И тут Пэт Паркер совершенно неожиданно пришло в голову, что это, может быть, не так уж и плохо!
Пэт повела плечами. Черт с ними со всеми! Кто знает, что хорошо, а что плохо?
— Ладно, Кенни, — произнесла она наконец, слабо улыбаясь. — Бог с тобой. Я сожгу негатив.
— Ты просто прелесть! — выдохнул Кенни с видимым облегчением. Перед тем как раствориться в толпе таких же, как и он, любителей графита, он крепко обнял ее за плечи.
Пэт медленно пошла вниз; вдруг что-то внутри кольнуло ее. Ну и ну! Это был самый настоящий сбой, но она проглядела его. Что все это значит? В прошлом году она не испугалась встречи с клыками разъяренной собаки. А тут так вот просто сдалась, и только лишь потому, что хороший мальчик ее попросил сделать одолжение. Что это? Она теряет кураж? Становится слабой? Пэт поджала губы. Но, впрочем, она уже знала ответ на свой вопрос. Это была неудовлетворенность своей теперешней жизнью. Вернее, не самой жизнью, а ее течением. Когда-то давно, преодолевая мужской сарказм, ей пришлось делом доказывать, что женщина, да еще и хорошенькая, вполне может справиться с мужской работой и даже работать лучше. Ежедневно подвергая риску не только свой кошелек, но и порой саму жизнь, Пэт не задумывалась, стоило ли все это таких усилий. Тогда у нее был успех. Но не все еще казалось достигнутым, не все пройдено и узнано. Теперь наступило время подводить итоги. Пэт стала одним из наиболее известных, признанных фотографов в Нью-Йорке. Ее связи среди «золотой» публики и среди представителей самого глубокого «дна» были предметом белой зависти у профессионалов. Пэт знала Нью-Йорк, и город знал ее. Достигнув такого уровня мастерства, она могла думать о фотографии не как о ремесле, а как о виде искусства! Да, создавать произведения искусства. Именно этого она хотела сейчас. Поэтому Пэт с такой легкостью отказалась от сенсационного материала. Она устала побеждать. Все, что она хотела сегодня — это творить красоту.
Джед открыл дверцу «рэнд-ровера». В глазах сверкало восхищение.
— Как все прошло? С блеском?
Она уселась в кабину, не заботясь об одежде. Ляжки, трусики, пояс — все оказалось открытым. Пэт швырнула «Никон» с бесценными кадрами на заднее сиденье автомобиля, как надоевшую игрушку. Сделав глубокий вздох — то ли удовлетворения, то ли сожаления — она подставила голову свежему ветру и сразу почувствовала облегчение.
— Был там один маленький бриллиантик. И я его подобрала.
— Боб Вэйр был настолько добр, что позволил тебе это сделать?
— Нет, мой милый кролик! Дождешься от Вэйра милости! Мадонна все-таки трахнула Сандру на сцене. И я засняла это на пленку. — Пэт ткнула пальцем в сторону камеры. Слушая ее, Джед старался вклиниться в нескончаемый поток лимузинов.
— Это здорово, Пэт. Хочешь, поедем прямо сейчас в лабораторию и напечатаем снимки? Куда ты их отдашь? В «Пост»?
Пэт пожала плечами. Улыбнулась своему помощнику. Джед выглядел как всегда. Очки в проволочной оправе, свитер, торчащие волосы, грубые ботинки. Но это был ее Джед. Он вернул ей улыбку, впрочем, довольный, что босс, которого он обожал, благоволил к нему.
— Ты что хочешь сказать, что мы их не используем?
— Я пообещала не публиковать фотографии. Может, у меня не все в порядке с мозгами?..
— Они заставили тебя отказаться? — Голос Джеда был проникнут скептическими нотками. В то же время чувствовалось, что Джед уже почти готов был взорваться праведным гневом на тех, кто посмел обидеть Пэт. Но вокруг не было видно злоумышленников, собирающихся причинить вред команде Пэт Паркер.
— Они надавили на меня в самой замечательной форме. Дело в том, что Кенни дружит с Мадонной. Он пообещал ей, что не будет никаких фотографий. Но кто-то третий вмешался в это дело, и я получила разрешение на съемку.
— Господи, Иисусе! — только и произнес Джед. — Я не узнаю неустрашимую Пэт Паркер, которая не остановилась бы ни перед чем, чтобы получить нужный снимок.
Пэт завозилась на сиденье, потянулась и свернулась в клубочек, словно маленький котенок.
