Кстати, и тебе бы не повредило.
В это время дверь в библиотеку приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулись две лохматые головы, в которых я признал Коко и Лидо, молодых техников.
— А вот, наконец, и наши эйнштейны!
— Извини, Светлый, припозднились. Там такая драка, такая драка! Рыбари с пахарями схлестнулись — клочки во все стороны!
— Где дерутся? — я встал, намереваясь идти восстанавливать порядок.
— Так всё уже! Уже не дерутся. Муму всех утихомирил. И зачинщиков выявил, на арбитраж сегодня приведёт.
— Ладно, вечером разберёмся, кто, зачем и почему, — сказал я, вновь опускаясь в кресло. — А сейчас приступим к работе.
Техники уселись за стол, разложив перед собой письменные принадлежности. Наша совместная работа заключалась в том, что техники под мою диктовку писали учебники: Коко — «Курс общей химии», а Лидо — «Алгебру и начала анализа». Молодые люди уселись за стол, разложив перед собой принесённые письменные принадлежности. Писать на Ланеле было принято тонкой кисточкой, однако я предложил использовать для этой цели птичьи перья. Мои писарчуки попробовали и решили, что ими пользоваться значительно удобнее. Асий положил перед каждым по стопке чистых листов из ослепительно-белого пластика: в тетради неведомого лингвиста оставались неиспользованные страницы, которые я с избытком накопировал для образовательных целей.
— Усердно и старательно пишите, да без помарок, — погрозил он им пальцем. — Не то абонемента лишу на месяц, а то и более!
— Подумаешь! — обиженно швыркнул носом Лидо. — За прошлый раз всего-то одну кляксу за две дюжины страниц поставил, а он уж всеми карами небесными стращает!
— Приступим, — сказал я. — Коко, пиши: «Кислоты — сложные вещества, при диссоциации которых в водном растворе образуются ионы водорода и кислотного остатка». Лидо, тебе: «Третье свойство. Обе части неравенства можно умножить (или разделить) на одно и то же отрицательное число (при этом необходимо изменить знак неравенства на противоположный)».
* * *
Арбитраж проходил вечером в административном здании, которое уже использовалось по прямому назначению. Когда я подошёл, любопытствующего народу было — не протолкнуться. Передо мной, правда, расступились, и я прошёл к помосту-сцене, куда был водружён стол. Первым, что мне бросилось в глаза, был укреплённый на стене большой стяг рода Апри: Ил наконец-то удосужилась выполнить своё обещание. За столом уже грозно восседал Муму, рядом понуро стояли два зачинщика беспорядков, рыбарь Сопо и пахарь Ломи, оба — молоденькие парнишки, только-только вышедшие из подросткового возраста.
— Ну что, смутьяны, признавайтесь перед всем честным людом: кто свару затеял? — пробасил Муму, как только я занял место рядом с ним. — Из-за чего драка завязалась?
— Из-за него всё, — обиженно произнёс Сопо. — Ни с того, ни с сего обозвал всех рыбарей мокрозадыми!
Та часть зала, где собрались представители рыбацкой общины, возмущённо загудела.
— Да?! Ни с того, ни с сего?! — взвился Ломи. — А кто пахарей земляными червяками обозвал?
Теперь недовольно загудела другая часть зала, где находились, преимущественно, земледельцы.
— А кто...
Между ними завязалась длительная перепалка, из которой я понял, что какой-то серьёзной причины для драки не было. Молодая кровь играла, энергия через край била. Как выяснить, кто круче — пахари или рыбаки, если одни всё время в поле, а другие — в море?
— Значит, так! — прервал я затянувшиеся взаимные обвинения. — С вами всё ясно. В том, что началась драка, виноваты оба, и оба наказываетесь внеурочными работами. В выходной день к полудню подойдёте на Сусликово поле. Да не одни. Каждому собрать команду из своих приятелей: не меньше дюжины человек из тех, что покрепче да попроворнее. Всё, арбитраж закончен!
Люди, ожидавшие увидеть грозную расправу, расходились неудовлетворённые зрелищем, не подозревая, что настоящее зрелище ждёт их впереди.
Одесса,
24 лакината 8855 года
Оба выходных дня молодые пахари разравнивали большое поле, засыпая ямы, срезая кочки, засыпая мраморной крошкой канавки, проложенные по моей разметке. Молодые рыбари в это время клеили многослойный шар из рыбьего пузыря. Другой шар сшивали из шестигранных кусочков чрезвычайно прочной шкуры рыбы-пузана. И те, и другие недоумевали: для чего это нужно? Потом сообща решили, что сделано это специально: бесполезная работа — самое противное наказание.
