— А тогда откудова у него мундир?
— Вот и я о том же думаю... А ещё думаю, что и Совету Самых Строгих Судей это будет интересно. — Конвой-лэд не спеша снял стальной шишак, вытер — солнце жарило вовсю — мокрые от пота волосы тряпочкой и, водрузив головной убор на место, лениво приказал. — Взять его...
Несмотря на то, что мой план, рассчитанный на слепое чинопочитание и глупость стражников, с треском провалился, я продолжал гарцевать на Буцефале посередине дороги, загораживая проезд конвою. По сигналу командира четверо всадников с алебардами наперевес выдвинулись вперёд и окружили меня. Четыре сверкающих лезвия, нацеленные мне в грудь, покачивались всего в нескольких сантиметрах. На возбуждённо всхрапывающего Буцефала нацеливались восемь рогов, увенчанных острыми бронзовыми наконечниками. Я повернул голову в сторону придорожных зарослей и чуть заметно кивнул. Тотчас оттуда раздался гулкий выстрел карабина, и шишак конвой-лэда с отбитой пулей макушкой покатился по дороге, дребезжа, как надтреснутое ведро.
— Убить его! — завопил конвой-лэд, выхватывая меч и воинственно им размахивая. — Занять оборону! Всей сволочи — лечь!
Вся колонна невольников, не менее ста человек, послушно плюхнулась на землю. Четверо солдат, хотя и дрогнувших при выстреле, всё же синхронно отвели чуть назад алебарды, намереваясь поосновательнее воткнуть их в меня. Однако я не стал дожидаться этого: выпрыгнул из седла, скачками совершил «круг почёта» по спинам их риков, нанеся каждому из стражников по одному рассчитанному удару, и вновь очутился на Буцефале. Сложная конструкция боевых сёдел не позволила всадникам упасть, но все они обмякли и выронили оружие.
— Йес! — рявкнул я, сопроводив выкрик соответствующим победным жестом. И получилось это так громоподобно, что окружавшие нас с Буцефалом рики испуганно шарахнулись в стороны. При этом один из них случайно полоснул другого по рёбрам острым бронзовым нарожником. Тот дико заржал и метнулся вдоль по дороге. Остальные трое, поддавшись панике, понеслись вслед.
Оставшиеся стражники, прикрывшись щитами, выстраивали своих риков в ударный клин: тактика кавалерии в условиях применения огнестрельного оружия была им незнакома.
— Что, трусы, попрятались как трупоеды суртийские? — брызгая слюной, завопил караван-лэд, чей рик теперь находился на острие клина. — А ну, выходите на бой! Меч в меч! Глаз в глаз!
— Принимаю вызов, — спокойно произнёс я. — Условия те же: проигрываешь — оставляете всё и уходите.
— А если выигрываю? — зыркнул на меня он.
— Тогда вот это золото — твоё. — Я позвенел кошельком и опустил его в свою седельную сумку. — Сейчас мне принесут меч...
Договорить я не успел. Дико взревев, конвой-лэд с места в галоп пустил своего рика и ринулся на меня с видом берсерка: перекошенное яростью красное лицо с прилипшими к нему мокрыми прядями волос, неистово горящие глаза, бешено крутящийся в мощной руке меч. Охваченный помимо боевого задора ещё и великой алчностью, он не стал ждать, пока мне принесут оружие, не захотел оставлять и малейшего шанса. Что ж, сам нарвался! У меня не оставалось другого выбора, и я включил Меч.
Всё дальнейшее произошло настолько быстро, что очевидцы до сих пор путаются и противоречат, описывая этот поединок. Рик конвой-лэда мчался полутонным тараном, выставив вперёд усиленные и удлинённые бронзой рога, намереваясь со всего хода всадить их в грудь Буцефала, который, хотя и изготовился к бою, вряд ли смог бы противостоять своему противнику: боевые навершия удлиняли рога сантиметров на сорок. Поэтому, когда расстояние между нами составило пару-тройку метров, я дал Буцефалу команду, и он совершил манёвр, который от него никто не ожидал: шаг с выпадом влево. Когда красивое в своей смертоносности, украшенное затейливой насечкой навершие проносилось мимо, я ударил по нему ногой с такой силой, что непроизвольно выгнулся назад. Прямо перед собой я увидел лезвие меча, ищущее моей крови, и встретил его своим Мечом. Перерубленный клинок противника, вращаясь бумерангом, улетел в придорожную траву. Рука супостата, готовая встретить сопротивление, а в результате лишившаяся и того груза, что в ней был, ухнула в пустоту. Конвой-лэда резко бросило вперёд. А в это время его рик, голова которого после моего удара неестественно вывернулась, потерял ориентацию и, запнувшись шипом боевого накопытника за какую-то колдобину, трижды кувыркнулся, каждый раз перекатываясь через своего хозяина, не сумевшего вовремя покинуть седло. На последнем кувырке конвой-лэд всё-таки слетел с рика и распластался в дорожной пыли. Больше он не встал.