— О, Джед. Я и сама многого пока не понимаю. Мне кажется, что сейчас я стою на развилке двух дорог. Я чувствую, что что-то происходит. И вообще, нужны ли сегодня репортажи? В жизни есть вещи гораздо более нужные и интересные, чем иллюстрированные сплетни. Возможно, если бы я делала снимки исчезающих с лица земли лесов, то чувствовала бы нужность своей работы. Но Мадонна и Сандра, их соски, животы, переплетение тел… ну, ты меня понимаешь?.. Мне кажется, что для меня это был поворотный момент.
— Возможно, что и нет, Пэт. Может, ты все преувеличиваешь? Мне все же кажется, что снимки должны быть интересными…
— Ну вот, все вы, мужчины, одинаковы. Впрочем, и женщины тоже.
Глаза Пэт затуманились, но она не думала больше о дуэте бисексуалок. Она мечтала о будущем. Кончился ли Нью-Йорк для нее как этап жизни? Разгрызла ли она этот орешек? Что впереди? Что еще надо доказать? И если сегодня она вырвала самый лакомый кусок настоящей сенсации, не означает ли это, что Пэт достигла своего потолка? Было ли это вестью свыше? Одно для нее было ясно и понятно. Вызов судьбы может прийти с любой стороны. Размышляя подобным образом, Пэт рассеянно погладила себя между бедер, удивленно глядя на внезапно заходивший кадык Джеда.
— Едем в «Индокитай»? — спросил он вдруг севшим голосом.
— Поехали.
— Тогда держи входной билет. Тебе обязательно надо подкрепиться. Столик номер двадцать девять.
Он был не только ее секретарем и шофером. Сейчас он для нее был человеком, который лучше всех мог понять ее. А именно сейчас ей просто необходимо было знать, куда же повернула ее жизненный путь эта жаркая нью-йоркская ночь? Кто она сейчас — фотограф? Или просто случайная гостья? Если последняя, то все знаменитости вокруг нее могут вздохнуть свободно. Да, так лучше. Брайан и Анна Макнэлли, которые придумали «Одеон», «Индокитай», «Канал-Бар» — все они были друзьями Пэт Паркер. Но и им приходилось нелегко. Они старались не переступать ту неуловимую и тонкую грань, которая охраняла частную жизнь своих знаменитых клиентов от внимания репортеров. В то же время общество самих звезд приносило им гарантированный успех и прибыль.
Машина Джеда быстрой змейкой проскочила по пустынным улицам нижнего города, как если бы Джед тут родился и вырос и знал все окрестности. Немногие могли похвастаться тем, что добрались до «Индокитая» в Бруклине, ни разу не спросив дорогу.
— Я побуду снаружи. Не торопись. Тебе нужен широкоформатный аппарат, не так ли? Я думаю, что пленка чувствительностью в четыреста единиц будет как раз для съемки без вспышки. Хотя, кажется, где-то там наверху у них есть приличное освещение.
— Угу. Спасибо тебе, Джед. Бери завтра выходной. Появишься в пятницу. Ты просто прелесть.
Пэт наклонилась вперед, быстро сгребла из бардачка пару кассет с фотопленкой, открыла дверцу и вышла как раз напротив входа в ресторан.
Она прошла через группу фотографов, помахав паре знакомых лиц, полностью, проигнорировав хмурые лица остальных. Большинство этих фотографов не любили ее. Они завидовали успеху, который обходил их стороной. Для нормальной конкуренции им не хватало либо шарма, либо просто ума. А растущую славу Пэт Паркер они объясняли важным с их точки зрения обстоятельством — красотой самой девушки. «Бабе гораздо легче добиться своего, так или иначе», — жаловались они друг другу. А так ли легко найти женщине свой путь к успеху? Еще в самом начале своей карьеры Пэт удалось сделать фотоснимок одного чиновника, главным итогом деятельности которого в городской администрации стал интенсивный рост травы в центре города. Снимок имел успех.
С тех пор ревнивые к ее успехам коллеги-фотографы прозвали ее «газон». Но, сегодня ее так уже никто не называл.
Пэт предъявила входной билет и проскользнула в глубь ресторана. Ее опытный глаз пробежал по залу, задержался на сцене, фиксируя и сортируя все, что заметил.
Стол с горячими закусками был придвинут к стене. Его окружили музыкальные знаменитости. Билли Джоел вместе с потрясной Кристи устроился рядом с Миком Джонсом из «Форинерс». Пэт также знала, что Джонс готовил новый альбом Билли Джоела. Издатель «Роллинг стоунс» Ян Вернер заключил взрывоопасный союз с коротко постриженным Гленом Клозом и весьма привлекательной длинноногой Лори Сингер. На милашке Келли Клейн было кольцо герцогов Виндзорских стоимостью в один миллион двести тысяч долларов. А рядом примостился и человек, который его ей купил. Он бал аккуратный, чистенький, одетый в слегка старомодный костюм. Словом, выглядел он как представитель герцогского рода.