К вечеру второго дня я проверил качество работ. Поле было ровное, не придраться. Мяч, туго накачанный кузнечными мехами, был достаточно упруг и хорошо держал воздух. Пока бригада плотников заканчивала натягивать на сооружённые ими ворота рыбацкую сеть, я успел сходить в Подземный Город и сделать несколько копий мяча: вдруг этот невзначай прохудится?
Я собрал вокруг себя обе команды и вкратце объяснил футбольные правила. Слушали они меня весьма угрюмо, а на лицах читалось: ты господин, поэтому твои прихоти нам придётся выполнять волей-неволей!
Пробный матч между командами «Рыбарь» и «Пахарь» начался вяло, игроки еле бродили по полю, ожидая, когда мяч сам подкатится к ним. Капитан «Рыбаря» Сопо, не встречая особого сопротивления, протрусил к воротам соперника и без труда вкатил в них мяч. После этого игра остановилась. Все стояли и смотрели на меня.
— Ну вот, закатили они мяч в наши ворота. И что потом? — спросил Ломи.
— Потом? Потом Сопо будет гордиться тем, что рыбари круче пахарей, — подначил я, — и говорить всем, что пахари — тюфяки, которые по мячу ногой попасть не могут. И что вратарь у них — дыра-дырой. А мне волей-неволей придётся это подтвердить — я же всё это только что видел!
— Кто тюфяки? Это мы-то тюфяки?! Да мы им сейчас этих мячей накатаем — не унесут!
Что с этого момента началось! На крики, ор и свист на Сусликово поле один за другим подходили из города одесситы, которые, узнав, в чём дело, тоже начинали вносить посильную лепту в дело оглашения окрестностей воплями. Равнодушных не осталось, и двадцать четвёртое лакината вошёл в историю Ланелы как день рождения футбола.
Одесса,
3 тимината 8855 года
—...и не бойтесь рожать как можно больше детей, потому что отныне рождаться будут только мальчики и девочки. Живите дружно и счастливо. Ступайте же, и радостно отпразднуйте это событие в кругу друзей и близких! — такими словами я закончил обряд бракосочетания, который проводил по праву лад-лэда. Сегодня мужем и женой стали пять пар. За три из них я радовался особенно: супругами решили стать Джой и Ил, Атон и Ан, Бади и Ен. А кроме пар, на церемонии присутствовала ещё и пятёрка: капитан Вася решил узаконить свои отношения сразу с четырьмя девушками, причём подобрал их, как говорится, на все случаи жизни — одна худенькая, одна толстушка, одна высокая, а одна так и совсем крошечка.
Праздников на Ланеле было маловато, поэтому я задумал ввести новые. Сегодня учреждался День Свадеб, который решено было проводить раз в два месяца. После торжественной свадебной церемонии намечался праздничный футбольный матч между командами «Рыбарь» и «Гвардеец». Потом — выступление ансамбля ланельской народной песни и танца под совместным руководством Ил и Та, а затем — общий праздничный обед, над приготовлением которого уже второй день колдовал мэтр Аник с десятью поварятами: даже лад-лэд на это время был посажен на сухой паёк.
Однако попировать нам не пришлось. Ко мне с весьма озабоченным видом подошёл дежурный по гарнизону капитан Вася с дальноговорником в руке.
— Светлый, патруль дельтапланеристов докладывает: в море замечены приближающиеся к острову три корабля, — сообщил он. — Странные какие-то. Без парусов и вёсел. И очень большие.
Это меня озадачило. Неужели в распоряжении императора имеется что-то посерьёзнее боевых галер? Впрочем, почему бы и нет?
— Объявить боевую тревогу, — скомандовал я. — Гарнизону занять места согласно боевого расчёта. Найти Муму, и передать приказ: действовать по плану «Три линии». Лишних гражданских лиц срочно эвакуировать в Новгород и Парму.
В ближайшие двадцать минут всё в Одессе напоминало потревоженный муравейник, а потом улицы обезлюдели, замерли. Через два имеющихся портала гражданские жители очень организованно эвакуировались в новые населённые пункты, которые городами пока можно было назвать весьма условно. Гвардия уже заняла места в первой линии обороны — четырёх добротно построенных каменных дотах, оснащённых крупнокалиберными пулемётами и ракетными установками. Вторую линию — окопы и дзоты — обороняли ополченцы, с которыми Петя успел провести всего лишь несколько учебных занятий: я очень надеялся, что им в бой вступить не придётся. Третью линию, на самый крайний случай, мы оборудовали в горах.
