать и Алабама были хорошие друзья. Латхам вышел из ее доверия, и она ушла от него. Алабама отзывался о твоей матери очень тепло, но он говорил, что она была очень свободолюбивой женщиной. На нее не произвели впечатление ни состояние, ни положение молодого Латхама. Когда Дик был пойман за руку на неблаговидном поступке, твоя мать ушла от него, прихватив с собой и ребенка, то есть тебя, Тони.
— Но ей не следовало этого делать в такой манере. У нее ведь не было ни денег, ни дома. И сколько я себя помню, мы почти всегда бедствовали, порой ложились спать голодными. Всегда в пути, кочуя от одного временного пристанища к другому…
— Тони, она была гордой женщиной и любила свободу. Боже, неужели ты этого не понимаешь? Ты только взгляни на себя. Ведь она вылепила тебя по образу и подобию своему. Ты ее продолжение. И ты поступаешь в точности так, как поступила бы она. Тебе легче умереть, чем унизиться до просьбы, не говоря уже о мольбе… Да что там говорить! Ты посмотри на себя сейчас. Ведь ты поступаешь в данной ситуации именно так, как хотела бы твоя мать.
— Это не так… — начал было Тони, но никогда еще его голос не звучал так неубедительно.
— Нет это так, и ты знаешь, что это так. — И Пэт даже засмеялась от того, что Тони так растерялся, что попытался соврать.
— Но ведь он мог бы легко найти ее, если, конечно, хотел этого по-настоящему…
— Но, Тони, ведь ты сам сказал, что она сменила имя и ударилась в бега вместе с тобой. А это означает, что она не хотела, чтобы Латхам смог найти вас. Твоя мать не хотела миллионов Латхама. Она не хотела попасть в его мир престижных людей, престижных школ, куда чистенькие и аккуратно одетые детишки приезжают в сопровождении телохранителей. Она не хотела тебе такой участи и решила посвятить тебе всю себя. Ей было абсолютно все равно, что не хватало денег. Это было абсолютно неважно. Она хотела, чтобы ты вырос честным и порядочным человеком, и ради этого готова была вынести все трудности. Что же, глядя на тебя сейчас, я могу с уверенностью сказать, что она с блеском выполнила свой замысел.
— И тебе нравится то, что со мной случилось, нет, каким я стал?
— Да, я люблю этого человека, — просто сказала Пэт, взяла его руки, поднесла к губам и стала целовать их.
Тони не противился, но глаза его все еще не оттаяли. Трудно вот так в одночасье отрешиться от груза прошлого, отказаться от привычных представлений, питавших ненависть, оказавшихся на поверку ложными… Тони оказался в эпицентре урагана. Дик Латхам казался ему дьяволом во плоти. Поначалу он был чисто мистической фигурой, но затем, благодаря Пэт и Алабаме, обрел зримые человеческие черты. Тони было трудно иметь с ним дело… В то же время у него порой сладко замирало сердце при мысли, что Латхам даже не догадывается о том, что у него есть сын. А затем была та самая пещера в глубине океана, где кровь возобладала над холодным расчетом, и сын спас отца. День за днем общаясь с Латхамом, Тони невольно ловил себя на мысли, что у них так много общего. И любовь к риску, и страсть к победе, те же амбиции. Им даже нравился один тип женщин, и они желали похржих женщин… А что же ему делать сейчас? Ненависть, помогавшая ему и бывшая фундаментом его образа жизни, теперь не могла помочь, поскольку покоилась на ложных посылках.
— Что же мне теперь делать? — ошеломленно произнес он, когда до него все дошло.
— Мы сейчас пойдем к Дику Латхаму и все ему расскажем! — воодушевленно воскликнула Пэт и в возбуждении схватила Тони за руки. — Он должен все узнать. Это круто изменит его жизнь, да и твою, Тони, тоже. Ведь он, черт возьми, твой отец! Интересно, что теперь сможет сделать Эмма Гиннес? — И ее уста тронула легкая улыбка, словно первый лучик утренней зари.