Артистическая среда была представлена Брайсом Мэрденом, ныне выступающем в шоу Уитни Бенниал. Итак, модель, музыкант, издатель, модельер и кинозвезда. Неплохой коктейль! Не хватало только аристократов, которые в данный момент торчали на скучнейшем балу в «Плаза». Здесь же, в ресторане, собрались почти все знаменитости, начиная с Ли Радзивилли и кончая Тэйтьюм О`Нилом.
Пэт окунулась в привычную ей атмосферу. Люди приближались и отскакивали от нее, словно теннисные мячики. Как обычно никто не задерживался слишком долго. Слышались обрывки фраз, глаза фиксировали кивки и поклоны. Игра в добродушных гостей и хозяев неизбежно приводила к тому, что каждый свежий человек, в данном случае Пэт, становился центром внимания.
— Накладные плечики, дорогая? Вы знаете, как трудно разделывать промерзшую индейку, но я надеюсь, что все получится… Э-э… Я говорю, что… О, моя дорогая, я слышала, что вы арендуете что-то в Бриджхэмптоне…
Жена исполняющего обязанности главного арбитра подарила воздушный поцелуй Пэт, прикрывая тем самым свой быстрый отход. Пришла Ди Каммин, наиболее яркая жемчужина из коллекции Рифата Узбека, владельца домов в Хэмптоне, Сан-Вэлли, на Пятой авеню и на Виргинских островах, не говоря уже о том, что они были изысканны в архитектуре.
— Пэт Паркер? Вы здесь снимаете? Но это не разрешается!
Жаклин Шнабель, бывшая жена художника-монументалиста Джулиана, поменяла своего мужа на другого, и тоже художника, но по отделке интерьеров внутреннего убранства домов. Она заманчиво смотрелась в леопардовой расцветки платье с глубоким вырезом. Платье было все от того же Рифата Узбека. Пэт тут же сделала снимок своей приятельницы.
— А я на тебе все равно деньги сделаю! — засмеялась Пэт. — Садись, Жаклин, давай лучше покушаем вместе.
Стол номер двадцать девять был отменным. Он примыкал к столу «А» под углом, образуя латинскую букву «L». Пэт быстро присмотрела себе банкетку, стоящую на небольшом возвышении. С этого места был хорошо виден проход, в котором знаменитости лакомились морскими деликатесами. Гости запивали их ледяным Кабли. Забавно, что на Восточном побережье это был один из самых популярных и престижных напитков. На Западном о нем ничего не знали. Однако Пэт заметила, что именитые гости не злоупотребляли лакомствами. Она знала, что многие из них проводят долгие часы в нескончаемых упражнениях по аэробике. Пэт еще раз оглянулась. Гм… Большинство из присутствующих мужчин — «голубые». В прошлом гомосексуалы носили женские одежды. Теперь же мужчины-гетеры одевают фрачные пары. Вот и на здешних были просторные наряды. Много было и английских костюмов, оставляющих ощущение громоздкости. Лица этих ребят имели розовый оттенок, волосы аккуратно расчесаны, зубы тщательно вычищены и ослепительно белы. Они не позволяли себе ни пылинки на одежде.
Поначалу вся эта братия выражала презрение и надменность двум курочкам, посмевшим появиться за их столом. Однако, когда Келли Клейн помахала им в знак приветствия, лед тронулся. Еще больше они потеплели, когда к двум дамам подошел знаменитый Брайан Макнэлли и отпустил пару острот. А уж когда Лорен Хаттон послала им свой знаменитый поцелуй лед был сломлен окончательно. Блюда восточной кухни «Индокитая» ждали своей очереди, но кое-кто уже подбирался к ним. Компания в ресторане стала потихоньку увеличиваться за счет приходящих с других вечеринок. Пэт отщелкала полную пленку «Кодака», засняв смеющиеся лица. Себе заказала чудовищных размеров банку японского пива «Саппоро». Попивая его, вдруг подумала, отчего это все знаменитости наслаждаются всеми прелестями жизни именно в Нью-Йорке, именуемым «Большое Яблоко», а в Лос-Анджелесе это не принято. Вот действительно загадка, можно было бы даже написать на эту тему диссертацию. И, может быть, в заповеднике богатой Америки — Филадельфии уже кто-нибудь этим и занялся. Размышляя подобным образом, Пэт вдруг почувствовала себя намного лучше. Все ее сумбурные мысли по поводу карьеры и судьбы поблекли, отошли на задний план. Да и как о чем-то другом можно было думать, когда рядом была Иман и девушка бондовского типа — Талисса Соте, в сверкающих и облегающих их фигуры экстравагантных одеждах. Их ноги, начинающиеся от шеи, слегка прикрывали короткие юбочки. Примерно так же была одета и шикарная Анна Винтур, главный редактор журнала мод «Вог». Она позволила своей одежде соскользнуть еще на пару лишних сантиметров для вящего удовольствия фотографов. К столику Пэт присоединилась и Джин Фаглизо, коллега Пэт, специализирующаяся на фотографиях «высокой моды». За ней увивался Питер Берд, со значком — «меня откопала Иман». Центр тяжести вечеринки явно сместился к столу Пэт, и самым ярким признаком того было появление партнера Стива Рабеля Яна Шрагера, чей талант проявлялся именно в предчувствии таких моментов и был известен каждому из присутствующих.