Я прошёл в командный бункер, из амбразуры которого уже хорошо просматривались три идущие в линию корабля: металлические, непривычно-обтекаемых форм и по здешним меркам просто громадные — локтей сто двадцать в длину. То, что суда военные, угадывалось с первого взгляда: какая-то хищность просматривалась в их плавных обводах. Последние сомнения отпали, когда в палубах раскрылись люки, и оттуда поднялись боевые установки. На мирные цели гостей надеяться не приходилось.
— Ординарец, как связь? — поинтересовался я.
— Связь с дотами устойчивая, — доложило А-Ту, сидевшее за селекторным пультом, сконструированном техниками на базе дальноговорников.
— Вызови четвёртый, — приказал я.
— Капитан Коля, дот четыре, — раздалось из динамика.
— Говорит генерал Олин. Приказываю: как только корабли будут в зоне досягаемости, произвести предупредительный огонь из большого скорострела. Если не среагируют, вести огонь на поражение.
— Есть предупредить, а если не среагируют — огонь на поражение!
— Генерал! Говорит капитан Дима, дот два. А если я в него излучателем пульну?
— Когда ты успел его зарядить? — удивился я. Для зарядки излучателя, захваченного нами в «подземной войне», требовалось несколько часов работы генератора.
— Техники тут прибамбасик один притащили, так теперь за двадцать минут заряжается.
— Отлично. Держи на прицеле ближайший к тебе корабль. Стрелять по команде.
— Есть стрелять по команде!
Корабли подошли уже совсем близко. Один из них, дав мощный реверс, остановился и лёг в дрейф. Два других продолжали движение, и минут через пять оказались в зоне досягаемости. Длинная очередь из пулемёта вспорола перед ними воду, но корабли и не подумали остановиться. Их боевые башни развернулись в сторону, откуда вёлся огонь, и несколько ракет устремились к берегу. Там, где находился четвёртый дот, оглушающе рвануло.
— Коля, как у вас? — забеспокоился я.
— Нормально. Громко немножко. Один боец легко ранен.
— Всем — огонь! — крикнул я. Тотчас грянуло по всему берегу, вода вокруг кораблей вскипела от разрывов. Секунды спустя раздалось пронзительное шипение работающего излучателя, и яркое лиловое сияние окаймило все выступающие части левого корабля, на миг сделав его похожим на контурный рисунок. Он потерял направление, ушёл вбок и стал описывать широкие круги возле берега: им уже больше никто не управлял. Правый же корабль, получив несколько прямых ракетных попаданий, сбавил ход и задымился, но дуэли не прекращал. Подойдя к берегу, насколько это позволяла глубина, он развернулся и открыл беглую стрельбу из всех огневых установок. Часть борта откинулась, и по образовавшемуся пандусу из трюма в воду съехали два бронехода или не все уничтожило взрывом в арсенале, или же инхи пополнили арсенал императора. Бронеходы оказались ещё и амфибиями. Взбурив воду, они двинулись к берегу, ведя непрерывный огонь из всех башен. Корабль, получивший ещё несколько серьёзных пробоин, прикрывал их огневой завесой, но уже не покачивался на волнах: его ватерлиния локтя на три ушла под воду, киль прочно завяз в прибрежном песке. Первый, лишённый управления корабль постепенно сносило прибоем. Описывая очередной круг, он прошёл в опасной близости от второго. Стало очевидно, что ещё через круг корабли столкнутся. Вспыхнула паника, расчёты побросали свои орудия. Люди в панике прыгали в воду и отчаянно гребли прочь от обречённого судна, гибель которого не заставила себя ждать. С жутким скрежетом корабли столкнулись: один протаранил другого точно посередине, и на месте, где они только что находились, вспух гигантский чёрно-бордово-жёлтый клубок, от которого во все стороны стал расползаться по волнам рваный круг огня.
— Перенести огонь на бронеходы! — скомандовал я, и море вокруг машин забурлило от пуль и ракет. Однако опыта моим людям недоставало, и бронеходы без ущерба для себя выползли на пляж, где уже начиналась «мёртвая зона» для наших дотов. Дверцы машин открылись, и из каждой горохом высыпались и рассредоточились по естественным укрытиям два отделения Неутомимых. Бронеходы медленно поползли на Одессу. Пехота двигалась следом короткими перебежками.