В рядах стражников возникло замешательство. Подручный конвой-лэда привстал на стременах и крикнул, обращаясь более к кустам, нежели ко мне:
— Мы уйдём, если нас не будут заставлять сдать оружие!
Я кивнул и отвёл Буцефала на обочину, показывая, что путь свободен. Стражники перекинули переломанное тело своего командира через хребет до сих пор полностью не пришедшего в себя рика и, оставив арестантов и повозки с собранной податью, угрюмо тронулись в путь. Когда мимо меня проезжал подручный конвой-лэда, я сказал:
— Передай императору, что война ещё не окончена. Это говорю я, лад-лэд Олин Апри, сын лад-лэда Тарди Апри.
Тот хмуро глянул на меня, но ничего не ответил, только поторопил своего рика. Пропустив мимо стражников, я направился к арестантам, которые продолжали лежать на земле. Из зарослей вышли и тоже подошли скрывавшиеся там в засаде Джой, Рани, А-Ту и вся гвардия во главе с Петей.
— Прошу вас подняться, — обратился я к невольникам, разглядывая присутствующих. Толпа разношёрстная: и молодые, и старые, и мужчины, и женщины, и бепо.
— Вы — привольные? — раздался испуганный женский голос.
— Нет.
— Но вы ж того... грабите... — прозвучал уже другой голос.
— Мы не привольные, но кое для кого мы хуже них, — усмехнулся я. — Моё имя — Олин Апри. Я продолжаю войну, которую объявил императору мой отец Тарди Апри. А потому все императорские караваны я рассматриваю в качестве потенциальных военных трофеев. Другим же караванам меня опасаться не стоит. И вам тоже. Вы свободны и можете возвращаться по домам. Те же, кто не может вернуться, и те, кому идти некуда, могут присоединиться к нам.
Некоторые из невольников тут же радостно откланялись и дружным гуртом двинулись в направлении, противоположном тому, куда их гнали. Однако осталось гораздо больше: семьдесят два человека.
В качестве трофеев нам достались три телеги с продовольствием, две — с железной рудой, одна — с медной. Ещё в одной телеге, гружёной фаянсовой посудой, рулонами материи и литьём, мы обнаружили казну — небольшой сундучок с увесистым мешочком золотого песка и монетами различного достоинства на сумму (как потом мне доложил Бади) восемьсот шестьдесят четыре тима, девять катимов, три макатима и полушка с шестаком.
Одесса,
7 вивината 8855 года
— Вот ведь какая закавыка, Светлый, — начал Муму, когда ему дали слово на совете. — Кадров у меня, конечно, ноне поболее, работа не в пример споро идёт. Однако ж теперича воды на всех еле хватает: ручеёк уж шибко маленький! Приходится людей на дальний ручей посылать, от работы отвлекать.
Да, он прав. Недостаток питьевой воды может стать большой проблемой! Опреснитель соорудить, что ли? Однако вряд ли это намного улучшит положение. К тому же опреснённая вода довольно противная. Можно носить воду или лёд через портал, но это хлопотно и трудоёмко. Кстати! Аррутар говорил об озере в горах! Надо подняться и посмотреть: может быть, будет не очень сложно соорудить акведук или водопровод. Намного лучше иметь собственную воду и не зависеть в этом отношении от портала.
— Хорошо, я подумаю над этим, — ответил я. — А пока постройте плотину, чтобы за ночь вода накапливалась. Что ещё?
— Шкворней вот не хватает для строительства. Да скоб, да гвоздей.
— Муму, неужели такие мелочи надо выносить на совет? Договоритесь с Бади, он съездит в Суродилу и купит!
При этих словах Бади прижимисто вздохнул и сердито покосился на старшего герасима. А тот продолжил:
— Да ить оно, купить-то — дело нехитрое. А я вот что кумекаю: пошто деньги тратить, коли у нас руды три телеги стоит?
— О! — оживился Бади. — Вот это дело, вот это правильно! Построим кузницу, будем при своём железе!
— Да оно хорошо бы, — потеребил бороду Муму, — так ить кузнеца среди здешнего народца ни одного нет!