Все шло прекрасно. Пэт была почти счастлива, когда внезапно увидела его. Рука Джери Ли Левис, обнимавшая ее, соскользнула с ее бедра. Затаив дыхание, она смотрела за колонну, частично закрывающую заднюю часть зала, на мужчину, который пристально смотрел на нее. Он был одет слишком легко для манхэттенской зимы. И бледен той неестественной бледностью, что характерна для последней стадии тяжелого заболевания. Его ничего не выражающий взгляд, анемичная кожа и потеряный вид вдруг заставили ее вспомнить другого человека, лежащего уже в могиле. Она в ужасе смотрела на него, но ведь он был мертв! Она сама была на его похоронах в марте и пролила немало горьких слез. Что делает он здесь, призрак на празднике? Пэт встала. Дрожащими руками уцепилась за край стола, отодвинула его, давая себе место для прохода. Опрокинула бокалы с вином и даже не заметила этого. Все ее внимание было приковано к незнакомцу. Ее тело машинально двигалось к нему. Все чувства были словно заморожены. Ее пронзил холод, смертельный страх. Вокруг шло веселье, люди танцевали, над столиками стоял аромат пищи. Кто-то что-то говорил ей, кто-то дотронулся до нее. Она не отвечала, не глядя, вырвалась. Пэт поняла, что должна идти к тому человеку. Она больше не распоряжалась ни своей волей, ни своим телом. Как удалось ему выбраться из могилы? Что ему нужно здесь, в «Индокитае», посреди буржуазии, которую он так страстно ненавидел? Почему он смотрит на нее, сидя в кресле-каталке, вцепившись в подлокотники так, что, побелели костяшки пальцев? Его голова не двигалась, и он смотрел ей прямо в душу, отодвигая царящее вокруг веселье и смех. Что это? Чей-то розыгрыш? А может быть, насмешка?.. Утонченное издевательство?.. Она приблизилась к нему. Он был за колонной.
— Роберт! — прошептала едва слышно Пэт.
Но это был не Роберт. Это был кто-то другой. Кто-то, кто выглядел как Роберт. Едва Пэт смогла прийти в себя, она решила, что это двойник Роберта. К тому же еще и в кресле-каталке и больной. Она тупо стояла перед ним, глядя сверху вниз и тщетно пытаясь найти какие-либо слова.
— Извините… — еле выдавила она из себя. — Я… — Ее сведенные судорогой руки сказали все сами без слов.
Они пристально всматривались друг в друга. Казалось, прошла вечность. Пэт попыталась уверить себя, что этот человек только похож на Роберта Мэплторпа, что это не он, что он никак не мог быть им. Потом ей показалось, что это все-таки Роберт. В памяти всплыла их последняя встреча. Тогда Роберт был сломлен, разбит, смерть уже поджидала его.
— Пэт, — прошептал мужчина и протянул навстречу ей руку.
— Роберт, с тобой все в порядке? — глупо спросила она, чтобы только не молчать. Затем опустилась на колени рядом с его каталкой, взяла за руки. По лицу хлынули непрошеные слезы.
— Да, были у нас лучшие дни, — сказал Роберт со слабой усмешкой. А затем спросил, помнит ли она Бонд-стрит?
Как могла она это забыть? Это было пять долгих лет назад. Она жила в этом городе в нужде, без крова, без жизненной цели, без денег, без профессии. Только ее красота и сильный характер помогли ей выжить. Да, кажется, все это было только вчера. Такой же бар, веселый черный парень, который уговорил ее пойти к знакомому фотографу, жившему неподалеку, и посмотреть, как он работает. Она хорошо помнила и старый скрипучий лифт, медленно ползущий вверх.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
Пэт повела плечами. Черт с ними со всеми! Кто знает, что хорошо, а что плохо?