— Светлый, десант идёт на ополчение! — раздался из динамика голос Пети. — Не выстоят мужички! Разреши им на подмогу рвануть?
— Приказ гвардии! — произнёс я в микрофон. — Всем оставаться на местах согласно боевого расчёта. Принять меры по предотвращению нападения на огневые точки со стороны берега. Не прекращать вести наблюдения за оставшимся кораблём. Как только он окажется в зоне досягаемости, вести огонь на поражение.
— Есть оставаться на местах... — голос Пети не смог скрыть его раздражения.
— Есть... есть... есть... — эхом отозвались командиры остальных дотов.
— Капитан Атон, принять командование дотом! Я — на вторую линию. Кстати, как дать понять противнику, что я намерен вступить в переговоры?
— Есть принять командование дотом! — откликнулся тот. — Переговорщик должен нести по флагу в каждой руке.
— Какого цвета должны быть флаги?
— Любого, только не красного. Противник должен видеть, что в руках нет оружия.
— А что означает красный флаг?
— Красный — вызов на поединок.
* * *
Муму я нашёл в окопах, где он руководил центром второй линии обороны. Флангами командовали младшие герасимы, Даду и Рубо. Ополченцам удалось подбить один бронеход из ракетной установки, и сейчас он жирно чадил посередине долины. Второй спрятался за пригорком и зло огрызался оттуда. Неутомимые залегли и вели обстрел наших позиций.
— Как обстановка? — спросил я.
— Да не шибко-то, — тяжело вздохнул старший герасим. — Пуляют, стервецы, уж больно метко. Пораненных много, а кой-кого уж и насмерть положили.
— Ясно. Распорядись, чтобы мне сделали два флага. Пойду с ними побеседую.
— Да нешто тебе самому можно? Никак нельзя! А пальнёт кто сдуру? Давай кого другого пошлём. Вот хоть бы меня!
— И что ты им скажешь?
— А то и скажу... Не дело, скажу, робите! Пошто, скажу, народ губите? Ни Тот, ни Другой сие хорошим делом не посчитают, кару на ваши головы ниспошлют!
— Нет, Муму, не убедят их такие слова. Тут другое говорить надо...
Впрочем, что говорить Неутомимым, я и сам точно не знал.
«Может быть, рассказать им о том, каким образом император искалечил их? Или о том, что, по его воле, грозит Ланеле?» — размышлял я, шагая навстречу противнику, сжимая в руках два флажка, изготовленных ополченцами из подсобных материалов. Стрельба с обеих сторон прекратилась, как только я, размахивая флагами, поднялся из окопа. Навстречу мне поднялся Неутомимый в форме атак-гроссера.
— Кто такой? Чего хочешь? — нагло и грубо спросил он.
— Моё имя Олин Апри...
— Олин Апри?
— Да.
— Огонь! — скомандовал он, резко выбросив руку в мою сторону. Отовсюду разом грохнуло, и на меня обрушился град пуль.
«Ах вы, гады! На парламентёра!..» — пронеслась в голове злая мысль. И тут же со всех сторон послышались крики боли. Неутомимые вскакивали и срывали с себя все металлические предметы, которые раскалялись и уже дымились, соприкоснувшись с любой органикой. Со стороны окопов нарастал громовой боевой клич «Йе-е-е-е-ес!», перенятый ополчением у гвардии: возмущённые одесситы шли в рукопашный бой. Вероломное нападение на переговорщика вызвало прилив народной ярости. Растерянных и обезоруженных Неутомимых тут же повязали. С большим трудом удалось удержать народ от самосуда.
— Но как же тебя не убили, Светлый?! — изумлялся Муму. — Ведь в упор, почитай, стреляли. А стрелки они, говорю ж, очень целкие!
Я вспомнил те мгновения, когда представлял мишень для более чем двух десятков автоматчиков. Вновь, как наяву, увидел язычки пламени из многих дул, летящие в меня пули, поднятые ими пылевые фонтанчики, ложащиеся вокруг меня по кругу... по слишком правильному кругу...
Обстрелянный в Суонаре «ледр», на котором я прилетел на Долгую Гриву, после приземления не имел ни одной пулевой отметины. Энергетический луч десантного катера не только не причинил «ледру» вреда, но и, отразившись, нанёс урон самим атакующим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
В это время дверь в библиотеку приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулись две лохматые головы, в которых я признал Коко и Лидо, молодых техников.