— Да-а-а… — наконец решившись, согласился Тони. Он широко улыбнулся и закончил так:
— Дик снова засунет ее в ту грязь, из которой имел неосторожность вытащить. А иначе зачем тогда нужны отцы?
* * *
Латхам сидел на кровати, обхватив голову руками, и всхлипывал. Он никогда раньше не плакал и не замечал за собой склонности к этому занятию. Но сейчас он рыдал голос, но это были слезы радости. Он словно занов родился. У него нашелся сын! Щемящая сердце пустот стала заполняться теплом и радостью. Тони стоял рядом со своим отцом в полной растерянности. Когда они с Пэт шли сюда, Тони решил про себя, что будет сохранять невозмутимый вид. Но он никак не ожидал такой бурной реакции своего отца. Если честно, то Тони был потрясен. Ему пришлось заново строить свои планы на будущее, но уже с учетом нового фактора — отца. Их уже объединяло нечто общее, пока довольно эфемерное, но не замечать этого было уже нельзя. Оба они любили одну и ту же женщину. Тони любил свою мать, а Дик свою несостоявшуюся невесту.
Теперь им обоим предстояло подумать, как строить отношения в дальнейшем. И в то же время Тони поймал себя на мысли, что он оценивает свое поведение, словно был зрителем в театре. Он чертыхнулся и улыбнулся сам себе по этому поводу. Этого еще не хватало! Так нельзя, можно и с ума сойти… Но все же он решил запомнить все нюансы этой встречи со своим отцом, чтобы когда-нибудь в будущем в одной из своих ролей…
Плечи Дика Латхама подрагивали от его рыданий. Тони стоял и смотрел на этого человека, на своего отца. Потихоньку в его душе зарождалась нежность к этому человеку. Ему захотелось дотронуться До него, подбодрить. Но Тони боялся сделать первый шаг к сближению, он боялся ошибиться, сделать что-то не так. Поэтому он замер в неудобной напряженной позе. Очевидно, Латхам почувствовал участие Тони. Он медленно поднял глаза вверх на человека, стоящего перед ним. На человека, которому он дал жизнь. И его рука потянулась и сомкнулась в крепком пожатии с рукой сына.
— Я не могу в это поверить… — не переставая бормотал Дик.
Но на самом деле он уже верил в то, что это правда. И дело не только в фотографии, что стояла сейчас перед ним на столе, где он был изображен еще молодым со своей невестой Евой Вентура. Он верил своему сердггу, а оно сейчас просто пело от восторга.
Дик вспомнил события последних недель и тщательно проанализировал их. Тони и его постоянно тянуло друг к другу. Они были похожи во многом даже больше, чем им самим хотелось. Их привлекали примерно одинаковые жизненные цели, и даже в своем соперничестве они старались оказать уважение друг к другу. А как можно было отбросить факт спасения Дика Латхама в подводной пещере Санта-Круз? Да, Тони действительно был его сыном.
Внезапно Тони издал какой-то странный горловой звук. Затем закашлялся, у него запершило в горле, и навернулись слезы на глаза. В сценарии этого не было. Тони не мог никак сориентироваться. У него снова началось раздвоение. С одной стороны, он был рад, что все так повернулось. С другой — никак не мог отделаться от многолетнего чувства горечи от встречи с человеком, от которого убегала его мать…
— Мне… я… мне очень жаль, что мама нас сейчас не видит, — наконец выдохнул он и слеза скатилась из его глаз.
— Она сменила свое имя, чтобы я не смог найти ее. Если бы ты только знал, Тони, как я ее любил! — горько произнес Латхам и снова закрыл лицо руками.
Его плечи содрогались от более не сдерживаемых рыданий. Он их не стеснялся, горе было искренним. Он никогда больше не увидит Еву Вентура.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54