— Ладно, Кенни, — произнесла она наконец, слабо улыбаясь. — Бог с тобой. Я сожгу негатив.
— Ты просто прелесть! — выдохнул Кенни с видимым облегчением. Перед тем как раствориться в толпе таких же, как и он, любителей графита, он крепко обнял ее за плечи.
Пэт медленно пошла вниз; вдруг что-то внутри кольнуло ее. Ну и ну! Это был самый настоящий сбой, но она проглядела его. Что все это значит? В прошлом году она не испугалась встречи с клыками разъяренной собаки. А тут так вот просто сдалась, и только лишь потому, что хороший мальчик ее попросил сделать одолжение. Что это? Она теряет кураж? Становится слабой? Пэт поджала губы. Но, впрочем, она уже знала ответ на свой вопрос. Это была неудовлетворенность своей теперешней жизнью. Вернее, не самой жизнью, а ее течением. Когда-то давно, преодолевая мужской сарказм, ей пришлось делом доказывать, что женщина, да еще и хорошенькая, вполне может справиться с мужской работой и даже работать лучше. Ежедневно подвергая риску не только свой кошелек, но и порой саму жизнь, Пэт не задумывалась, стоило ли все это таких усилий. Тогда у нее был успех. Но не все еще казалось достигнутым, не все пройдено и узнано. Теперь наступило время подводить итоги. Пэт стала одним из наиболее известных, признанных фотографов в Нью-Йорке. Ее связи среди «золотой» публики и среди представителей самого глубокого «дна» были предметом белой зависти у профессионалов. Пэт знала Нью-Йорк, и город знал ее. Достигнув такого уровня мастерства, она могла думать о фотографии не как о ремесле, а как о виде искусства! Да, создавать произведения искусства. Именно этого она хотела сейчас. Поэтому Пэт с такой легкостью отказалась от сенсационного материала. Она устала побеждать. Все, что она хотела сегодня — это творить красоту.
Джед открыл дверцу «рэнд-ровера». В глазах сверкало восхищение.
— Как все прошло? С блеском?
Она уселась в кабину, не заботясь об одежде. Ляжки, трусики, пояс — все оказалось открытым. Пэт швырнула «Никон» с бесценными кадрами на заднее сиденье автомобиля, как надоевшую игрушку. Сделав глубокий вздох — то ли удовлетворения, то ли сожаления — она подставила голову свежему ветру и сразу почувствовала облегчение.
— Был там один маленький бриллиантик. И я его подобрала.
— Боб Вэйр был настолько добр, что позволил тебе это сделать?
— Нет, мой милый кролик! Дождешься от Вэйра милости! Мадонна все-таки трахнула Сандру на сцене. И я засняла это на пленку. — Пэт ткнула пальцем в сторону камеры. Слушая ее, Джед старался вклиниться в нескончаемый поток лимузинов.
— Это здорово, Пэт. Хочешь, поедем прямо сейчас в лабораторию и напечатаем снимки? Куда ты их отдашь? В «Пост»?
Пэт пожала плечами. Улыбнулась своему помощнику. Джед выглядел как всегда. Очки в проволочной оправе, свитер, торчащие волосы, грубые ботинки. Но это был ее Джед. Он вернул ей улыбку, впрочем, довольный, что босс, которого он обожал, благоволил к нему.
— Ты что хочешь сказать, что мы их не используем?
— Я пообещала не публиковать фотографии. Может, у меня не все в порядке с мозгами?..
— Они заставили тебя отказаться? — Голос Джеда был проникнут скептическими нотками. В то же время чувствовалось, что Джед уже почти готов был взорваться праведным гневом на тех, кто посмел обидеть Пэт. Но вокруг не было видно злоумышленников, собирающихся причинить вред команде Пэт Паркер.
— Они надавили на меня в самой замечательной форме. Дело в том, что Кенни дружит с Мадонной. Он пообещал ей, что не будет никаких фотографий. Но кто-то третий вмешался в это дело, и я получила разрешение на съемку.
— Господи, Иисусе! — только и произнес Джед. — Я не узнаю неустрашимую Пэт Паркер, которая не остановилась бы ни перед чем, чтобы получить нужный снимок.
Пэт завозилась на сиденье, потянулась и свернулась в клубочек, словно маленький котенок.