— А вот, наконец, и наши эйнштейны!
— Извини, Светлый, припозднились. Там такая драка, такая драка! Рыбари с пахарями схлестнулись — клочки во все стороны!
— Где дерутся? — я встал, намереваясь идти восстанавливать порядок.
— Так всё уже! Уже не дерутся. Муму всех утихомирил. И зачинщиков выявил, на арбитраж сегодня приведёт.
— Ладно, вечером разберёмся, кто, зачем и почему, — сказал я, вновь опускаясь в кресло. — А сейчас приступим к работе.
Техники уселись за стол, разложив перед собой письменные принадлежности. Наша совместная работа заключалась в том, что техники под мою диктовку писали учебники: Коко — «Курс общей химии», а Лидо — «Алгебру и начала анализа». Молодые люди уселись за стол, разложив перед собой принесённые письменные принадлежности. Писать на Ланеле было принято тонкой кисточкой, однако я предложил использовать для этой цели птичьи перья. Мои писарчуки попробовали и решили, что ими пользоваться значительно удобнее. Асий положил перед каждым по стопке чистых листов из ослепительно-белого пластика: в тетради неведомого лингвиста оставались неиспользованные страницы, которые я с избытком накопировал для образовательных целей.
— Усердно и старательно пишите, да без помарок, — погрозил он им пальцем. — Не то абонемента лишу на месяц, а то и более!
— Подумаешь! — обиженно швыркнул носом Лидо. — За прошлый раз всего-то одну кляксу за две дюжины страниц поставил, а он уж всеми карами небесными стращает!
— Приступим, — сказал я. — Коко, пиши: «Кислоты — сложные вещества, при диссоциации которых в водном растворе образуются ионы водорода и кислотного остатка». Лидо, тебе: «Третье свойство. Обе части неравенства можно умножить (или разделить) на одно и то же отрицательное число (при этом необходимо изменить знак неравенства на противоположный)».
* * *
Арбитраж проходил вечером в административном здании, которое уже использовалось по прямому назначению. Когда я подошёл, любопытствующего народу было — не протолкнуться. Передо мной, правда, расступились, и я прошёл к помосту-сцене, куда был водружён стол. Первым, что мне бросилось в глаза, был укреплённый на стене большой стяг рода Апри: Ил наконец-то удосужилась выполнить своё обещание. За столом уже грозно восседал Муму, рядом понуро стояли два зачинщика беспорядков, рыбарь Сопо и пахарь Ломи, оба — молоденькие парнишки, только-только вышедшие из подросткового возраста.
— Ну что, смутьяны, признавайтесь перед всем честным людом: кто свару затеял? — пробасил Муму, как только я занял место рядом с ним. — Из-за чего драка завязалась?
— Из-за него всё, — обиженно произнёс Сопо. — Ни с того, ни с сего обозвал всех рыбарей мокрозадыми!
Та часть зала, где собрались представители рыбацкой общины, возмущённо загудела.
— Да?! Ни с того, ни с сего?! — взвился Ломи. — А кто пахарей земляными червяками обозвал?
Теперь недовольно загудела другая часть зала, где находились, преимущественно, земледельцы.
— А кто...
Между ними завязалась длительная перепалка, из которой я понял, что какой-то серьёзной причины для драки не было. Молодая кровь играла, энергия через край била. Как выяснить, кто круче — пахари или рыбаки, если одни всё время в поле, а другие — в море?
— Значит, так! — прервал я затянувшиеся взаимные обвинения. — С вами всё ясно. В том, что началась драка, виноваты оба, и оба наказываетесь внеурочными работами. В выходной день к полудню подойдёте на Сусликово поле. Да не одни. Каждому собрать команду из своих приятелей: не меньше дюжины человек из тех, что покрепче да попроворнее. Всё, арбитраж закончен!
Люди, ожидавшие увидеть грозную расправу, расходились неудовлетворённые зрелищем, не подозревая, что настоящее зрелище ждёт их впереди.
Одесса,
24 лакината 8855 года
Оба выходных дня молодые пахари разравнивали большое поле, засыпая ямы, срезая кочки, засыпая мраморной крошкой канавки, проложенные по моей разметке. Молодые рыбари в это время клеили многослойный шар из рыбьего пузыря. Другой шар сшивали из шестигранных кусочков чрезвычайно прочной шкуры рыбы-пузана. И те, и другие недоумевали: для чего это нужно? Потом сообща решили, что сделано это специально: бесполезная работа — самое противное наказание.