— Понятно. Бади, в следующую поездку в Суродилу наймёшь и привезёшь сюда кузнеца. Самого лучшего, сколько бы это ни стоило. Нанимай его пока на год, а там посмотрим. Когда повезёшь его сюда, то перед тем, как свернуть в каньон, не забудь завязать ему глаза: вдруг ему здесь не понравится, и придётся возвращать его обратно, — распорядился я. — Муму, у тебя всё?
— Ну, ешшо... того... — замялся тот. — Энто, Светлый лад-лэд, тяжко... то ись, на душе тяжко.
— У тебя?
— Не токмо. Ишшо кой у кого. Ить там, на Большой Земле, жёны осталися... робятишки, опять же...
— Проблема ясна... Сколько семей необходимо доставить?
— Дак это... Не у всех, конешно — есть и одинокие, и кто не шибко за своих беспокоится. Однако ж, дюжины две семей...
— Откуда?
— Из разных местов. Из Суродилы, из Отонара, из Толимба... из дрогоутов разных опять же...
— Петя, как ты оцениваешь состояние своего отряда?
— Могло бы быть лучше, — хмуро ответил начальник гвардии. — Я тут из новичков двоих присмотрел, для пополнения. А этот жмот... — Петя не договорил, мотнув головой в сторону Муму.
— Муму, выделишь этих двоих для службы в гвардии. Петя, даю гвардии первое задание: не привлекая внимания, доставить в Одессу все семьи, обеспечив в пути их полную безопасность. Разрешаю взять скорострелы, однако без крайней необходимости их не применять, беречь боеприпасы. Вопросы есть?
— Когда начинать? Сегодня? — оживился Петя.
— Завтра. Сегодня пускай твои орлы подготовятся, а у нас с тобой будет одно мероприятие. Проблемы в вооружённых силах есть?
— Ага, есть, — кивнул Петя. — Две. Во-первых, форма нужна. Для этого... как ты там говорил?.. престижу! И боевого духу! А то ходят обормоты обормотами, не гвардейцы, а крысобака знает, кто!
— Ты считаешь, что в Одессе это одна из самых насущных проблем?
— Ну, я же должен заботиться...
— Пока обойдётесь. Что во-вторых?
— Во-вторых, — продолжил Петя уже не так уверенно, — хотелось бы иметь риков. Пешком — что за гвардейцы.
— А вот это уже по существу. Это уже — укрепление боеспособности. Бади, нам надо купить десяток боевых риков!
— А не на что! — воскликнул Бади почти радостно. — Светлый лад-лэд знает, сколько стоит жеребёнок? Нет? Самый захудалый — шестьдесят золотых! А жеребёнок боевого рика — так и не меньше сотни! Да и Большое Торговище только через две недели, тридцать первого вивината!
— Две недели? Это хорошо. Есть время, чтобы раздобыть деньги.
— Тыщщу золотых тимов? — округлил глаза Бади.
— Желательно больше. А почему Большое Торговище устраивается именно тридцать первого вивината?
— А когда ж ещё? — Бади посмотрел на меня с искренним недоумением. — Накануне праздника — самое время. Излишки продать, подарочков всем накупить, погреба свои пополнить винцом да пивом, чтобы достойно отблагодарить Обоих за урожай. Жеребята, опять же, подрастают, от мамкиного вымени отрываются.
Ах, вот оно что: праздник Благодарности Обоим За Урожай! И сразу же как наяву привиделись прекрасные глаза лэд-ди Та. Вспомнилось и то, как восхищённо сияли они, когда девушка зачаровано слушала чудесные истории из уст бродячего фигляра, и то, как печально угасали в них зелёные огоньки, когда Та рассказывала о предстоящей свадьбе...
— Итак, решено, — подытожил я. — За две недели необходимо раздобыть деньги на приобретение десяти боевых риков. Ещё у кого-нибудь есть вопросы? Нет? Тогда совет закончен, все за работу. Петя, останься.

* * *
Петю я взял с собой не просто в качестве спутника. Поднявшись вдоль русла ручейка высоко в горы, мы стояли с ним на краю скалы, откуда очень хорошо просматривались и Одесса, и её окрестности.
— Давай, Петя, подумаем вот над чем, — сказал я. — Предположим, что император узнал, где находится Одесса, и захотел на нас напасть. Как он сможет это сделать?
— А он владеет искусством управлять Волшебными Вратами?
— Надеюсь, что нет. Однако и не исключаю такой возможности. К тому же, иногда после грозы они включаются сами.
— Значит, надо обнести Врата укреплениями и поставить дённонощную охрану: за тем, кто себя бережёт, говорят, и Оба тоже присматривают. К тому же, больше на остров и не попасть никак. До ближайшего острова силей сто пятьдесят, далеко очень, так что сюда ни одна галера не сунется, разве какой пират шальной. Весь флот только вблизи берега держится.