— О, Джед. Я и сама многого пока не понимаю. Мне кажется, что сейчас я стою на развилке двух дорог. Я чувствую, что что-то происходит. И вообще, нужны ли сегодня репортажи? В жизни есть вещи гораздо более нужные и интересные, чем иллюстрированные сплетни. Возможно, если бы я делала снимки исчезающих с лица земли лесов, то чувствовала бы нужность своей работы. Но Мадонна и Сандра, их соски, животы, переплетение тел… ну, ты меня понимаешь?.. Мне кажется, что для меня это был поворотный момент.
— Возможно, что и нет, Пэт. Может, ты все преувеличиваешь? Мне все же кажется, что снимки должны быть интересными…
— Ну вот, все вы, мужчины, одинаковы. Впрочем, и женщины тоже.
Глаза Пэт затуманились, но она не думала больше о дуэте бисексуалок. Она мечтала о будущем. Кончился ли Нью-Йорк для нее как этап жизни? Разгрызла ли она этот орешек? Что впереди? Что еще надо доказать? И если сегодня она вырвала самый лакомый кусок настоящей сенсации, не означает ли это, что Пэт достигла своего потолка? Было ли это вестью свыше? Одно для нее было ясно и понятно. Вызов судьбы может прийти с любой стороны. Размышляя подобным образом, Пэт рассеянно погладила себя между бедер, удивленно глядя на внезапно заходивший кадык Джеда.
— Едем в «Индокитай»? — спросил он вдруг севшим голосом.
— Поехали.
— Тогда держи входной билет. Тебе обязательно надо подкрепиться. Столик номер двадцать девять.
Он был не только ее секретарем и шофером. Сейчас он для нее был человеком, который лучше всех мог понять ее. А именно сейчас ей просто необходимо было знать, куда же повернула ее жизненный путь эта жаркая нью-йоркская ночь? Кто она сейчас — фотограф? Или просто случайная гостья? Если последняя, то все знаменитости вокруг нее могут вздохнуть свободно. Да, так лучше. Брайан и Анна Макнэлли, которые придумали «Одеон», «Индокитай», «Канал-Бар» — все они были друзьями Пэт Паркер. Но и им приходилось нелегко. Они старались не переступать ту неуловимую и тонкую грань, которая охраняла частную жизнь своих знаменитых клиентов от внимания репортеров. В то же время общество самих звезд приносило им гарантированный успех и прибыль.
Машина Джеда быстрой змейкой проскочила по пустынным улицам нижнего города, как если бы Джед тут родился и вырос и знал все окрестности. Немногие могли похвастаться тем, что добрались до «Индокитая» в Бруклине, ни разу не спросив дорогу.
— Я побуду снаружи. Не торопись. Тебе нужен широкоформатный аппарат, не так ли? Я думаю, что пленка чувствительностью в четыреста единиц будет как раз для съемки без вспышки. Хотя, кажется, где-то там наверху у них есть приличное освещение.
— Угу. Спасибо тебе, Джед. Бери завтра выходной. Появишься в пятницу. Ты просто прелесть.
Пэт наклонилась вперед, быстро сгребла из бардачка пару кассет с фотопленкой, открыла дверцу и вышла как раз напротив входа в ресторан.
Она прошла через группу фотографов, помахав паре знакомых лиц, полностью, проигнорировав хмурые лица остальных. Большинство этих фотографов не любили ее. Они завидовали успеху, который обходил их стороной. Для нормальной конкуренции им не хватало либо шарма, либо просто ума. А растущую славу Пэт Паркер они объясняли важным с их точки зрения обстоятельством — красотой самой девушки. «Бабе гораздо легче добиться своего, так или иначе», — жаловались они друг другу. А так ли легко найти женщине свой путь к успеху? Еще в самом начале своей карьеры Пэт удалось сделать фотоснимок одного чиновника, главным итогом деятельности которого в городской администрации стал интенсивный рост травы в центре города. Снимок имел успех.
С тех пор ревнивые к ее успехам коллеги-фотографы прозвали ее «газон». Но, сегодня ее так уже никто не называл.
Пэт предъявила входной билет и проскользнула в глубь ресторана. Ее опытный глаз пробежал по залу, задержался на сцене, фиксируя и сортируя все, что заметил.
Стол с горячими закусками был придвинут к стене. Его окружили музыкальные знаменитости. Билли Джоел вместе с потрясной Кристи устроился рядом с Миком Джонсом из «Форинерс». Пэт также знала, что Джонс готовил новый альбом Билли Джоела. Издатель «Роллинг стоунс» Ян Вернер заключил взрывоопасный союз с коротко постриженным Гленом Клозом и весьма привлекательной длинноногой Лори Сингер. На милашке Келли Клейн было кольцо герцогов Виндзорских стоимостью в один миллион двести тысяч долларов. А рядом примостился и человек, который его ей купил. Он бал аккуратный, чистенький, одетый в слегка старомодный костюм. Словом, выглядел он как представитель герцогского рода.