К вечеру второго дня я проверил качество работ. Поле было ровное, не придраться. Мяч, туго накачанный кузнечными мехами, был достаточно упруг и хорошо держал воздух. Пока бригада плотников заканчивала натягивать на сооружённые ими ворота рыбацкую сеть, я успел сходить в Подземный Город и сделать несколько копий мяча: вдруг этот невзначай прохудится?
Я собрал вокруг себя обе команды и вкратце объяснил футбольные правила. Слушали они меня весьма угрюмо, а на лицах читалось: ты господин, поэтому твои прихоти нам придётся выполнять волей-неволей!
Пробный матч между командами «Рыбарь» и «Пахарь» начался вяло, игроки еле бродили по полю, ожидая, когда мяч сам подкатится к ним. Капитан «Рыбаря» Сопо, не встречая особого сопротивления, протрусил к воротам соперника и без труда вкатил в них мяч. После этого игра остановилась. Все стояли и смотрели на меня.
— Ну вот, закатили они мяч в наши ворота. И что потом? — спросил Ломи.
— Потом? Потом Сопо будет гордиться тем, что рыбари круче пахарей, — подначил я, — и говорить всем, что пахари — тюфяки, которые по мячу ногой попасть не могут. И что вратарь у них — дыра-дырой. А мне волей-неволей придётся это подтвердить — я же всё это только что видел!
— Кто тюфяки? Это мы-то тюфяки?! Да мы им сейчас этих мячей накатаем — не унесут!
Что с этого момента началось! На крики, ор и свист на Сусликово поле один за другим подходили из города одесситы, которые, узнав, в чём дело, тоже начинали вносить посильную лепту в дело оглашения окрестностей воплями. Равнодушных не осталось, и двадцать четвёртое лакината вошёл в историю Ланелы как день рождения футбола.
Одесса,
3 тимината 8855 года
—...и не бойтесь рожать как можно больше детей, потому что отныне рождаться будут только мальчики и девочки. Живите дружно и счастливо. Ступайте же, и радостно отпразднуйте это событие в кругу друзей и близких! — такими словами я закончил обряд бракосочетания, который проводил по праву лад-лэда. Сегодня мужем и женой стали пять пар. За три из них я радовался особенно: супругами решили стать Джой и Ил, Атон и Ан, Бади и Ен. А кроме пар, на церемонии присутствовала ещё и пятёрка: капитан Вася решил узаконить свои отношения сразу с четырьмя девушками, причём подобрал их, как говорится, на все случаи жизни — одна худенькая, одна толстушка, одна высокая, а одна так и совсем крошечка.
Праздников на Ланеле было маловато, поэтому я задумал ввести новые. Сегодня учреждался День Свадеб, который решено было проводить раз в два месяца. После торжественной свадебной церемонии намечался праздничный футбольный матч между командами «Рыбарь» и «Гвардеец». Потом — выступление ансамбля ланельской народной песни и танца под совместным руководством Ил и Та, а затем — общий праздничный обед, над приготовлением которого уже второй день колдовал мэтр Аник с десятью поварятами: даже лад-лэд на это время был посажен на сухой паёк.
Однако попировать нам не пришлось. Ко мне с весьма озабоченным видом подошёл дежурный по гарнизону капитан Вася с дальноговорником в руке.
— Светлый, патруль дельтапланеристов докладывает: в море замечены приближающиеся к острову три корабля, — сообщил он. — Странные какие-то. Без парусов и вёсел. И очень большие.
Это меня озадачило. Неужели в распоряжении императора имеется что-то посерьёзнее боевых галер? Впрочем, почему бы и нет?
— Объявить боевую тревогу, — скомандовал я. — Гарнизону занять места согласно боевого расчёта. Найти Муму, и передать приказ: действовать по плану «Три линии». Лишних гражданских лиц срочно эвакуировать в Новгород и Парму.
В ближайшие двадцать минут всё в Одессе напоминало потревоженный муравейник, а потом улицы обезлюдели, замерли. Через два имеющихся портала гражданские жители очень организованно эвакуировались в новые населённые пункты, которые городами пока можно было назвать весьма условно. Гвардия уже заняла места в первой линии обороны — четырёх добротно построенных каменных дотах, оснащённых крупнокалиберными пулемётами и ракетными установками. Вторую линию — окопы и дзоты — обороняли ополченцы, с которыми Петя успел провести всего лишь несколько учебных занятий: я очень надеялся, что им в бой вступить не придётся. Третью линию, на самый крайний случай, мы оборудовали в горах.