— А почему флот держится у берега? Компаса нет? Заблудиться боятся?
— При чём тут компас? — Петя смотрел на меня удивлённо. — А Липкие Туманы? А водяные ямы? А Омуты Проклятого? А Никакие Просторы? Ты что, ничего об этом не слышал? Да ни один в здравом уме дальше дюжины силей от берега не отойдёт!
— Ну, хорошо. А «ледры» сюда долетят?
— Ежели их прямо на берегу заправить, то досюда, конечно, долетят. Вот обратно — уже нет: топлива не хватит. А поскольку подвести его на остров никак нельзя, то, прилети они сюда, так бы навсегда здесь и остались.
— А как насчёт камикадзе?
— Это что за звери такие?
— Не звери. Смертники. Может император пожертвовать, скажем к примеру, парочкой «ледров» и двумя отделениями Неутомимых, чтобы избавиться от своего врага?
— А ведь может, — подумав, вздохнул Петя.
— Короче говоря, нападение на остров императорских войск в принципе возможно, поэтому следует готовиться к обороне. Назначаю тебя министром обороны Априи. Что ты можешь предложить в новом качестве?
— Перво-наперво надобно увеличить армию. При нынешнем составе мы не продержимся даже против одного отделения Неутомимых. Во-вторых, мужичков подучить военному делу хотя бы немного: ополчение может стать серьёзной подмогой. В-третьих, надобно построить укреплённые позиции для прикрытия отхода, наблюдательные пункты с пересекающимися секторами обзора, лагерь в горах с периметром обороны, с запасом воды и продовольствия.
— Только продовольствия, — поправил я. — Воды здесь, по словам Аррутара, целое озеро. Так что мы с тобой сейчас ещё поднимемся и полюбуемся этой местной достопримечательностью.
Пришлось вскарабкаться ещё метров на триста вверх, прежде чем за очередным гребнем нашим глазам открылось бирюзовая гладь озера, зажатого между могучими скалами, недосягаемые вершины которых сияли белоснежными шапками. Ледники подтаивали под лучами солнца, и со всех скал в озеро стекало, слегка тревожа у берегов безмятежное зеркало поверхности, великое множество ручейков. Это меня несказанно удивило: почему при таком притоке воды из озера не вытекает хотя бы одной мало-мальски приличной речушки? Я решил проверить, в чём дело: опустившись на камень, расслабился и постарался почувствовать всю воду вокруг. Не сразу, но мне это удалось. Сначала всё перебивала мощная энергия океана. Лишь спустя время я смог вычленить энергию озера и обследовать его. Как я и ожидал, сток у озера имелся, но подземный. Метрах в пятидесяти от нас, под водой, у самого берега находилась пещера, через которую в океан уходили избытки воды. Вот бы заткнуть эту дырку! Ручеёк возле Одессы сразу бы превратился в полноценную речку! Но как это сделать? Своими размышлениями я поделился с Петей.
— А где, говоришь, эта дырка? — уточнил он.
— Вон там, — ткнул я пальцем. — Прямо под берегом, на глубине примерно локтей двенадцать.
— Это ж просто как пивка хлебнуть! Камешек вниз бросим — и порядок.
— Какой камешек?
— Да вон тот, на котором сипс стоит.
На огромном куске скалы размером не меньше того, на который опирается Медный Всадник, в гордой позе стоял крупный Синий Пёс.
— Аррутар! — громко крикнул я и призывно махнул рукой.
«Аррутар! Аррутар! Аррутар! Аррутар!» — многократно и совершенно отчётливо откликнулось в ответ эхо.
«Не кричи. Горы», — раздалось в моей голове. В несколько грациозных прыжков сипс спустился с камня и подошёл к нам.
— Рад тебя видеть, Великий Синий Пёс! — сказал я. — Давненько не виделись! Как тебе здесь живётся?
«Спокойно».
— Рад за тебя. И не хотел бы тебя беспокоить, но, боюсь, придётся. Завтра я приведу сюда людей, и будет немного шумно.
«Зачем?»
— Вот этот камень, на котором ты только что стоял, нам надо сбросить в воду.
«Зачем?» — вновь спросил сипс.
— Он перекроет пещеру, по которой вода уходит из озера. Ручей около посёлка станет полноводнее. Нам не хватает воды.
Синий Пёс некоторое время стоял в задумчивости.
«Идите за мной», — вдруг сказал он.
Аррутар привёл нас на небольшой скальный уступ, балконом нависающий над озером на высоте шести-семи метров, с которого отлично просматривалось место, где мы только что находились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37