Артистическая среда была представлена Брайсом Мэрденом, ныне выступающем в шоу Уитни Бенниал. Итак, модель, музыкант, издатель, модельер и кинозвезда. Неплохой коктейль! Не хватало только аристократов, которые в данный момент торчали на скучнейшем балу в «Плаза». Здесь же, в ресторане, собрались почти все знаменитости, начиная с Ли Радзивилли и кончая Тэйтьюм О`Нилом.
Пэт окунулась в привычную ей атмосферу. Люди приближались и отскакивали от нее, словно теннисные мячики. Как обычно никто не задерживался слишком долго. Слышались обрывки фраз, глаза фиксировали кивки и поклоны. Игра в добродушных гостей и хозяев неизбежно приводила к тому, что каждый свежий человек, в данном случае Пэт, становился центром внимания.
— Накладные плечики, дорогая? Вы знаете, как трудно разделывать промерзшую индейку, но я надеюсь, что все получится… Э-э… Я говорю, что… О, моя дорогая, я слышала, что вы арендуете что-то в Бриджхэмптоне…
Жена исполняющего обязанности главного арбитра подарила воздушный поцелуй Пэт, прикрывая тем самым свой быстрый отход. Пришла Ди Каммин, наиболее яркая жемчужина из коллекции Рифата Узбека, владельца домов в Хэмптоне, Сан-Вэлли, на Пятой авеню и на Виргинских островах, не говоря уже о том, что они были изысканны в архитектуре.
— Пэт Паркер? Вы здесь снимаете? Но это не разрешается!
Жаклин Шнабель, бывшая жена художника-монументалиста Джулиана, поменяла своего мужа на другого, и тоже художника, но по отделке интерьеров внутреннего убранства домов. Она заманчиво смотрелась в леопардовой расцветки платье с глубоким вырезом. Платье было все от того же Рифата Узбека. Пэт тут же сделала снимок своей приятельницы.
— А я на тебе все равно деньги сделаю! — засмеялась Пэт. — Садись, Жаклин, давай лучше покушаем вместе.
Стол номер двадцать девять был отменным. Он примыкал к столу «А» под углом, образуя латинскую букву «L». Пэт быстро присмотрела себе банкетку, стоящую на небольшом возвышении. С этого места был хорошо виден проход, в котором знаменитости лакомились морскими деликатесами. Гости запивали их ледяным Кабли. Забавно, что на Восточном побережье это был один из самых популярных и престижных напитков. На Западном о нем ничего не знали. Однако Пэт заметила, что именитые гости не злоупотребляли лакомствами. Она знала, что многие из них проводят долгие часы в нескончаемых упражнениях по аэробике. Пэт еще раз оглянулась. Гм… Большинство из присутствующих мужчин — «голубые». В прошлом гомосексуалы носили женские одежды. Теперь же мужчины-гетеры одевают фрачные пары. Вот и на здешних были просторные наряды. Много было и английских костюмов, оставляющих ощущение громоздкости. Лица этих ребят имели розовый оттенок, волосы аккуратно расчесаны, зубы тщательно вычищены и ослепительно белы. Они не позволяли себе ни пылинки на одежде.
Поначалу вся эта братия выражала презрение и надменность двум курочкам, посмевшим появиться за их столом. Однако, когда Келли Клейн помахала им в знак приветствия, лед тронулся. Еще больше они потеплели, когда к двум дамам подошел знаменитый Брайан Макнэлли и отпустил пару острот. А уж когда Лорен Хаттон послала им свой знаменитый поцелуй лед был сломлен окончательно. Блюда восточной кухни «Индокитая» ждали своей очереди, но кое-кто уже подбирался к ним. Компания в ресторане стала потихоньку увеличиваться за счет приходящих с других вечеринок. Пэт отщелкала полную пленку «Кодака», засняв смеющиеся лица. Себе заказала чудовищных размеров банку японского пива «Саппоро». Попивая его, вдруг подумала, отчего это все знаменитости наслаждаются всеми прелестями жизни именно в Нью-Йорке, именуемым «Большое Яблоко», а в Лос-Анджелесе это не принято. Вот действительно загадка, можно было бы даже написать на эту тему диссертацию. И, может быть, в заповеднике богатой Америки — Филадельфии уже кто-нибудь этим и занялся. Размышляя подобным образом, Пэт вдруг почувствовала себя намного лучше. Все ее сумбурные мысли по поводу карьеры и судьбы поблекли, отошли на задний план. Да и как о чем-то другом можно было думать, когда рядом была Иман и девушка бондовского типа — Талисса Соте, в сверкающих и облегающих их фигуры экстравагантных одеждах. Их ноги, начинающиеся от шеи, слегка прикрывали короткие юбочки. Примерно так же была одета и шикарная Анна Винтур, главный редактор журнала мод «Вог». Она позволила своей одежде соскользнуть еще на пару лишних сантиметров для вящего удовольствия фотографов. К столику Пэт присоединилась и Джин Фаглизо, коллега Пэт, специализирующаяся на фотографиях «высокой моды». За ней увивался Питер Берд, со значком — «меня откопала Иман». Центр тяжести вечеринки явно сместился к столу Пэт, и самым ярким признаком того было появление партнера Стива Рабеля Яна Шрагера, чей талант проявлялся именно в предчувствии таких моментов и был известен каждому из присутствующих.