Я прошёл в командный бункер, из амбразуры которого уже хорошо просматривались три идущие в линию корабля: металлические, непривычно-обтекаемых форм и по здешним меркам просто громадные — локтей сто двадцать в длину. То, что суда военные, угадывалось с первого взгляда: какая-то хищность просматривалась в их плавных обводах. Последние сомнения отпали, когда в палубах раскрылись люки, и оттуда поднялись боевые установки. На мирные цели гостей надеяться не приходилось.
— Ординарец, как связь? — поинтересовался я.
— Связь с дотами устойчивая, — доложило А-Ту, сидевшее за селекторным пультом, сконструированном техниками на базе дальноговорников.
— Вызови четвёртый, — приказал я.
— Капитан Коля, дот четыре, — раздалось из динамика.
— Говорит генерал Олин. Приказываю: как только корабли будут в зоне досягаемости, произвести предупредительный огонь из большого скорострела. Если не среагируют, вести огонь на поражение.
— Есть предупредить, а если не среагируют — огонь на поражение!
— Генерал! Говорит капитан Дима, дот два. А если я в него излучателем пульну?
— Когда ты успел его зарядить? — удивился я. Для зарядки излучателя, захваченного нами в «подземной войне», требовалось несколько часов работы генератора.
— Техники тут прибамбасик один притащили, так теперь за двадцать минут заряжается.
— Отлично. Держи на прицеле ближайший к тебе корабль. Стрелять по команде.
— Есть стрелять по команде!
Корабли подошли уже совсем близко. Один из них, дав мощный реверс, остановился и лёг в дрейф. Два других продолжали движение, и минут через пять оказались в зоне досягаемости. Длинная очередь из пулемёта вспорола перед ними воду, но корабли и не подумали остановиться. Их боевые башни развернулись в сторону, откуда вёлся огонь, и несколько ракет устремились к берегу. Там, где находился четвёртый дот, оглушающе рвануло.
— Коля, как у вас? — забеспокоился я.
— Нормально. Громко немножко. Один боец легко ранен.
— Всем — огонь! — крикнул я. Тотчас грянуло по всему берегу, вода вокруг кораблей вскипела от разрывов. Секунды спустя раздалось пронзительное шипение работающего излучателя, и яркое лиловое сияние окаймило все выступающие части левого корабля, на миг сделав его похожим на контурный рисунок. Он потерял направление, ушёл вбок и стал описывать широкие круги возле берега: им уже больше никто не управлял. Правый же корабль, получив несколько прямых ракетных попаданий, сбавил ход и задымился, но дуэли не прекращал. Подойдя к берегу, насколько это позволяла глубина, он развернулся и открыл беглую стрельбу из всех огневых установок. Часть борта откинулась, и по образовавшемуся пандусу из трюма в воду съехали два бронехода или не все уничтожило взрывом в арсенале, или же инхи пополнили арсенал императора. Бронеходы оказались ещё и амфибиями. Взбурив воду, они двинулись к берегу, ведя непрерывный огонь из всех башен. Корабль, получивший ещё несколько серьёзных пробоин, прикрывал их огневой завесой, но уже не покачивался на волнах: его ватерлиния локтя на три ушла под воду, киль прочно завяз в прибрежном песке. Первый, лишённый управления корабль постепенно сносило прибоем. Описывая очередной круг, он прошёл в опасной близости от второго. Стало очевидно, что ещё через круг корабли столкнутся. Вспыхнула паника, расчёты побросали свои орудия. Люди в панике прыгали в воду и отчаянно гребли прочь от обречённого судна, гибель которого не заставила себя ждать. С жутким скрежетом корабли столкнулись: один протаранил другого точно посередине, и на месте, где они только что находились, вспух гигантский чёрно-бордово-жёлтый клубок, от которого во все стороны стал расползаться по волнам рваный круг огня.
— Перенести огонь на бронеходы! — скомандовал я, и море вокруг машин забурлило от пуль и ракет. Однако опыта моим людям недоставало, и бронеходы без ущерба для себя выползли на пляж, где уже начиналась «мёртвая зона» для наших дотов. Дверцы машин открылись, и из каждой горохом высыпались и рассредоточились по естественным укрытиям два отделения Неутомимых. Бронеходы медленно поползли на Одессу. Пехота двигалась следом короткими перебежками.