Все шло прекрасно. Пэт была почти счастлива, когда внезапно увидела его. Рука Джери Ли Левис, обнимавшая ее, соскользнула с ее бедра. Затаив дыхание, она смотрела за колонну, частично закрывающую заднюю часть зала, на мужчину, который пристально смотрел на нее. Он был одет слишком легко для манхэттенской зимы. И бледен той неестественной бледностью, что характерна для последней стадии тяжелого заболевания. Его ничего не выражающий взгляд, анемичная кожа и потеряный вид вдруг заставили ее вспомнить другого человека, лежащего уже в могиле. Она в ужасе смотрела на него, но ведь он был мертв! Она сама была на его похоронах в марте и пролила немало горьких слез. Что делает он здесь, призрак на празднике? Пэт встала. Дрожащими руками уцепилась за край стола, отодвинула его, давая себе место для прохода. Опрокинула бокалы с вином и даже не заметила этого. Все ее внимание было приковано к незнакомцу. Ее тело машинально двигалось к нему. Все чувства были словно заморожены. Ее пронзил холод, смертельный страх. Вокруг шло веселье, люди танцевали, над столиками стоял аромат пищи. Кто-то что-то говорил ей, кто-то дотронулся до нее. Она не отвечала, не глядя, вырвалась. Пэт поняла, что должна идти к тому человеку. Она больше не распоряжалась ни своей волей, ни своим телом. Как удалось ему выбраться из могилы? Что ему нужно здесь, в «Индокитае», посреди буржуазии, которую он так страстно ненавидел? Почему он смотрит на нее, сидя в кресле-каталке, вцепившись в подлокотники так, что, побелели костяшки пальцев? Его голова не двигалась, и он смотрел ей прямо в душу, отодвигая царящее вокруг веселье и смех. Что это? Чей-то розыгрыш? А может быть, насмешка?.. Утонченное издевательство?.. Она приблизилась к нему. Он был за колонной.
— Роберт! — прошептала едва слышно Пэт.
Но это был не Роберт. Это был кто-то другой. Кто-то, кто выглядел как Роберт. Едва Пэт смогла прийти в себя, она решила, что это двойник Роберта. К тому же еще и в кресле-каталке и больной. Она тупо стояла перед ним, глядя сверху вниз и тщетно пытаясь найти какие-либо слова.
— Извините… — еле выдавила она из себя. — Я… — Ее сведенные судорогой руки сказали все сами без слов.
Они пристально всматривались друг в друга. Казалось, прошла вечность. Пэт попыталась уверить себя, что этот человек только похож на Роберта Мэплторпа, что это не он, что он никак не мог быть им. Потом ей показалось, что это все-таки Роберт. В памяти всплыла их последняя встреча. Тогда Роберт был сломлен, разбит, смерть уже поджидала его.
— Пэт, — прошептал мужчина и протянул навстречу ей руку.
— Роберт, с тобой все в порядке? — глупо спросила она, чтобы только не молчать. Затем опустилась на колени рядом с его каталкой, взяла за руки. По лицу хлынули непрошеные слезы.
— Да, были у нас лучшие дни, — сказал Роберт со слабой усмешкой. А затем спросил, помнит ли она Бонд-стрит?
Как могла она это забыть? Это было пять долгих лет назад. Она жила в этом городе в нужде, без крова, без жизненной цели, без денег, без профессии. Только ее красота и сильный характер помогли ей выжить. Да, кажется, все это было только вчера. Такой же бар, веселый черный парень, который уговорил ее пойти к знакомому фотографу, жившему неподалеку, и посмотреть, как он работает. Она хорошо помнила и старый скрипучий лифт, медленно ползущий вверх.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54