— Светлый, десант идёт на ополчение! — раздался из динамика голос Пети. — Не выстоят мужички! Разреши им на подмогу рвануть?
— Приказ гвардии! — произнёс я в микрофон. — Всем оставаться на местах согласно боевого расчёта. Принять меры по предотвращению нападения на огневые точки со стороны берега. Не прекращать вести наблюдения за оставшимся кораблём. Как только он окажется в зоне досягаемости, вести огонь на поражение.
— Есть оставаться на местах... — голос Пети не смог скрыть его раздражения.
— Есть... есть... есть... — эхом отозвались командиры остальных дотов.
— Капитан Атон, принять командование дотом! Я — на вторую линию. Кстати, как дать понять противнику, что я намерен вступить в переговоры?
— Есть принять командование дотом! — откликнулся тот. — Переговорщик должен нести по флагу в каждой руке.
— Какого цвета должны быть флаги?
— Любого, только не красного. Противник должен видеть, что в руках нет оружия.
— А что означает красный флаг?
— Красный — вызов на поединок.
* * *
Муму я нашёл в окопах, где он руководил центром второй линии обороны. Флангами командовали младшие герасимы, Даду и Рубо. Ополченцам удалось подбить один бронеход из ракетной установки, и сейчас он жирно чадил посередине долины. Второй спрятался за пригорком и зло огрызался оттуда. Неутомимые залегли и вели обстрел наших позиций.
— Как обстановка? — спросил я.
— Да не шибко-то, — тяжело вздохнул старший герасим. — Пуляют, стервецы, уж больно метко. Пораненных много, а кой-кого уж и насмерть положили.
— Ясно. Распорядись, чтобы мне сделали два флага. Пойду с ними побеседую.
— Да нешто тебе самому можно? Никак нельзя! А пальнёт кто сдуру? Давай кого другого пошлём. Вот хоть бы меня!
— И что ты им скажешь?
— А то и скажу... Не дело, скажу, робите! Пошто, скажу, народ губите? Ни Тот, ни Другой сие хорошим делом не посчитают, кару на ваши головы ниспошлют!
— Нет, Муму, не убедят их такие слова. Тут другое говорить надо...
Впрочем, что говорить Неутомимым, я и сам точно не знал.
«Может быть, рассказать им о том, каким образом император искалечил их? Или о том, что, по его воле, грозит Ланеле?» — размышлял я, шагая навстречу противнику, сжимая в руках два флажка, изготовленных ополченцами из подсобных материалов. Стрельба с обеих сторон прекратилась, как только я, размахивая флагами, поднялся из окопа. Навстречу мне поднялся Неутомимый в форме атак-гроссера.
— Кто такой? Чего хочешь? — нагло и грубо спросил он.
— Моё имя Олин Апри...
— Олин Апри?
— Да.
— Огонь! — скомандовал он, резко выбросив руку в мою сторону. Отовсюду разом грохнуло, и на меня обрушился град пуль.
«Ах вы, гады! На парламентёра!..» — пронеслась в голове злая мысль. И тут же со всех сторон послышались крики боли. Неутомимые вскакивали и срывали с себя все металлические предметы, которые раскалялись и уже дымились, соприкоснувшись с любой органикой. Со стороны окопов нарастал громовой боевой клич «Йе-е-е-е-ес!», перенятый ополчением у гвардии: возмущённые одесситы шли в рукопашный бой. Вероломное нападение на переговорщика вызвало прилив народной ярости. Растерянных и обезоруженных Неутомимых тут же повязали. С большим трудом удалось удержать народ от самосуда.
— Но как же тебя не убили, Светлый?! — изумлялся Муму. — Ведь в упор, почитай, стреляли. А стрелки они, говорю ж, очень целкие!
Я вспомнил те мгновения, когда представлял мишень для более чем двух десятков автоматчиков. Вновь, как наяву, увидел язычки пламени из многих дул, летящие в меня пули, поднятые ими пылевые фонтанчики, ложащиеся вокруг меня по кругу... по слишком правильному кругу...
Обстрелянный в Суонаре «ледр», на котором я прилетел на Долгую Гриву, после приземления не имел ни одной пулевой отметины. Энергетический луч десантного катера не только не причинил «ледру» вреда, но и, отразившись, нанёс урон самим атакующим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37